Туманный Альбион – мокрое серое пятно на географической карте, дымка отчаяния и уныния. Грустные лица, пьяные мысли, плачущие дети. Лондон, ты прекрасен! Черт возьми, какая глупость… Какой художник сотворил тебя, кто повесил над тобой эти черные дождливые тучи? Ты мог бы быть наипрелестнейшим местом на Земле, ты мог бы стать очаровательной песней, ты мог бы быть божественной пристанью своего народа. Но ты так печален, ты беспрерывно плачешь, кутаясь в моросящее небо. С самого рождения я влюблен в тебя, влюблен в твои многочисленные недостатки. Ты так несправедлив к своим детям, Лондон, ты заставляешь их страдать, ты забываешь одних, боготворя других. Но мы любим тебя, проклиная за холод и голод, которыми ты нас так балуешь. Ты безумно красив и в то же время до отвращения уродлив, ты держишь меня в своем плену. Даже если я уеду отсюда, выберусь из цепей, которыми ты меня к себе приковал, я буду помнить тебя, того, кто вырастил и воспитал меня. Я не умру за тебя, не отдам за тебя свою жизнь, и не потому что боюсь, нет, мне не страшно, а потому что я не смогу, я слаб для того, чтоб бороться против твоих завоевателей. Я и так воюю каждый день, я и так вижу смерть рядом с собой, я и сам умираю день ото дня на твоих улицах. Я воин слова, я солдат, вооруженный лишь словами. Я не тот, кто сможет отстроить тебя, кто сможет тебя защитить; мое оружие – это душа и мысли. Я могу лишь пробуждать твою духовность, если бы ты только хотел меня слушать, если бы ты замечал меня. Неужели тебе так безразличны мои слова, или ты и вправду считаешь меня своим бесполезным нежеланным ребенком? За что же я люблю тебя, Лондон? И почему я все равно остаюсь для тебя никем, почему не заслуживаю твоего уважения? Ты заставляешь меня гнить в твоих самых безобразных трущобах, но я ведь даже не обижаюсь на тебя, я не держу на тебя зла, я всегда буду прощать тебя. Каждый день я думаю о тебе, не могу не думать, ведь я не слеп, не глух, я еще способен, чувствовать, и не могу оставаться равнодушным, стоя в стороне. Я ощущаю твою боль даже тогда, когда она скрытая иллюзией радости и беззаботности. Я разделяю с тобой твою боль, впитывая ее в себя, в каждую клеточку своего тела и души. Я не знаю, делаешь ли ты меня счастливым, но я так привык к тебе, ты мой единственный дом, не смотря ни на что. Не скрою, иногда ты мне безмерно противен, что мне хочется сбежать и навсегда забыть о тебе. Но ты мое вдохновение, и я благодарен за это. Возможно, это единственное, что меня удерживает здесь, ведь если бы не вдохновение, смог бы я так преданно тебя терпеть? Проклятый Лондон, ты заставляешь меня мучиться и жить в твоих горько-сладких слезах...
Я не из тех, кто посещает светские балы, кто одевается в дорогие костюмы, кто влюбляет в себя тысячи женщин и разбивает их сердца. Я не купаюсь в лучах популярности и славы, в любви и обожании. Я бедный писатель, гуляющий по разбитым дорогам среди грязных бедняков и проституток. Они все – мои несчастные соседи, брошенные на произвол судьбы, и я не брезгую жить среди них, в конце концов, меня жалуют не намного больше этих людей в том, другом Лондоне, высоком и недосягаемом, центре культуры и роскоши. Мой же Лондон пахнет грязью, рыбой, перегаром и дешевым парфюмом, весь мой Лондон пропитан этим едким запахом порока и убогости. Моя душевная тяжесть стала уже совсем привычным настроением, и я тону в ней каждый день, перерождаясь снова и снова. Мое сердце обливается кровью, как жаль, что тебе все равно, что ты не обращаешь на меня своего внимания, наверное, оно слишком дорого стоит, и мне будет не по карману. Ты не тратишь время на таких, как я, ты даже не пытаешься меня понять. О, как же ты невыносим, любимый Лондон...
