Бесконечные формулы, исключения, сложные названия и непроизносимые словечки. Для меня все уроки химии проходили пустым звуком – если бла-бла-бла в бла-бла-бла, то бла-бла-бла сделает бла-бла-бла. Я никогда не любил химию. Быть может, потому что в свое время безбожно прогуливал занятия, может, потому что спал на уроках, возмещая часы, проведенные перед экраном монитора за очередным ужастиком, или, что скорее вероятно, потому что ненавидел учителя по химии.

Это был старый-престарый дед, который наверняка был старше того древнего сервиза, который достался нам по наследству от дальней тетушки и который так обожала моя мама. У него были редкие белые волосы, которые он зачесывал назад и прилизывал каким-то мерзким маслом, тщетно пытаясь скрыть седину. Поговаривали, что когда-то он носил шикарный парик, но эту шевелюру кто-то из учеников умудрился поджечь. В любом случае, мистер Бувинс, видимо, видел во мне того самого негодяя, так бессердечно разлучившего бедного старика и его шикарный парик, потому что он откровенно меня ненавидел, что непременно доказывал на каждом уроке.

Вот и сейчас, пока мы с Рэем вполне мирно играли в виселицу на задней парте (Рэй проигрывал, и мне оставалось нарисовать последнюю ножку), этот седой пень заставил меня подняться.

- Итак, Фрэнк, ты готов к уроку? – спросил он, едва справляясь с триумфальными нотками в голосе. Я смело вскинул подбородок, отбрасывая челку с глаз.

- И не только к уроку, сэр! – по-солдатски бодро крикнул я. Старик поморщился.

- Возьми учебник и иди к доске.

И я пошел, сопровождаемый изумленным взглядом Рэя…

Что ж… Я наверняка поставил рекорд. Не знаю, какой именно, но определенно поставил. Мистер Бувинс уже кипел чайником или миниатюрным вулканом, класс громко хихикал, а я все шел к доске. Шел вполне уверенно и… медленно. Шаг за шагом, размеренно, боясь оступиться, то и дело поглядывая на часы. Пару раз я присаживался, чтобы распустить и снова завязать ботинки, и четыре раза останавливался, чтобы почесать левую руку. Мистер Бувинс едва не бился головой о свой стол, а я все шел, шел, шел… минут десять уж точно.

Наверное, подходить к нему все же слишком опасно, особенно сейчас, когда он так взбешен. Не дай Бог, бросит в меня своим учебником, пробьет мне голову, отправит к праотцам, лишив возможности выяснить, кто же заселился в особняк на холме.

- Живо подойди сюда, Фрэнк Айеро, иначе я вызову твою мать в школу.

Я замер там, где и стоял – посередине класса, возле пары хихикающих девчонок, обрадовавшихся сорванному уроку. Потом насупился и, громко топая солдатскими ботинками, подошел к доске.

- Где твой учебник? – после нескольких секунд тишины спросил Бувинс на удивление тихо и равнодушно.

Я решил сделать вид, что не заметил, как дергается его левый глаз, и выдал тихое, удивленное:

- Упс?

Учебник мистера Бувинса полетел прямо в меня. Я едва успел схватить его – в сантиметре от своего носа.

- Вы меня чуть не убили! – возмутился я, размахивая несостоявшимся орудием убийства.

- СТРАНИЦА СЕМЬДЕСЯТ ТРИ! – провизжал Бувинс, словно опытный скриммер. Я послушно заткнулся, открыл нужную страницу и принялся разглядывать формулы.

Не надо считать меня последним идиотом. Может, иногда я и веду себя, как последний засранец, но сейчас я прекрасно понимаю, что вся заморочка в простейшей реакции обмена. Кроме этого я также понимаю, что Бувинс не отпустит меня с эшафота просто так – за мое долгое путешествие от парты к доске он подвергнет меня самой мучительной пытке, которую только сможет придумать его ненормальный мозг. Поэтому я схватил кусок мела и, нарочито скрипя острым краем, вывел четыре буквы.

- Смотрите, дети, - продребезжал я старческим голосом, пародируя учителя. – Это – FUCK. Фтор, Уран, Углерод и Калий. Вместе они образуют…

Договорить мне было не суждено. Цепкие пальцы учителя стиснули мой локоть и поволокли в кабинет директора, оборвав мою карьеру преподавателя, так и не дав ей начаться.

Но в этом году я решил надеть нечто действительно особенное: каждый год мой выбор метался от Франкенштейна и Дракулы до Тутанхамона и Вервольфа, и я всегда был доволен результатом, потому что, наплевав на скромность, мог с уверенностью заявить, что был самым реалистичным монстром в округе в эту ночь. В этот раз я решил сделать действительно ужасный костюм.

