Джерард снова не отрывался от холста всю половину ночи и раннее утро. Встречать утреннее солнце, выглядывающее из-за небоскребов Нью-Йорка, скоро станет его традицией. Настенные часы на кухне показывали 5:47, они тихо отсчитывали время, приближая теплые краски начинающегося дня. За окном было прохладно, и художник распахнул его настежь, позволяя шуму машин прервать тишину в его квартире. Время будто остановилось, замерло, наслаждаясь последними мгновениями спокойствия перед бурным днем мегаполиса. Даже микрочастички в воздухе зависли, почти не колеблясь на свету от уличного фонаря, красный свет которого попадал в ещё темную комнату. Уэй и сам не шевелился, замерев перед холстом, повернутым к окну. Мужчина сидел на высоком деревянном узком стуле без спинки, держась одной рукой за древесину между своими ногами, пальцами второй сжимая зависшую в воздухе длинную кисть, испачканную синей краской. На мужчине были надеты серые простые штаны пижамного типа и однотонная футболка темного цвета, который было невозможно разобрать без освещения. Эта футболка была растянута почти до невозможности, поэтому в ней Джерард смотрелся угловатым, пока руки его контрастировали бледностью с цветами утра. Чёрные волосы были растрепаны, по их виду можно было с уверенностью заявить, что их хозяин не знаком с расческой. Лицо художника выражало крайнюю серьезность и сосредоточенность, каждый мускул был напряжен, а брови сведены вместе, пока он изучал своё творение ночи. Ноги мужчины пятками упирались в перекладину между ножками стула, а рука с кистью так и висела в воздухе, пока мужчина не подал признаки жизни.
Судорожно и немного расслабленно выдохнув, Джерард плавно опустил инструмент на стоящий рядом табурет, служащий подставкой для всех нужных материалов. Обнаружив на своей левой ладони остатки серой краски, художник привычным движением вытирает руку о штаны, возвращая взгляд к картине. Он приходит к выводу, что тёмно-синий и не слишком интенсивный, скорее приглушенный красный, отлично сочетаются вместе. Картина не содержит никаких мелких деталей, как и обычно в последнее время это был набор всплесков цветов, и Джерард стал задаваться вопросом, как стоит назвать это. Рассвет? Ночь?
- Джерард? – голос Фрэнка хриплый, и даже в тишине квартиры звучит шепотом.
Джерард поднимает голову и, глядя поверх холста, видит заспанного мужчину, пытающегося сморгнуть сон с глаз. Художнику почему-то на секунду думается, что сейчас Фрэнк выглядит крайне гармонично – без складок между бровей, хмурости, в этой застывшей темноте заканчивающейся ночи, с натянутым на плечи сиреневым одеялом, цвет которого сейчас тоже казался темнее. Линия света от красного уличного фонаря стала немного короче, но всё равно попадала на то самое одеяло, свисающее с плеч Айеро до пола. Джерард не видел, но мог предположить, что мужчина пришел босиком.
- Джерард, - Фрэнк окликнул его ещё раз, так же тихо.
Всё ещё не проснувшись полностью, он делает несколько шагов в сторону художника, разбавляя тишину шуршанием одеяла по полу и шорохом босых ног по деревянному паркету. Спустя два первых шага мятое шелковое одеяло сползло с правого плеча Фрэнка, оголяя грудь, ключицу и ребра, покрытые татуировками. Джерард пробегается взглядом по его рукам и переходит на грудь, останавливаясь на секунду на соске, вспоминая, как несколько часов подряд терзал его. Наверняка он сейчас предельно чувствительный.
- Ты когда-нибудь спишь? – слышит художник шепот над ухом, пока теплая и сухая рука касается его плеча, легко поглаживая кожу по направлению к локтю. – Ты оставил окно открытым, и я замерз.
- Доброе утро, - пропуская мимо ушей жалобу Фрэнка, Уэй поворачивается к нему вполоборота, обеими руками забираясь под теплое одеяло и касаясь пальцами его ребер чуть выше талии, поднимая голову и встречаясь взглядом с трезвеющими глазами мужчины.
- Ты опять оставил меня посреди ночи, Джерард, - произнес Фрэнк, но совсем не капризно и без доли обвинений, будто просто констатируя факт.
