1194 год до нашей эры. Илион1. Один час до захода солнца. POV Gerard.
Едва ли не впервые за те пятнадцать долгих лет, в течение которых мы с братом не переступали границы Илиона, тень, отброшенная на наш дом городской стеной, казалась мне мрачной. Как будто темнота сгущалась постепенно, готовясь поглотить нас, стоит лишь Богу Солнца на мгновение прикрыть очи. Пятнадцать лет назад троянские корабли впервые на моей памяти причалили у римских берегов, и воины забрали всё, что им было по силам унести. Трюмы кораблей ломились от дорогих шелков, тяжёлых золотых монет и юных рабов, среди которых были и два брата из небольшого порта. Наверное, ещё тогда нам было суждено предаться лёгкой скоропостижной смерти. Но с тех самых пор мы шли наперекор судьбе, и вскоре совсем иные боги стали сотрясать небеса над нами.
Мы с братом покинули родину не по своей воле и точно не для того, чтобы воевать, но отчего-то всё равно стали неплохими воинами. Битвы всегда привлекали больше брата, чем меня, но именно мне удалось преуспеть в искусстве войны. Не каждому рабу даётся стать достойным защитником Илиона, но небеса были ко мне благосклонны, не позволяя раньше времени перейти в подземное царство Аида. Сейчас я понимаю, что это было наказанием, а не наградой. Боги – римские или греческие – приберегли мою жизнь для самой кровопролитной войны, чтобы теперь, когда воины Греции стоят у ворот Илиона, пустить её по ветру. Я больше не хочу служить таким богам.
Наклонившись ближе к брату, я провел влажной тканью по ещё совсем свежей ране на его шее. Пройди удар чуть выше – и Микеле остался бы без головы. Греческие ксифосы2 беспощадны, а люди, что их носят, не знают жалости. Во всяком случае, так я считал, пока мне не довелось сойтись в бою с одним из них – и позорно пасть пред ним на колени без единого ранения. И снова смерть уже стояла за моей спиной, занеся оружие, но так и не забрала меня с собой. Тогда я впервые узнал для себя, что греки могут быть милосердны. Но лучше бы я никогда не видел сострадание в глазах греческого воина. Лучше бы никогда.
Откинув тканевую повязку в чашу с потемневшей от крови водой, я опустился на колени перед братом. Я был во многом виноват перед ним. А сейчас, когда от войны нас уже ничто не отделяет, наши грехи – это синонимы наших потерь. Мы с Микеле не говорили много, это было и не нужно. Нам было достаточно изучать друг друга с добрым молчаливым любопытством, свойственным только самым близким людям. Даже родство по крови не даёт такого права – смотреть на человека и видеть его насквозь. Но мы давно превзошли границы братских уз. Мы были выше этого.
Но даже если всю жизнь он видел меня насквозь, сейчас появилось что-то, что я не мог показать ему. Поэтому я отводил взгляд и прятал глаза. Мне казалось, в них отразится сущность той ошибки, которую я совершил. И он, конечно, это заметил.
- Что случилось? Ты сегодня сам не свой.
И ведь Микеле видел греческие войска перед воротами Илиона, но даже не предположил, что причина может быть в этом. Я был неплохим лжецом и мог отвлечь его темы, но это было просто не нужно. Рано или поздно любой вопрос находит ответ. Ни одна истина не может быть скрыта слишком долго, ведь не зря Мироздание вершит свой суд именно так. Я не хотел, чтобы судьба обожгла не только меня, но и Микеле тоже. А если так, будет лучше, если он узнает он меня.
- Один из греков знает подземный ход в город. Я ему показал.
Не важно было, как Микеле отреагировал бы. Я готов был принять любую его реакцию, хотя он и мог помчаться к воинам с этой вестью, а через час моё тело швыряло бы в реке о скалы. Но Микеле просто смотрел на меня с минуту, а после, точно решив для себя что-то, пожал плечами и отвернулся.
- Зачем?
- Он никому не скажет, не думай, – пробормотал я с горькой обидой в голосе. – Я не стал бы подвергать нас лишней опасности.