Я решил нарядиться человеком.

Стоит ли говорить, как вылупилась на меня мама, когда я спустился на завтрак в выглаженной белой тенниске с короткими рукавами, некогда подаренной матерью в неосуществимой надежде увидеть меня нормальным, и в прямых светло-серых джинсах? В руке я нес бейсбольную биту, всем своим видом изображая бейсболиста – одного из тех парней, которые зависают на поле до позднего вечера, красуясь перед девчонками. Бледной коже я придал более-менее здоровый вид румянами, которые нашел у мамы, смыл подводку для глаз, снял колечко с губы, шип с брови и заправил челку за уши. Мама приволокла фотоаппарат и сделала кадр, пообещав, что отправит снимок бабуле. Я лишь оскалился в улыбке, когда сверкнула вспышка.

Мама позволила мне остаться дома и пропустить школу. Я позвонил Рэю и попросить заехать за мной после школы. День я провел, валяясь на кровати с ноутбуком и время от времени поднимаясь, чтобы посмотреть на мертвый особняк. Я догадывался, что ночью у ворот поместья соберется целая толпа – и я собирался привлечь внимание таинственных Уэев своим костюмом. Несколько часов я убил, зависая на любимых сайтах типа «Nosferatu» и «Infernus», затем услышал под окнами знакомый автомобильный сигнал.

Насвистывая мелодию из «Кошмара перед Рождеством», я вышел из дома и подошел к машине Рэя. Торо смерил равнодушным взглядом без тени узнавания, посмотрел на окно моей спальни на втором этаже и просигналил. Я захихикал, поудобнее перехватил биту, распахнул дверь, делая вид, что не замечаю ошалевшего лица Рэя, уселся на сиденье и, когда он уже собирался вышвырнуть незнакомца из машины, я деловито кашлянул и улыбнулся.

- Эй, ты собираешься выгнать меня? – пропел я.

- Фрэнк?

Наверное, он облил бы меня святой водой, если бы она у него была под рукой. Но он ограничился тем, что потряс кудрявыми волосами и, пробормотав что-то вроде «совсем спятил», направил автомобиль в город. Остаток дня прошел… терпимо. Может, потому что Рэй уговорил меня оставить биту в багажнике, может, потому что никто не узнавал в тощем бейсболисте монстра-Фрэнки. Тем не менее, мы направились в небольшое уютное кафе, потому что Рэй ничего не ел с самого утра, и мой помешанный на здоровой еде друг отказался ждать вечера, чтобы налопаться сладостей.

Я ел мороженое и рассказывал (вернее, говорил я больше) Рэю про очередной ужастик, который успел просмотреть, прогуливая школу, пока Торо жевал свой гамбургер, поэтому не заметил, как к кафе подъехал ярко-красный автомобиль. Ну, знаете, с такой подвижной крышей – я не помнил марки, хотя Рэй часто о ней говорил. Он тащился от нее, серьезно! Ну, или, от Кристы – высокой подтянутой девушки, которой принадлежала машина. Криста была очень даже симпатичной девушкой, если бы не один минус. Она была лучшей подружкой-подпевалой Джамии Нестор.

Рэй перестал жевать и уставился на дверь. Я замолк, проследил за его взглядом, и увидел двух девушек. Криста шла чуть впереди, на ней была причудливая шляпа и платье в пол – она изображала ведьму. А за ней шла Нестор – собственной персоной.

У меня перехватило дыхание.

У нее была мертвенно-бледная кожа и ярко-красные губы, тонкую фигурку обтягивало шелковое черное платье с пушистой юбкой, руки были скрыты под тонкими бархатными перчатками, а длинную шею украшал кружевной ошейник – прямо девушка, о которой я мечтал всю жизнь. Сейчас я находил стерву безумно сексуальной, пока она шла в нашу сторону, цокая своими каблуками. Но, разглядывая ее чулки с замысловатым узором, я думал о том, что, пожалуй, я найду безумно сексуальной любую женщину, если она вырядится в стиле готической Лолиты. Поэтому я скучающе зевнул, когда девушки приблизились к нашему столику. Рэй не отрывал взгляда с Кристы – немного робко, но с мягкой улыбкой.

- Чего скалишься, Торо? – огрызнулась Джамия. – Где твой дружок-упырь? Неужели он решил пропустить свой профессиональный праздник?

Я поперхнулся от смеха и, пытаясь скрыть хохот, зашелся в приступе кашля. Рэй широко улыбнулся.

- Он… он решил дать тебе небольшой выходной, Джам, - выдавил он из себя, стараясь не заржать.

