Порой всё было так трудно, что нет другого варианта, как выйти из игры. Для всех, но не для тебя…
Бывает всякое – тяжёлое, мерзкое, грязное, страшное… бывает всё. Обычно люди опускают головы, и уходят. По-разному уходят. Кто за дверь, кто ото всех, а кому и вовсе взбредает в голову покинуть этот мир. Но это не про тебя – посидев на полу, ты вдруг поднимаешь голову…

И ты улыбаешься.

А потом ты находишь в себе силы, чтобы встать без чужих рук, и встаешь. И снова танцуешь…
Всю свою жизнь ты танцуешь, как чайка над морем. Кто-то срывается, падает и тонет, кто-то разбивается,… но ты скачешь над зубастыми волнами, всё превращаешь в игру, и, глядя на тебя, и впрямь можно подумать, что всё, абсолютно всё – игра.

Для тебя – да. Они говорят, что так нельзя, что пора повзрослеть, что нельзя вести себя как идиот. Они носят скучные причёски и тебя призывают к тому же – ты, смеясь, качаешь головой, и твои волосы качаются вместе с тобой, беззвучно смеясь. Ты приглаживаешь их, улыбаешься и делаешь шаг… и снова танцуешь. Как чайка над волнами.

Суровые порывы ветра подбрасывают твоё хрупкое тельце, грозясь разбить о скалы. Ты не супермен – ты и вправду разобьёшься, и кишки обязательно потекут по стене, это действительно возможно, потому что ты танцуешь на самом краю. И они кричат тебе, чтобы ты успокоился, чтобы занялся делом и перестал носиться. Это звучит смешно, почти так: перестань светить, как прожектор, плевать, что ты делаешь, в темноте не видно нашего уродства, так что прекрати светить! Иначе затухнешь, как Майкл! Уж мы-то позаботимся.

И ты вдруг замираешь. Как мальчишка, которого застали за чем-то неприличным. А потом вспоминаешь Билли Джо, и улыбаешься. Поворачиваешься спиной к этим кретинам, кладёшь руки на бёдра, просовывая большие пальцы под ремень. А в следующий момент сдергиваешь штаны, чтобы показать им задницу, и одновременно без слов высказать всё, что ты по этому поводу думаешь.

И где-то в голове, продолжает петь Билли, как далеко бы он не находился. Он ведь тоже чайка, летает настолько высоко, что его видно отовсюду. И…

Вы оба пляшете над волнами, подбрасываемые порывистым ветром.
Вас кидает влево, вас кидает вправо, но вы не падаете в воду и не ударяетесь о скалу. Вы только смеётесь, для вас всё – игра.

Море волнуется, бесится, небеса разверзаются, гремит гром, но чайки танцуют, чайки играют…
Ты сидишь и рисуешь. А в следующий момент тебе сообщают, что твой фанат закончил жизнь самоубийством. Тысячи людей заканчивают жизнь самоубийством, но приходят умные люди и бросают эти слова тебе в лицо, будто выплёскивают стакан кипятка.

Или ты приходишь домой, и… Джи, ты не поверишь, но она умерла! Умерла, ты можешь это представить?.. О боже, боже – рыдания топят в себе слова, но и так всё понятно. Не хочется улыбаться. Ты уже чувствовал что-то подобное, и это всегда неприятно. Это какая-то далёкая родственница, но она тоже любила тебя, и ты думаешь – как же так?.. мы так мало бывали вместе, так мало…

Как кипяток в лицо, в нос, на губы, в раскрытые глаза…

Но ты уже ничего не изменишь, и ты надеваешь чёрный пиджак. Ты не хочешь танцевать – не весело тебе. Расправляешь крылья и висишь на месте. Не хочется играть. Не хочется прыгать на загривке у бешеного ветра, не хочется ощущать лёгкий зуд в перьях перед грозой. И пусть лучше ветер сожмёт тебя в кулаке и впечатает в скалу, вложив в этот удар все свои силы. Пусть кишки текут по стене, пусть, зачём всё это? Их бы всё равно сожрали черви, рано или поздно, они всегда доберутся до них, как ныряльщики добираются до жемчужин, которые устрицы столько носили в себе.

Проходят дни. Ты всё висишь в воздухе, а ветер лениво перетаскивает тебя с места на место, дёргая за крылья, дёргая за хвост. Хрупкое тельце висит прямо над волнами. Ты сильный, но и тебе бы не помешала чья-то поддержка… Хоть кто-нибудь, иначе ты упадёшь и разобьёшься.

И тут, голос:
Come together like a foot in a shoe – и это как будильник в царстве больного сна, от которого хочется пробудиться. Он поёт всем, а вот будешь ты вставать или нет – уже твоё дело.

Он летит высоко, его видят все, он выше всех скал и он купается в облаках, и если ты хочешь,… то нужно махать крыльями.

Or only say hellooo – и этого достаточно, чтобы улыбнуться. А потом…
Рассмеяться.

И танцевать, танцевать, играть… летать над волнами, летать быстро и дерзко, так, что жирные прилизанные кретины только кудахтают и ворчат далеко внизу. Срать на них, а отсюда это ещё и реально, особенно если ты – чайка.
И кто бы что не сказал – не получится, потому что они серьёзны до костей, и хочется с усмешкой заметить: кажется, я встретил скелет, чей череп не лыбится.

Они полезут за таблетками, которые тебя бы успокоили (они всех успокаивают), но для тебя это всё игра, и ты, смеясь, только чаще машешь крыльями.

Чайка, чайка над волнами, две чайки перед бурей, в искрящемся небе, и чайка Джо поёт высоко наверху.