Я, видимо, лишился права на доверие. Брат не хотел в этом разбираться, и ввязываться в это ему не хотелось. Намек на досаду в его голосе – достаточное пояснение к тому, что он считает меня глупцом. А все эти вопросы лишь для того, чтобы его мнение подтвердилось. И хотя я не обязан был оправдываться, я попытался.
- Я обязан ему жизнью. Поверь мне. Это случилось месяц назад, когда меня отправили в одиночный дозор по берегу…
Мы потеряли столько бойцов в подобных походах, столько пережили, столько готовились, но все наши попытки были тщетны. Если отряд встречал греческих воинов, их неизменно убивали и, надругавшись над телами, подбрасывали к городским стенам. Близко не подходили – всё равно с обзорных вышек было видно холм, на котором сияли доспехи мертвецов. Тела троянцы уже и не пытались забрать.
Но были и удачливые разведчики, которым удавалось вернуться. Как выяснилось со временем, маленьким группам везло больше – они просто не привлекали внимания. Жрецы рассудили так, что сами боги благословили нашу храбрость. Этого оказалось достаточно, чтобы воинов стали отправлять из города по одному. Гордые защитники Илиона стали больше похожи на гонцов, которых убирает один бросок ксистона3. Нам запретили надевать защиту, не давали в руки даже мечи, чтобы не переводить снаряжение. В чем-то это было правильно. Одиночку убьют – с мечом или без, а оружие ещё нужно живым. Цинично, но правильно.
Мне достался ночной выход к берегу. Это было проще – почти весь лагерь, кроме пары караульных, обычно спал. Я не был обучен воинскому делу, хотя, что скрывать, почти никто не был обучен, но война заставляла мирных жителей облачаться в доспехи. Долгое время нас это не касалось, но чем больше бойцов терял Илион, чем больше рабов отправляли на верную смерть, тем сильнее все мы чувствовали необходимость бороться. Может быть, ненормально, что многочисленные потери воодушевляли нас. Но это было так.
Хотя я, наверно, всю свою жизнь буду так же неудачлив. Мне удалось подойти к лагерю вплотную и я, заворожённый всполохами десятков костров, не заметил, как греческий часовой сошел с поста. Это было бескомпромиссным поражением. Он подошел ко мне со спины, почти не скрываясь, и оглушил щитом. Я даже не успел подумать, что благородство не позволило ему убить меня сразу.
Когда я очнулся – как же было странно, что я вообще очнулся! – над Илионом ещё сияли звезды. А я по-прежнему оставался перед лагерем греков, разве что их стоянка сдвинулась от меня чуть дальше. Точнее, я сдвинулся от неё. Точнее, меня сдвинули. Да, такой вариант будет самым верным. Тот стражник, который меня заметил, все ещё был там. Он сидел рядом, чуть поодаль, а его оружие лежало на песке. Мне было достаточно одного взгляда на него, чтобы вспомнить Микеле. Он был так же молод. Интересно, его тоже вытащила на тропу войны какая-то необходимость? Или он сам привел войну на эти тропы?
Нас всегда учили именно тому, что греки бесчестны и жаждут только чужой боли. Но мое тело ещё не лежало безжизненно на холме перед городом, а это могло значить только одно: мне уготовлена более страшная участь. Или же меня ждёт свобода. Но в последнее я не верил, хотя грек продолжал сидеть на том же месте, прожигая меня взглядом своих золотистых глаз.
Я попытался встать, пока он не решил покончить с великодушием. Вот только всё было не так просто. Меня мгновенно повело в сторону на негнущихся ногах. Тогда-то он впервые сдвинулся и вскочил мне навстречу, но так ничего и не сказал. Только замахал руками, чтобы я сел на место. И я подчинился.
Когда он подошел ко мне, я наконец понял, почему он молчал. По всей его шее шли продольные порезы – неровные и глубокие, было видно сразу. Это выглядело как наказание за что-то, и первое впечатление меня наверняка не обманывало. И тем более не удивляло то, что грек, не убивший троянца сразу, за что-то наказан. Не сложно предположить, что это далеко не первая его провинность. Мне захотелось вглядеться и постараться понять, есть ли у него другие шрамы. Сколько стоит его шкура. И, что гораздо важнее, сколько стоит его верность. Но именно подойдя совсем близко, грек всё-таки заговорил.
