So stay away from me: the beast is ugly.

I feel the rage and I just can’t hold it.

I gotta lose control.

It’s something ready go.

I must confess that I feel like a monster!

Skillet - Monster

POV MIKEY.

Кап. Кап. Кап.

Этот звук сводит меня с ума, но я не могу сделать ровным счетом ничего, чтобы его прекратить. Здесь очень темно, потому что нет источника света – даже самого тусклого. Но глаза давно привыкли к темноте, и я вижу огромный пустой подвал с голыми сырыми стенами и грязным полом.

Кап. Кап. Кап.

Единственное окно заколочено наглухо, а дверь плотно заперта. Веревка мучительно больно впивается в запястья. На слегка потертой веревке осела моя засохшая кровь – последствие трехчасовых попыток вырваться.

Кап. Кап. Кап.

Голова раскалывается из-за этого звука. Каждая капля, упавшая из щели в этой гребаной трубе, падает на грязный пол с невероятным грохотом, который эхом отдается в моем мозгу, и я чувствую себя огромным колоколом, который просто разрывается от любого звука.

Кап. Кап. Кап.

Я ерзаю, пытаюсь что-то сказать сквозь липкий скотч, пытаюсь дышать громче, чтобы не слышать этих мерзких звуков. Но добиваюсь только того, что Алисия тихо стонет, не приходя в сознание. Она не открывала глаз за те пять часов, что мы тут сидим, надежно связанные на полу.

Кап. Кап. Кап.

Алисия вздрагивает и открывает глаза. Затем морщится от боли и стонет. На ее губах, на ее прелестных губах, которые я так и не решился поцеловать, грубо обрезанный кусок скотча. Она пытается заговорить, но издает только неразборчивые звуки. Я хочу ей помочь, но я сам беспомощен.

Кап. Кап. Кап.

В ее глазах отображается растерянность, непонимание, испуг, затем – любопытство, осознание, злость. Она яростно мычит и пытается выбраться из тугих веревок, но все, что ей удается, это сесть и прислониться спиной к сырой стене.

Кап. Кап. Кап.

Я хочу предупредить ее, что она простынет, но не могу произнести ни слова. Алисия недоуменно смотрит на меня целую минуту, наверняка соображая, что мы здесь забыли.

Кап. Кап. Кап.

Алисия выдает только один звук. И я знаю, что это за слово.

«Scums».

Кап. Кап. Кап.

Я беспомощен. Его нет рядом. Джерарда нет рядом. Фрэнка нет рядом. Нам никто не поможет.

Кап. Кап. Кап.

POV BRIAN.

Глаза.

Огромные кошачьи глаза смотрят на меня с потолка, гипнотизируя. Нельзя поддаваться влиянию магии Чеширского Кота.

Эти глаза – огромные, зеленые, - напоминают мне кого-то. Но нельзя смотреть на Кота: это главное правило.

Иногда я вижу его. Иногда - нет. Но он всегда рядом со мной. Наблюдает. Ждет. Жаждет.

Помните, Он постоянно следил за Алисой, когда она провалилась в Нору?

Я открою вам правду.

Эта безмозглая шлюха Алиса посмотрела ему в глаза. И он сожрал ее. Сначала он оторвал ей голову, схватив своей зловонной острозубой пастью за ее белые патлы и подбросив высоко в зеленое небо. Затем он вспорол ей брюхо своей когтистой лапой, разбросал ее кишки и дерьмо по синей лужайке и раскидал истерзанные конечности по колючим кустам.

А теперь он пришел за мной. Именно за мной. Я знаю.

Но я хитрее. Я никогда не смотрел в его глаза. Никогда, да. Я помню. С самого детства. Я знаю.

Рядом со мной сидит мой защитник. Джерард. Одного его присутствия хватает, чтобы Кот затаился в углу, не решаясь прыгать передо мной. Раньше моим защитником был Стефан. Но теперь он бесполезен. Я знаю.

