37. Understanding
POV Автора
- Мы дома! – прозвучал голос, который Фрэнк хотел слышать сейчас большего всего. Он приподнялся с дивана и посмотрел в сторону Майка и Донны, которые только что пришли с работы и пытались освободить себя от верхней одежды. Остаток вечера прошел достаточно спокойно, теперь каждый из мальчиков занимался своими делами – Фрэнк смотрел телевизор в гостиной, Джерард, находясь там же, спокойно сидел на полу и рисовал своими новыми мелками.
- Сладкие мои, все в порядке? – взволнованно спросила миссис Уэй, подойдя поближе к двум парням.
- Мам, посмотри на моего пони! – радостно воскликнул Джерард, не давая Фрэнку ответить на вопрос. Он начал размахивать рисунком, на котором было изображено животное ярко-розового цвета. Донна погладила сына по голове и слегка улыбнулась. Ее выдавали только глаза, наполненные болью и печалью.
- О, милый, это просто восхитительный пони. Ты такой молодец, - похвалила она Джи, после чего обратилась к Фрэнку. – Как прошел день, дорогой?
- Не считая одной истерики, которую Джерард закатил мне сегодня с утра, все отлично. В ответ на все мои вопросы к нему голоден ли он, хочет отдохнуть или же чем-то заняться, я услышал только одно слово - «нет». Поэтому теперь он просто рисует, - объяснил Фрэнк с улыбкой уставшего человека. И хотя, он всячески старался держаться, мысленно убеждая себя в том, что Джерард не всегда будет таким, что когда-нибудь он обязательно станет прежним, ему все равно было очень тяжело. Его сердце каждый раз разрывалось, когда он смотрел на своего изменившегося парня.
Молча кивнув, Донна опустила голову и тяжело вздохнула. А Майк, который, уже успел переобуться в домашние тапочки, подошел к Джерарду, до сих пор сидящему на полу.
- Привет, бро, - сказал он более-менее бодрым голосом, присаживаясь рядом. Джерард сразу оторвался от своего рисунка, ему потребовалось несколько секунд, чтобы сосредоточить свой взгляд на брате. В мгновение ока на его лице появилась радостная и широкая улыбка.
- Привет, Майки, - ответил он, все также по-детски улыбаясь. А вот улыбка Майки была такой же натянутой и печальной, как у Донны или Фрэнка. Никто из них троих уже не мог смеяться и улыбаться так же, как раньше. Теперь все их слова, жесты и эмоции, казалось, потеряли для Джерарда всякий смысл.
- Я накрою на стол, - украдкой кинула Донна, после чего покинула гостиную.
Ужин проходил как обычно, в полной тишине. Никто из них не мог вымолвить ни слова, поэтому каждый оставался при своем. Со стороны это выглядело жутко неуклюже и неудобно. Правда, Фрэнк попытался пару раз о чем-то заговорить, но так как разговор все равно не удавался, то и он оставил свои неудачные попытки. Да и Донна с Майки явно не блистали красноречием. Только Джерард сейчас был абсолютно спокоен, поедая свою лазанью, которую Донна предварительно порезала для него маленькими кусочками.
- Мам, ты ведь дашь мне сладкое после ужина? – Вдруг внезапно спросил он, а Донна, наконец, оторвала взгляд от своей тарелки. Она уже собиралась ответить, но тут вмешался Фрэнк.
- Джерард, никакого десерта. Ты сегодня плохо себя вел, помнишь? – он пытался говорить медленнее, чтобы парень обратил на него внимание, а самое главное, понял, что ему сказали. Когда Фрэнк говорил с ним как с ребенком, то чувствовал себя настолько глупо и нелепо. Но лечащий врач, посоветовал им всем вести себя именно так, ведь Джерард действительно был ребенком, который жил в своем мире.
- Но я хочу десерт! – Закричал он так, что его лицо мгновенно приобрело красный оттенок. Нахмурив брови, Джерард спросил, дрожащим от обиды, голосом: - Мама, ты ведь дашь мне печенье? – он повернулся к Донне, решив полностью проигнорировать замечание Фрэнка.
- Милый, если Фрэнк сказал «нет», то значит, нет, - она старалась говорить, как можно спокойнее, но ее предательски выдавал голос, который теперь дрожал от подступающих слез. Для нее видеть Джерарда таким когда-то давно было привычно, но не сейчас...
