Грейс села на кровати, свесив вниз ноги. Черные от грязи пятки коснулись безупречно чистого белого пола, который привел Грейс в восторг. Она никогда не видела ничего более совершенного, чем этот пол. Стараясь не запачкать его, она решила исследовать комнату. Белый комод, белый стул, стол, зеркало, шкаф, белая, приоткрытая дверь в ванную, и белая дверь, видимо которая вела из комнаты. Занавески, матовые и белые. Грейс встала на коленки, которые были тоже грязные, но, как ей показалось, почище ступней. На четвереньках она подползла к занавескам и распахнула их, в надежде увидеть вид, на который выходит ее окно. Но вместо белой рамы и безупречно чистых стекол, она увидела белую стену. Окна не было в принципе.
Стало сразу как-то неуютно. Она поднялась на ноги, и почесала в голове. Пойзон всегда чесал в голове и говорил, что это помогает ему думать. Но Грейс это думать не помогало. Она ни разу не была в комнате, где есть кровать, но нет окна. Пойзон рассказывал, что раньше он жил в комнате, где были кровати, комоды и окна, а за окнами деревья, и на них были листья.
- А что такое листья, Пойзон?
- Ну… Такие, зеленые штуки.
Грейс никогда не видела «зеленых штук» на деревьях, и она решила, что Пойзон очень, очень древний.

Дверь скрипнула и отворилась, это отвлекло Грейс от мыслей. Она повернула голову и увидела перед собой женщину, резко контрастирующую с окружающим ее пространством. Черный пиджак, черная юбка, черные туфли, черные, гладкие волосы, уложенные безупречно. Общей чертой между женщиной и комнатой была безупречность. Ровные линии, будто все вымерено по линейке. На лице – идеальный макияж. Все строго, ничего лишнего. Женщина очень понравилась девочке. Раньше она видела только киллджоек: разноцветные растрепанные волосы, порванная, неумело зашитая одежда, покоцанный лак на ногтях, подтекшая тушь. Грейс нравились киллджойки, она и сама хотела стать такой, когда вырастит: гонять на мотоциклах, стрелять по банкам пауэр-пупа и чтобы ее также обсуждали парни.
- Эй, чувак, а она ничего…
- Ну да, багажник что надо.
- Иди спроси, ей не нужно тормоза смазать?
И они смеялись и пихали друг друга локтями. К Пойзону киллджойки тоже подходили, просили гаечные ключи и закусывали губы. Тогда он сразу расправлял плечи, поднимал одну бровь и потом они куда-то уезжали вместе, на их машинах. А потом Пойзон возвращался один, какой-то взъерошенный, и смотрел странным взглядов поверх солнцезащитных очков. Грейс надеялась, что когда-нибудь она тоже сделает Пойзона таким счастливым, и однажды заговорила об этом с Коброй.

- Кобра?
Кобра быстро закрыл журнал и спрятал его в рюкзак.
- Чего тебе?
- А что ты делаешь?
- Господи, ничего не делаю. Читаю.
- Что читаешь?
- Какая разница. Что тебе?
- Я тут хочу спросить. Когда-нибудь я смогу починить Джерарду мотор?
- Эээ… В смысле?
- Ну, к нему постоянно приезжают девушки, и спрашивают, не починить ли ему мотор. А потом, они уезжают не на нашем киллджой-мобиле, хотя мотор то вроде там…
Кобра посмотрел поверх очков секунд пять, а потом расхохотался.
- Нет, Грейс, я думаю это плохая идея.
- Почему?!
- Потом узнаешь. Главное никогда не предлагай Пойзону, и вообще никому из нас, чинить мотор. Ясно? Это плохой вопрос. Особенно когда тебе девять. Договорились?
- Но…
Кобра взял Грейс за плечо и больно сжал.
- Мы же договорились, да?
- Конечно…
Кобра отпустил девочку и закинул руку на машинное сидение.
- Вот и отлично. А теперь иди, найди Гоула, пусть он с тобой поиграет во что-нибудь. А я хочу почитать.
Грейс терла плечо и не двигалась с места. Этот разговор привел ее в замешательство.
- Эй, ты все еще здесь?
Грейс развернулась и побежала искать Гоула. Она решила больше никогда не поднимать эту тему, ни про киллджоек, ни про машины.