Кстати, я давно не видел этого сученыша. Девятнадцать часов и сорок восемь минут – с того момента, как прогнал его, запретив прикасаться к мокрому после холодной ванной Джерарду. Знаете, почему? Я знаю.

Потому что он мой. И этот ублюдок Стефан не имеет права прикасаться к нему своими грязными руками.

Руки. Лапы. Когти. Руки. Кровь.

Руки Стефана по локоть в крови. Я знаю это. Люди не видят этого, но я вижу. Потому что я другой. Потому что гребаный Чеширский Кот проклял меня при рождении. Стефан любит убивать. Я знаю.

Руки. Лапы. Глаза. Когти.

Раздается звонок. Занятие закончено. Кот, встревоженный шумом, забивается в угол. Я вижу боковым зрением. Шум пугает и меня, но я рад, что Кот уходит. Я рад. Я знаю это.

Хватаю Джерарда за локоть и тащу подальше из кабинета, от Кота, который орет во всю свою кошачью глотку, проклиная людей и меня. Я уже проклят. Я знаю.

Джерард вырывается. Мне это не нравится. Я дергаю его сильнее и волочу за собой.

Я забыл сказать вам.

Кот выдрал сердце этой белобрысой шлюхи и погрузил в банку с формалином. Ему не достать моего сердца для своей коллекции. Я не смотрю в его глаза.

- Чего тебе надо от меня?

Я смотрю на Джерарда. Он мне не нравится. Будь моя воля, я бы собственноручно вырвал сердце из его груди и отдал Коту вместо своего. Но я знаю, что Коту нужен именно я.

Я ничего не отвечаю. Он мне не нравится.

Когда-нибудь я выиграю эту схватку. И тогда я выдерну все его зубы, повешу на нить и буду носить на шее, как носили эти глупые странные люди из той дурацкой книги.

Я хочу почувствовать ветер. Я иду на улицу. Я переставляю ноги. Одну за другой. Левую за правой. Левую за правой. Левую за правой. Нельзя сбиваться.

Джерард дергается, и я сбиваюсь. Нельзя сбиваться. Он дернул меня. Я сбился. Тупая сука.

Я разворачиваюсь. Слишком резко. Краем глаза замечаю кота и поспешно опускаю ресницы.

Вокруг нет никого. Пустой коридор. Как мы тут оказались? Я не знаю. Я знаю, что я не знаю.

Я бью Джерарда. Сильно. Очень сильно. Так сильно я не бил даже этого выродка Стефана, который никогда не отмоет от крови свои руки.

Джерард падает на пол. Медленно. Очень медленно. Я успеваю подхватить его. Он легкий. Он очень легкий. Гораздо легче Стефана. Я забрасываю его на плечо. Нужно унести его. Нужно сделать это, пока Кот не узнал, что я остался без Защитника.

Я иду к пожарному выходу. Я знаю, где это.

А еще я знаю, как взломать дверь автомобиля. И как завести автомобиль без ключей.

Нельзя. Почему нельзя? Я не знаю.

Я должен унести Джерарда, чтобы никто не посмел его забрать у меня. Даже этот урод Фрэнк.

Я знаю, где я смогу быть, пока не наберусь сил, чтобы дать отпор Коту.

Я знаю.

Левую за правой. Левую за правой. Левую за правой.

POV FRANK.

Я слишком поздно выбежал на стоянку. Слишком поздно я понял, что задумал этот псих. Слишком поздно…

Теперь я стоял на коленях посреди пустой стоянки, глядя вслед удаляющемуся автомобилю. Стефан стоял за  моей спиной – боясь пошевельнуться. Потому что именно он уговаривал меня подождать, уверяя, что Брайан не способен на угон автомобиля.