Я смотрю из окна на тонущий в закате Уайтчепел, поставив на подоконник горящую свечу, и не понимаю своих чувств: жалость, отвращение, сочувствие? Я так проникся этой атмосферой за время, что живу тут, но все еще щемит сердце от одного взгляда на то, что меня окружает здесь. Порой мне хочется плакать, а потом хочется смеяться, жизнь тут – бесконечная трагикомедия. Уайтчепел – на самом деле кошмарное место, до тошноты мерзкое, не вызывающее никаких приятных чувств, но я не всегда жил здесь. Когда мои родители еще были живы, мы проживали в бедном районе, но все же не настолько нищем, как этот. Родители оставили мне небольшое наследство – немного денег и квартиру, в которой мы жили вместе. Я сдал ее в аренду, чтоб получать хоть какую-то прибыль, ведь на работу я так и не устроился, единственная моя работа – писательство, мое призвание – литература, ничего другого я делать не умею. За те деньги, что у меня были, я купил квартиру в Уайтчепеле, тут все намного дешевле, в том числе и недвижимость, потому я и обосновался в этой дыре. Многие говорят мне, что я занимаюсь бессмысленным делом и мне нужно бросить писательство. По правде говоря, я пробовал последовать такому совету, но так и не смог отказаться от пера. Да и как можно отказаться от своей жизни, от своего сердца, от себя самого? Меня не существует без моего любимого дела, которое давно значит для меня намного больше, чем обыкновенное увлечение, без него я попросту мертв. Я затушил свечу, пальцами сдавив фитиль, и вздохнув, отошел от окна. Надев на себя, висящий у входной двери сюртук и запачканные в грязи туфли, я выхожу из своей тесной квартирки на улицу. Для общества, в котором я постоянно нахожусь совершенно неважно, как я выгляжу. Тут никого не смущает, насколько стары мои вещи, тут не существует моды, а внешность – это последнее, о чем тут кто-либо заботится.
Я выхожу на дорогу, и меня сразу же обволакивает влажный осенний воздух. Мне кажется, в Лондоне никогда не бывает хорошей погоды, всегда одинаковое серое небо висит над этим городом, круглый год одно и то же. Я иду медленным размеренным шагом, так как спешить мне некуда, прямо в лицо дует холодный ветер, спутывая мои волосы, под ногами скользит каменная кладка, что свидетельствует о недавно прошедшем дожде. Я иду, засунув руки в карманы, слыша пьяный смех мужиков, хохот девушек легкого поведения, манящих своих клиентов в темные подворотни. Они продают свое когда-то чистое тело лишь для того, чтоб выжить, они отдаются грязным невежам за мизерные гроши, потому что иначе просто умрут. Они родились не в то время и не в том месте, и сами, возможно, заслуживают намного большего, чем постоянное унижение. Я иду с тоской и одиночеством в душе, и каждая моя вечерняя прогулка заканчивается в пабе, именно туда в конечном итоге меня приводят ноги, туда ведут все дороги от моего дома. Я не выгляжу так же, как все эти нищие алкоголики, у меня еще остался разум, чтоб не погрязнуть с головой в этом болоте. Я люблю напиваться, не выпивать, а именно напиваться, и делаю я это лишь для того, чтоб забыться, чтоб сделать мир вокруг себя приятней, а жизнь легче. Я понял, что мне необходим алкоголь, что иначе я просто не выдержу и сдамся, опущу руки. Когда я напиваюсь, я становлюсь сам себе противен, но иначе я не могу, иначе, что со мной будет?
