Маленький отступ. Я хочу посвятить эту сладкую и смешную главу одному удивительному человеку, с которым столкнулся ОЧЕНЬ случайно и даже не знал, кто он, пока это не проскользнуло на следующий день в разговоре. А разговоры - пища. Огромные, интересные, просто хорошие, я так рад, что мне есть с кем хотя бы немного поговорить, и при этом я не навязываюсь, и эти сообщения размером в 1/8 главы Адверсы просто чудо, знаешь. Эта глава для Жени Грофа (вк), здесь известный как переводчик The Dove Keeper и всё такое. Я обещал - ты получаешь.
Вы просто обязаны включить эту песню, иначе я покусаю вас. Там вся атмосфера. Death Cab For Cutie – I Will Follow You Into The Dark (Acoustic)
***
Рассвет ещё даже не занимался. Джерард опять обнаружил себя у окна в гостиной, стоя на этот раз у открытого окна и выдыхая дым от сигареты наружу, где воздух застыл, не тревоженный ветром. Сегодня было тихо, машины шумели вдали, а фонари на улице роняли красный свет на влажный асфальт. Прохладно. Легкий сквозняк гуляет по комнате, покрытой почти полной темнотой, но взгляд Джерарда цепляется за куртку Фрэнка на полу в прихожей, перевернутый небольшой столик со стопкой журналов у дивана и зацепленный кем-то из двоих мужчин край ковра. Художник отрывает взгляд от ковра, всё ещё держа в одной руке тлеющую сигарету, второй обнимая себя за ребра, пытаясь немного согреться.
Айеро спит. Укрытый одним флисовым пледом, он лежит на диване посреди гостиной. Голый. Он спит на боку, повернувшись спиной к Джерарду и давая возможность проследить, как вздымается его плечо от того, что легкие наполняются воздухом. Спутанные каштановые волосы мягкими завитками разбросаны по грубой диванной подушке, которую Айеро подложил под голову. Художник вспоминает, как приятно касаться этой умопомрачительной мягкости, и по телу проходит легкая волна приятных ощущений, отдаваясь в груди сладкой судорогой. Уэй докуривает и тушит окурок, бросая его в пепельницу на подоконнике и закрывая окно. Тихо вздохнув, Джерард разглядывает в темноте свою картину, оставшуюся на прежнем месте с того момента, как была закончена. Синий и красный идеально контрастировали друг с другом, и художник представляет, что это – и ночь, и рассвет, и то слияние, что происходит между ним и Фрэнком.
В груди странно щемит, будто кто-то с силой давит на солнечное сплетение, но Джерарду это ощущение кажется таким приятным, что хочется продолжать это вечно. В голове моментально всплывают отрывки вечера, перешедшего в бурную ночь. Как они делали это везде – на кровати, на полу, в кабинете, в ванной, в гостиной, где изнеможённый Фрэнк уснул, теряя связь с реальностью. Они делали это – занимались любовью. Целовали друг друга везде, где только могли дотянуться, отбрасывали всякий стыд и нетерпение, забывали всё прошлое и даже то настоящее, что могло остановить их. Джерарду кажется, впервые Фрэнк отдавался ему с такой страстью в глазах, с таким диким желанием и нежностью, без всяких принципов и страхов. Он просто был с ним, они были вдвоём, и каждая минута становилась вечностью, и художник уверен, что не только он ощутил эту химию. Люди называют это как угодно: магия, волшебство, вспышки, разряды, фейерверки, взрывы, электрический ток. Любовь. Они называют это любовь.