Уэй ещё несколько долгих секунд всматривается в глаза Айеро, ощущая под ладонями его горячую кровь и почти не слыша его слов, находясь в настоящем трансе. Этот мужчина перед ним был послан ему как самый большой дар, который нельзя было упускать, и Джерард понимал это с каждым разом отчетливее и отчетливее. Каждый раз, когда Фрэнк задумывался и смотрел куда-то в пространство посреди улицы, пытаясь губами поймать трубочку от своего кофе. Каждый раз, когда он пытался скрыть своё смущение и делал вид, что совсем не замечает пристального взгляда художника, пряча лицо в шарфе или устремляя взор к закату, пока ярый ветер на мосту трепал их волосы. Каждый раз, когда он касался холодными пальцами его шеи, нежно, неощутимо, поддаваясь страсти художника и спустя несколько минут находя себя прижатым к постели, сжимающим плечо Джерарда или кожу на спине до белизны пальцев. Каждый раз, когда он выходил из душа и оставлял дверь открытой или позволял воде со своего тела литься прямо на пол, создавая лужи – всё то, что никогда не любил художник, теперь было тем, без чего он не мог представить Фрэнка.
- Как ты чувствуешь себя? – художник не спешит подниматься со стула, наблюдая за тем, как Айеро задумчиво закатывает глаза, пытаясь определить своё состояние.
- Всё хорошо, только у меня затекла спина, - в подтверждение своих слов Фрэнк потянулся плечами назад, выпячивая вперед грудную клетку, пытаясь таким образом размять лопатки.
Джерард, неслышно втянув воздух носом, поддался вперед, касаясь влажными губами правого соска мужчины, желая проверить свои догадки. Фрэнк, почти сразу почувствовавший прикосновение художника, тут же вернулся в прежнее положение, выравнивая спину и резко выдыхая воздух, издавая беззвучный смех с примесью неожиданности и напускного возмущения. Его правая рука упирается в плечо Уэя, пока вторая сжимает края одеяла немного ниже груди.
- Что ты делаешь? – с глупым выражением лица задает вопрос Фрэнк.
- Делаю что хочу, - с усмешкой и шепотом отвечает Джерард, оторвавшись от груди мужчины и поднимая голову, осторожно сжимая пальцами запястье руки Айеро на своём плече.
- Ясно, и ты хочешь меня, - самодовольно улыбнувшись, Фрэнк коснулся большим пальцем щеки художника, проводя линию к подбородку и чувствуя, что он окончательно проснулся.
- Самоуверенное утверждение, - уклончиво отвечает Джерард, желая поддержать придуманную мужчиной игру, наконец поднимаясь со стула, впервые за несколько часов ощущая, как ужасно у него затекли мышцы ног.
Фрэнк не может сдержать широкой улыбки, неотрывно глядя в глаза художнику, чуть приподняв теперь голову вверх. Джерард делает шаг вперед, немного скованно от напряжения в ногах. Он на секунду отводит глаза, бросая взгляд вниз, а затем снова смотрит в знакомые светящиеся глаза, замечая, что в комнате стало немного светлее, и скоро выключат фонарь. У них ещё есть немного времени, пропитанного ночной магией. Фрэнк разжимает руку, сжимающую края одеяла, и оно скользит на пол, полностью оголяя его тело, пока обе руки мужчины уже касаются локтей художника, поднимаясь вверх к шее и задевая край волос на затылке. Всё это время Айеро смотрит в глаза Джерарда так преданно, так чисто и искренне, поддавшись собственным эмоциям и больше не сопротивляясь, позволяя ночи стянуть с него эту вуаль сопротивления, будто снять кожу и открыть каждый нерв. Художник восхищенно выдыхает, понимая, насколько невероятные мгновения его жизни происходят сейчас, и он не может выбрать, хочется ли ему немедленно коснуться губ этого мужчины, терзать их нагло и жадно, или ещё насладиться той гаммой эмоций в чужих глазах, которая позволена быть познанной далеко не каждому?
За них решает Фрэнк, очевидно, не выдержавший первым – он сокращает расстояние быстро, запустив пальцы в темные волосы Джерарда и сжимая их пальцами, пока его мягкие губы невыносимо жарко целовали художника, будто они, губы, не касались друг друга уже целую вечность. Уэй поддается немного вперед, притягивая Фрэнка ближе и отвечая на влажный поцелуй не менее жадно, дыша быстро и часто, слыша только дыхание Фрэнка так близко, ощущая его руки на своей шее и его голую кожу.