Его голос был не громче шёпота, болезненный и дрожащий. Он спрашивал немногое, в основном о моей жизни в Илионе. Но не о том, как мы сдерживаем осаду, а о нашем мире. Сначала я боялся говорить, но он слушал внимательно, не пытаясь приблизиться или прикоснуться, и вскоре я осмелел. Он был увлечён историей о моей семье и о прежней жизни в Риме, я видел отражение интереса в его глазах. Выслушав меня до конца, он спросил, чего я хочу теперь. Этот воин предложил избавить меня он страданий сразу, на там же самом месте. Но именно предложил, и никак иначе. Он был твёрдо уверен в будущем поражении Илиона. Но вместе с тем этот грек предложил мне свободу.
- …он сам проводил меня обратно к городу, когда выяснилось, что головокружение не даёт мне идти. Без греческих доспехов его было не отличить от троянца, и я провёл его по тоннелям под городом. Я сказал, что если он захочет найти меня, прийти туда будет проще всего. Поэтому он знает.
Микеле задумчиво изучал мое лицо, пока я рассказывал. Наверно, искал то, что укажет ему на какую-то ложь. Но вся история, от начала до конца, была правдой. Другое дело, что её конец я так и не проговорил вслух.
- Не пойми меня превратно, брат… но он ведь возвращался? И ты виделся с ним? – я кивнул. – Почему?
- А разве тебе не был бы интересен твой враг, который сжалился над тобой по каким-то причинам? Я увидел его случайно, когда он пришел в следующий раз, и решил проследить. Но он не отходил от условленного места, ни у кого ничего не выспрашивал, просто ждал. Он действительно далек от войны ради чьих-то приказов. Его голова полна домыслов, которые не поймёт никто, кроме него самого. Он рассказал потом, откуда взялись те раны на горле. Он был наказан за то, что предлагал отступить от Илиона, и называл происходящее несправедливой бойней. Пойми, если ты ему интересен, Франджи останется честен с тобой, будь ты троянец, грек или римлянин.
Микеле прикоснулся к ране на собственной шее и с шипением поморщился. Не знаю, приблизила ли его к Франджи эта маленькая деталь сходства, но на его лице больше не была написана горечь лишения. Если он и счел меня предателем, теперь его мнение вновь изменилось. Я ведь действительно всё так же принадлежал Илиону, хотя какие-то события убедили меня открыться греческому бойцу. Ведь именно защищая город я столкнулся с ним. Кто знает, может, это всё часть пути, написанного моей преданностью.
- Выходит, так было нужно, – признал брат. – Твоего грека зовут Франджи?
- Да, моего грека – Франджи, – я снова кивнул, пробуя на вкус эту фразу. – Только он не мой вовсе.
- Он многое для тебя значит, - безразлично откликнулся Микеле. – Больше, чем ты хочешь признать.
И я не мог не согласиться. Если бы он не заинтриговал меня, я не увиделся бы с ним повторно. Но там, с каждой новой встречей, у нашего общения появлялась какая-то особая важность. Он знал, где мой дом, и мог прийти разрушить его. Он знал, что есть в моём сердце, и мог нанести туда удар. Эта новая сущность доверия только росла и росла во мне, пока не превратилась в чувство, которое я не мог охарактеризовать. Но также я не был в силах ему сопротивляться. Мне хватало войны снаружи, чтобы начинать войну у себя внутри.
- Но ты для меня значишь больше. Всегда, – и я вновь ему не солгал.
По прошествии двух часов после заката. POV Frandzhie.
Недобрые вести вели меня в Илион в этот вечер. Наш лагерь гудел, как пчелиный улей, пребывая в радостном возбуждении. Один из воинов увидел знак, так все считали. И этот знак указывал им, как прорвать оборону города.
Я – плохой боец. Когда нужно отказаться от доблести, во мне говорят чувства. Ощущение правильного или неправильного – в том числе. Для меня в свое время оказалось правильным пощадить юношу из Трои, который оказался слишком близок к смерти не по своей вине. Хороший боец во мне велел сразу занести ксифос и не вспоминать о нём больше. Я не жалею, что редко следую идеям хорошего бойца. Он говорит – я наблюдаю, он приказывает – я наблюдаю, он будет гибнуть – я продолжу наблюдать. Я жду, когда хороший боец погибнет во мне. Я верю, что тогда и освобожусь.