Художник смотрит на спину Фрэнка, поднимаясь взглядом вверх, где темные волосы были заправлены за ухо. Ему хочется, чтобы эта ночь не заканчивалась никогда, чтобы она переросла в целую жизнь, потому что ему абсолютно не страшно признать самому себе, что он влюбился. Отчаянно, окончательно, бесповоротно, беспомощно, совершенно, и ему, Джерарду, хочется только держать лицо Фрэнка в своих ладонях и неспешно целовать, зная, что им не нужно никуда спешить, что ничто не помешает им, ничто не разлучит их. Диван слишком узкий для двоих мужчин, и Уэй опускается на колени возле него, ощущая голой кожей мягкий ворс ковра. Его руки касаются теплой спины Фрэнка, мягкими касаниями пробегаются вверх к плечу, касаясь нежно, но ощутимо, пока Джерард прижимается лбом к спине мужчины, закрыв глаза. Он чувствует руками его тело, живую плоть, которую можно смять пальцами, ощутить чужую жизнь, кровь, которая течет по венам, прислушаться и услышать дыхание. Наверное, художник может увидеть даже его сны, если просидит так ещё некоторое время.
Он признает себе, что безумно влюблен. Без страха и сомнений, он осознает, настолько сильно нуждается в этом спящем мужчине. Как ему нужно чувствовать его присутствие рядом, слышать смех, или то, как он задумчиво тянет слова, пока его низкий голос приятно вибрирует, отдаваясь в голове Джерарда ещё некоторое время после этого. Художнику хочется, чтобы Фрэнк остался с ним навсегда, на так долго, как только он сам захочет оставаться в этой квартире, в которой он перевернул мир художника. Уэй чувствует желание сказать что-нибудь, прошептать в темноту, но не находит подходящих слов, сглатывая навязчивое ощущение недосказанности в горле.
Фрэнк, затаивший дыхание последние полминуты, медленно оборачивается, опускаясь на спину и запуская руку в волосы художника, приоткрыв ещё сонные глаза. Он уже не спит, но ещё не потерял связь с миром грез, и он будто видит сон наяву, глядя на невероятно красивого мужчину перед собой. Айеро проводит пальцами по его скуле, очерчивая кончиками линию к виску и теряясь в темных волосах, не в силах отвести взгляд от пронзительных зелёных глаз. И он тоже чувствует это электричество, захватившее его с первой встречи, тот огонь, который воспламенился в его душе с того раза, когда они вдвоем побывали в аду, а после попали в настоящий рай, впервые увидев друг друга в ту ночь.
- Иди сюда, - Фрэнк шепчет хрипло и некоторые буквы теряются в этом хрипе, но Джерард понимает, что мужчина имеет в виду.
Диван слишком узкий для них двоих, и художник просто опускает голову на оголённый живот Айеро, слушая жизнь другого человека, пока пальцы Фрэнка порхают в смольных волосах. Шатен снова прикрывает глаза, находясь где-то между двумя мирами, удерживаемый в реальности моментом невообразимой химии между ними двумя, и ему тоже хочется, чтобы время замерло, планета перестала вертеться. Ресницы подрагивают, цепляясь друг за друга, и вскоре Фрэнк ощутил, как художник забирается к нему под одеяло, отодвигая Айеро ближе к спинке дивана. Они возятся некоторое время, пока, наконец, флисовый плед не укрывает их плечи, а руки не находят чужие тела. Джерард устраивается на подушке немного выше Фрэнка, прижимая мужчину к себе за плечо, обвивая его одной рукой, вторую сложив под подушку. Рука Айеро находится на талии художника, ощущая под пальцами неровность кожи, обтягивающей ребра, а лоб мужчины прижат к сгибу шеи Джерарда. Дыхание выравнивается, и нет ни каких слов, которые были бы сейчас правильными. Они оба чувствуют настоящее, и кажется, будто мир остановил существование на одну ночь ради них двоих.
Но всё когда-нибудь имеет свой конец.
