В тот же самый вечер и в то же самое время, когда происходили события на Чемпшир‑стрит, меньше чем в миле от нее из пивной на Митр сквер вышла, покачиваясь, потасканная уличная проститутка. Она чувствовала себя в этот вечер совершенно несчастной - несколько монет, которые ей удалось заработать, были тут же истрачены на рюмку джина, лишь едва‑едва подбодрившего ее.

Уже давно ее жизненный тонус целиком и полностью зависел от глотка этого дешевого напитка, как правило, повышавшего настроение. Выпивка была особенно кстати после коротких минут, проведенных с клиентом зачастую в какой‑нибудь темной подворотне, пропитанной отвратительным запахом отбросов. Она давным‑давно перестала заботиться о внешности и теперь ничем не отличалась от своих товарок, которыми буквально кишел этот рабочий район Лондона.

А ведь ее жизнь начиналась в настоящем раю: она была когда‑то любимицей счастливых родителей и считалась самой красивой девушкой в деревне. И как же она могла поверить в рассказы о сказочной городской жизни, которые нашептывал ей какой‑то заезжий молодчик? Она отдалась ему, не задумываясь, и сбежала в Лондон, полная надежд, но не успела оглянуться, как оказалась на панели - занятие проституцией и алкоголь разрушили молодой организм, и сладким мечтам о счастливой жизни пришел конец; в душе она ощущала пугающую пустоту, ее воля была окончательно сломлена.

Холод пронизывал девушку насквозь, драное пальтишко нисколько не помогало согреться. Как сквозь сон промелькнула вдруг мысль о тех счастливцах, которые сидят сейчас за семейным рождественским ужином в теплых столовых за подернутыми инеем окнами. И ей смутно вспомнилось что‑то давно забытое из прежней жизни, в памяти всплыли слова из красивой поздравительной открытки, присланной ей когда‑то. Но видение быстро исчезло, и она с тоской представила себе тесную грязную каморку за рекой, где она ютилась с тремя товарками. При мысли о скором отдыхе она немного оживилась; заледеневшие ноги кое‑как понесли ее вперед, ей хотелось поскорее очутиться в тепле, думать о чем‑нибудь другом она была не в состоянии. Перейдя мост, она решила срезать угол на пути к Олдгейту и пройти по темному проулку между торговых рядов.

Кто-то шёл за ней,  девушка ясно слышала тяжёлые шаги за своей спиной, но старалась не обращать внимания – мало ли кто мог  идти в том же  направлении, что и она. Но настойчивый стук каблуков  усиливался, словно неслучайный попутчик пытался догнать девушку, так что та пустилась бегом, пытаясь добраться до своей каморки поскорее….Но домой она так и не пришла, ни на утро, ни на следующий день….

Александр Мер, он же Брендон Ури собственной персоной, стоял сейчас перед адвокатом, являясь явно не призраком и не приведением из кошмарного сна, что до сих пор преследовали Джерарда, а вполне материальным существом из плоти и крови.

 - Как… как такое может быть? – слова слетали из губ Уэя сами по себе, мужчине казалось, что он даже не в силах  нормально говорить от удивления. – Ты ведь умер, я сам это видел, я убил тебя! Всадники подчинились мне тогда..

Брендон опустился на один из стульев и, сложив ноги на стол, засмеялся:

 - Ох, до чего же ты легковерен, Джерри. Тот факт, что ты вколол мне  наперстянку, конечно мог согнать меня в могилу, но почему то мне кажется, что меня спас случай, ты ведь вколол мне только половину смертельной дозы, не так ли? А теперь, неудавшийся врач, мистер Гехаймнис, подумай – ка, что со мной случилось после того,  как неполная доза попала в кровь? Правильно –у меня замедлилось дыхание, сердце стало биться куда медленнее, пока не сократило количество ударов до десяти в минуту, а то и меньше, недолгие судороги, в которых главное не откусить себе язык, а потом что-то вроде сна, глубокого и тяжёлого, но именно этот сон, затянувшийся далеко не на один день, спас меня от болевого шока от ожогов, изуродовавших моё лицо и тело. И вновь случай – меня нашла какая-то деревенская женщина, приняла за хозяина Гринвуда и выходила, только что из ложечки меня не кормя. Ну а после, мой дорогой Джерри, я поспешил уйти из графства, чтобы больше никогда не видеть ни родного дома, ни обгорелых руин Гринвуда, напоминающих мне о том, что мистер Ури уже больше не тот привлекательный молодой человек, которым был.

Александр замолчал, покачиваясь на стуле и рассматривая комнату для приёма клиентов.