Этот ненормальный на моих собственных глазах с ловкостью самого искусного взломщика вскрыл чужой автомобиль с помощью обычного шила – обычного, мать его, шила! Он повозился минуту, укладывая бесчувственное тело Джерарда на заднее сиденье, затем залез за руль, захлопнул дверь и тронулся буквально через минуту.

В тот момент я хотел, чтобы кто-нибудь убил меня – за мою гребанную тупость и наивность. Чтобы с неба ударила молния и прибила меня на месте. Чтобы я сдох – вместе со всеми ошибками, которые умудрился натворить.

Почему, почему, блять, я поверил этому вруну Стефану? Потому что он сам был искренне уверен, что Брайан не сможет завести двигатель.

Что-то щелкнуло в голове – звук напоминал щелчок сработавшего рубильника. Ярость накрыла мое сознание плотным красным одеялом, которое прорвалось сквозь плотину, исчезнувшую после щелчка рубильника. Рывком я поднялся с колен и, схватив Стефана за грудки, швырнул на автомобиль. Мгновенно сработала сигнализация, но я не слышал ничего сквозь этот гребаный красный плед – я слышал только непрекращающийся звон в ушах. Сквозь алую пелену я видел только кровь, которую я собирался выбить из Стефана. Много крови.

Словно какой-то монстр вселился в мое тело, лишив меня возможности реагировать, соображать и чувствовать. Я знал, что этот монстр – я сам.

POV MIKEY.

Дверь открывается слишком внезапно, чтобы я не вздрогнул. Алисия затравленно смотрит на вошедших людей, которые зажигают тусклую лампу под потолком, и прижимается ко мне так близко, насколько ей позволяют ее веревки. Проще говоря, она может только прикоснуться ко мне плечом.

Вошедшие смеются и громко говорят. Но их голоса кажутся мне райским шумом после этого бесконечного «кап, кап, кап». Я почти благодарен им – ровно до того момента, когда замечаю на лице Алисии синяк. Видимо, она сопротивлялась яростнее меня.

- Ну что, выспались?

Глупая шутка сопровождается не менее глупым смехом. Я хочу огрызнуться, но скотч не растворился на моих губах волшебным образом. Я просто не могу ничего сказать.

Главный – судя по тому, с какой преданностью и уважением на него смотрят остальные, - молчит. Он присаживается передо мной и всматривается в мое лицо. Во мне включается нечто, что развито в Джерарде сильнее, чем во мне – дерзость. Я не отвожу взгляд, а смотрю на него в ответ. Это похоже на детские гляделки, но мне плевать. Мне нечего стыдиться.

Черты парня напротив меня кажутся мне знакомыми. Есть нечто до боли в груди странное в этой кривоватой улыбке и морщинах на лбу.
Он напоминает мне кого-то… Но сознание сопротивляется, игнорируя мои попытки вспомнить. Словно кто-то заблокировал этот участок мозга от меня.

Парень склоняет голову набок. Грязные черные волосы падают на лицо, но он не спешит их убирать.

- Мне нужны деньги, чтобы выкупить товар, - внезапно произносит он. Говорит он не очень громко, но его голос отражается от кирпичных стен, а остальные мгновенно замолкают. – А моим друзьям нужны здоровые ребята, которые могут стать  донорами для других ребят. – По коже пробегает мороз, но я не смею отвести взгляд, пока он смотрит на меня. Алисия испуганно стонет, но он не обращает на нее внимания. А я… а я не чувствую тревоги, глядя в его черные глаза, блестящие из-под челки. Я не понимаю, в чем дело, но мне кажется, что не все потеряно. Парень тем временем достает из кармана мобильник – одну из устаревших моделей со стертыми кнопками. Затем он вынимает пистолет и снимает с предохранителя. Он улыбается, глядя на меня, и я бы улыбнулся в ответ, если бы скотч не был таким плотным. - Я хочу поиграть с тобой в одну игру. Я дам тебе телефон, чтобы ты позвонил. Но ты можешь сделать только один звонок и сказать только три слова. Если ты попытаешься сказать лишнее слово или сделать второй звонок, я прострелю ногу твоей подружке.