***
Фрэнк просыпается неожиданно. Его глаза просто распахиваются, и перед ним белоснежный потолок, на котором гуляют тени от колыхающихся на легком ветру занавесок. В воздухе стоит запах чего-то ядовито-химического, ещё чего-то вкусного и, конечно же, секса. Айеро чувствует этот запах на своей коже, вместе с потом и усталостью в мышцах. Мужчина просто прислушивается к звукам этой квартиры некоторое время, блуждая золотыми глазами по потолку и наслаждаясь. Айеро ощущает каждый засос на его шее, груди, животе, а ещё есть саднящая боль где-то ниже поясницы, но ему всё равно, как он будет объяснять это своей реальной жизни. Этой жизни будто и не существует, он в самом настоящем раю, здесь всё светится и пахнет так удивительно, что голова кружится. Фрэнк, оставаясь лежать на спине, закидывает голову назад, позволяя прядям плавно упасть с его лица на подушку, а темным ресницам взметнуться вверх, пока он пытается рассмотреть что-то в комнате, пусть и вверх ногами. Светлые стены, местами голые, создавали необъяснимый уют в этом месте, и мужчина отдал бы руку, и даже ногу, чтобы продлить такую жизнь навсегда.
Вспышками перед глазами проносится горячая ночь, полная похоти, страсти, любви, нежности, скорости и неторопливости, целая гамма чувств захватывает Фрэнка в свой плен, и он не может сдержаться, закрывая глаза и позволяя розовым, ярким губам растянуться в широкой улыбке, обнажая ряд зубов. Он в оковах очарования Джерардом, и Айеро совсем не против такого рабства, потому что это самое прекрасное, что случалось с ним за всю жизнь. Нет ничего за пределами этого утра – работы, семьи, друзей, проблем. Он на своём месте, там, где даже воздух лечит все чёрные язвы его души, и ни одна морщинка не прорезается на его лбу. Это ли та причина, по которой у людей появляются любовники на стороне? Та легкость и безмятежность, которую дарят отношения, не обремененные обязательствами. Улыбка сходит с лица мужчины от одной только мысли, воспоминания, что они – Джерард и Фрэнк – всего лишь любовники.
Голого Айеро прерывает странный шелест за спинкой дивана, со стороны кухни. Мужчина моментально закрывает глаза и придает лицу спящий вид, дыша размеренно и очень тихо. Джерард, а это, очевидно, был он, почти неслышно обходит диван, ступая босыми ногами сначала по холодному деревянному полу, а затем по ворсу ковра. Художник бросает быстрый взгляд в сторону Фрэнка и не замечает никаких изменений, поэтому склоняется над стулом с красками и кистями у мольберта, повернувшись к дивану спиной. Полуденное солнце бьет через окно, путаясь в блестящих чёрных волосах Уэя, исчезая где-то за шиворотом, под белой домашней футболкой, свободно висящей на плечах мужчины. Фрэнк уже успевает открыть глаза, чтобы рассмотреть, как светлые джинсы Джерарда, заляпанные оранжевой краской даже сзади, сползают ниже на бедрах, пока их хозяин наклоняется ниже. Молочная кожа заставляет тихо вздохнуть, а ровная тёмная родинка, опасно низко расположенная, вызывает подрагивание пальцев и желание прикоснуться: пальцами, губами, языком, чем угодно. Айеро всё же отрывается от тела художника, переводя взгляд к мольберту, пытаясь рассмотреть из-под локтя брюнета, что тот делает. Запах химии усиливается, и Фрэнку всё же приходится сместить голову немного ниже на подушке, касаясь подбородком своего плеча и замечая, что Джерард мешает кисти в какой-то мутной жидкости в стакане.
- Если бы я был охотником, я бы смог подстрелить тебя с закрытыми глазами, - неожиданно хмыкает художник, не прекращая мешать кисти в стакане и наклоняя голову вперед, чтобы бросить взгляд на Фрэнка через промежуток между своим левым локтем и телом. – Ты дышишь очень громко.
- Меня разбудил запах, - слова получаются хриплыми и теряются в пространстве, но лицо Фрэнка опять озаряет улыбка, когда он приподнимается на локтях, уже не скрывая своего пробуждения.