Я открываю дверь паба, в котором стоит ужасный гул, я будто бы попал в улей, где вместо пчел бродяги, рабочие и бездомные бедняки. Я всегда считал, что я не такой, как они, но вечером они становятся моими братьями, они так близко ко мне, что я не в силах отвернуться. Я бы мог спасти нас всех, я бы мог спасти себя, если бы кто-то мог услышать мой голос, если бы кто-то хотел его услышать. Я подошел к бару, втискиваясь между остальных мужиков, распивающих алкогольные напитки. - Генри! – окликнул я бармена, который тут же обернулся ко мне, улыбнувшись. Этот парень уже достаточно хорошо меня знает, ведь я стал тут постоянным клиентом. Он частенько выслушивает мои жалобы на жизнь, мое постоянное нытье и пытается как-то образумить меня. Я бы мог назвать его своим другом, но разве это дружба, когда я прихожу к нему лишь, когда хочу напиться до полусмерти, и он не имеет права отказать мне, потому что я приношу ему заработок. - Джерард, прости, у меня сегодня много посетителей, потому, похоже, не выйдет поболтать. Тебе, как обычно? – спросил Генри, и я лишь молча кивнул в знак согласия. – Как твои успехи? – добавил он, протягивая мне рюмку абсента с положенной сверху ложечкой, на которой красуется кубик сахара. Успехи? Ох, как бы я хотел, чтоб в моей жизни появилось хоть что-то, что я мог бы назвать успехом. - Все, как обычно. Газета отказалась публиковать меня – сказали, что мои произведения не несут за собой никакой эстетической ценности. По их словам я безвкусен, а мою бездарную писанину никто не станет читать, - я раздосадовано опустил голову, грустно усмехнувшись. Я мог бы продолжить рассказ о своих проблемах, но ни у кого нет времени меня выслушивать. Я никому не интересен, так же, как и мои книги. – Удачи, Генри! Я еще подойду, - сказал я, махнув рукой и отходя от стойки, захватывая с собой кувшин с водой и рюмку абсента. Эта зеленая жидкость уже давно перестала быть роскошью, доступной лишь для богатых буржуа, теперь абсентом может баловаться любой, кто захочет. Не знаю, каким был этот напиток раньше, но сейчас он мне нравится, он достаточно крепкий, чтоб хорошенько напиться, и я, должен признаться, пристрастился к этой отраве.
Сегодня действительно в пабе собралось больше народу, чем обычно, и свободных столиков, кажется, нет, так что мне придется пить в чьей-то компании. Я стал высматривать глазами подходящее местечко, пытаясь увидеть того, кто был бы не против моего скромного общества. Вдруг мой взгляд упал на парня, по виду на несколько лет младше меня, и он явно выделяется из целевой аудитории этого заведения. Он точно не один из неопрятных мужиков с желтыми зубами, что обычно любят плеваться при разговоре. Нет, он не такой, он вообще чем-то особенный, таких я никогда не встречаю на улицах Уайтчепела, а, может быть, таких нет даже в Уэст-Энде. У него немного растрепанные темно-каштановые волосы, и хотя отсюда я не могу детально рассмотреть его, я вижу, что у него аккуратные черты лица. Он сидит один за бокалом эля, стоящем на столе, и я однозначно решил, что хочу узнать, кто он такой. Я быстро подошел к нему, становясь рядом со свободным стулом, и слегка откашлялся, чтоб привлечь внимание молодого человека. - Вы не против, если я присяду здесь? – вежливо спросил я, заметив удивленный взгляд юноши. Теперь я вижу его достаточно близко, чтоб сказать, что он невероятно красив, по крайней мере, я нахожу его внешность очень привлекательной. Большие глаза орехового оттенка, с какой-то детской искрой и абсолютно взрослой уверенностью в них, розовые губы, четко вырисованные на его мягкой коже, ровный нос. Давно я не видел подобной красоты в этих местах, тут почти невозможно встретить людей с такими утонченными и прекрасными чертами, в которых нет похабности, которые не вызывают не капли отвращения, а лишь чистое восхищение. - Да, пожалуйста, - ответил юноша, не отводя от меня взгляда, а я в это время сел на стул, поставив на стол свой заказ. – Вы отличаетесь от них… - вдруг сказал он, на мгновение обернувшись. Я сразу же подметил акцент моего собеседника, он явно не англичанин, скорее всего, эмигрант. Половина живущих в Уайтчепеле приезжие, все это из-за того, что поблизости находится порт. Вот только он не похож на одного из эмигрантов, которые тут чаще всего появляются, не похож на беженца из забытых Богом стран. Что заставляет его находиться тут среди отчаяния и разврата? - Вы тоже не такой, как все здесь. Вы невероятно очаровательны для такого отвратительного района, - молодой человек улыбнулся, рассмеявшись. А я лишь внимательно наблюдаю за ним, он будто бы пришелец, капля света, пролитая на всепоглощающий мрак. – Признайтесь, Вы не из Англии. Я ведь слышу, что Вы точно не отсюда. Сейчас Вы для меня сущая загадка, - он опять