III Все тело обжигает непонятная боль. Боль, мешающая пошевелиться. Боль, сковывающая сознание. Боль. Откуда она взялась? С трудом поднявшись с больничной койки, я, шатаясь, подхожу к высокому зеркалу в ванной комнате. Странно, на теле ни одного повреждения, а острая мучительная боль разъедает кожу. В мыслях путаются обрывки ночного кошмара: пылающее тело, разгромленная детская комната, сырой подвал, сильная рука и отчаянно знакомый голос. Сознание плавится, отступает перед всегдашним страхом и испуганно забивается вглубину черепной коробки, в то время как в ушах звенит тот самый голос: - Я знаю, ты ждал, Брайан. Мое лицо в зеркале стремительно меняется, деформируется, становясь до боли незнакомым, но от чего-то таким притягательным... Лицо молодеет, черты смягчаются, глаза темнеют, приобретая ореховые отблески и злой блеск в зрачках. Губы полнеют и изгибаются в саркастичной усмешке, тело покрывается причудливой вязью татуировок, рост уменьшается. Темная челка закрывает подмигивающий глаз, а тонкие расписанные пальцы теребят кольцо в пухлой нижней губе. Теперь на вид "мне" не больше двадцати лет. В горле комом встал душераздирающий крик, он нарастает в глубине и грозит вырваться, оглушая, разрывая барабанные перепонки. Вдруг мое отражение в зеркале перестает ухмыляться, но начинает истошно вопить. Так, что по стеклу расползается тонкая трещина, а у меня закладывает уши. Я зажимаю их руками и оседаю на пол, инстинктивно сжимаясь, пытаясь спрятаться от жуткого крика.
Через пару секунд все смолкает. Я решаюсь поднять взгляд и обнаруживаю, что у молодого человека в зеркале из ушей хлещет кровь. Бурые потеки заливают его голые плечи, струятся вниз по груди, а он, как ни в чем не бывало, улыбается, обнажая ровные белые зубы. Широко распахнув глаза, я в испуге пытаюсь отползти от зеркала, но отражение гипнотизирует меня, притягивает ближе, заставляя носом уткнуться в стекло и ощутить тошнотворный запах его темной крови. - Ты узнаешь меня? - смеется парень за стеклом. Конечно. Конечно, я узнаю. Фрэнк протягивает ко мне руки, заставляя меня протестующе замычать. Татуированные пальцы смыкаются вокруг моей шеи, вырывая из горла задушенные хрипы. Я пытаюсь отползти от зеркала, продолжая попытки рвано вдохнуть и позвать на помощь.
Фрэнк вперил холодный взгляд в мои широко распахнутые в испуге глаза и криво ухмыльнулся, размыкая пальцы на моей шее. Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга: я - неверяще, хватая воздух посиневшими губами, он - насмешливо, снова теребя колечко пирсинга в нижней губе; потом, усмехнувшись на прощанье, Фрэнк пропал, а я провалился в сладкое забытье, не обращая внимания на багровеющие следы пальцев и коротких ногтей на моей бледной шее.
В следующее мгновение в ванную комнату вбежала перепуганная медсестра, пища: - Мистер Молко, мистер Молко, что с Вами, Вы кричали?! Найдя меня на полу, беззащитного, свернувшегося на полу и обнимающего себя за плечи, впечатлительная дежурная поспешила вывести меня из бессознательного состояния, поднеся к носу пузырек с резко пахнущей жидкостью, который есть в каждой больничной аптечке. Едва очнувшись, вместо нашатыря я почувствовал тот самый тошнотворный запах густой темной крови парня в отражении и испуганно зыркнул на зеркало, где снова мирно отражалась больничная ванная, мое щуплое тельце и сидящая на коленях испуганная младшая медсестра. - Вы в порядке? - поспешила спросить последняя, одновременно поднимаясь с холодного кафельного пола и увлекая меня за собой. Я что-то невразумительно прошептал в ответ, ощупывая свою шею, прислушиваясь к надсадной боли от налившихся кровью отметин. Повезло, что медсестра пока ничего не заметила. Осторожно обернувшись, я испуганно покосился на зеркало, где, как мне показалось, мелькнула чья-то тень. IV Худой молодой человек конвульсивно бьется о мягкие стены светлой палаты. Его руки тесно связаны за спиной рукавами смирительной рубашкп. Он кричит. Истерический вопль, переходящий в надсадный вой, наполненный болью и страхом. Боюсь представить, что творится у него в голове. Темные отросшие волосы свесились на лицо, когда, обессилев после очередного припадка, молодой человек низко опустил голову и сжался в углу. Его узкие плечи резко вздрагивают, а из горла вырываются задушенные всхлипы, он поднимет голову и, смаргивая слезы, чертящие мокрые дорожки на его впалых щеках, шепчет: - Спасите меня... Они раздирают меня изнутри... Им мало... Вдруг прямо из мягко набитой стены в запертую комнату начинает просачиваться темная струйка тягучей жидкости, похожей на деготь. Она течет вниз по светлой стене и образует лужицу на полу, она все растет и растет. Одновременно с молодым человеком я смотрю в черноту жидкости, расползающейся по полу, и, едва он наклоняется к ней ближе, оттуда вырывается рука. Худая рука, покрытая татуировками, с короткими обгрызанными ногтями впивается в шею парня, хрипящего о пощаде. Я пячусь назад, немеющими от страха губами шепчу молитвы всем Богам, но мне некуда бежать, позади мягкая стена, а вязкая жидкость по-прежнему заливает пол. Я уверен, что если она дойдет до меня, мне конец. Оттуда появится еще кто-нибудь и утащит меня за собой в вакуум, в пугающую темноту, наполненную жуткими образами, откуда нет спасения.