Джерард улыбается в ответ, и его взгляд скользит по открытой груди Айеро, и невозможно удержаться от соблазнительных линий татуировок, аккуратных сосков, разглядеть неровные края багровых засосов на коже, покрытой чернилами. Фрэнк трет глаза пальцами, смаргивая сон, пока художник отставляет стакан с кистями в сторону и полностью разворачивается к шатену.
- Прости, я смывал засохшую краску с кистей. Это растворитель. Я открыл окно, надеялся, что это сделает резкость запаха менее сильной, - художник остается стоять прямо у дивана, глядя вниз на ещё сонного, тёплого Фрэнка, на розовых губах которого мерцала самая магическая в мире улыбка, а глаза были похожи на два солнца.
Уэй усмехается своим мыслям, думая, что все сравнения в его голове действительно ужасно пошлые, похабные и больше подходят для женских романов, но он ничего не может поделать с собой, с этим взрослым мальчишкой на его диване, который будто спустился к нему с небес, и он у его ног – темноволосый ангел с улыбкой, способной убить ваше сердце стрелой. Джерард вытягивает руку, упираясь коленями в диван и проводя кончиками пальцев по груди мужчины, от плеча к плечу, и вниз, по линии между мышцами пресса, отслеживая свои действия, пока сам Фрэнк не отводит глаз от лица художника.
- Что ж, мистер охотник, вы загнали дичь, - шепчет Айеро, и Джерард готов поклясться, что тот светится от счастья, на его голове нимб, или он и есть то самое солнце, но это невероятно – вновь то ощущение легкости и одновременно тяжести в груди, сердце теряется, не зная, ускорять ему ритм, или замереть, всё спутывается в клубок, и художник думает, что заплакал бы от этого чувства, потому что он хочет этого мужчину.
- Фрэнк… - Уэй замирает, не зная, что именно он хотел сказать, и какие слова здесь уместны, просто потому что Айеро ловит его ладонь и подносит к своим губам, целуя пальцы и сохраняя зрительный контакт.
- Джерард, - это звучит как, Иисусе, пение ангелов, - прости меня, я был абсолютно не прав. Твои руки творят нечто невероятное, когда ты рисуешь.
И Фрэнк делает то самое лицо, когда ты остаешься безоружен и забываешь, что такого между вами произошло, поэтому Джерард просто мотает головой из стороны в сторону, показывая, что он всё понимает, и в этом разговоре больше нет нужды. То, что Айеро оказался вчера вечером под его дверью, уже показало все сожаления мужчины, и каждый его стон этой ночью закреплял это подтверждение.
А Фрэнк просто тайно вдыхает запах этих рук так глубоко, чтобы никогда не забыть. Мята, краски, сигареты, запах тела самого Джерарда и ещё немного жидкого мыла. Хочется прижаться щекой к этой теплой ладони и, закрыв глаза, прожить так вечность, существуя только в этом аромате. Айеро заворожено следит за каждым взмахом ресниц художника, тёмными кругами под глазами, за движениями густых бровей, играющим светом на широких скулах, всё это кажется действительно красивым, и мужчина шумно вздыхает, потянув художника вниз за руку. Джерард опускается на колени возле ковра, его пальцы на ногах теряются в светлом ворсе ковра, а руки оборачиваются вокруг талии шатена, когда их лица оказываются так близко, что Фрэнк может закинуть ему одну руку за шею, обнимая ещё теснее.
- Невероятно, - на выдохе произносит художник, не замечая, что его мысли преобразовываются в слова, когда улыбка Фрэнка оказывается так близко.
- Джерард, Джерард, - повторяет его имя Айеро, мягко пропуская черные пряди сквозь пальцы и чувствуя себя сумасшедшим. – То, что было ночью, это всё не просто… я имею в виду, я чувствовал, что… как сон, ты понимаешь? Ты делаешь меня таким живым, - его рука замирает на затылке Джерарда, пока Фрэнк закусывает нижнюю губу, разглядывая глаза мужчины. – Я вел себя как последняя сука всё время до этого. Я не понимаю, что происходит.