Почти до девятнадцати лет она рассматривала своего сына, как ребенка, но ведь это было так давно и казалось, навсегда осталось в прошлом. Совсем недавно в их жизни появился Фрэнк, который никогда не обращался с ним, как с отсталым или больным. Именно он сделал Джерарда таким счастливым, «нормальным», а самое главное полноценным человеком, почти не отличавшимся от других. Но теперь, вся эта «идеальная жизнь» рушилась, будто карточный домик.
Джерард со злостью стукнул кулаком об стол, опрокинув тем самым кружку с молоком.
- Я ненавижу его! – кричал он, не переставая бить по столу. Майки еле успел отпрянуть в сторону, чтобы молоко не пролилось на его джинсы. Глубоко вздохнув, он посмотрел на Фрэнка. В его взгляде читалось только сожаление и сочувствие.
- Джерард, если ты сейчас же не успокоишься, то будешь наказан и пойдешь в свою комнату! – вмешалась Донна, пытаясь звучать, как можно серьезней. Не медля больше не секунды, Джерард так быстро выскочил из-за стола, что его стул отлетел в сторону.
- Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, ФРЭНК! – выпалил он и убежал в свою комнату.
На кухне остались три человека, полностью опустошенные и омраченные произошедшим. Никто из них не знал, что надо делать и что говорить. Каждый раз им становилось все тяжелее, а самое главное, никто не мог ответить на вопрос: как долго это все будет продолжаться? Наконец, нарушая повисшую в воздухе неловкость, Майки поднялся со своего места, чтобы вытереть пролитое молоко со стола.
Джерард вбежал в свою комнату и что было силы, рухнул на пол. Он уткнулся лицом в колени, действительно не понимая, почему он всегда вымещает всю свою злость именно на Фрэнке. Что-то было в его поведении, что заставляло мальчика ужасно злиться на него. Как будто, Фрэнк специально делает все, чтобы вывести его из себя. Из его груди вырвался подавленный стон отчаяния, и он со всей силой стал бить кулаками об пол, вымещая на нем накопившуюся обиду и боль.
Переведя дух, Джерард поднял голову и окинул взглядом свою комнату. Все в ней было ненавистно ему, но его глаза вдруг остановились на пустых полках. Он знал, что раньше на них что-то стояло, там определенно что-то было, но он никак не мог вспомнить, что именно?
Когда Донна и Фрэнк увидели, в каком состоянии Джерард был после операции, то решили убрать все те вещи из его комнаты, которые могли бы заставить его нервничать. Может быть, со стороны и казалось, что Джерард действительно помнил, что значит для него Фрэнк, сам он настолько запутался, что ничего не мог понять.
Немного успокоившись, Джерард наконец поднялся с пола и открыл дверь своей комнаты. Он высунул голову и прислушался. С кухни доносились только тихие голоса и шум переставляемой посуды. Наконец решившись, он вышел из своей комнаты и, тихо ступая по мягкому ковру, пробрался в спальню своей матери. Теперь он был твердо настроен на то, чтобы отыскать фотографии, потому что он действительно помнил, что на полках в его комнате стояли именно они. Может быть, на них был он и его семья? В общем, как бы то ни было, но он должен был их найти.
Войдя в спальню, Джерард также бесшумно закрыл за собой дверь и огляделся. Потратив несколько секунд на размышления в поисках объекта для своего розыска, он решил заглянуть под кровать. Ничего.
Потом он поднялся и подошел к огромному комоду, стоящему у противоположной стены, в надежде найти там то, что он искал. Открыв верхний ящик, Джерард увидел там небольшую картонную коробку и, не раздумывая, взял ее. Затем он затих на секунду, чтобы убедиться, что его никто не заметил. Когда он не услышал ни одного подозрительного звука, то сел на кровать, все также держа в руках коробку. Он медленно открыл ее и увидел в ней то, что действительно искал.
Эти фотографии казались Джерарду знакомыми, но изображенные на них сцены из жизни, все равно немного его смущали. Он пересматривал каждую по несколько раз, пытаясь понять как можно больше из того, что он на них видел. Это были фотографии, на которых он был с Фрэнком. Они обнимались, целовались, улыбались, смеялись… И хоть Джерард многого не понимал, но даже он мог заметить, что эти два человека любят друг друга. И он, конечно, соображал, что эти поцелуи значат намного больше, нежели поцелуи, которые вы дарите своим родителям или близким. Почему то в этот же миг ему стало невероятно грустно от того, что он видел перед собой. Он чувствовал слишком много, но в то же время не мог осознать и половину тех эмоций, что нахлынули его в этом миг. Он искренне хотел, но не мог.