Парень улыбается и подносит дуло к колену Алисии. Ее колотит от страха.

Я знаю, что она не протянет долго с таким ранением, и я не имею права на ошибку.

Он легко разрывает веревки и снимает скотч с моих губ – почти нежно. Затем вкладывает в мои онемевшие пальцы мобильник, на миг прикасаясь к моей руке. У него теплые руки.

Я не имею права на ошибку. Мне страшно. Страшно ошибиться.

Я не могу никого винить – даже этого парня. Ему нужны деньги, для денег нужны органы, для органов нужны люди. Это бизнес, а мы… мы просто оказались в ненужном месте в ненужное время.

И даже это безумие, которое он устроил, я великодушно ему прощаю: ему нужны деньги, но мы не виноваты. Он пытается дать нам шанс на спасение.

Глядя в черные глаза напротив, я начинаю лихорадочно соображать.

Надо позвонить Джерарду – это первая мысль, которая приходит мне в голову.  Но… я не уложусь в три слова. Мне не хватит никаких слов, чтобы объяснить весь этот ужас, который сейчас происходит. Черт подери, я не знаю даже координат, чтобы назвать адрес. И, будь я проклят, мне не хватит глупости вызвать родного брата на верную смерть.

По той же причине я не могу позвонить Фрэнку. Они всегда вместе. И даже Фрэнк, всегда сильный и смелый, бессилен против пистолета. А если он и придет, то Джерард увяжется вместе с ним – в конце концов, он любит меня, каким бы засранцем иногда не бывает.

Может, просто… просто позвонить и сказать Джерарду, что я его люблю? Уже не помню, когда говорил ему это в последний раз. Но… рядом со мной Алисия. Я должен хотя бы попытаться ее спасти.

Внезапно меня поражает, словно молнией. Идея безрассудна, бессмысленна, безумна, невероятна, безнадежна, но… это лучшее, что я могу сделать.

Три слова…

Через пару секунд борьбы с самим собой я набираю заученный наизусть номер трясущимися пальцами. Нет, это не девять-один-один, это не номер брата и не номер Фрэнка.

Я прижимаю к щеке телефон. Он еще теплый после того, как лежал в кармане этого парня, но я не чувствую отвращения. Напротив, я прижимаю его крепче к себе.. Алисия хрипло мычит, с ужасом глядя на дуло, направленное ей ровно в ногу, чуть ниже коленной чашечки. Мне становится страшно при мысли, что кусок свинца вонзится в ее плоть, разорвав сотни капилляров и сосудов, а кровь брызнет фонтаном, оросив ее серые джинсы.

Раздается первый длинный гудок, вырвавший из моей груди облегченный вздох. Обеими руками я хватаюсь за телефон и закрываю глаза, начиная молиться.

Второй гудок. Я продолжаю умолять Бога, чтобы мне ответили. Неважно, что я скажу, главное – чтобы мне ответили.

Затем я понимаю, что что-то не так. Потому что я слышу приглушенную вибрацию чьего-то мобильника. Парень с черными глазами недовольно хмурится и нехотя вынимает второй мобильник, более новый, с блестящим металлическим корпусом, не опуская руки с пистолетом.

Третий гудок. Прошу, кто-нибудь…

Он опускает глаза на экран, светящийся от вызова. Он хмурится еще сильнее – кажется, немного недоверчиво. Затем, помедлив пару секунд, отвечает на вызов и подносит телефон к уху.

В динамике мобильника, который я сжимаю, что-то щелкает, и гудки прекращаются.

Господи, ну за что?!

- Алло? – спрашивает брюнет.

Его вопрос эхом отдается у моего уха – искаженный радиоволнами, но определенно его голос.

Я… я просто не могу поверить в это. Но мои губы, словно сами по себе, произносят три заветных слова:

- На всякий случай.