Братские чувства

Испепеляюще-жаркое июльское солнце, казалось, прожигало дыру в моем затылке, заставляя бежать все быстрее и быстрее. Плюшевый единорог, которого я тащил за собой по пыльной растрескавшейся земле, казался неподъемно тяжелым, а его некогда белоснежная «шкура» приобрела грязно-желтый оттенок. Не помня себя от страха, я медленно, спотыкаясь, путаясь в ватных ногах, бежал через бесконечный лабиринт из разноцветных угрожающе больших шатров, поскрипывающих ржавых каруселей и полуразрушенных палаток с аттракционами. Я пытался кричать, но раскаленный воздух больно царапал горло, а легкие наполнялись колючими пылинками. Сколько я не искал, вокруг не было ни души, никого, кто мог бы спасти меня от Него.
Солнце все так же безжалостно пекло голову, дыхание совсем сбилось, и мозг требовал больше кислорода, очертания предметов начали расплываться, ноги предательски подкосились, и я упал, подняв облачко пыли, больно ударившись затылком о горячую землю. Я не мог открыть глаза, потому что солнечные лучи, казалось, выжигали их. Кое-как приподнявшись на ободранных локтях, я огляделся вокруг. Казалось, что ничего не изменилось, но, сфокусировавшись на одном из шатров, я увидел Его. Встретившись со мной взглядом, Он двинулся ко мне, волоча в одной руке огромный ржавый топор, а в другой, что-то большое, блестящее на солнце, оставляющее за собой широкий кровавый след. Его лицо, казалось, было все разукрашено, но присмотревшись получше, я понял, что это не грим. Сама Его кожа имела серовато-зеленый оттенок, местами видны были трещины, как на старой фреске, темно-красный странной круглой формы нос был почти одного цвета, что и волосы, торчащие во все стороны, а Его глаза, будто закатившиеся, вселяли еще больший ужас. Его губы медленно расползлись в угрожающей улыбке-оскале, обнажающей грязно-белые острые зубы. Я не мог пошевелиться, не мог закричать, не мог заплакать, и от осознания своей беспомощности мне стало еще страшнее. Подойдя совсем близко, смотря на меня сверху вниз и не переставая улыбаться, Он положил топор на плечо и выпустил из другой руки, как оказалось, ногу. Приглядевшись, я узнал в кровавом месиве, лежащем на земле своего брата. Кожа была содрана практически со всего тела, обнажая мышцы и жир, который начинал уже плавиться под испепеляющим солнцем. Кое-где куски плоти были выдраны, обнажая слегка желтоватые кости, раздробленные в некоторых местах. Грудь медленно поднималась и опускалась, а изо рта доносились слабые сдавленные хрипы. Он был еще жив и чувствовал невыносимую боль, а я не мог ничего поделать.
-Майки – Он склонился надо мной, обдавая кожу горячим зловонным дыханием – Почему ты боишься меня? Ты что, не любишь клоунов? – с этими словами он разразился душераздирающим смехом.
Последним, что я видел, было сверкнувшее в солнечном свете ржавое лезвие топора.

Я резко распахнул немного слипшиеся веки, но мокрые волосы, прилипшие ко лбу, мешали как следует осмотреться. Я перевернулся на бок, сжался в комок как можно сильнее и закрылся одеялом с головой, по-детски наивно надеясь, что под ним я буду в безопасности. Мне было очень жарко и тяжело дышать, но и вылезти я не мог. Не имея возможности осмотреться, я начал прислушиваться. Все, что можно было услышать это храп. За годы совместного проживания в автобусе я научился различать кто и как храпит. Совсем рядом со мной, метрах в двух, громко и немного гнусаво храпел Джерард. Из-за гипсокартонной перегородки, слишком тонкой, чтобы называться стеной, я мог четко различить раскатистый храп Рэя и менее грозный, но такой же громкий Фрэнка. Как ни странно, Боб, наш здоровяк, храпел тише всех, ну, за исключением меня, я вообще тихо сплю.