Джерард молчит, пока они смотрят друг другу в глаза, и что-то повисает в воздухе, то, что должно быть сказано, прочитано в глазах, понято и принято, то, что перевернет их жизни, изменит всё.
- Всё не так просто, как я думал. Я… - начинает Джерард, сжав пальцами запястье руки Фрэнка, которой тот гладил его щеку.
В дверь раздается звонок, и мужчины синхронно дергаются, поворачивая головы в сторону прихожей так испуганно, будто их застукали за интимными действиями в лифте. Фрэнк не отпускает Уэя, но тот, выругавшись, всё же немного отстраняется, держа обе руки Фрэнка за запястье и предплечье, отодвигая их от себя.
- Чёрт, Майки!
- Кто? – Айеро непонимающе моргает, оставаясь лежать на диване, прикрытый только флисовым пледом.
- Мой брат. Поднимайся, тебе нужно в душ, - брюнет вскакивает на ноги, потянув за собой растерянного Фрэнка, которому пришлось моментально проснуться. – Не думаю, что ему захочется увидеть твою голую задницу, - Айеро морщится, всё же оказываясь на ногах, позволяя единственному куску ткани на его теле упасть на пол, пока его руки всё ещё были в руках художника. – Пусть я и нахожу её очаровательной, - Уэй усмехается, успевая сорвать быстрый поцелуй с губ озадаченного шатена, тут же подтолкнув его к открытой двери в ванную, пока звонок повторился. – Секунду!
Фрэнк моментально скрывается в ванной, закрыв за собой дверь и уже включая в душе воду, не озадаченный лишней одеждой. Художник старается пригладить растрепанные волосы, затем набрасывает упавший плед на диван, скрывая все помятые участки, чтобы гостиная выглядела достаточно прилично, и только затем оказывается в прихожей, снова запнувшись о собственную разбросанную обувь, тихо ругаясь. Железный замок щелкает два раза, и металлическая дверь открывается, позволяя двум братьям, таким разным этим утром, увидеть друг друга.
- Привет, Джерард, - Майки хмурится, оглядывая брата с ног до головы, подмечая легкую странность в улыбке. – Пропустишь?
- Конечно, - художник моментально отходит в сторону, немного нервно выдохнув куда-то в собственное плечо, впуская Майки в прихожую и помогая тому снять его строгое пальто.
Младший Уэй замирает, держа руки на последней верхней пуговице своего черного офисного пиджака. Его брови сходятся на переносице, ноздри подрагивают, а взгляд сосредоточен, когда он неотрывно смотрит на джинсовую куртку на крючке в прихожей, рядом с курткой самого Джерарда. Затем Майки замечает чужую обувь, а затем и шум в душе. Паззл в его голове складывается, и он моментально оборачивается к старшему брату, выглядя достаточно сердито и собираясь обвинить его в чём-то.
- Здесь что, один из твоих очередных любовников? – моментально выдает Майки, даже не удосужившись подумать.
Ему сразу же становиться стыдно за подобный подтекст в его вопросе, особенно после того, как у них с Джерардом уже была ссора на тему того, что младший Уэй воспринимает художника как человека свободного поведения, хотя он таким не был. Но Майки Уэй не умеет отступать, и ни один мускул на его лице не дрогнул, пока Джерард теряет свою улыбку и начинает выглядеть не менее разъяренным, отвечая шепотом.
- Следи за словами, черт. Здесь Фрэнк!
- Фрэнк? – Майки теряет всю свою уверенность, и на этот раз его брови взметнулись вверх, показывая искреннее удивление. – Ночует в твоей квартире? Моется в твоём душе?!