Неожиданно сердце сжало невыносимо разрывающее ощущение невообразимого желания раствориться в этом человеке напротив, съесть его без остатка, сжать в объятиях и не отпускать никогда, срастить с ним, стать одним целым, и Джерард грубо хватает Фрэнка крепче, опуская руку с поясницы по ягодицам и задней стороне бедра к колену, резко поднимая его вверх. Айеро шатко вздыхает, но поцелуй не прерывает, почти не чувствуя смущения и неловкости, которые в избытке присутствовали при их первом опыте. Они целуются ещё несколько минут, и нога уже порядком затекла, поэтому Фрэнк тихо скулит, давая понять, что нужно что-то менять пока он не сошел с ума от разрывающих его кардинально противоположных эмоций. Художник отпускает его колено, и Айеро аккуратно ставит ногу на пол, ощущая ступней холод паркета. Его ничуть не смущает то, что всё это у них получается не так красиво, как снимают это в эротических фильмах – ему глубоко плевать, как и что правильно делать, существуют ли правила и как они выглядят со стороны, он просто готов отдаться Джерарду без остатка, забыв о всем на свете.
~~~
Спина действительно ощутимо болела, но Фрэнк решил не жаловаться, уже выбираясь из душевой кабинки и вытирая себя полотенцем. Он помнил, что Джерард не любит, когда Фрэнк разносит воду по всему дому. Странно, что Айеро вообще стал запоминать такие вещи. Конечно же, его интересовал вопрос, должны ли вообще простые любовники следить за тем, что не нравится их партнерам в быту и стараться избегать этого? Мужчина замер с прижатым одной рукой полотенцем к груди, глядя на зубную щетку Джерарда, торчащую из прозрачного стеклянного стакана на раковине. Они друг другу просто любовники? Потому что, как казалось самому Фрэнку, их отношения давно перешли за грань «просто». Возможно, это случилось ещё тогда, когда Фрэнк запомнил, что чайник на кухне немного барахлит, а из трех выключателей в прихожей работают только два, поэтому в коридоре горит только одна лампочка.
Махнув мокрыми волосами, будто сбрасывая мысли, Айеро пришел к выводу, что они просто слишком мало стали говорить о своих отношениях и чувствах. Бросив влажное полотенце на стиральную машину, Фрэнк неожиданно замечает, что она, стирка, почти запущенна. Внутри уже были сложены все темные вещи Джерарда, очевидно, домашние или для рисования, потому что сквозь прозрачную дверцу Айеро заметил пятна краски на ткани. Проверив отсек для порошка, Фрэнк удивился ещё больше, понимая, что художник, очевидно, просто забыл нажать на кнопку «Пуск». Мужчина напряженно сжал зубы, поморщившись от собственных мыслей. Стоит ли ему нажать эту кнопку? Джерард всё равно ничего не узнает, а грязных вещей у него полный дом, и ему действительно нужно провести глобальную стирку. Или же не стоит лезть в чужую жизнь и совершать даже малейшие действия? Фрэнк вспоминал, как начиналось их общение. Секс, телефонные звонки, настойчивость Джерарда, красивые слова, такие убедительные. Но даже в них Айеро не мог проследить чего-то такого, что давало бы ему право вмешиваться в жизнь художника. Поэтому он и не спрашивал ничего о его картинах, которые Уэй рисовал ранним утром, и уж точно даже не думал о том, что вдохновляло его на это их совместное времяпровождение. Фрэнку стоило уяснить, что он в этом доме никто, и это, конечно же, не могло не угнетать его, уже успевшего изрядно привязаться к Джерарду. Но что, если они всё-таки вместе? Есть ли те не озвученные слова, которые произносят обычно перед тем, как официально предложить встречаться, или всё происходит само по себе? О чём говорил художник, красноречиво прося Фрэнка быть с ним, жарко намекая на непристойности в публичных местах или просто долго глядя в глаза? На самом деле, Айеро прекрасно понимал, что официально они и быть то вместе не могут – не без боли в сердце и не без горечи стыда, Фрэнк всё ещё осознавал, что он обманывает свою жену и детей. И они, его семья, всё ещё были важнее всего на свете. Этот Джерард действовал на него как алкоголь на пятнадцатилетнего подростка, у которого родители уехали на два дня из дома, забыв в холодильнике две бутылки пива. Страшно хотелось попробовать, ещё и ещё, глотнуть как можно больше, глубже, и ты не думаешь о том, что потом кто-то обязательно заметит пропажу алкоголя, что пиво закончится, и ты будешь неизменно желать его ещё. Фрэнк застал себя за тем, что, согнувшись над стиральной машинкой и сжимая пальцами её край, он снова задает себе вопросы и не находит подходящих ответов, мрачнея с каждой секундой всё больше. В голове вновь появился образ Джерарда, находящегося сейчас на кухне, и Айеро чувствует, как в животе натягиваются струны и сладко замирает в груди. Чертыхнувшись, мужчина с настойчивым усердием вдавливает кнопку «Пуск» и выходит из ванной в чем мать родила, направляясь в спальню, позволяя художнику из кухни наблюдать за его оголенной спиной.