Ощущение того, что кто-то наблюдает за мной, не покидало, и все более и более жуткие мысли наполняли голову. Я вспомнил детское правило: нужно ложиться как можно дальше от двери, чтобы если вдруг вломится маньяк у тебя было время сбежать. В детстве мне это казалось полным бредом, а сейчас я задумался над возможностью такого побега.
Не в силах больше находиться под одеялом, я вскочил с жутко неудобной кровати и, пошатываясь, направился к Джерарду. Включив прикроватный светильник, наполнивший комнату тусклым светом, я наклонился над братом и прошептал:
-Джерард – храп стал немного потише, но просыпаться Джи явно не собирался – Джерард-Мать твою-Уэй! – завопил я, толкая его в плечо.
-Какого хрена? – недовольно проворчал он, с трудом открывая глаза – Майки, что тебе, блин, нужно?! – Джерард сел, укутавшись в одеяло, и злобно уставился на меня красными, слегка опухшими глазами. От него довольно сильно пахло алкоголем, мартини, кажется, но я не придал этому особого значения. У меня были проблемы и поважнее.
-Джерард, пожалуйста, можно я посплю сегодня с тобой? – я смотрел на него щенячьим взглядом, в надежде разжалобить, но не тут то было.
-С чего это вдруг? – саркастично поинтересовался он – Когда я хочу тебя обнять ты отбиваешься от меня, вопишь, что тебе уже двадцать пять лет и убегаешь куда-нибудь. А уж если я хочу поцеловать тебя… - он задумчиво вскинул голову, разглядывая потолок – И что же такое случилось, что ты вдруг пересмотрел свои взгляды?
-Мне сон страшный приснился, про клоуна, который, между прочим, заживо содрал с тебя всю кожу – по выражению лица Джерарда я понял, что зря это сказал. Он с минуту смотрел на меня круглыми от удивления глазами, потом шумно выдохнул, и я почувствовал жуткий запах перегара, но не стал ничего говорить.
-То есть, ты хочешь сказать, что видел сон, в котором клоун освежевал меня заживо, а так как сны проецируют наши собственные желания, это значит, что в глубине души ты – он сделал ударение на последнее слово – Хочешь сделать это со мной? И теперь ты просишься спать со мной в одной кровати? – он вопросительно вздернул бровь, ожидая ответа. Я энергично замотал головой, радостно улыбаясь, в надежде, что он подумает, что я просто несчастный идиот и сжалится надо мной.
-Нет – злобно рявкнул Джерард, громко заржав, и завалился обратно в постель.
-Ну Джерард! Как ты можешь так холоднокровно отказывать своему брату в трудную минуту. Я был единственным, кто видел твое первое живое выступление у нас дома в гостиной. Я слышал твой первый концерт, когда ты принимал ванну, а я ждал снаружи. Я был твоим первым фанатом, и именно мне ты дал свой первый автограф – я говорил тихо, немного сиплым голосом, опустив голову и уставившись в пол – И теперь ты просто так прогонишь меня?
-Прости меня – заныл Джерард, явно растроганный моей речью – Конечно, можешь поспать со мной – сказал он, двигаясь и гостеприимно поднимая одеяло. Я злобно усмехнулся, но он не заметил, спасибо алкоголю. С ним это всегда срабатывало, тем более когда он был пьян. Тихо торжествуя, я забрался в постель, уткнувшись Джерарду в грудь, он положил подбородок мне на макушку и успокаивающе погладил по спине – Спи, братик, спи. Я позабочусь о тебе – бормотал он, медленно проваливаясь в сон.
-Спасибо, Джи – страх отступил, уступая место умиротворению и усталости. И все-таки я его люблю. Как же хорошо, что у меня есть такой добрый, заботливый и наивный брат-идиот.
С этими мыслями я провалился в спокойный глубокий сон.