- Мы целуемся, - спокойно пробормотал он, а первая слеза скатилась по его щеке. Он вытер ее, прежде чем заметил несколько рамок на самом дне коробки. Вдруг внутри него вдруг все сжалось и у него перехватило дыхание, когда он увидел, вставленный в одну из них, листок бумаги.
- Я, Джерард Уэй, люблю тебя, Фрэнк Айеро, и так будет всегда, - он прочитал это вслух и был больше не в силах сдерживать слез, которые теперь ручьем катились по щекам. Он просто не мог не признать собственный почерк, он не мог забыть, как писал это, но он не мог вспомнить, почему он это делал. Глубоко вздохнув, Джерард достал следующую рамку.
- Спасибо, что любишь меня, несмотря, но то, что я не такой как все, - теперь он уже даже не старался быть тихим, поэтому из его груди вырвался протяженный и отчаянный крик, после прочтенной фразы. Мальчик точно знал, что это было адресовано Фрэнку, он не забыл, как дарил эти рамки ему на Рождество. Фрэнк тогда был таким счастливым, и он плакал тогда также, как сейчас плакал Джерард. Он не мог найти ответы на вопросы, которые так мучили его. Почему он когда-то писал эти записки, что заставило сделать его это, и почему сейчас было все по-другому?
Он положил и эту рамку рядом с собой на кровать. Теперь его взгляд был устремлен на последнюю, что лежала на самом дне коробки. Аккуратно взяв ее в руки, он не смел даже взглянуть на нее. Джерард просто знал, что там было написано, ему даже не пришлось читать эти слова вслух.
Это была фотография, на которой он целовался с Фрэнком, с аккуратной подписью снизу: «Это тот день, когда я больше не чувствовал себя больным».
Джерард больше не плакал – он отчаянно кричал. Он сидел на кровати, прижимая три эти рамки крепко к груди, когда дверь в спальню открылась, и на пороге появились Донна и Фрэнк. Им пришлось присесть рядом с Джерардом, который не прекращал рыдать, не замечая больше ничего вокруг. Конечно, они слышали, как он зашел в спальню – на самом деле он не был так тих, как ему казалось, но не остановили его, позволив найти ему эти фотографии. Единственное, чего они хотели, так это посмотреть на его реакцию - сможет ли Джерард все вспомнить и понять все то, что с ним когда-то было. Теперь и Фрэнк еле сдерживал слезы, а глаза Донны неожиданно покраснели.
- Почему? – Джерард задыхался между рыданиями, не зная больше, что спросить. Он не мог ничего понять, несмотря на то, что очень хотел это сделать. Все что с ним сейчас происходило, было настолько неправильным, но… как он мог это изменить?
- Ты подарил мне их на Рождество, - спокойно прошептал Фрэнк, вытирая уже влажные глаза. Но слова не лечат, он все равно не сможет оставаться спокойным, видя своего мальчика в таком состоянии.
- Я знаю… но, почему? Почему… все так? – не унимался Джерард, а его дрожащий голос звучал намного громче, чем до этого. Ни Донна, ни Фрэнк не знали, что ему ответить. Но внезапно дверь открылась снова, и на пороге появился Майки.
- Потому что, он - твой парень, Джерард. И когда-то ты его очень сильно любил, - произнес он спокойно, после чего сел на пол, прислонившись спиной к уже закрытой двери.
Джерард с силой зажмурил глаза, пытаясь осмыслить хоть что-то из того, что только что сказал ему Майк. Он так старался, так нуждался в этом. Но все это было напрасно, его мысли никак не могли выстроиться в логическую цепочку, которая и без того была слишком запутанной. Он яростно покачал головой, как будто желая выкинуть из нее всё, что мешало ему жить.
- Милый, я попробую тебе объяснить все, и я очень надеюсь, что ты поймешь, - тихо сказала Донна. И тогда она начала рассказывать, о том, как в их доме появился Фрэнк и что он сразу в него влюбился, какими нежными были их отношения и как они любили друг друга. Затем, она упомянула об опухоли, которую пришлось удалить с помощью операции. Все, что Донна могла сейчас делать – это искренне надеяться, что где-то глубоко Джерард все-таки осознает все ее слова и ему станет хоть немного легче. Что же еще может желать мать, видящая своего ребенка, запутавшегося в собственной жизни?
Единственное, чего хотел сейчас Фрэнк, так это того, чтобы его любимый и прекрасный мальчик понял, как же сильно они были счастливы раньше. Однако теперь ему казалось, что это было так давно…
|
читаю и грущу 
Иначе откачивайте меня семеро . Сердечный приступ гарантирован 
