Прошло уже два дня, а я так и не решился зайти к Джерарду. Не знаю, боялся ли я его реакции или потворствовал своей стеснительности и молчаливости, но я не ходил никуда, кроме столовой, общей комнаты и спальни. Но сегодня был вторник, а это означало лишь одно - групповая терапия. Обычно со мной мало говорили на терапии, зная, что я промямлю себе что-нибудь под нос или вообще ничего не скажу, а так как доктору Моррису было неинтересно слушать мое бормотание, он предпочитал записывать в графе с моим именем "Без изменений". Да я и сам был не против. Но я чувствовал, что с Джерардом все будет иначе. В полдень мы, как обычно, поставили стулья вокруг пока еще пустующих стульев доктора и главной медсестры и стали ждать. Том, тридцатилетний мужчина с галлюцинациями и раздвоением личности, качался на стуле, широко раскинув руки, как будто пытался полететь. При этом он постоянно задевал своих соседей - Рэя и Джимми. Рэй - добрый мужчина лет сорока с неврозом и параноидальным желанием заплетать свои кудрявые волосы в хвост. Однажды кто-то из санитаров снял резинку и распустил хвост, чтобы помочь Рэю вымыть голову, а у него случился приступ, после которого он не мог еще неделю выходить из спальни. Джимми - невероятно худой и длинный парень с манией величия. Каждый раз, когда Том задевал Джимми, он давал Тому подзатыльник, но стул не отодвигал, так как вообще отказывался поднимать эти стулья и куда-то их ставить, считая это занятие ниже своего достоинства. Рядом со мной сидел Боб - приземистый блондин с небольшой бородкой с синдромом Котара - он утверждал, что уже давно умер. С другой стороны от меня сидел еще один сумасшедший с тем же синдромом - Стив, однако он был убежден, что это вся Земля мертва, а он единственный, кто выжил. Рядом со Стивом сидел Билли с маниакальным синдромом, остальные же просто бродили вокруг стульев, ожидая доктора. При этом каждый из больных громко разговаривал с соседом или же сам с собой или издавал какие-то звуки, иногда срываясь на неудержимый хохот или плач. Когда я только поступил сюда, я боялся всех этих людей, они выглядели по-настоящему жутко, теперь же все эти звуки и эмоции лишь раздражали меня, мешая задуматься надолго или попытаться абстрогироваться. С десятиминутным опозданием доктор Уэй и старшая сестра зашли в комнату и уселись на стулья, призывая остальных сделать то же самое. -Добрый день. Для тех, кто не запомнил или не услышал в прошлый раз, меня зовут Джерард Уэй. Так как это моя первая полноценная групповая терапия после изучения ваших историй, я предлагаю каждому из вас рассказать что-нибудь о себе. Совсем не важно, что вы скажете - это могут быть ваши краткие биографии, описание эмоций или кличка вашей собаки, главное - расскажите мне что-нибудь личное. Я понятия не имел, что собираюсь говорить. Рассказать о кошмаре, который мне вчера приснился? О моем любимом плюшевом еноте, которого отец выкинул в окно, когда был зол? Об ужасном вкусе каши, которую давали на завтрак? Или мне стоит воспользоваться своей обычной тактикой и промолчать? Но позволит ли Джерард? Пока я думал, пациенты по очереди рассказывали все, о чем боялись сказать сказать раньше. Я очнулся лишь когда Боб начал свое повествование. -Знаете, мне кажется, что я застрял на Земле и не могу перейти на следующую ступень или куда там из-за вас. -Конкретно меня? - казалось, Уэй даже не был удивлен. -Нет. Я имел в виду всех собравшихся, а если быть еще точнее - всю человеческую расу. Меня оставили гнить с вами, чтобы я искупил все ваши грехи, а потом смог бы идти дальше. Боб еще долго разглогольствовал, но я больше не собирался его слушать. Боб постоянно нес что-то подобное, так что я успел привыкнуть. Вообще Боб довольно приятный человек, очень добрый, пожалуй, он был одним из тех немногих, кого мне действительно было жалко. Он по-настоящему милый, несмотря на то, что иногда он жутко надоедает. -Фрэнки? Как насчет тебя? Я медленно поднял голову, пытаясь понять, как давно Боб закончил говорить и как сильно я был похож на придурка. -Доктор Уэй, понимаете, мы обычно не заставляем Фрэнки говорить на терапии, - начала было Сэнди, но Джерард незамедлительно прервал ее, жестом приказав замолчать. -И все же, Фрэнки? Я не знал, что бы я хотел сказать. Хотел ли я сказать хоть