 -А я смотрю, ты не плохо устроился, Уэй, стал тем, кого раньше защищал в суде? Вероятно, вызов фальшивых духов действительно выгодное дело, раз ты за него взялся, хотя и я не слишком то положительными вещами занимался всё это время – был в монастыре под видом послушника, чтобы дать время своим ранам затянуться как следует, торговал разными мелочами, пару раз устраивал настоящие представления с прибытием в мелкие графства под видом высокопоставленных персон, что сразу же делало меня  едва ли не королём, превознося над остальными. А потом я нашёл эту старую каргу с кучей проблем – мадам Ла Руше, и решил – раз дамочка так помешана на искуплении своих далеко не мелких грехов перед Богом, так почему за безопасность, кров и обслуживание, не стать посредником между её покаяниями и ушами Бога?

 - Ты как всегда в своём репертуаре, Ури, - Джерард поморщился, выслушав Александра и стараясь не смотреть на то, как тот улыбался, от чего его исковерканные огнём губы искажали лицо как отражение в чудовищном кривом зеркале. – Ты никогда не мог не обманывать людей, даже по мелочам…

 - Кто бы говорил, Мистер – я – говорю-с-призраками, - перебил адвоката Брендон. –Ты тоже не святой, Джерри, смирись с этим и перестань указывать мне на то, что я делаю правильно, а что нет.

Уэй замолчал, пытаясь осмыслить всё происходящее. Словно ураган, переворачивающий всё, уже сложившееся за пять долгих лет сознание адвоката, Ури  возник в их доме, явно не с благими намерениями, сидя сейчас на стуле и с увлечением рассматривая едва заметные  даже в свете газового рожка канатики лески, растянутые под потолком для более эффектного появления «призраков».

 -А Всадники? Почему тогда они подчинились мне? – вопрос родился в тот самый момент, когда Брендон снял с головы капюшон,  но произнести его ещё раз, адвокат решился только сейчас.

Ури не сразу ответил на этот вопрос, просто уставившись странного теперь цвета глазами на Уэя, изучая, вспоминая, прокручивая в голове, словно киноленту все события той ночи.

 - Помнишь, что ты прочёл в книге в кабинете Айеро – старшего? Брат убьёт брата, обагрит  его кровью землю и так далее. Почему всё вы, люди, читающие эти фолианты, принимаете всё сказанное в них за чистую монету, или в серьёз верите, что древние были умнее нас? Меня просто поразил тот самый факт, что никто из тех, кто это пророчество видел, включая и меня, бывшего в ту пору, очевидно очень глупым, не понял, что речь в этих строках идёт не о реальном убийстве. Джерри, во времена написание книги, под словом «убьёт», понимали  нанесение увечий, уродств, просто ранений с большой потерей крови, словом всё то, что  убивало хотя бы часть человека, его бренного тела. А ты это сделал – моя кровь попала на землю Гринвуда, я стал уродом и едва не лишился  жизни – вот тебе и пророчество, Джерард.

Поражённый сказанным, Уэй бессильно опустился на пол, чувствуя как холодные и скользкие, словно лягушачьи лапки, паутинки страха, опутывают его ноги и руки, покрывая все внутренности инеем и вызывая в сердце рождаться непередаваемому чувству облегчения с одной стороны, почти прыгающей от радости от того, что Ури жив, что Джер не убил его, а с другой стороны – тревоге, неуверенности и напряжённости, узлом завязывающемся где-то в животе. Ури не мог прийти просто так, он ничего не делает без выгоды для себя -  в дом к Уэю и его семье, бывшего друга занесло не случайно.

 - А теперь говори зачем ты здесь, и поверь, история про то, как ты раскаялся в содеянном и  пришёл потому что скучал, будет звучать не очень правдоподобно, - адвокат сложил руки на груди, как ему казалось, пряча растревоженное сердце и страх от Александра под собственными сложенными руками.

 - Ох, я бы никогда такого не сказал – ты слишком плохо меня знаешь, Джерри.

 - Как оказалось пять лет назад, я тебя вообще не знаю и никогда не знал достаточно для того, чтобы доверять тебе.

Ури фыркнул:

 - Хватит трагедий, Уэй! Я явился к тебе по делу, которое  требует моего вмешательства,  «Мистер Гехаймнис». Дело в том, Джерри, что  некто очень непредсказуемый,  убивает несчастных жительниц нашего грешного города, а ты ведь наверняка знаешь, Джерард, что нет места омерзительнее, чем Лондон, так вот Господин Хирург потрошит проституток  в нескольких районах города, большей частью грязных и наполненных отбросами  общества, причём превращает этот процесс в какой-то  ритуал, с раскладыванием вокруг тела посторонних предметов.. Особенно ему полюбился Ист – Энд – там он практически всех своих жертв и находит…О!И ещё одно – Хирург перерезает  горло слева направо, раны очень глубокие, как правило, убийство происходит  в общественном месте. Горло жертвы перерезано, тело обезображено - по некоторым сведениям, Господин Хирург  отрезает  всем своим жертвам ухо и уродует то, чем эти дамы зарабатывали себе на жизнь. У некоторых жертв были искусно извлечены внутренние органы; вероятно, убийца обладает серьёзными познаниями в анатомии или хирургическими навыками.