- В своём доме ты тоже расхаживаешь нагишом? – слышится из кухни насмешливый голос Джерарда, пока Фрэнк поднимает с пола свои джинсы и нижнее белье, одеваясь.
- Нет, это пугает детей и собак, - отвечает Айеро, выворачивая свою рубашку и натягивая ее на ещё влажное тело. – Не хочу травмировать ничью психику, - добавляет мужчина, выходя в гостиную и, пересекая ее, сквозь арку попадает прямо в кухню, встретившую его оранжевыми бликами стен и нарисованными подсолнухами на стеклянной посуде, а также на плитке на стене у плиты. Спрашивать, нарисовал ли цветы Джерард, Фрэнк не стал, хотя ему было очень интересно.
- А мою? – вскинув выразительные брови, художник держит пальцами оранжевую кружку с отбитой ручкой, поставив локти на стол.
- Твоя уже травмирована. Всеми этими твоими пришельцами и остальными рисунками, - Айеро хмыкнул, почему-то улыбаясь и чувствуя, что Уэй улыбается тоже, пока он садился за стол возле него на высокий стул без спинки, который ему вовсе не нравился.
- Это всего лишь иллюстрации к книгам, не совсем я их придумал. Придумано мною только то, что изображено на холсте, - более спокойно отвечает Джерард, опуская глаза назад в разложенную на столе утреннюю газету. Фрэнк понятия не имеет, откуда она взялась, очевидно, художник успел забрать почту из своего ящика, пока Айеро был в душе.
- И там ничего не изображено, - парировал Фрэнк, схватившись за кружку с кофе, очевидно, предназначенную для него.
- Если ты ничего не видишь там, это свидетельствует только о твоей узкой фантазии, - неожиданно резко отозвался Джерард, опустив кружку на стол, заставляя её звякнуть, пока его взгляд подобно лазерам устремился на Фрэнка.
- Но там действительно не изображено ничего материального, - не понимая агрессии Уэя, мужчина не спешил отставлять свою кружку, из которой уже успел сделать несколько глотков.
Фрэнк искренне недоумевал, не понимая, что могло вызвать такую агрессивную реакцию у всегда уравновешенного Джерарда. В конце концов, он ведь не сказал ничего настолько оскорбительного, и Уэй уж точно должен был бы знать, что он и не собирался говорить такие вещи. Фрэнк умел ценить чужой труд.
- У нас в мире существуют только вещи материальные, да? Попробуй представить, что я изображал звук, - фыркнул Джерард, заправляя волосы за уши и теряя интерес к газете.
- Но сегодняшнюю картину ты назвал «Рассвет», - недоуменно констатировал Фрэнк, в упор глядя в лицо художника, ища зрительного контакта и продолжая держать в руках свою кружку. – Ты написал это в нижнем правом углу, я прочитал. А рассвет можно изобразить и материально, знаешь. Солнце, горизонт, небо. А на твоей картине всё было тёмно-синее и красное, и я не увидел никаких очертаний предметов. Просто цвет.
- Нечего было вообще смотреть на холст, это не твоё дело, - неожиданно раздраженно и зло выдал Уэй, поднимаясь из-за стола и убирая свою кружку в раковину. Он уже ощущал назревающую ссору, но не знал, как её предотвратить, да и просто не мог, чувствуя разочарование от того, что Фрэнк, человек, которым он восхищался эту магическую ночь, оказывается, не в силах понять его картины. Конечно, он и не назвал их бестолковой мазней, как, бывало, говорили Джерарду раньше, но и особого понимания он не получил. Конечно, Уэй помнил, что Фрэнку неоткуда было знать, что именно эта тема – тот самый больной абсцесс в душе художника, то место, куда каждый пытался плюнуть: непризнанный гений, неудачливый художник, ни одной выставки, бестолковые цвета без четких образов, и в итоге – простой иллюстратор книг. Хуже после всех его надежд и громких заявлений могло было бы быть только автором коротких комиксов-анекдотов, которые печатали в обычной новостной газете каждые выходные и по праздникам.
