От автора: чтобы уловить суть диалога в этой главе, нужно внимательно следить за очередностью реплик. Я не стала уточнять его прямой речью персонажей, дабы не портить эффект.
Time, is going by, so much faster than I, And I'm starting to regret not spending all of here with you. Now I'm, wondering why, I've kept this bottled inside, So I'm starting to regret not selling all of it to you. So if I haven't yet, I've gotta let you know...
Время бежит намного быстрее меня, И я начинаю сожалеть, что не провел его с тобой. Сейчас я задаюсь вопросом: почему я держал это глубоко в себе? И начинаю сожалеть, что не рассказал тебе обо всем. Что ж, если таки решусь - дам тебе знать...
- Эй, парень! – оклик сзади. Оборачиваюсь, с удивлением взирая на абсолютно незнакомого пацана лет шестнадцати. Подходит вплотную и, понизив голос, спрашивает: - У тебя сигареты есть? Ну, знаешь, вы с Картером тут дымили вечерами. Он тебе до сих пор их привозит? Я заплачу. - Не надо денег. Сейчас принесу, - опасливо оглядываюсь по сторонам. В последнее время ужесточились проверки. Теперь охранники могут без всякого предупреждения ввалиться в комнату и перевернуть все вверх дном, отыскивая запрещенные вещества. Картер оставил тут две пачки, и я уже вторую неделю пытаюсь от них избавиться. Это затруднительно, учитывая, что весь центр напичкан скрытыми камерами. Поэтому я рад сбагрить кому-нибудь никотин. Подойдя к комнате, я уже намереваюсь открыть дверь, но раздраженный голос Троя заставляет меня замереть на месте. - Мне не нужны сантименты, черт тебя подери! Я не хочу ничего, кроме секса! НИ-ЧЕ-ГО! Я ненавижу всю эту херню с эмоциями! – Мачо явно на пределе. Тон повышен, парень то и дело срывается на крик. - Знаешь, Трой, я не думал, что то, что я прошу, так запредельно высоко для тебя. Но это твои проблемы. Я пас. Не хочешь по-человечески – я к тебе больше не притронусь, - спокойный голос Тимо. Впрочем, холодный тон обманчив, ибо уже через секунду дверь распахивается, и немец вылетает из комнаты, врезавшись в меня. Взгляды сталкиваются. Он даже не удивлен. В глазах лишь ярость и… боль? Пораженно смотрю на него, а он отпихивает меня плечом и уходит. - Кретин! – вопль Троя. Молча захожу в комнату, краем глаза глянув на парня. Мачо со всей дури пинает кровать и матерится, запрыгав на одной ноге. Даю себе твердую установку ни во что не влезать. У меня послезавтра освобождение, к тому же это не мое дело, в конце концов. - И ты тоже молчишь! Вы что, издеваетесь все?! – Трой явно ищет, на ком сорваться. - А что ты хочешь от меня услышать? – спрашиваю спокойно. - Ну, давай, прокомментируй это! - Меня это не касается, Трой, - вытаскиваю сигареты и заталкиваю в карман. - Ты так вовремя стал тактичным! – ядовито цедит Мачо. - Тебе так хочется услышать мой комментарий? – останавливаюсь около двери. - Да, хочется! - Кретин – это ты. Больше мне сказать нечего, - глядя прямо ему в глаза, произношу спокойно и ровно. У Троя отваливается челюсть. Не собираюсь дожидаться ответа. Выхожу из комнаты, тут же натыкаясь на мелкого курильщика. - Держи, - озираясь по сторонам, протягиваю ему обе пачки. - Нет, парень, так не пойдет. Мне одной хватит, спасибо, - с этими словами пацан забирает одну пачку и быстро скрывается из виду. - Scheiße! – я, кажется, заразился от Тимо. Возвращаться в комнату не хочется – Трою явно нужно время побыть в одиночестве и вызвериться. А на улице несносная жара – лето вступает в свои права. Поэтому, не долго думая, я двигаюсь по направлению к нашему с Биллом балкончику. Открыв дверь, удивленно замираю. Тимо стоит, опершись на перила и низко опустив голову. Думаю, я буду лишним сейчас. Я и впрямь что-то стал чересчур тактичным. Плевать. Медленно отступаю назад, но немец неожиданно поворачивается и пристально смотрит на меня: - Проходи, чего ты? - Не хочу мешать. - Не помешаешь. Протискиваюсь на балкон, встав рядом с ним. Парню хреново. Это видно по