 - Я слышал об этом факте, Брендон, весь Лондон гудит – говорят, что Потрошитель вернулся после нескольких лет затишья,  но причём тут я?

 - А притом, Джерри, что  ты для полиции один из самых главных подозреваемых.

Уэй обомлел.

 - Я? Ты с ума сошёл! Почему я могу быть Господином Хирургом?

Александр усмехнулся, глядя на Джерарда чуть прищурив глаза, и адвокат с удивлением понял, что даже теперь, перекошенное и изуродованное, лицо Брендона не перестало быть для  Джи привлекательным – те же искристые глаза, нежный профиль и мягкая улыбка, когда он поворачивается к Уэю здоровой половиной лица….

 - Подумай сам, Джерри – ты практически волшебник для  жителей города, ты говоришь с духами,  ты имеешь навыки врача – к тебе ведь иногда приходят люди,  обращаясь как к доктору? – Джерард кивнул. –  Плюс к этому, многие из сыщиков Скотленд – Ярда в полной уверенности,  что Гехаймнис, живущий затворником, не имеющий ни прошлого, ни  дворянского титула, ни должности в палате лордов – вообще ничего, кроме запертого на все замки дома на Чемпшир – стрит и мистического средства получения денег на хлеб  - именно  такой человек может «возродить» на улицах дело Господина Хирурга.

 - Бред! – Уэй мерил комнату шагами, нервно перебирая в тонких белых пальцах  оторванную им, от собственного манжета, пуговицу. – Просто  бред!

 - И это ещё не самое плохое, мой дорогой друг. Полиция – не проблема, проблема те люди, что выслеживают тебя.

 - Выслеживают?

 - Только не говори, что ни разу не замечал странных прохожих под своими окнами или  клиентов, сидящих в   приёмной, но ни разу не посещавших твоего кабинета?

Джерард поморщился: такие люди действительно были, но Уэй не придавал их появлению значения….

 - Но зачем ты явился – не говори, что беспокоился обо мне..

 -Не о тебе. – Александр  посерьёзнел. –Я здесь ради безопасности Майки, я не могу позволить ему пострадать, а моего братца не возможно теперь отделить от тебя – вы как родные друг другу.

За окном послышался странный скрежет, словно кто-то пытался отковырять от косяка массивную навесную петлю…

 - Чёрт! – Ури метнулся к окну. – Парни дома?

 - Да, они  наверху..

 - Быстро уходи из дома,  парни этим подонкам не нужны, их цель – ты.

Неожиданно схватив Уэя за руку, Брендон, не оглядываясь, устремился вниз по лестнице, вытаскивая адвоката из дома, направляясь по темному переулку. Какое‑то время, не видя ничего перед собой, Джи силился не упустить из виду развевавшийся впереди плащ Александра. Они повернули один раз, другой и снова повернули. "Похоже, он знает, куда идти", – машинально подумал Уэй, когда они в темноте пробирались между домами и другими постройками.

Выбравшись из мрачных переулков на освещенную улицу, Брендон  остановился. Джер  по инерции выскочил на проезжую часть, но рука  Ури  затащила его обратно в тень. Хватка была поистине железной, Джи  хотел было сказать что‑то, но осекся, заметив поданный ему знак молчать. Мужчина указывал Уэю на перекресток.

Из‑за угла показалась фигура человека в сером капюшоне, он крался вдоль улицы, двигаясь медленно, словно ищейка, взявшая след. "Любопытно, что за следы можно обнаружить на булыжной мостовой?" – подумал Джерард и  тут же удивился: как же это их преследователь смог оказаться здесь так быстро?

Слева от них прогрохотал экипаж - из переулка показалась черная шестиместная коляска,

запряженная четверкой вороных, возничего видно не было. Человек в сером капюшоне приблизился к экипажу, окно которого неслышно опустилось, внутри экипажа было темно. "Серый капюшон" кивнул, а громкое фырканье лошадей заглушило слова его невидимого собеседника.

"Капюшон" отступил от коляски и повернул голову туда, где прятались Джер  и Брендон. Оба инстинктивно вжались в стену, когда человек сделал шаг вперед, остановился, задрал голову и втянул в себя воздух, будто гончая, учуявшая добычу. Он стоял так некоторое время, и от его неподвижной фигуры, как от каменного изваяния, веяло холодом, так, что Уэй замер: ему показалось, будто он увидел нечто поистине странное. Приглядевшись внимательнее, он заметил, что на капюшоне не было прорезей для глаз.