засмеялся, отхлебнув эля, я засмеялся за ним, и посмотрел на стоящий передо мной нетронутый абсент. Я начал заливать его водой, под которой кубик сахара стал таять, а жидкость в рюмке мутнеть. - Я из США. Далековато, правда? Знаете, я не так представлял себе Англию, - он задумался, следя за моими действиями. – А впрочем, какая разница? Раз мы оба оказались здесь и пьем за одним столом, давайте выпьем за наше знакомство. Мне интересно узнать Ваше имя, как Вас зовут? - Джерард. И я рад познакомиться с Вами, я и не думал, что мне может повезти встретить такого человека, как Вы, - я говорил каждое слово с неподдельным восторгом, таким невероятным и искренним. Такое впечатление, что я ждал нашей встречи всю жизнь, что я должен был встретиться с этим юношей, что этого просто не могло не случиться. Я уверен – это дар, это больше, чем просто встреча, я чувствую это, я вижу, что этот человек не обычный мужчина с заурядными мечтами. Я совсем не знаю его, но уверен, что не ошибаюсь насчет него. - Франклин, - представился он, подняв свой бокал, и я поднес к нему свою рюмку. Соприкосновение стекла издало почти неслышный из-за шума вокруг звон. Я приветливо улыбнулся и залпом выпил абсент, который тут же теплом полился по моему горлу. В голову тут же ударил алкоголь, голова вскружилась, а внутри распространилось приятное вязкое чувство легкости. Забываются все проблемы, уходят на задний план, уже не кажутся такими весомыми. - Хорошо, Франклин, что Вы здесь делаете? Где Вы остановились? – я начал говорить громче и настойчивей. Я понял, что хочу знать настолько много, насколько это возможно. Я понял, что хочу знать все. Юноша вылил в себя все содержимое бокала, полностью опустошая его, и пьяно улыбнулся мне. В любом случае, у него одна из самых обворожительных улыбок, что я видел в своей жизни. Меня называли безвкусным, но разве я хоть немного ошибаюсь в этом чудесном молодом человеке, он чудесен, в самом деле, чудесен, только идиот не заметит этого в нем. - Я прибыл только сегодня и, наверное, я остановился на улице, думаю, именно так. Вы сочтете это глупостью, но я приехал сюда просто так, не от плохой жизни, ничего такого не было. Просто мне стало слишком тесно, что-то сковывало меня. Я захотел чего-то нового, захотел чувствовать что-то, жить. Я просто взял и уехал сюда, ни о чем не думая. Я знал, что мне будет нелегко, и я ко всему готов. Я в поиске чего-то большего, чем жизнь, возможно у этого нет названия, но я уверен, что когда я это найду, я тут же узнаю, я пойму, что нашел, - он говорил увлеченно, смотря прямо мне в глаза, и я вижу, как они горят, сколько чувств в них смешалось. Я вижу, что он говорит отнюдь не о детской несбыточной мечте, я вижу, что за его словами кроется нечто большее, что он тянется к большему, чем любой другой обычный человек. Потому что он необычный, потому что он что-то ищет и боится остановиться. Для него остановка равна смерти, спокойствие равно коме, его душа жаждет жизни, настоящей, живой. Его стремление выше многих из вас: заработать денег, создать большую семью, вложить капитал в стоящее дело, нет, он стремится к познанию, он стремится найти в своей жизни ее главный смысл, а не закрыть глаза, забрав себе все блага. Я вижу сейчас его именно таким, путешествующим по жизни, бесстрашным, с колотящимся в груди молодым сердцем, готовым чувствовать, готовым видеть правду, готовым преодолевать трудности. - Вы удивительны, - только и мог сказать я. Хоть я толком ничего о нем не узнал, я убежден в том, что передо мной самый настоящий дар, который не все могут оценить, не все могут рассмотреть. Кто-то не поймет моих восхищений, но я знаю, что они не напрасны, я знаю, что мое сердце еще никогда не подводило меня, потому что я всегда доверял ему и никогда не смел с ним спорить. - Вы не будете спать на улице, Вы не представляете, в какое жуткое место Вы попали. А я знаю, я очень многое знаю, и я намерен приютить Вас у себя, хотя бы на время, если Вы мне позволите. Это будет очень глупо, если Вы мне откажете. Моя квартира может показаться тесноватой, но для Вас найдется местечко. Решайтесь, Вы не причините мне неудобств, а Уайтчепел – это не самый благополучный район, где провести ночь под открытым небом будет безопасно, скорее, все с точностью до наоборот, - я был уверен, что Франклин не сможет мне отказать, да и я просто не принял бы его отказ. Этот юноша настолько взволновал меня, что боюсь, мне не хватит одного вечера в его обществе, я бы хотел понять его лучше, я бы хотел познать его. Конечно, потом он уедет, ведь он не будет стоять на месте, это против его принципов, но за это время, что я буду принимать его у себя, я смогу чувствовать себя живым. Быть может, в нем я найду свое отрешение от вечной печали, которая окружает меня.