В момент, когда я оказался в Илионе, он был близок к смерти, мой хороший боец. Ведь я шёл туда, чтобы предупредить о беде, надвигающейся от моих покровителей. Хотя я и не собирался предупреждать всех. Джерарда и Микеле было достаточно. Я хотел спасти самые чистые души в этих стенах.
Когда мы встретились с Джерардом впервые, в нём не было ничего особенного. Я просто его выбрал. Признаться, у меня было не так много возможностей выбрать кого-то из троянцев, чтобы изучить их досконально. А он был таким же как я – юным доверчивым плохим бойцом. Он сам привёл меня в себя свой дом и предложил тем самым всё разрушить. Но я пришел не за очередной битвой, для этого за массивными вратами стояли мои сородичи. Я желал только узнать, для чего мы воюем.
А после всё перевернулось, и я испугался того, что понял. Все, что мы знали от своих командиров, было ложью до последнего слова. Троянцы были такими же как мы, я видел это в Джерарде и порой – в других, когда смотрел на тех, кто его окружал. Довольно скоро это превратилось в привычку, я отходил от лагеря, выскальзывал из греческой кирасы и надевал простолюдинские одежды. А в пределах Трои было куда проще смотреть на мир другими глазами. На мне словно находился не другой наряд, а другая шкура. Я ощущал себя именно так.
Сложнее было оставлять Джерарда и покидать Трою. Каждое возвращение к союзникам, как прыжок в ледяную воду, встряхивало меня до костей. А потом я шёл по тоннелям очередным днем или ночью, а в конце пути падал в объятия Джерарда, и все вставало на свои места. Преобразилось не только наше отношение к войне, но и отношение друг к другу. Если бы я мог забраться к нему в душу и навсегда остаться там, я так и сделал бы. Но это было невозможно. Лишь потому, что ему все ещё грозила опасность. Мой плохой боец не учил меня бояться за других, но научил бояться за юношу, которого я толком и не знал.
Греческое войско готово было подвести к стенам города громаду, построенную за прошлые недели, но я опережал их на шаг. Они были снаружи Трои – я был внутри. Нельзя было предугадать, успею ли я уйти, но это не имело значения. Мы могли уйти оттуда только вместе, а к утру от Трои не останется камня на камне. Мы должны были успеть.
Но почему же, если недавно я шёл туда с такой слепой решимостью, сейчас я стоял на их холме павших, и один только мой меч сопровождал меня? Мы с тем троянцем никогда не приносили друг другу клятв верности. Если человек нуждается в клятвах, он заведомо знает, что может предать, и стремится убедить себя в обратном. А я… а я, наверное, глуп, как тот плохой боец внутри. Я сам прокрался в дом Джерарда, будто какой-то вор, и Мироздание тут же наказало меня. Очень правильно, я заслужил.
Я стал невольным свидетелем разговора между братьями. Так бывает, что услышав всего пару слов без всякого оттенка, сразу понимаешь, о чём идет речь. А речь шла обо мне. Джерард рассказывал про «своего грека», как назвал меня маленький брат троянца. Но он сам с ним явно не был согласен. То, как он говорил, задело меня. Не просто укололо, а, наверно, ударило наотмашь, как я тогда на берегу – Джерарда.
Он считал нашу встречу ошибкой.
Я не сентиментален, я – кажется – не придираюсь к словам, но иногда просто необходимо пойти на принцип. Это был тот самый случай. Джерард был нужен мне, это влечение мы чувствовали давно, и ради него я готов был рисковать всем, что имел. Единственное, мне казалось, он сам должен чувствовать себя так же. Не знаю, почему я никогда его не спрашивал. Да и сказал бы он мне правду? Может быть. Но он, видимо, забыл, что вся Троя на грани гибели, и именно сейчас нельзя оставить ни одной недомолвки.
Я буду помнить наши встречи и то, чему они научили меня. Воспоминания – это то, что берегут люди, у которых ничего не осталось. У меня больше ничего нет. Свою долю воина я оставил ради Джерарда, а Джерарда оставлю ради доли воина, так и не выйдя ему навстречу из тени его же дома. Поэтому я мчался обратно к лагерю, не заботясь, заметит ли меня кто-нибудь в вечернем полумраке. Солнце утонуло в море два часа назад, и я был бы рад нырнуть за ним, но у меня еще оставалось незаконченное дело на этом берегу.