- Очень остроумно, - фыркнула Нестор, закатив густо подведенные глаза. – Давай, колись, где он?

- Под твоим любопытным носом, - пропел я и захохотал ей в лицо.

Джамия нахмурилась и, побормотав что-то неразборчивое, пошла прочь. Я еще тихо хихикал, когда Рэй, наконец, оторвал взгляд от двери, за которой исчезла ведьма Криста и задумчиво произнес:

- Фрэнк, мне кажется, Нестор в тебя влюблена.

Как я и ожидал, у особняка собралась вся мелкотня - дети и прыщавые засранцы сначала обошли все дома, чтобы оставить самое приятное напоследок. Впрочем, так поступили и мы с Рэем - его корзинка ломилась от сладостей, а в моей лежали только самые вкусные батончики и несколько одноразовых татуировок. Рэй напялил на себя старую простыню, и теперь его голова, покрытая белой тканью с прорезями для глаз, казалась почти идеально круглой.

У подъездной дорожки выстроилась длинная очередь, и мы стояли в самом конце. Рэй уже тихо ныл и жаловался на боль в ногах, а я делал вид, что не слышу его глухого из-за простыни нытья и разглядывал в свете фонаря свое кольцо, которое мне подарила мама - серебряное, с маленьким скорпионом, который цеплялся своими крошечными лапками за тонкий ободок. Каждый год на день рождения она дарила мне такие маленькие, но особенные подарки - футболки с логотипами любимых групп, редкие диски, плюшевых летучих мышей и статуэтки из "Кошмара перед Рождеством". И я был рад, что у меня самая лучшая в мире мама, которая не пытается сделать меня таким, каким хочет видеть, а пытается принять таким, какой я есть.

- Помнишь того фрика? - Я навострил уши, прислушиваясь к разговору двух оборотней-шмакодявок. - Этот чувак ему точно родственник! Говорят, что это их дворецкий, и...

- Ты хочешь, чтобы я пошел домой после того, что услышал? - тихо спросил я. Рэй громко застонал. - Ладно, иди домой, нытик, - фыркнул я. Затем добавил, стараясь смягчить фразу: - Я расскажу, как все прошло завтра, окей?

Призрак с круглой головой активно закивал и поспешил смыться. И едва он оказался в своем Жуке, я услышал звонкое: "Расходимся, у них закончились сладости!". Толпа огорченно застонала, народ начал расходиться, и, прежде, чем я понял, что происходит, я оказался в полном одиночестве перед высокой дубовой дверью с новенькой медной ручкой в виде зигзагообразной змеи в форме буквы W. Я затаил дыхание, дрожащей рукой сжал ручку и постучал в дверь.

Тишина. Наверняка Уэи уже легли спать, утомленные орущими детьми и прочим дерьмом.

Хэй, вы думаете, что так легко отделаетесь от того, кто целую неделю грезил о встрече с Уэями?

Я скрипнул зубами, встал на цыпочки, дотягиваясь до кнопки звонка (Рэй бы обязательно отпустил пару шуточек насчет моего роста), и вжали его в гладкую поверхность. В глубине особняка раздался глухой звон колокола.

И снова тишина.

Вот тут я действительно разозлился. Я нацепил корзинку на запястье, сжал биту под мышкой, встал на цыпочки, едва не наваливаясь на дверь, вдавил кнопку и стал ждать, пока кому-то из Уэев надоест слушать колокольный перезвон. Хотя, не спорю, звучал он устрашающе, словно из тех глухих церквей у кладбищ. Вскоре я принялся барабанить по деревянной двери, и поднял невообразимый шум. И, когда я уже собрался орать, требуя впустить меня, дверь внезапно распахнулась, и на меня уставился высокий широкоплечий мужчина с холодными, как лед, голубыми глазами. У него были коротко обрезанные светлые волосы, кустистые широкие брови, сведенные на переносице, бледные губы и, кажется, пару раз сломанный нос. На нем был длинный пиджак, ужасно крутой и старомодный - один из тех, что носили еще при королях, и выглаженные брюки. Он смотрел на меня сверху вниз, и мне невольно пришлось спуститься с цыпочек под его холодным взглядом.

- Trick or treat? - спросил я неуверенно, вытягивая перед собой корзинку-тыкву, которая хранилась у меня лет с пяти.

- Прошу прощения, сэр, но сладости закончились, - густым басом произнес мужчина без тени эмоций на лице. Я понял, что он вот-вот закроет дверь, и потому просунул в щель свою ногу, надеясь, что он не решит оторвать ее дверью. За спиной мужчины не было видно абсолютно ничего - кромешный мрак скрывал даже широкую лестницу, которую я помнил еще с детства. Быть может, сейчас он затащит меня в дом, пользуясь отсутствием свидетелей, и запрет в подвале ради жутких экспериментов вроде тех, в результате которых появился Франкенштейн? Мне оставалось только мечтать об этом.