Мы еще долго пили, и к полуночи были совершенно пьяны. Франклин много рассказывал о себе, а я лишь слушал, внимал каждое слово, я ничего не рассказал о себе, но если ему будет интересно, я расскажу ему все, что он только захочет. Мы смеялись, нам было так хорошо и весело, словно мы знакомы всю жизнь, словно между нами вековая дружба. Мы быстро перешли на «ты», не находя для этого никаких препятствий. Когда мы наконец решили отправиться домой, мы еле поднялись с наших стульев. Ноги уже не держали тяжелые тела, но мы, покачиваясь, и подхватив друг друга за плечи, поплелись к моему дому. Уже не подчитать, сколько раз мы упали, смеясь во все горло, сколько раз споткнулись на неровной дороге, да и все это не важно. Мы шли ко мне домой, а моей голове отчего-то засела лишь одна мысль – этот человек изменит мою жизнь.
Эх, опять новый фик от тебя и я могу уже с точностью сказать, что я люблю его. Ну, во-первых, ты написала, во-вторых люблю несчастных одиноких людей у которых не совсем удалась жизнь и ее кто-то начинает или сможет изменить) Это только начало и я не могу сказать много, но фик уже, да, определенно люблю) Жду проду и не затягивай ;) Кстати, какой там год? Мне почему-то показалось, что точно даже не 21 век :D
вааа, меня тянет на твои новые фики, даже если я на "старые", бывает, опаздываю. Ух, это те вещи, которые не могу не прочесть, и кое-что по поводу них напишу тебе лично, а то, видимо, я много уже пропустила...
откуда у вас такая продуктивность?) Прекрасная Англия, новый фик от замечательного автора - всё, чего мне не хватало этим утром.. Мне нравится тут ход мыслей Джерарда, и почему-то тоже кажется, что действие не в 21 веке.. В общем, не умею я писать огромных комментов, буду ждать продолжение.. Удачи Вам, pampam
polina tiara, спасибо, я так рада, что оно понравилось все-таки)
fo, ой, как приятно)) спасибо тебе
чоптя, легко сказать не затягивай...но я буду стараться) это не то что не 21 век, это даже не 20й) где-то 70-е года 19 века, вот как-то так. давненько, в общем))
Hagalaz, ну не сказать что бы многое..) во всяком случае я всегда с радостью жду))
Dove_Keeper, ахах, если бы я знала откуда... ну это круто, что я не испортила Вам утро) Вам не кажется, как я уже сказала, тут 19 век. спасибо)
Ох,новый фанфик от одного из любимых авторов! Мне нравится,и почему-то атмосфера и эпоха мне напоминает истории про Джека-потрошителя,не могу отделаться от этой ассоциации,да и место разворачивается в том же городе) pampam
приятно слышать)) ну эпоха тех же времен, что и во время убийств Джека-потрошителя, только другие года. не думаю, что за 18 лет до истории потрошителя, в Уайтчепеле что-то существенно отличалось)
А мне "Дориана Грэя" напомнило. Во-первых, время и место действия (кстати, благодаря роману я и была просвещена насчёт Уайтчепела и Уэст-Энда). Во-вторых, сам Фрэнк напомнил своей красотой и вдохновенностью юного Дориана, а такие открытые восхищения им со стороны Джерарда придали схожести с романом. Но это так, параллели-меридианы, хотя и описываемая внешняя и душевная красота обоих парней тоже наводит на сравнивание.
