- …и чтобы я больше никогда в жизни твою рожу не видела!

Последняя сумка – потрепанное спортивное нечто неопределенного возраста – летит вниз из окна.

«Твою мать, там же карандаши!»

- И валерьянку свою забери, ушлёпок!

Джерард еле успевает поймать сумку и поставить ее к расстегнутому чемодану, как замечает, что на его голову стремительно несется полный цветочный горшок, пилотируемый геранью. Уэй каким-то невероятным движением ее ловит и печально смотрит на цветок.

Ах, герань-герань моя, что же ты сделала из меня.

Они с Эйнсли купили ее где-то месяца четыре назад, когда только переехали в новую квартиру и начали ее обустраивать – шатались по блошиным рынкам в поисках какой-нибудь дешевой и хоть ну чуть-чуть адекватной мебели, а в итоге нашли полуувядшую герань в побитом горшке.

Герань, видимо, в знак благодарности тут же распустилась и принялась вонять на всю улицу, за что получила гордую кличку Террорист.

- Чего ждешь?! – Эйнсли с перекошенным от ярости лицом высовывается из окна. – Вали отсюда! И чтоб тут и ноги больше не было, жирный ублюдок!

Джерард ставит Террориста на крыльцо, подхватывает чемодан и без единого намека на смущение показывает девушке средний палец.

- Я-то уйду сейчас, а ты что будешь делать?

- Что-нибудь да придумаю, будь уверен. Это тебе надо думать, куда идти! – Эйнсли с грохотом захлопывает окно, ясно давая понять, что разговор закончен.

Джерард морщит лицо и хватает чемодан за ручку. И  правда – брат, Майки, живет со своей девушкой в крохотной квартирке в Нью-Йорке, настолько крохотной, что у них и ванны нет, только душ, под которым можно мыться, лишь сидя на унитазе, вряд ли они будут очень рады его приезду. Друзей у Джерарда особо и не нет  – точнее, были, но они в последние пару месяцев разбросались по всем штатам, кроме собственно Нью-Джерси.

Денег у Уэя тоже нет.

Это создает определенные проблемы.

Впрочем, до Нью-Йорка доехать он может.

Он закидывает вещи к брату, - не то чтобы он был очень сильно этому рад, конечно же, - и уходит гулять.

Первую ночь он проводит совершенно бесцельно, шатается по улицам и ничего, собственно, не делает, пялится по сторонам, катается на метро и поминутно поглядывает на часы – девять вечера, десять, одиннадцать, половина первого, в два он уже где-то в Квинс, шатается по жилым районам, когда замечает вывеску с потрескивающими и светящимися неоновыми буквами «ВИДЕОПРОКАТ».

Все это слишком заманчиво, так что он заходит внутрь – там никого, лишь за прилавком сидит, лениво развалившись на стуле, парень лет двадцати.

Дальнейшие пару часов Джерард проводит, копаясь в кассетах и краем глаза за ним наблюдая.  К трем ночи он уже выстраивает гипотезы – наверно, Парень-из-проката играет в группе, у него дома полудохлая собачонка(подарок бывшей девушки), и он учится в каком-нибудь крохотном институтике, и, наверно—тут его ход мысли останавливается, потому что Парень-из-проката облизывает колечко в губе, ненавязчивым, легким движением розоватого языка, и теребит пальцами с накрашенными ногтями волосы, и закидывает ноги на стол, и щелкает пультом телевизора, перебирая каналы, и Джерард краем уха вслушивается в то, что он смотрит:

«…длинные и шелковистые…»

«…Роуз, бе…»

«…четыре-два…»

«…падение ак…»

и он останавливается на каком-то авторском спектакле, слишком интересным, чтобы его не слушать, и Уэй потихоньку забывает и о кассетах, и о Парне-из-проката(окей, не совсем), и пускается в путешествие по собственным мыслям, как вдруг

- Эй.

Джерард дергается и оборачивается.

Парень-из-проката облокачивается на прилавок, задрав зад в серых джинсах, усмехается и прикусывает ноготь на мизинце.

- Может, что-нибудь уже будешь брать? Ты всю ночь здесь шатаешься.

- Ну да, - равнодушно бросает Джерард, - мне просто негде ночевать. И, кстати.

Он вытаскивает с полки первую попавшуюся кассету, кидает ее на прилавок и с вызовом смотрит Парню-из-проката в глаза.

Тот задумчиво приподнимает брови, не двигаясь с места, кидает один быстрый взгляд на коробку кассеты и отвечает на взгляд Уэя.

- «Доппельгангер»? Дерьмо.

- Ты смотрел? – интересуется Джерард, облокачиваясь на прилавок.

Парень-из-проката хмыкает.

- Ходил в кино с мамой, когда мне было одиннадцать.

- Ну так, может быть, изменишь свое мнение?

- В смысле?

- Нехочешьпересмотреть? – на одном дыхании выдает Джерард.

Парень-из-проката чуть дергается – его, казалось, непробиваемая усмешка наконец-то дает трещину, и Джерард чувствует какое-то странное удовлетворение, - закусывает губу и зачем-то тыкает пальцем в кассету.

- Говоришь, негде ночевать? – протягивает он.

- Угу.

- Тогда, может быть… - Парень-из-проката вздыхает и улыбается. – Тебе же, наверно, не только ночевать негде, а и посмотреть видео тоже?

Джерард кивает.

- Тогда поехали ко мне, - пожимает плечами Парень-из-проката. – Да хоть прямо сейчас. Возьмем по пути пару пачек чипсов, - он явно входит в раж, выбегает из-за стойки, сдергивая пальто со спрятанной сбоку вешалки, и роется на полках с фильмами ужасов.

- Во, - довольно пыхтит он уже через несколько секунд, вытаскивая стопку кассет, и, замечая удивленный взгляд Джерарда, начинает оправдываться, - ну Доппельгангер же два часа идет, так? Слишком мало, вот, смотри, «Звонок», японский фильм, ты смотрел? Я тоже нет, страшный жутко, говорят… Короче, пошли, пока я не передумал, - он оглядывается через плечо и сдувает челку с глаз, с надеждой улыбнувшись. – Кстати, я Фрэнк. А тебя как зовут?

- Джерард, - ухмыляется Уэй. - Я надеюсь, у тебя нет аллергии на герань?

Фрэнк останавливается и сдвигает брови.

- Это ты к чему?

Джерард давит смешок.

- На всякий случай.