Стоянка снялась с места и уже продвинулась к воде, когда я пришел. Лучшие воины собрались у одного из костров, который не успели затушить, и слушали, как они ворвутся в самое сердце Трои. Теперь у меня была возможность присоединиться к ним – хороший воин всё-таки победил во мне. Те люди, что были вокруг, не заметили бы изменений, но они произошли. Жаркие порывы в силу справедливости больше не бушевали во мне, когда я слушал, как греки хотят заполучить победу в этой войне. Более того, мой хороший воин был в восторге от происходящего.
Они говорили долго, смеялись и прихлёбывали вино из бурдюков, заранее празднуя разгром Илиона. Это было время, подаренное мне, чтобы подумать. Шансы троянцев уже были предельно малы, но можно было лишить их последней надежды. Мог ли я? Смел ли я пойти на это? С определённого момента – да. Потому что нельзя было дальше стоять на перепутье. Я должен был сделать свой выбор.
- В вашем плане есть один существенный недостаток, – я сделал шаг в центр круга, и ко мне тут же обратились все взгляды. – Троянцы построили ходы под городом, по которым они могут уйти. Их нужно будет перекрыть. Я покажу.
Это решение было всем. Теперь мне оставалось молиться любым богам, каких я только знал. Молиться, чтобы не встретить его на поле боя.
Сутки спустя. Один час с наступления ночи. POV Michele.
Мне так казалось, что по стенам льется живой огонь. Им было объято всё в этом городе, языки пламени плясали на домах живых и телах погибших. Его принесли люди, но огню нет дела до наших распрей – он забирает всё, с чем может столкнуться. И если греки обратились к нему, значит, у них не было другого пути. Огнём тоже властвуют боги, но сам он похож на демона, который постоянно требует жертв. Ему нужно больше и больше пищи. Постоянно. Греки заключили сделку с демоном и отныне не смогут из неё выпутаться – когда он поглотит всё здесь, ему не останется ничего другого, кроме как прийти за ними.
Я потерял брата из виду в сумасбродном движении толпы. Сегодня после восхода солнца троянцы своими глазами увидели то, что назвали посланием богов. Но если это знак высших, то наши боги жестоки. Этим утром греков не было за холмом, не было ни их костров, ни их кораблей. Но была огромная, невероятная по своему величию скульптура. Царь Илиона мог и сам взглянуть на гигантского деревянного коня, возвышавшегося перед городом. Приношение богам – так он назвал увиденное. Греки все-таки узрели истинный путь и уплыли домой, а та скульптура – дар, который поможет им в пути. Троянцы приняли решение, что конь стоять в самом центре города, как знак нашего почтения и символ нашей защиты.
Никто не решался сказать про слабый лязг металла внутри коня. А раз никто не слышит, то его нет вовсе. Так все считали.
Но мне уже тогда не давало покоя предчувствие. Я был уверен после рассказа Джерарда, что тот грек дал бы ему знать, если бы они отплывали. Мой брат мог отмалчиваться сколько угодно, но блеск в его глазах сразу поведал, что он считает своей потерей такую победу. Если за все годы жизни в Трое он не нашёл такого человека, с которым соприкоснулся бы душой, то получается, судьба вела его к чему-то другому. Может, она вела его к тому греку, и в этом нет большой беды.
Присутствие одного грека я бы вынес, вполне, но сейчас они наводнили улицы, как крысы. Троянцы никогда не были слабы, и только сейчас – беспомощны. Пока они хватали оружие, их уже лишали голов. Поток людей увлёк Джерарда почти сразу, он просто шагнул в битву, а через минуту его уже не было рядом со мной. У меня не было ни меча, ни доспехов, но я поднял ксифос с тела павшего воина и тоже ринулся в бой.
Враги сменялись перед глазами один за другим. Умелые воины танцевали с клинками друг напротив друга, как мастерские дуэлянты. Я же просто беспорядочно наносил удары, надеясь лишь спасти себя, а заодно отправить на тот свет побольше греков. Сражение привело меня к городской стене, и это чудо, что я выжил до сих пор. Не всё греческое войско зашло в Илион, я видел, насколько их было меньше, чем прежде. Где были остальные – я не знал, но даже эта часть надвигалась страшнее бури. Им не было конца, а нам – спасения.