- Простите, Мистер Уэй, кажется, я забылся, - как можно более холодно выдал сквозь сжатые зубы Фрэнк, будто получая ответы на все вопросы, что крутились в его голове ещё в ванной. – Благодарю за кофе.
Поднявшись из-за стола, Айеро спокойным, пусть и немного убыстренным шагом направился в коридор, тут же обувая ещё не до конца высохшие после вчерашнего ливня кроссовки и натягивая куртку. Порывшись в карманах, Фрэнк с удивлением не обнаружил там телефона, хотя бумажник и ключи были на месте.
- Джерард, - раздраженно повысил тон Фрэнк, возвращаясь в гостиную и глядя на художника, всё ещё стоявшего на кухне, как раз убирающего вторую кружку в раковину. – Где мой телефон?
- В спальне, справа от кровати, на полу у розетки, - с расстановкой отвечает Уэй, поворачиваясь к Айеро лицом и снова садясь за стол, показательно возвращая всё своё внимание к газете.
- Какого черта ты снова брал его? – продолжает раздражаться Фрэнк, прямо в обуви возвращаясь в спальню, специально ступая так, чтобы как можно больше грязи с его кроссовок осталось на полу. Забрав свой телефон, который, оказывается, заряжался на зарядке самого художника, Айеро вернулся в гостиную, замерев у поворота в коридор, откуда уже не будет видно Джерарда, и уставился на самого мужчину, который не обращал на него внимания. Помолчав некоторое время, будто ожидая чего-то от Уэя, Фрэнк разразился актерской игрой, демонстрируя свой талант. – О нет, мистер Уэй, не беспокойтесь, можете не вызывать мне такси, я сам справлюсь. Ничего страшного, что вы снова взяли мой сотовый, когда я просил вас не делать этого ещё в прошлый раз, мистер Уэй. И ничего, что когда я не лезу в вашу личную жизнь, а просто случайно смотрю на картину, вы роетесь в моем телефоне и отправляете сообщения моей жене! – сорвавшись на крик в конце предложения, Фрэнк наконец добивается реакции Джерарда, резко повернувшего к нему голову и выглядя одновременно уязвленным, уличенным в преступлении, но и раненым не меньше.
- В тот раз ты был мне благодарен! – Уэй даже не понижает громкости, установленной самим Фрэнком.
- Тот раз был в тот раз, и я, блять, просил тебя уже – не звони мне на работу. Я не подставляю тебя, ты не подставляй меня! Блять, да ты просто издеваешься, - произнеся последнюю фразу на два тона тише крика, Фрэнк будто осознает все те случаи, когда Джерард действительно игнорировал его просьбы, а затем он замечает, что их ссора, начавшаяся с понятия об искусстве, закончилась взаимным обменом обвинениями. Выглядели они наверняка глупо.