глазам. Усталость с налетом тоски, притаившаяся во взгляде. Я не знаю, что сказать ему сейчас. Наверное, правильнее было бы помолчать, но кто знает... Иногда легче выговориться. Не захочет – уйдет. - Ты куришь? – мой тихий вопрос. - Да, - его короткий ответ. Молча протягиваю ему пачку сигарет и зажигалку. Благодарно улыбается и тут же закуривает. Делаю глубокий вдох. Он внимательно смотрит на меня, чуть выгнув бровь. Решаюсь начать. И знаете, сейчас, по прошествии времени, я могу клясться: это был самый странный диалог в моей жизни. Фактически та же игра в ассоциации. Только в этот раз мы оба отчетливо понимали, о чем говорим. - Бесит? - Да. Всё. Ответ абстрактный, но я знаю, что он меня понял. - Хочешь? Пристальный взгляд и горькая усмешка: - До боли. - Эмоции? - Хотелось бы. - Односторонние? Молчание. Я понял. - Добьешься? - Не думаю. - Смысл? - Его нет. - Попытка? - Не стоит того. - Страх? - Почти. - Боязнь поражения? - Не то. - Разочарование – самое страшное? - В точку. - Но победа… - Не стоит риска. - Сдаешься? - Я и не начинал. - Это игра? - Это бессмыслица. - Секс? - Трах. - Желание большего? - Одностороннее. - Соответственно, провальное? - Пустое. - Потому что нет отклика? - Потому что глупое. - Не тот человек? - Да. - Он? - Я. - Предрассудки. - Это вопрос? - Утверждение. - Финиша не будет все равно. - Почему? - Старта не было. - Время уходит, но его можно поймать. Начать. - Игра изначально не имеет смысла. - Это не игра. Соревнование. - И один проигравший. - Победы не будет. Не будет и проигрыша. - Ничья? - Почти. - Смысл? - Перспектива. - Сомнительная. - Зависимость. - От призрачной перспективы? - От соревнования. - А к чему стремиться? - Ни к чему. Просто двигаться. - По наклонной. - Возможно. - Это ошибка. - А может, самое верное решение. - Я этого не знаю. - Так узнай. - Зачем? - Чтобы не жалеть потом. - О чем? - Об упущенном. - Шансе? - Шансе, времени или чувстве – выбирай любое. - Ты умнее, чем кажешься на первый взгляд, тебе когда-нибудь говорили? – ухмыляется, выдыхая сизую струю дыма. - Так же, как и ты, - ответная усмешка. - Знаешь, Джерард, перспектива сомнительна, а это соревнование будет вечным. Но все равно спасибо за этот разговор, - немец тушит сигарету и разворачивается, намереваясь уйти. - Обращайся, - слегка улыбаюсь ему. – И подумай над этим. Ухмылка горькая, с оттенком безнадежности. Но все же он кивает и молча выходит за дверь…
***
Кажется, это какая-то странная закономерность. Накануне выхода вечера мрачные и чудовищно напряженные. Так было с Фрэнки, хоть парень и держался молодцом, несмотря на наши с Биллом кислые мины. В последний вечер с Картером я чуть не рехнулся от ностальгии. Ну, а сегодня настала моя очередь прощаться с этим центром. Атмосфера в комнате ужасно угнетает. Молчание давит. Напряжение, кажется, витает в воздухе. И впервые мне совсем не забавно наблюдать за сокамерниками. Тимо устремил невидящий взор куда-то в сторону. Трой молчит, лишь изредка кидая на немца короткие взгляды. Но Мачо не был бы собой, если бы в итоге не сорвался. - Ты сказал, что не притронешься ко мне больше, но уже час смотришь на меня. Изменил решение? – что удивительно: в его голосе сейчас совсем нет издевки или сарказма. Старается держаться равнодушно, но я отлично вижу со стороны, как он внимательно наблюдает за Тимо, пытаясь уловить его реакцию. Немец лишь ухмыляется, промолчав. - Неужели отступишься? – продолжает Трой, пристально глядя на парня. В глазах - причудливая смесь отчаяния и разочарования. Ох, не спешил бы Тимо с выводами насчет него… Мачо не так прост, как кажется. Приподнимаюсь на кровати, шаря ногами по полу в поисках кроссовок. Оставлю их наедине, так будет лучше. Как бы не подрались только… - Отступлюсь от тебя? – тихо спрашивает немец. – Вопрос стоит по-другому, Трой: стоит ли вообще тебя добиваться? - усмешка. М-да, чувствую, мирно разговор не кончится. В любом случае лучше