И вдруг я заметил Джерарда, живого и почти невредимого. Но он был совсем не таким, как в то время, когда я видел его в последний раз. Напротив него неподвижно стоял боец, которого я никогда не встречал раньше, но сразу узнал в нём того самого Франджи. Я и сам замер посреди горящей улицы, ожидая, что кто-то один сейчас бросится вперёд и порешит другого. Но этого не случилось. Вообще ничего не случилось.
В смутном порыве мне самому захотелось кинуться на этого Франджи, чтобы он не смел даже приблизиться к моему брату. Но мстить одному человеку за деяния всего народа – верх глупости для кого бы то ни было. Я это осознавал. И тут наши с ним взгляды встретились, и тогда я точно понял, что он меня знал. Иначе с чего в его взгляде было покаяние, словно он спрашивал именно у меня прощения за все совершенные и не совершенные ошибки. Но это длилось не долго. Он не просил у меня ни помощи, ни разрешения. А я смотрел ему вслед, когда он схватил Джерарда за руку и побежал прочь вместе с ним.
Я знал, что он справится и уведёт отсюда брата. Мы даже не взглянули друг на друга в последний раз – Джерард меня не видел. Но я надеялся что он сможет обрести спасение или упокоение. В зависимости того, что он хочет найти. А для меня солнце зашло навсегда – я не собирался больше увидеть рассвет.
Мне не хотелось бежать из Трои, даже если ничто больше меня здесь не держало. Десятки горожан уходили через подземные тоннели, но я не мог добраться до другого конца города. Я просто не сумел бы, моя слабость отправила бы меня в могилу. Но даже без шансов можно вести борьбу ради борьбы, ради одного только азарта битвы, когда один неверный шаг может убить тебя. Удивительно, насколько правильными, получается, были мои ходы до этого. Меня искренне поражало, что я ещё жив.
Без устали, со смертью каждого очередного врага, я вновь и вновь прощался с тем, что любил в этом мире. В такие моменты не думаешь о том, как сильно любишь плеск прибрежных волн – всегда думаешь о людях. Я очень хотел верить, что мои надежды помогут брату, и я увижу его по ту или эту сторону жизни. Но сколько бы я ни прощался с миром, он не хотел меня отпускать. Вот и теперь…
- Уходите! Обороняйте проход!
Я оглянулся, услышав позади тот крик, и понял, что тяжелые троянские ворота раскрылись. Совсем немного, но достаточно, чтобы понять, что греков больше нет снаружи – они все в городе или где-то ещё. И если бы только часть троянцев смогла сбежать и захватить греческий корабль, там наверняка нашлись бы припасы, вода и снаряжение. Так можно было бы уплыть и бросить пустой город, который теперь всё равно не спасти. Случившееся было настолько невероятным, невозможным, что этим нельзя было пренебречь. Ворота больше не были заперты. Это была свобода.
- Уходим! – я не узнал собственный сорвавшийся голос, но если обречённым нужно наставление, чтобы спастись, я смогу его дать. – Уступайте к гавани, поднимайтесь на корабли! Некоторые сражающиеся услышали меня в лязге мечей и щитов. Этого было мало, но они мгновенно подхватили крик и он пошел по улицам, подхваченный многими голосами. Я понял, что сделал верный выбор. Я не винил Джерарда и себя винить тоже не буду. Просто оставлю брата позади, в Илионе, и попробую верить, что он сможет выжить так. Не буду брать ничего на душу. А своё прежнее решение я всё-таки изменил. Это значит, что мне хочется ещё раз увидеть рассвет.
_______________________ 1 Илион – одно из названий Трои. 2 Ксифос – обоюдоострый одноручный меч, используемый древними греками. 3 Ксистон – копье воина.
Нужно сказать, очень интересное произведение. Язык не поворачивается назвать это фанфиком. Не то, чтобы я особенно любила историю(хотя мне предстоит ее сдавать ), но рассказ мне определенно понравился. Это что-то совсем другое, не похожее на остальные фики на этом сайте. Спасибо :)
П.С. Автор, ваш стиль написания так хорош, что мне захотелось поинтересоваться - если вы студент, то на кого учитесь?