Айеро решает не тратить больше времени и разобраться в своей голове позже, и уже через секунду входная дверь за ним захлопывается, и в квартире наступает тишина. Монотонно гудит холодильник, тикают настенные часы над столом, слышны голоса людей с людной улице внизу, шумят машины. Всё это Джерард называл своеобразной тишиной его квартиры – те звуки, которые были присущи ей всегда. Выдохнув напряжение, художник закрывает газету и отодвигает её в центр стола, доставая из кармана своих домашних брюк сотовый. Уэй не стал защищаться на обвинение Фрэнка о том, что он опять рылся в его телефоне и отправлял сообщения – нет, он не рылся, но да, отправлял. Он всего лишь вспомнил про Сэма, который и дал Айеро номер Уэя, и о котором сам Фрэнк говорил как о своем очень близком друге. Очевидно, только он был готов позвонить Джамии и солгать, что её муж перебрал пива и останется ночевать у него. Кто-то же должен был сберечь их с Фрэнком отношения. Да и что это за отношения? Отношения ли вообще? Джерард и сам запутался, совсем не понимая, как связано то, чего он хотел от Фрэнка в начале, и то, чего он хочет от него сейчас. Осознание всей сложности ситуации только начинало просачиваться в голову художника. Просмотрев телефонную книгу и отправив сообщение Майки , Джерард пролистал календарь, прикидывая, сколько ещё осталось до неприятного для Х – дня семейного сбора всей дряхлой родни в доме родителей. Художник уже предчувствовал одинаковые вопросы, угнетающие его всё больше. Как работа? Как продаются твои картины? А, так ты всего лишь иллюстратор книг? А как же твои истории о знакомстве с влиятельным организатором выставок? Когда ты наконец заведешь себе девушку? А потом наверняка эти шепотки за спиной, осуждающий взгляд отца, жалеющий взор матери и грязные домыслы, превращающиеся в сплетни, которые, в принципе, не так уж далеки от правды. Джерард Уэй превратится в главную звезду вечеринки, его имя будет срываться с губ чаще, чем фраза «Сколько лет, сколько зим, давно не виделись!», он снова подогреет к себе интерес отсутствием карьеры настоящего художника, а то, что он явится без партнерши уже который раз, произведет настоящий взрыв. Конечно, многие ещё помнят Линдси со времен его студенческой жизни, некоторые с жалостью спихивают его одиночество на всё ещё не угаснувшую любовь, но большинство не скрывают своих предположений о его нетрадиционной ориентации, о чем художник открыто ещё не заявлял. Ну а то, что его младший брат приведет на это ежегодное сборище шакалов свою девушку, чтобы представить её как невесту, а в будущем верную жену, наверняка будет сродни банки керосина прямо в огонь подозрений и обсуждений Джерарда. И этот огонь с каждым годом становится всё более голубым.
Ещё раз вздохнув, Уэй отложил телефон на стол, он поднялся на ноги и направился в кабинет, настраиваясь на работу и стараясь больше не думать сегодня ни о страшном дне Х, ни о ссоре с Фрэнком, и уж тем более о том, что с его картинами что-то не так, а сам он всё ещё не может выйти из подросткового возраста и перестать так болезненно реагировать на подобные вещи.
Запустив ноутбук в кабинете, Джерард замер в ожидании, неожиданно из всех звуков своей квартиры выловив один посторонний, которого быть не должно было. Он не стал запускать стиральную машинку, потому что хотел бросить в неё ещё и ту темную футболку, в которой был сейчас, и эти серые штаны. Он точно помнил, что не включал её. Только один человек мог сделать это.
по-моему, то, что тут до сих пор нет ни одного комментария, очень неправильно и несправедливо. и я собираюсь исправить это надоразумение своим непутевым отзывом. во-первых, спасибо, что продолжаешь работу - она замечательная. вообще мало сейчас таких работ, которые я постоянно читаю и жду, так что появление новых глав твоего фанфика не может не радовать. просто спасибо, что делаешь то, что ты делаешь, и делаешь это хорошо. я уже вроде говорила когда-то давно под одной из глав, что мне очень нравится, как ты пишешь, твои описания, и с тех пор, собственно говоря, в моем отношении абсолютно ничего не изменилось, и чтение твоих работ все еще приносит мне эстетическое удовольствие. действительно приятно читать текст, где каждая фраза на своем месте, там, где и должна быть, где нет ничего лишнего, и каждое слово вносит свой вклад в общую картину, которая, кстати, представляется очень живо и четко. а теперь, наверное, ближе к самой главе. я вот очень понимаю отношение Джерарда к "критике" Фрэнка, которая на самом деле нихрена не критика. я понимаю, как это раздражает, когда ты что-то делаешь, вкладываешь в это что-то свое, какую-то свою задумку, а потом кто-то решает высказать свое мнение, что это вообще бессмысленное дерьмо, которое ничего в себе не несет, и можно было воплотить идею иначе. и чаще всего такие люди даже не знают, о чем они говорят, но при этом считают своим долгом высказаться. а потом еще и обижаются, как Фрэнк, когда им ответишь, чтоб не лезли туда, куда не нужно. ох, короче, просто я так понимаю Джерарда, что не могу промолчать по этому поводу. и вообще я питаю очень нежные чувства к Джерарду в этом фанфике, и его вместе с его поведением я понимаю намного лучше, чем Фрэнка. не хочу стоить догадки насчет того, как все будет складываться и развиваться дальше, а тем более не хочу загадывать, чем в итоге закончится эта история. я хочу просто наблюдать и наслаждаться этой прелестью. в общем, еще раз большое тебе спасибо, удачи и много вдохновения.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