пошататься по центру в этот душный вечер. Обойти все памятные места, предаться воспоминаниям – это в моем стиле. Пиздец, я уже начал анализировать собственное поведение. Крыша совсем поехала… Я уже подхожу к двери, как вдруг она резко распахивается. Охранник бесцеремонно вваливается в комнату, чуть не сшибив меня. Я уже открываю рот, чтобы поведать копу, что я о нем думаю, но слова застревают в горле, когда я вижу директора, двух санитаров и медсестру, остановившихся около входа. - Что происходит? – выгибает бровь немец. - Кто из вас Трой? – спрашивает охранник. - Я, - подает голос Мачо, удивленно оглядев вошедших. - Тебя к телефону, - коп протягивает парню стационарную трубку. Сказать, что я чуть не рухнул на месте, - ничего не сказать. У Троя реакция была примерно такая же. Он ошалело уставился на охранника, кажется, потеряв дар речи. - У меня что, особые привилегии? – с ухмылкой интересуется Мачо. - Рано радуешься, парень, ох, рано, - мрачный тон копа нравится мне все меньше. Плохое предчувствие закрадывается в душу. Что-то тут не так. Заключенным обычно не приносит телефончик делегация в виде охраны, директора и врачей… Трой неуверенно принимает трубку из рук копа. - Слушаю, - выдыхает парень. – Мама? – удивление пополам с радостью. – Подожди, что? Мам, я не понимаю. Что ты говоришь? Почему ты плачешь? Мама! – выражение лица Троя быстро меняется с радостного на обеспокоенное. – Я не слышу! Брат? Что с ним? – парень резко бледнеет. Даже я слышу истеричные всхлипывания женщины на том конце провода. Неприятная дрожь пробегает по телу, внутри все холодеет. Внимательно смотрю на Троя. Стальное выражение лица, взгляд ничего не выражает. Вдруг трубка вываливается из ослабевших пальцев, а парень, как подкошенный, падает на кровать. - Успокоительное! Быстро! – голос директора доносится словно через вакуум. Все происходит словно в замедленной съемке. Такое часто бывает, когда случается что-то плохое. Все движения словно смазываются. Мир теряет четкие очертания, а звуки растягиваются, будто издаваемые заевшей пластинкой. Даже меня – стороннего наблюдателя – пронзает леденящий ужас при виде побелевшего, как полотно, парня. Его трясет, будто в лихорадке, дрожащие губы шевелятся, но он ничего не говорит. Лишь шепчет беззвучно чье-то имя. У меня складывается стойкое ощущение нереальности происходящего. И странное чувство затишья перед бурей. Словно бомба замедленного действия, обратный отсчет… Взрыв случается через секунду, когда к Трою подлетают санитары и медсестра. - НЕ ТРОГАЙТЕ МЕНЯ!!! – словно рев раненного зверя. – УБЕРИ РУКИ, НЕ СМЕЙ ПРИКАСАТЬСЯ КО МНЕ! – резкий удар в челюсть – и санитар падает на пол. – ПОШЛИ ВЫ ВСЕ НА ХУЙ!!! – Трой, кажется, обезумел. Взгляд абсолютно дикий, кадык ходит ходуном… Я смутно помню, как санитары совместными усилиями кое-как скрутили вырывающегося парня, как медсестра воткнула ему укол. Как его, безвольно повисшего на руках у врачей, едва ли не выносили из комнаты. Как директор сжал мое плечо, заставляя вернуться к реальности. Меня трясет, колени подкашиваются, и я обессилено опираюсь о косяк - зрелище оказалось настолько чудовищным, что меня начисто выбило из колеи. - Что случилось? – дрогнувший голос немца. - Его брат, сорвавшись с обрыва, разбился насмерть, - взгляд директора полон боли. - Боже… - выдыхаю, медленно оседая на пол. Брайан смотрит на меня долгим взглядом. - Джерард, сейчас не время говорить об этом, но другого уже не будет. С завтрашнего дня ты официально свободен. За тобой приедут? - Да, - меня хватает лишь на короткий кивок. - Хорошо. Мне очень жаль, парни. Будьте с ним помягче, хорошо? – с этими словами директор выходит из комнаты. Перевожу взгляд на Тимо. Тот примерно в таком же состоянии, что и я. Бледный, руки трясутся. - Это… Я… - бессильно роняю голову на руки, пытаясь облечь в слова то, что сейчас происходит внутри. - Не надо. Молчи. Я понимаю… - тихий голос немца.