- Тогда... думаю, я оставлю вам немного сладостей, ладно? - Я запустил дрожащую от волнения руку в корзинку, нащупал батончик сникерса, и, помедлив, стащил с пальца новое кольцо, так сильно мне понравившееся. Мужчина наблюдал за моей мышиной возней свысока, с таким покровительским любопытством, будто вся моя жизнь зависела от него, но, клянусь, он почти улыбнулся, когда я вложил это в его руку.

- Вы живете один? - набрался дерзости я. - У вас есть дети?

Ради ответов я был готов отдать ему все сладости вместе с тыквой. Ради приглашения в дом я был готов отдать ему свою почку.

- У меня нет детей, - отозвался он, продолжая смотреть на сникерс и серебряное кольцо в своей длинной бледной руке.

- А где хозяева особняка?

- Они в Европе, я лишь присматриваю за поместьем.

Я хмыкнул и протянул:

- Ла-а-адно. - Мол, так и быть, живи с миром, смертный. Хотя, скорее всего, смертным здесь был я.

- Доброго вечера, сэр.

Я убрал ногу, позволяя захлопнуть дверь перед своим носом, затем, припрыгивая, спустился с крыльца и направился прочь.

- Эй, Фрэнки!

Я обернулся на женский голос и улыбнулся Джамии, твердо зная, что не дам ей испортить свое настроение. Поудобнее перехватив биту, я лениво направился к ярко-красному автомобилю, за рулем которого сидела Криста.

- Что, Айеро, уже породнился с упырями? - произнесла Джам, пока я, улыбаясь мыслям, шел к ней. Наверняка половина города могла похвастаться тем, что добралась до сладостей Уэев, и только я мог с гордостью заявить, что оставил в их доме свой шоколад. И кольцо. Мне было ничуть не жалко, хоть это и подарок матери - я чувствовал, что скоро увижу его вновь.

- Что ж, повеселились, а теперь им пора убираться.

Нестор ловко спрыгнула с капота автомобиля, на котором сидела, и в ее руке оказался баллончик с краской. Я непонимающе наблюдал, как она трясет рукой, взбалтывая содержимое, подходит к особняку и, прищурившись, поднимает свое оружие.

- Что бы написать, а Фрэнк? Может, "убирайтесь отсюда"? Или... даже не знаю... "Кровососам тут не рады"?

Эта мразь собиралась испортить своими наманикюренными руками единственное красивое место в нашем городе, самое дорогое моему сердцу...

И я не мог этого допустить.

- Только попробуй, и я...

- Точно, так и напишу, - продолжала Джам, поднимая выше баллончик. И в следующий миг я взмахнул битой, выбивая его из ее руки так, что он улетел куда-то в звездное небо. Девушка взвыла, прижимая ладонь к груди.

Упс. Кажется, я немного перестарался. Немного. Она заслужила!

В этот момент за спиной скрипнула дубовая дверь, и я почувствовал на себе пристальный взгляд, от которого по коже пробежала армия мурашек. Внезапно мне стало тепло, почти горячо, и я оглянулся.

Я смотрел в пронзительные, по-кошачьи зеленые глаза. Тонкое лицо, кажется, дышало непонятной мне мудростью и силой. Обескровленные губы были чуть приоткрыты, и я видел острые ровные зубы, ослепительно-белые даже в свете фонаря. Чуть вздернутый нос - такой же тонкий и бледный, - прорезал прядь его черных волос, кончики которых касались плеч... На нем была черная рубашка навыпуск и джинсы с тонкой цепью почти до колен, заправленные в грубые ботинки.

Что делает Фрэнк во всех непонятных ему ситуациях? Правильно, Фрэнк делает то, что умеет лучше всего - он делает ноги.

Прижимая к груди биту и корзинку со сладостями, я обогнул рыдающую (скорее, от злости, чем от боли) Джамию, пробкой вылетел из частого забора и запрыгнул в автомобиль Кристы, которая, кажется, была не готова к такому пассажиру.

- Гони, гони, гони! - заорал я не своим голосом. Нестор, пошатываясь и завывая не хуже пожарной сирены, пыталась дойти до нас. И тот парень с изумрудно-зелеными глазами продолжал смотреть. Прямо на меня.

- Живо вдави эту гребаную педаль в пол, или я...

Договаривать не пришлось - Криста уже сорвала машину с места, оставляя за нашими спинами особняк, рыдающую Джам и таинственного парня, образ которого до сих пор стоит перед моими глазами.