Так необычно, непривычно, что комментировать как-то неловко Стиль повествования/описания/рассуждения настолько отличный, что по ходу чтения в голове возникает все то,о чем идет речь. Т.е происходит "погружение в атмосферу",что мне не всегда удается...за это я и полюбила вашу работу,Автор Об оригинальности уж молчу) Спасибо!
Охуел я, конечно, грести столько шикарных фиков, приуроченных к, подумаешь, др... Но это участь приятная, потому, что скрывать, хаваю не краснея и давясь. А ещё... а ещё Троянская война - то, чем были заняты мои мысли с 11-ти по 13-ть лет. Да-да-да, я не преувеличиваю! Миф и реальное историческое событие Трои - неотъемлемая часть меня, то, на чём я выросла. Прошу прощения за вечер откровений, но по античному фэндому тоже пишутся фики, и как раз они - мои первые. Поэтому в теме Трои всё: и молодость фанфикерская, и душевная, и культурная, и просто одно сплошное ностальжи. Не знаю, как, но тема взяла и вмастила! Потом, я ожидала что угодно, какой угодно исторический период, начиная со средневековья, но античку, и тем более Трою, - никак. Хотя, признаться, я сама раздумывала однажды, а не попробовать ли смешать античку и мкр. Но то были намерения несерьёзные, зато теперь, благодаря тебе, я могу увидеть свою мечту наяву!
Нет, правда долго ещё буду отходить от восторга темы Трои. Братишка, кроме как экстрасенсорикой я не могу лично это объяснить. Даже удачей не могу. Судьбой - да, но пусть лучше о судьбе рассуждают воины х) Именно из-за воспитания на античном фэндоме и фанфикшне, я горячо люблю тему отношений воинов здесь, в фэндоме мкр. Хотя бы потому, что нахожу их естественными (тем более, у тебя античная культура, как же ж тут без слэша в воинских рядах?) и поэтичными (воин=смерть). У тебя отношения Фрэнка и Джи поданы очень сдержано, без банального клейма "любовь", но "отношения, чувства", которые как хочешь, так и понимай. Кто-то увидит здесь сильную увлечённую дружбу без намёка на слэш (ну а вдруг? :D от слэша же все устали, а?) . Кто-то таки платоническую любовь. Кому-то может представляться в башке, как во время своих встреч эти двое зажимаются под стенами Трои :D Чего скрывать, я, съев собаку на античных нц, вполне рассчитывала, что на каком-то моменте встречи уже будут минимум жаркие поцелуи. Притом, что кое-кто в заявке просил мораль, канон и девственность, короче джен Но говорю, это всего лишь профессиональный глюк, и отношения, описанные в фике мне нравятся гораздо больше, чем если бы была впихнута таки нца. Эти отношения гораздо глубже, и есть над чем поразмышлять. Мне всегда, ты знаешь, импонируют твои размышления, но в данном фике был апогей всего - о войне, о судьбе, о справедливости. Фрэнк, к слову, мыслить охренеть прогрессивно как для тех времён, но это и делает его своеобразным и непохожим на каноничных греческих вояк. В общем, гармонично у тебя соединились стилистика античности и современности, что породило, согласна с предыдущими ораторами, неповторимое атмосферное повествование. Вот в плане повествования "Тень" отличается от твоих предыдущих фиков - здесь чувствуется рассказчик. Будто такой себе модерновый дядя Гомер, нацепив солнцезащитные очки, под акустику спел-рассказал самую значимую часть "Илиады" (или Вергилий, в "Илиаде" же о падении Трои не упоминается).