***
Трой вернулся спустя полтора часа. Держа спину неестественно ровно, он дошел до кровати и, не раздеваясь, обессилено рухнул на нее. Отвернулся к стене, сжавшись в комок. Плечи мелко сотрясались, но он так и не издал ни звука…
***
На улице хлещет проливной ливень. Вдалеке слышатся раскаты грома. Ветер настолько сильный, что дрожат оконные рамы. Сильнейшая гроза, начавшаяся пару часов назад, переросла в реальную стихию. Ночь и буря словно создают антураж. Скорбь и безмолвная истерика… Меня слегка потрясывает. Стоит взглянуть на сжавшегося в комок Троя, сотрясающегося в беззвучных рыданиях, - и внутри что-то обрывается. Я даже представить не могу, что было бы со мной, если бы мне сейчас сообщили о смерти брата. Я бы повесился на этой гребаной люстре… Поэтому так тяжело смотреть на парня. Сердце кровью обливается, стоит лишь представить, каково ему. Не в силах смотреть на Троя, перевожу взор на немца. Ему гораздо тяжелее наблюдать тихую истерику парня. Тимо полусидит на кровати, неотрывно глядя на Троя. Кусает губы, а во взгляде смешались сумасшедшая боль и отчаяние. Секундное столкновение взглядов - и я молча киваю на плачущего парня: «Иди же, ну!» Чуть качает головой. Не решается. «Ты нужен ему сейчас! Давай же!» - молчаливая борьба наших взглядов. Немец вопросительно вздергивает бровь. Киваю. В такие моменты начинаешь понимать человека без слов. Они лишние сейчас, эти слова. Ненужные, болезненные. Утешения глупы. Уверения, что все будет в порядке, абсолютно пусты. И, глядя, как Тимо поднялся с кровати, я мысленно умоляю его ничего не говорить. Просто быть рядом. Трою сейчас необходимо это. Такую боль невозможно выносить в одиночестве. Она нестерпима. Немец тихо приближается к кровати парня и замирает в нерешительности. Я вижу, как тяжело ему сейчас. Он безумно хочет помочь, но боится сделать еще больнее. Вновь киваю, подбадривая. Делает глубокий вдох и резко опускается рядом с Троем, тут же крепко обнимая его и прижимая к себе. - Уйди! – истерический всхлип. - Тш-ш-ш… - успокаивающе шепчет Тимо, поглаживая парня по голове. - Уходи! Убирайся! – у Троя явная истерика. Он неистово мечется в руках немца, пытаясь вырваться. «Не смей уходить!» - твержу мысленно. Тимо не отпускает его, лишь плотнее прижимает к себе, лихорадочно шепча: - Тише, тише. Я с тобой, слышишь? Я с тобой… Эти слова банальны. Мне тоже говорили их – Билл произнес однажды. Но они так важны и значимы на самом деле. Когда искренни. И сейчас, могу поклясться, они не пусты. Не обронены просто так, нет. Немцу действительно больно. Видеть страдания человека, к которому неравнодушен, - это пытка. Уж я-то знаю. В тот вечер, когда мне выносили обвинение и Би Джей смотрел такими убитыми, несчастными глазами, я готов был душу продать, лишь бы помочь ему, облегчить его боль. Трой сильно дергается и вдруг затихает в объятиях Тимо. Громкий всхлип, сорвавшийся с его губ, - и немец сильно вздрагивает, лихорадочно гладя его по спине и прижимаясь всем телом. Трой утыкается ему в шею и наконец дает волю слезам. Картина пронзительна в своей болезненной нежности. Смотрю на них с невеселой улыбкой. Они пройдут через это вместе. Все мелочные ссоры до этого не имеют никакого значения. Тимо поможет ему пережить это. И, кто знает, может, я погорячился, сказав, что они разойдутся разными путями, едва выйдут отсюда. Тимо сейчас кусает губы до крови, сходя с ума от отчаяния, только потому, что этому парню безумно больно. А Трой позволил себе слабость рядом с ним. Это дорогого стоит. И, может, все будет не по правилам, не по стандартам и не по элементарным расчетам. То, что они останутся рядом друг с другом на свободе, практически невозможно. Вероятность примерно в одну тысячную. Но в этот момент я вдруг особо остро уверовал в то, что из правил бывают исключения…
You're never gonna be alone! From this moment on, if you ever feel like letting go, I won't let you fall. When all hope is gone, I know that you can carry on. We're gonna see the world out, I'll hold you 'til the hurt is gone...