То, что красив Фрэнк, мы уже выяснили, а чем же хорош и светел Джерард? Тем, что он молодой писатель, и только они обладают настоль чистыми душами, что конечно, конечно его глубоко оскорбляет его положение в самой жопе мира, неуспех и отвратительность окружающих. Правда, я не сразу поняла с самого начала, когда обрушился поток патетических размышлений Джи о Лондоне на меня, как на читателе, что это образ у него такой: необыкновенно чувствительного писателя, который отзывается на всё (во, как он бурно среагировал на появление красивого Фрэнка), будь то светлое или тёмное. Просто меня, как человека своего времени и вообще, любая патетика смешит. Ну так, красивые, благородные мысли у него, но ей-богу, высокие идеи - такие высокие идеи. Нет, без них быть не должно, однако в высокой дозе они как-то превращаются в клей. А потом я поняла, что это не автор взял себе такую манеру письма, а его персонаж, Джерард, сам по себе такой:) А одухотворённый разговор парней запал в душу. Офигеть, либо они действительно так быстро открыли сердца друг другу, либо в чём-то есть подвох (ты правильно написала в 4.1 "Сезона" - люди всегда и везде ищут подвох и им сложно поверить в человеческую открытость). Но пока создалось впечатление первой версии - что всё хорошо, они подружатся и тра-ла-ла. Хоть, признаюсь, я уже настороженно отношусь ко встречам этих двух в самом начале фика. Создаётся иллюзия крайности, что в след. главе или ещё через буквально пару они уже будут в постели и так далее. Но это так, рефлексы после не очень хороших фиков - думаю, каждый читатель на своём фикридерском веку вспомнит пару-тройку, а то и больше, подобных фиков.
Ладно, я заканчиваю базар-вокзал, только хочу пожелать тебе сил и вдохновение ещё и на эту работу. Сложно, исходя из первой главы, создать для себя чёткое определение и картину, но, наверное, обойдёмся пока без этих страшных слов:) В целом впечатление, конечно же, благотворная, но всегда хочется больше. Поэтому будем ждать больше))
наверное, что-то похожее есть. но в целом тут красота не играет главной роли и идея рассказа другая. я не буду тут много отвечать. скажу то, что стиль я не меняла, просто если я уже пишу от лица персонажа, то написанное как-то должно соответствовать эпохе, о которой я пишу. и соответственно поведение персонажей тоже должно соответствовать, а тогда люди себя вели не так как сейчас, потому и мысли, и диалоги могут показаться преувеличенными и странными на первый взгляд. в общем, я не знаю, что еще сказать. дальше будет понятней, я думаю. и тебе будет виднее оправдаются твои страхи или нет) спасибо за то, что читаешь
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
Ну так, красивые, благородные мысли у него, но ей-богу, высокие идеи - такие высокие идеи. Нет, без них быть не должно, однако в высокой дозе они как-то превращаются в клей. А потом я поняла, что это не автор взял себе такую манеру письма, а его персонаж, Джерард, сам по себе такой:) А одухотворённый разговор парней запал в душу. Офигеть, либо они действительно так быстро открыли сердца друг другу, либо в чём-то есть подвох (ты правильно написала в 4.1 "Сезона" - люди всегда и везде ищут подвох и им сложно поверить в человеческую открытость). Но пока создалось впечатление первой версии - что всё хорошо, они подружатся и тра-ла-ла. Хоть, признаюсь, я уже настороженно отношусь ко встречам этих двух в самом начале фика. Создаётся иллюзия крайности, что в след. главе или ещё через буквально пару они уже будут в постели и так далее. Но это так, рефлексы после не очень хороших фиков - думаю, каждый читатель на своём фикридерском веку вспомнит пару-тройку, а то и больше, подобных фиков.