Следующая сразившая наповал деталь - концовка. Я и не думала, что по этой заявке может выйти что-то столь оптимистичное. Да, мы говорили с тобой о драме :D И, что могу сказать: драма, бесспорно, прекрасна, но она - не панацея всё равно. Потом, со времён Гомера человечество в курсе, что прославленные воины погибают в последнем бою. Опять же, канонично, но неинтересно. Каноны иногда нужно обыгрывать и по-другому, а то и круто разворачивать задом наперёд. Я как-то верю, что Джи, Майки и Фрэнк выживут, нет никаких на душе тягостных предчувствий. Зато в фике их названо "светлыми душами" - вот и награждены они оказались богами за свою "светлость". Майкс-воин хорош, - что там самоуничижение по этому поводу Фрэнка (и, видать, Джерарда)? Ну а вечный любовный треугольник отношений Джерард-Фрэнк-Майки соблюден определённо на ура. Недомолвки и понимание с полуслова, полувзгляда - вот они, вот они, вот-о-ни!!! Отношения моей мечты :D
Насчёт исторического антуража - никогда не был мэтром ни античной истории, ни фанфикшна. Представления, правда, имею, и мне кажется, что во многих исторических нюансах твой фик правдоподобен, что добавляет плюсы. А вообще малейшее желание придраться к истории, всех предупреждаю, пусть валит в топку, потому_что_не_исторический_фэндом. И так спасибо за нужные атмосферу и дух)
Ну и что могу сказать в заключение - ты видишь, что твой фик для меня прекрасен по многим параметрам, что он вызвал массу различных мыслей и чувств. В конце концов, не думаю, что в случае с твоими фиками могло быть иначе. Но то, что он по моей заявке, то есть мой, и то, что это обожаемая тема - всё вкупе вознесло...да выше Олимпа!
Я безумно довольна, что имела возможность прочесть такую работу. Не исключено, что буду к ней возвращаться.
И вечная благодарность, хы. Да, именно вечная, нескончаемая
helenellen, не поверите, моя специальность - туризм и международные отношения, плюс неудавшийся юридический, но это дело прошлое. так что все извращения над стилем написания - исключительно моя личная инициатива. х) но приятно знать, что кому-то эти извращения нравятся. спасибо.
DianaNaNaNaNa, по каким-то причинам меня всем неловко комментировать. :'D не нужно чего-то стесняться, автор далеко не настолько пафосен, как его работы. и вообще, кому не был бы приятен такой лестный отзыв? спасибо. :3
Вечный айероуин, дружище, фики пишутся по всему в этом мире. :D а Троя, ну черт ее дери, это, во-первых, греческая мифология, а во вторых, куча источников вдохновения. я, например, очень люблю фильм об этой битве. он, конечно, абсолютно не натуральный, но очень настроенческий. надеюсь, то, что в фике была открытая концовка, не испортило его? мне не хотелось перегружать сюжет драмой, тем более, что песня-заявка тоже не слишком-то пропитана обреченностью. она дает намек, но не делает контрольный выстрел. не знаю, как по-человечески объяснить свое понимание этого. :\ повествование действительно могло различаться, так как мне задавала настроение определенная музыка. первый pov канонично писался под Найтвиш, поэтому он, наверно, получился эпически-пафосным. сопровождением к написанию второго была музыка Агаты Кристи, оттуда же выдрано и название (первая строчка песни АК - Сердцебиение). здесь текст и правда мог получиться немного "осовремененным", просто потому что я не могу сопротивляться энергетике агаты, это одна из моих слабостей в русском роке. х) третья часть сформировалась под рок-оперу Эпидемии, что опять-таки логично для этого текста. главное, что в Трое не появилось никаких эльфов и черных магов, ага. :'D а треугольник-то любоооовный, еще какой любовный, айероуин опять угадал мой намек. >:D мне хотелось уделить немного внимания отношениям Майки и Джерарда и показать, что они действительно значат друг для друга во многом больше, чем братья, но это показалось лишним здесь. в любом случае, мой посыл дошел, а остальное не важно. а в плане исторического наполнения все было бы хорошо, если бы Троя и Римская империя, откуда якобы прибыли Джерард и Майк, не разминулись во времени на десяток так веков. :D но об этом мы тактично умолчали. :3 спасибо тебе, айероуинушка, и за заявку, и за прочтение, и за комментарий. много любви тебе от автора.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
), но рассказ мне определенно понравился. Это что-то совсем другое, не похожее на остальные фики на этом сайте. 
Стиль повествования/описания/рассуждения настолько отличный, что по ходу чтения в голове возникает все то,о чем идет речь. Т.е происходит "погружение в атмосферу",что мне не всегда удается...за это я и полюбила вашу работу,Автор 
Об оригинальности уж молчу) Спасибо! 
Но это участь приятная, потому, что скрывать, хаваю не краснея и давясь. 