- Блять, ты можешь просто заткнуться? И постарайся быть вежливым, если уж это знакомство происходит, - Джерард фыркает, оставляя брата в прихожей и проходя мимо ванной комнаты в гостиную, чтобы попасть в кухню.
Младший Уэй ещё стоит там некоторое время, пребывая в шоковом состоянии и разглядывая вещи Фрэнка, с которым он вообще не собирался знакомиться. Всё вышло так неожиданно, что теперь он не знал, как должен повести себя. Вода в душе прекратила литься, и до Майки, стоящего недалеко от двери в ванную, донеслось тихое ругательство незнакомого голоса. Постояв ещё несколько секунд, младший Уэй понимает, что ему лучше немедленно убраться отсюда на кухню, и он делает быстрые шаги вперед, намереваясь пройти мимо ванной комнаты поскорее. Но, сделав всего лишь четыре шага, Майки сталкивается с неожиданно приоткрывшейся дверью, и его нос, как ему кажется, разбит всмятку и истекает кровью.
- Вот чёрт! – вскрикивает кто-то рядом, а издалека слышится странный шум с кухни. – Чёрт, чёрт, парень, прости, я такой идиот.
Майки приоткрывает глаза, откинув голову назад и зажимая нос обеими руками. Он видит перед собой незнакомое привлекательное лицо, и замечает, что мужчина абсолютно голый, по крайней мере, его верхняя часть тела была влажной и блестящей.
- Дерьмо, - опомнившись, Фрэнк исчезает за дверью ванной комнаты, пока перед Майком возникает обеспокоенный Джерард.
- Что тут произошло? – художник пытается оттянуть руки брата от его разбитого носа, чтобы определить, насколько всё плохо.
- Твой бойфренд просто грёбанная катастрофа, - громко возмущается младший Уэй, всё же отрывая руки от лица, шмыгая носом и ощупывая его, с облегчением отмечая, что никакого перелома нет. – Он чуть мне нос не сломал. Да он голый выскочил!
- Да здесь нет ни одного полотенца, потому что твой брат идиот! – кричит Фрэнк через дверь, чувствуя себя ужасно неловко.
- Успокойтесь оба, - первым не выдерживает Джерард. – Майки, иди на кухню, у тебя даже крови нет. Фрэнк, сейчас я принесу тебе твою одежду.
Младший Уэй, раздраженно фыркнув и ничего не ответив на замечание об отсутствии крови, направляется в сторону кухни, всё ещё что-то бормоча себе под нос и сжимая его пальцами. Художник возвращается из спальни через полминуты, заходя в ванную с небрежно смятой одеждой Айеро. Джерард обнаруживает мужчину сидящим на краю стиральной машинки, запустив пальцы в свои влажные волосы. Фрэнк отрывает взгляд от пола и растеряно смотрит на Уэя, тут же скривившись и простонав.
- Я всё испортил, - мужчина берет из рук Джерарда нижнее белье и футболку, принимаясь одеваться, пока художник остается стоять с джинсами в руках.
- Неправда. Майки кажется ужасным ворчуном, но на самом деле он не такой. Не обращай внимания на его костюм и кислое лицо, он просто ужасно вошел в роль сурового работника офисных зданий. Я знаю его с рождения, он добрый парень, - брюнет усмехается, отдавая мужчине джинсы.
- Чувствую себя так глупо, я чуть не разбил ему нос, я оказался здесь, когда меня не должно было быть, и…
- Нет, это он оказался здесь, когда его не должно было быть здесь, - перебивает шатена Джерард, хмурясь и выглядя задетым. – Фрэнк, это мой дом, и только я решаю, кому и когда здесь находиться. И ты должен быть здесь. В любое время.
Фрэнк молчит, чувствуя себя немного лучше в своей одежде и разглядывая лицо художника, выглядевшего сейчас лет на пять старше своего настоящего возраста. И Айеро вспоминает, сколько им на самом лет, кто они такие, и что происходит за стенами этого мира, и это отдается дрожью в ногах, ломотой в суставах и странным, грязных ощущением в солнечном сплетении, там, где должна, очевидно, находиться душа.