Дверца черного экипажа распахнулась: короткий пронзительный звук, больше похожий на свист хищной птицы, чем на человеческий голос, рассек воздух и в ту же секунду "серый капюшон" прыгнул в коляску. Дверца захлопнулась, и по каменной мостовой снова застучали копыта лошадей, уносивших тяжелый экипаж в мглистую даль.

Шум колес стих…

– Какого черта… – нетерпеливо начал адвокат.

– Мы еще не совсем в безопасности, – тихим голосом произнес Александр

И мужчины снова замолчал, зашагав вперед, держась все время в тени, они замедляли шаг дважды, когда до их слуха доносился пронзительный свист. Джи стал понимать, что их преследует не один "серый капюшон", а несколько, и  только он собрался заговорить со своим вновь обретённым старым «другом»,  как увидел за углом еще один экипаж - теперь на сиденье возвышалась складная фигура возницы. Брендон  тихонько свистнул, и кебмен тут же обернулся - его правую щеку пересекал грубый шрам, тянувшийся до подбородка. Коротко кивнув, он щелкнул кнутом, и Александр, распахнув дверцу, быстро вскочил в экипаж.

– Ну же, Джерри, давай, – поторопил он.

Адвокат поставил ногу на ступеньку, однако невольно обернулся, услышав справа тупой звук удара. Длинное, зловеще поблескивающее в свете фонарей лезвие, пронзив дверцу кеба, подрагивало в каком‑нибудь дюйме от груди Уэя, и  все тот же пронзительный настойчивый свист, от которого по спине Джерарда  пробежал холодок, раздался вновь. Мужчина  оглянулся: "серый капюшон" был всего в двадцати ярдах от него и нагонял карету с невероятной скоростью, вытаскивая на бегу из‑за пояса еще один кинжал. Высоко подпрыгнув, человек ухватился за крышу коляски и повис в дверном проеме, но в ту же секунду сильные руки Александра  втащили Уэя внутрь кеба, и он рухнул на пол, судорожно пытаясь отползти в дальний угол. Хлопнула дверца с другой стороны коляски, и Джер  успел заметить промелькнувшую тень плаща Брендона  -  адвокат остался в экипаже один, лицом к лицу с безжалостным врагом.

Между тем "капюшон" пытался удержать равновесие, стоя на ступеньке в дверном проеме, а над головой Уэя послышался шорох, и он увидел, как его друг с силой захлопнул ногой дверцу экипажа - острие торчавшего в двери клинка проткнуло нападавшего насквозь.

Из‑под капюшона раздался пронзительный вопль, и человек с воем ухватился за лезвие, раскроив ладонь чуть ли не пополам, а потом он разом обмяк и повис, пришпиленный к дверце экипажа, словно чудовищное насекомое.

Кеб несся с большой скоростью, так что Джи с трудом поднялся на колени, держась за сиденье. Он подполз к человеку в капюшоне, с любопытством разглядывая изодранный плащ и высокие сапоги на толстой подошве. Затем потрогал пульс и, не нащупав его, с удивлением отметил про себя, что рана не кровоточит, но не успев додумать эту мысль до конца, адвокат увидел, как в дверцу пролезает его спаситель - Брендон сорвал серый капюшон с головы убитого и отшвырнул его в сторону.

– Господи Иисусе! – воскликнул Джерард.

Белое как мел лицо мертвеца пересекали чудовищные шрамы; рот был зашит толстой красной  ниткой…

Придерживаясь за крышу, Ури приоткрыл дверцу снова - труп болтался на ней, словно куль с мякиной, тяжело ударяясь о дверцу при каждом толчке экипажа. Просунув под пришпиленное тело длинный нож, неведомо откуда взявшийся, Александр  освободил труп, и он полетел куда‑то в темноту.

Легко подтянувшись, мужчина проскользнул в кеб и опустился на сиденье напротив ошарашенного Уэя. Сделав два глубоких вдоха, он проговорил:

– Хочешь  выпить?

– Что это?

– Коньяк. В медицинских целях, – ответил Александр, протягивая Уэя серебряную фляжку.

Джи  отхлебнул - это был действительно коньяк, и преотличнейший, как заметил Александр, лицо которого сейчас, затемнённое во мраке кеба выглядела так, словно и не пострадало в огне -  оно было худым и скуластым, с лихорадочным румянцем на щеках, орлиным носом  и большими , пристально смотревшими глазами, в которых вспыхивали искорки веселого смеха, делая лицо Брендона  по настоящему замечательным.

– Вот теперь нужно быстро возвращаться в дом, брать парней в охапку и сматываться из города, Джерри, всё намного серьёзнее, чем я думал, - Ури прикусил губу, стуча в стену кеба, тем самым подавая вознице знак поворачивать.

 - Сначала скажи мне кто они, эти «капюшоны» – если конечно Скотленд – Ярд не начал принимать на работу  нечисть, - буркнул Уэй.