***

- Может быть, ты хочешь поесть? – женщина в костюме подошла ближе и кисло улыбнулась.
- А вы кто? – Грейс нахмурилась. Она была в незнакомом месте, с незнакомой женщиной в странной белой комнате без окон, и она совершенно не помнила, как сюда попала. Это настораживало.
- Какой умный ребенок. Я тот человек, который тебе нужен.
- Не верится.
- А ты не груби старшим. Тебя этому не учили папа с мамой?
- У меня нет ни папы, ни мамы, в смысле, они уехали далеко. И я живу с братом.
- О, а как зовут брата?
Грейс прищурилась. С чего бы ей так стало интересно? Тем более Пойзон учил ее быть подозрительной, и киллджои его поддерживали. Тут у Грейс заурчал желудок, что помогло ей уйти от темы имени брата.
Женщина щелкнула тонкими пальцами:
- Как я могла забыть, завтрак!
Посмотрев на Грейс, она поморщилась, не попытавшись скрыть это.
- Это – дверь в ванную. Ты сможешь сама привести себя в порядок? А потом наденешь это платье. – она распахнула шкаф, и Грейс не поверила своим глазам: в шкафу висело белоснежное платье, с ленточками. Она никогда не видела ничего прекраснее. – вижу, тебе нравится. А как будешь готова, нажми сюда. – она показала на кнопку возле двери – и за тобой придут. Согласна?
Грейс кивнула. Подозрения были забыты, ровно как и осторожность.

После двадцати минут оттирания машинного масла мочалкой и тридцати минут расчесывания волос, Грейс, со слегка покрасневшей кожей, одела платье, туфли, и нажала на кнопку. Одно пятно, прямо на щеке, не отмылось, что огорчало ее. Это портило всю картинку, а перед этой женщиной ей хотелось выглядеть безупречно.
Через несколько секунд дверь отворилась. Трое мужчин, в странных масках и белых костюмах жестом велели ей идти за ними. Они прошли по длинному белому коридору и вышли в огромных размеров белый зал, в центре которого стоял стол, на котором было… Ох, лучше бы сказать, чего там не было. Грейс никогда не видела больше половины того, что там было. Но пахло и выглядело это просто сказочно. Хотя, пожалуй любое покажется сказочным, после четырех лет питания одним пауэр-пупом в разных вариациях…
В зале стояла тишина. Помимо Грейс, там было еще девятеро детей, одного с ней возраста. Девочки были одеты в такие же белые платья, мальчики в белые костюмы. Все уселись за стол, и стали ждать. Никто не посмел притронуться к еде, и Грейс тоже не стала.
Послышались шаги из разных концов зала: звонкие и частые, и глухие. В зал вошла та самая женщина, которую Грейс видела минут сорок назад и лысый мужчина, с острыми чертами лица, в странной одежде. Взгляд холодный, как и у женщины. Узкие глаза той пронзали просто насквозь того, кто встречался с ней взглядом. Они встали у противоположных концов стола.
- Этот ужин посвящен новому члену нашей корпорации: Грейс. Полагаю, тебе тут понравилось.
Грейс кивнула.
- И, наконец-то, когда вас столько, сколько должно быть, хочу сообщить вам, зачем мы здесь собрались. Как многие из вас уже поняли, это теперь будет ваш новый дом. Навсегда. Хотите вы этого или нет. Вы нужны корпорации, корпорация нужна вам. Мы будем обеспечивать вам жизнь, а вы нам поможете. Опять же, хотите вы этого или нет. Не заставляйте нас действовать насильно, соглашайтесь на все добровольно. Подайте мне бумаги.
Один из мужчин в белых костюмах подошел к женщине и передал ей стопку бумаг.
- Спасибо. Это – договор. Я хочу, чтобы каждый из вас быстренько прочитал его и поставил тут свою подпись. Всем понятно?
- Да. – сказали все, кроме Грейс. Тогда девочка почувствовала толчок в спину. И шепот над ухом, велевший ей согласиться.
- Да… - сказала Грейс.