- Я вообще не уверен, что должен знакомиться с твоим братом. Это твоя семья, личная жизнь, и я уж точно не должен вмешиваться во всё это, - неуверенно произносит Фрнэнк, отводя взгляд и выглядя вполне серьезно и озадачено.
- Так же, как и с домом. Если я хочу, чтобы ты вмешивался, то ты можешь сделать это. Конечно, только если ты хочешь, - смягчается художник, перестав хмуриться и разглядывая Фрэнка. – Это ни к чему не обязывает. Я пойму, если ты не захочешь.
И Джерард неожиданно думает, что он такой ужасный лжец. Он хочет, чтобы Фрэнк был в его жизни каждую минуту, он хочет, чтобы тот узнал его брата, его работу, каждый миллиметр его причуд и странностей, но он не может даже представить себе идею того, чтобы пойти с Айеро на семейный праздник. Хотя бы сказать об этом вслух, намекнуть, попытаться – ни за что! Самая страшная мысль. Он не готов, о нет, он, Джерард, определенно не готов показать себя уязвимым, открыть все свои позорные стороны перед Фрэнком, потому что он стыдится себя. И тогда, если Айеро узнает, какой он на самом деле – захочет ли он быть с ним? Художник не хочет терять его. Хочет ли мужчина быть с Джерардом?
- Я хочу, - отвечает Фрэнк, и художник не сразу понимает, что это был ответ не на вопрос в его голове, а на тот, что был произнесен вслух. – Конечно, я хочу.
По вашему настоянию я решила послушать песню, прикрепленную в эпиграфе.. Прекрасная песня, она мне очень понравилась. У каждого фанфика, который очень для меня важен есть песня, их всего 3, но с сегодняшнего дня их количество пополнилось. Когда я читала момент, где Джерард думал о своей влюбленности, как он лег рядом с Фрэнком на диван, играет эта песня, такая теплая, уютная и полная каких-то надежд атмосфера, а потом это ужасноеНо всё когда-нибудь имеет свой конец. Я просто не смогла держать слезы, ненавижу концы. Думаю, эта глава очень важна для них обоих, они осознали свои чувства, они готовы и хотят быть вместе. Становится так грустно, больно и ужасно тоскливо, когда понимаешь, что тут уж никак нельзя ждать ХЭ, он по определению здесь не может быть. Я передать не могу как сильно я люблю Террориста, этих героев, историю. Спасибо, от всего сердца. Я так безумно счастлива и рада, что вы продолжили работу и стали так часто выкладывать главы, даже представить себе не можете. Мой предыдущий комментарий под 21 главой был удален из-за каких-то глюков на сайте, но я надеюсь, что вы успели его прочитать.
чудная глава..прочитала на сон грядущий, около 2х ночи, и так мило уснула после прочтения..с улыбкой на губах) такая милая, трогательная, нежная глава. Мираж счастья.. P.S. кстати послушала саунтрек..прослезилась аж.
Пару недель назад начала читать и наконец добралась до последней написанной главы. Такая чудесная работа. Сейчас сижу вся на эмоциях. Меня от нее выворачивает эмоционально. Честно, когда только начала читать, не ожидала, что все так обернется. И все так... Так волшебно. Особенно последняя глава. Она такая теплая и солнечная (хоть дело и происходит в темноте в первой части). Сначала прочитала главу без песни (не было возможности ее послушать, простите и не кусайте меня :с ) и начала плакать. Причем как-то так странно... Я даже не заметила, как начала плакать, просто слезы из глаз потекли, не понятно отчего. Потом перечитала под песню и плакала еще сильнее. Это прекрасно. Я до сих пор вся на эмоциях. Не знаю, что их ждет впереди. Даже представить не могу себе. Жду с нетерпением новой главы. И спасибо за такое прекрасное произведение.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