что-нибудь? Определенно. Но мои слова бессмысленны, они ненастоящие. Я никогда не смогу сказать что-нибудь стоящее, что-нибудь такое, что было бы достойно Джерарда. -Фрэнк? Он определенно ждет от меня ответа. Придется выдать ему хоть что-нибудь, чтобы все снова забыли о моем существовании и прекратили пялиться. -Я не люблю апельсиновый сок, - это прозвучало очень тихо и практически незаметно, но все же прозвучало. Уэй удовлетворенно улыбнулся и уже был готов выслушать Стива, когда Джимми вдруг вскочил со стула и ткнул пальцем в самого доктора. -А почему Вы ничего нам не говорите? Нам приходится открывать Вам душу, а я ничего о Вас не знаю, кроме имени. -Джимми, успокойся пожалуйста, сядь на место и слушай, я ведь могу позвать санитаров, - Сэнди попыталась утихомирить взбунтовавшего Джимми, но Уэй снова жестом приказал ей молчать. -Джимми, давай так: мы выслушаем всех сидящих здесь, а потом я расскажу о себе. Джимми, видимо, такое предложение устроило, так как он удовлетворенно кивнул и сел на место. Все заметно оживились, надеясь услышать что-нибудь занятное, чтобы потом обсуждать это еще несколько дней перед обедом. Однако я не разделял всеобщего волнения, наоборот, мне было страшно, стыдно и противно. Противно от собственных слов. Казалось бы, что в этом такого сложного: просто сообщить какой-нибудь факт о себе. Какой-нибудь имеющий значение для лечения факт, но нет, я же Фрэнк, я никогда не смогу выражаться нормально, мне обязательно надо было сболтнуть про сок. Про сок! Мои щеки горели, а колени дрожали, и где-то в груди все ярче загоралось противное чувство собственного ничтожества. Видимо, я никогда не смогу быть нормальным, говорить нормальные вещи, нормально воспринимать действительность. Мое место здесь, среди этих психов, которые не могут отличить санитара от собственного дедушки, но самое ужасное, что я такой же. Я псих. -Спасибо, - голос Уэя вернул меня в реальность, - а теперь я исполню обещание. Итак, что бы вам было интересно знать обо мне? Меня зовут Джерард Уэй, хотя это вы и так знаете, мне 34, разведен, я люблю кошек и боюсь высоты. Пожалуй, это единственное, что я могу вам сообщить на данном этапе. Спасибо, мы закончили. Все медленно встали своих мест и побрели в столовую, так как приближалось время обеда. Сначала все молчали, видимо, осмысливая случившееся, но уже в столовой каждый счел своим долгом высказать свое мнение о новом докторе. -Мне кажется, он слегка зазнается, ну а вообще он ничего такой. Лучше Морриса, - Рэй был первым, кто осмелился выразить свои мысли вслух. -Думаю, он что-то скрывает, - подал голос Билли, - не знаю. просто он смотрит как-то странно. -Как он вообще сюда попал? Ему всего 34, да практически все пациенты старше его лет на десять! -Джимми, успокойся, возраст не главное, может он умный или ему просто не повезло оказаться тут, - Боб, как всегда, был довольно мягок по отношению к новичкам. -Все равно он меня пугает. Думаю, его прислало правительство. -Правительство? Ты всерьез думаешь, что мы нужны правительству? -Ты может и нет, а я, знаешь ли, важен человечеству. Может ты не заметил, но я единственный живой человек на планете! -Ага, а я Авраам Линкольн в балетной пачке! Больше про Уэя уже никто не вспоминал, и по пути в общую комнату всех волновало лишь то, носил ли Линкольн тиару , когда надевал пачку или так и оставался в шляпе. Я решил, что разговор больше не прелставляет для меня интереса и пошел чуть быстрее, оставляя психов позади. Я уже хотел было потоптаться у двери доктора Уэя, в надежде. что у меня хватит смелости постучаться и войти, но в коридоре я увидел Сэнди, которая явно меня и искала. -Фрэнки! Дорогой, у меня для тебя отличные новости! У тебя поситители! Пойдем. Это было странно. По-настоящему странно. За все три года, пока я находился в больнице, меня ни разу не навещали. Я был заинтригован и испуган одновременно. Сэнди проводила меня до команты посещений, открыла дверь и кивнула головой, призывая меня все-таки взглянуть на поситителя. Медленно, будто во сне, я зашел в комнату и обомлел. На диване прямо напротив двери сидел мой отец. Я побледнел, в голове все перемешалось, земля медленно уходила из-под ног, а перед глазами была лишь темнота. Через секунду я уже потерял сознание, успев лишь прошептать: "Только не он!"
|