Когда договор почти дошел до нее, она стала нервничать. Читала она из ряда вон плохо, но уже издалека видела, что текста много. Когда договор перешел к ней, она разнервничалась так, что не могла и двух букв сложить. Тело тряслось от напряжения, она старалась изо всех сил, но ничерта не выходило.
- В чем проблема?
- Я не могу…
- Что?!
- Я не умею быстро!
- О господи, почему дети так любят создавать проблемы… - мужчина подошел к ней и сунул ей в руки ручку. – значит подпиши так!
- Я не буду подписываться, пока не прочитаю!
- Ну так читай!
- Я не могу!
Тогда мужчина взял ее за руку и сильно тряхнул, девочка запищала.
- Пусти ее! – веснушчатый мальчик, сидевший напротив Грейс, вскочил с места.
- Сидеть!!!
Сзади к мальчику подошел мужчина в белом костюме и скрутил ему руки так, что тот загнулся.
Женщина обогнула стол и медленно подошла к Грейс, прищурившись. Грейс стало страшно, и она захныкала.
- Что это?.. – она прикоснулась пальцем к пятну на щеке Грейс.
- Оно не отмылось…
- Я же сказала тебе привести себя в порядок.
- Извините…
И тут женщина размахнулась и дала Грейс пощечину. Из глаз девочки брызнули слезы, от обиды и от боли. Щеку жгло, это во-первых, во-вторых, даже Кобра не позволял себе такого. А эту женщину она видела впервые.
- Да как вы смеете бить ее! – веснушчатый мальчик морщился от боли в руках, но все равно мог кричать. Это поразило Грейс. Она всегда думала, что она сильная. Что она сможет противостоять другим. Но теперь она поняла, что она – никто, а ее жизнь не стоит ничего. Мужчина в белом костюме тряхнул мальчика за волосы, но тот сжал зубы, и ни издал ни звука. Это, кажется, еще более взбесило женщину.
- Этих двоих в изолятор. Быстро.

***

Изолятор – железная, холодная коробка. Температура в ней вряд ли была плюсовая – настоящий холодильник, а на Грейс было только легенькое платьице. Пальцы уже посинели, кожу жгло, и она захныкала.
- Ты, значит, то самое недостающее звено?.. – из угла раздался хриплый голос.
Грейс обернулась к черному силуэту.
- А я Крис.
- В веснушках?
- Он самый.
- Тебе сколько лет?
- Девять.
- Ты слишком храбрый для девяти.
- Жизнь такая.
- Точно…
Воцарилось молчание. Грейс слышала хриплое дыхание Криса, которое очень напоминало дыхание Пойзона, когда тот бесился, так что Грейс знала, что значат эти сипящие частые вдохи и выдохи.
- Почему ты тогда закричал?
- Просто меня бесит, когда заставляют что-то делать против воли человека.
- Меня тоже.
- Тогда почему ты не дала отпор?
Грейс пожала плечами.
- Слабая, наверное…
- Если твой брат – киллджой, ты вряд ли слабая.
- Ты знаешь о киллджоях?
- Моя сестра – киллджойка. И у всех тех ребят, которых ты видела, тоже сестры или братья киллдджои.
- А я думала, я одна такая…
- Нет.
- А чего ты там сидишь?
- Цепи мешают.
- Какие цепи?
- Приковали меня. – Крис ухмыльнулся. – Буйный. Ты лучше болтай побольше, а то больно.
Грейс подумала.
- Твоя сестра киллджойка, значит…
- Ну?
- Значит, ты знаешь, что такое «починить двигатель» и «смазать тормоза»?
Грейс не видела его лица, но он точно улыбался.
- О да, знаю.
- Что? – глаза Грейс загорелись.
- Это значит «трахаться».
- «Трахаться»? Что это?
- Не знаю. Но сестра говорит, что это прикольно. И говорит, чтобы я не предлагал это девушкам до тех пор, пока мне не исполнится хотя бы пятнадцать.
- Друг моего брата тоже говорит, что это плохая тема…
- Тогда давай не будем говорить об этом, раз это плохо.
- Давай.
Некоторое время они молчали. Грейс дико захотелось есть, ведь ей так и не удалось позавтракать. Ровное дыхание Криса показывало, что он спит, хотя она не понимала, как в таком холоде возможно заснуть. Казалось, прошло очень много времени, как дверь отворилась и в нее вошли люди в белых костюмах и еще трое детей. У всех были измученные лица, кровоподтеки и синяки на теле. Их бросили на пол, и приказали сидеть смирно. Они ежились и кивали головой. Дверь закрылась, они не издали ни звука.