Я падаю. Падаю и больно ударяюсь о холодный каменный пол. Неверяще распахиваю глаза, поднимаясь, и вижу, что стою посреди того же сырого подвала. Вокруг меня сгущается тьма, страх расползается по всему телу холодными змейками, берущими начало от кончиков пальцев, почти бережно зажатых в теплой ладони. Мягкий шелестящий шепот едва касается моего уха: - Я скучал, Брайан... Страх заставляет колени подгибаться. Страх овладевает каждой клеткой моего напряженного тела. Непослушными губами пытаюсь произнести хоть слово, пытаюсь вырвать мелко трясущуюся руку из цепкого захвата и отодвинуться, отстраниться хотя бы чуть-чуть. Эта близость причиняет мне почти физическую боль, в голове роятся тысячи непрошенных мыслей и образов, они сменяют друг друга так быстро, что я не могу за ними успеть. Это вызывает жгучую злость, меня питает раздражение, а парень, все также держащий меня за руку, мягко произносит какие-то слова одобрения. Сейчас это кажется мне кощунством. - Ты боишься меня. - моего лица касаются теплые пальцы, заставляя повернуться и посмотреть в глаза своему кошмару. Парень улыбается. Плотоядно, жутко, смотря на мое испуганное бледное лицо. Татуированные пальцы мягко скользят вниз по моей щеке, вызывая новую неконтролируемую дрожь.
Внезапно меня резко толкают к противоположной стене. В спину больно врезается холодный, покрытый мхом и плесенью камень, а к губам прижимаются в настойчивом жестком поцелуе. В горле рождается крик, которому не дает вырваться наружу терзающий мои губы Фрэнк. Не заостряя внимания на пуговицах, рубашку безжалостно разрывают настойчивые пальцы, в попытке дотянуться до моей покрытой мурашками кожи. К уху прижимается рот, засасывающий мочку, играющий с ней языком, влажно целующий. - Ну же, мы же сможем доставить друг другу удовольствие, Бри... VПо груди бегают теплые пальцы, а губы оставляют яркие укусы и засосы на шее, где выделяются следы пальцев, терзавших ее в прошлый раз, в бедро настойчиво упирается возбужденный член. Фрэнк втискивает колено между моих ног, раздвигая их и прижимается ко мне крепче, затапливая усталой обреченностью. Неожиданность вкупе со страхом затапливает, парализует, потряхивает конечности. Мозг отказывается посылать сигналы мускулам, я не могу пошевелисться, не могу закричать. Отчасти потому, что меня по-прежнему грубо прижимают к жесткому камню стены. Мне некуда бежать. Никто не спасет меня от кошмара, от моего личного ужаса, наводнившего все вокруг, питающего пространство страхом и отчаяньем, повергая в темноту, обрекая на мучения. В голове снова роятся непрошенные образы, заставляя думать о фобиях и мучениях других, а перед крепко зажмуренными глазами стоит ухмыляющееся лицо Фрэнка, чьи руки продолжают свободно путешествовать по моему беззащитному телу, изучая его, не встречая никакого сопротивления. Жадные губы спускаются вниз, чертя дорожку из поцелуев-укусов, засасывают нежную кожу, язык скользит по впадинке между ключиц, очерчивает их, пальцы зарываются в волосы, то оттягивая голову назад, открывая себе полный доступ к коже покрытой отметинами, то мягко ласкают затылок, успокаивающе поглаживая. Фрэнк теряет терпение, видя, как я вжался в холодную кладку. Положив руку на мою промежность, он с силой стискивает мой член и трется пахом о мое бедро, зло усмехаясь куда-то мне в шею. От неожиданности я резко подаюсь к нему бедрами и, наталкиваясь на полный похоти взгляд, понимаю, что сам возбужден. Жар от разгоряченного тела Фрэнка передается и мне, озноб отступает, приводя за собой слабость во всем теле. Я бы упал, если бы не сильные руки, осторожно поддержавшие меня. С лица аккуратно убрали влажную челку, отерли капли пота со лба и запечатлели целомудренный поцелуй на опухших губах, проводя языком по маленьким ранкам с выступающими каплями крови. Я подскакиваю на больничной койке в холодном поту. Комнату заполняют сгущающиеся вечерние сумерки, а так некстати вставший член требует внимания, в то время как в палату прорывается стук в дверь. Только Джерарда обычно так некстати приносит. Хотя...