Через несколько часов Крис проснулся. У Грейс сводило живот от голода, волосы покрылись инеем, конечности посинели от холода. Она осмотрела остальных ребят: выглядели они просто ужасно. В отличии от нее, у двух из них шла кровь из носа, и Грейс догадалась, что их били. Вероятно, хотели заставить их подписать договор, но те по каким-то причинам не могли.
И тут Грейс кое-что вспомнила. На том альбоме, Danger Days, была песня. Она видела, что когда они ехали и слушали ее с киллджоями, глаза Пойзона наполнялись слезами, а Гоул и вовсе не мог сдержать слез. Когда Пойзон становился серьезным, он садился в киллджой-мобиль и включал эту песню на полную мощность, а Грейс садилась возле машины так, чтобы ее никто не видел, и слушала. Она не понимала смысла, но считала, что это помогает Пойзону как-то держаться и идти дальше, потому что, прослушав ее несколько раз, он выходил из машины и выглядел более уверенным. Однажды, она попросила Гоула написать ей текст, и, приложив немало усилий, она выучила большую часть. Теперь, когда она поняла, что ее и этих ребят связывает одна проблема, не желая смотреть на то, как они мучаются, она решила поддержать их.
Поэтому, разлепив потрескавшиеся, засохшие губы, она необычайно хриплым голосом запела:

Sing it up,
Boy you've got to see what tomorrow brings
Sing it up,
Girl you've got to be what tomorrow needs…

Трое, чьих имен она не знала, повернули голову в ее сторону. Грейс показалось, что они узнали слова этой песни, но не могли поверить в то, что слышали ее. Тогда Грейс взяла дыхание, и продолжила с новыми силами:

For every time
that they want to count you out,
Use your voice
every single time you open up your mouth

И вдруг до нее начал доходить смысл. Она вспомнила Криса, когда он кричал в зале, потому что его не устраивало, как с ней обращаются. Он пострадал из-за нее, хотя они были даже не знакомы. Его бесило, когда нарушали свободу слова и мнений, он не признавал авторитетов, он… он вдруг стал таким родным. И вот сейчас, она должна помочь ему воспрянуть духом, таким образом заступиться за него так, как он заступился за нее. Из глаз Грейс хлынули слезы. Она поняла, почему киллджои так трепетно относились друг к другу и к ней. Она поняла, что даже Кобра, который ее люто ненавидит, порвет любого, кто к ней прикоснется. Она поняла, что пусть и не знает своих родителей, у нее все же есть семья. Она почувствовала, что повзрослела за эти несколько минут на несколько лет, шумно вдохнула воздух через ноздри, и, хоть горло жутко драло, она продолжала петь, еще громче, повернув голову к Крису.

Sing it out, boy
They're gonna sell what tomorrow means
Sing it out girl,
Before they kill what tomorrow brings…

Дверь резко распахнулась, в комнату вошли мужчины в белых костюмах. Один из них направился в сторону к Грейс, отведя ладонь назад.

You've got to make a choice,
if the music drowns you out.

Грейс смотрела на него изподлобья, раздув ноздри и прищурившись:

And raise your voice,
every single time they try and shut your mouth!

Последнее слово она выкрикнула, и оно оборвалось звуком пощёчины, которую дал мужчина Грейс.
- Заткнись, дрянь!
Грейс упала на холодный пол и затряслась, рыдая. Она рыдала во весь голос, а мужчина поднял ее за волосы и тряхнул.
- Заткнись, я сказал!
Грейс шептала, сквозь замкнутые зубы: Джерард, Джерард, Джерард, спаси меня, Джерард, пожалуйста, Джерард…
- Что тут происходит? – послышался женский голос. Тот самый женский голос, хорошо поставленный, которым Грейс так восхищалась, а теперь ненавидела.
- Эта девчонка она… Поет.
- Что?
- Поет.
- О, это мы уже проходили.
Грейс увидела перед своим лицом черные туфли и еще сильнее сжала зубы. Ей показалось, что сейчас она замахнется и ударит ее по лицу. Она уже зажмурилась, когда она услышала дрожащий, хриплый голос Криса:

Sing it for the boys,
Sing it for the girls
Every time you that you lose it…

К голосу Криса подключился еще один, неуверенный, писклявый голосок, и тогда Крис стал петь еще увереннее:

Sing it for the world
Sing it from the heart
Sing it till you're nuts
Все дети пели. И тогда Грейс села, посмотрела женщине в глаза, улыбнулась, вложив в улыбку всю свою ненависть к ней, и начала не петь, но орать во весь голос, в чем ее поддержали:

Sing it out for the words
That'll hate your guts
Sing it for the deaf
Sing it for the blind
Sing about everyone that you left behind
Sing it for the world
Sing it for the world!

Женщина развернулась на каблуках, и вышла.

Sing it for the world!
Sing it for the world!

Мужчины в белых одеждах покинули изолятор.

Sing it for the world!
Sing it for the world!
Дверь захлопнулась, оставив детей одних. Замерзшие, с кровавыми подтеками, они сидели на холодном железном полу и смеялись во весь голос. Смеялись, потому что это была первая победа, которую они одержали сами.

Трэк 5