Ты никогда не будешь одинок! С этого момента, когда бы ты ни почувствовал отчаяние, Я поддержу тебя. Когда умрет последняя надежда, я знаю, ты выдержишь. Мы встретим этот мир вместе, Я буду рядом, пока не утихнет твоя боль...
***
Сон был тревожным. Какая-то ужасная полудрема, когда почти отключаешься от реальности, но все равно слышишь, чувствуешь, осязаешь все, что происходит. Звук отъехавшей двери заставляет подпрыгнуть. - Уэй!!! – вопль копа. Кое-как продрав глаза, пытаюсь сосредоточить мутный взгляд на охраннике. - Тише, мать твою! – шипит Тимо. С трудом соображая, что происходит, поворачиваюсь на голос. Немец обнимает Троя, с яростью глядя на копа. Трой бился в истерике полночи, забывшись сном лишь под утро. Тимо же так и не сомкнул глаз, прижимая парня к себе и поглаживая по голове. - УЭЙ!!! Твой бойфренд больной! Скажи, у нормального человека хватит ума припереться в шесть утра и упорно сигналить гребаной пищалкой своей тачки, пока я наконец не соглашусь тебя вывести?! – охранник весь красный от злости. И вот тут меня словно встряхивает. Сонная нега мгновенно исчезает. Я не могу сдержать идиотской улыбки. «Да я тебя в шесть утра заберу!» - он таки сдержал обещание. Сумасшедший мой. Довольно ухмыляюсь, вскакивая с кровати и быстро натягивая джинсы. - Ты можешь не орать, мудила?! – кажется, немец вот-вот сорвется. - Что ты ска…? – коп переводит взгляд на них. – Вы что, совсем офонарели?! Сколько педрил развелось, Господи! Стрелять вас всех надо, шваль подзаборная! Хоть бы постыдились! Что, на разных кроватях спать уже никак? Гомосеки мерзкие! Резкий выдох Тимо. Могу поклясться, если коп скажет еще хоть слово, драки не избежать. - У него брат вчера погиб. Побойся Бога! – рычу, сжимая зубы, чтобы не заорать. Я бы сам с радостью приложил этого урода о стену. Не сдержался бы, ни будь это последний день. Сейчас ни в коем случае нельзя срываться, иначе о досрочном освобождении можно забыть. Впрочем, мой взгляд весьма красноречиво говорит охраннику все, что я о нем думаю в этот момент. - У тебя пять минут, чтобы собраться. А я пойду пока побазарю с твоим дружком, - с мерзкой улыбочкой охранник поворачивается, намереваясь уйти. Подрываюсь с места и в два шага преодолеваю расстояние между нами. - Клянусь, я убью тебя, если ты хоть пальцем его тронешь! - выдыхая это, я чувствую, что ярость зашкаливает. Тронуться от злости – сейчас я близок к этому. - Да сдался он мне! Это уж твоя прерогатива - трогать его, - гадко ухмыляется коп. – У тебя осталось четыре минуты. Жду здесь, не психуй только, кретин неуравновешенный! Пиздатая парочка, бля! Глубокий вдох. Выдох. Красные всполохи перед глазами. Спокойно. Спокойно. Все хорошо. Уняв дрожь в теле, я прекращаю сжимать кулаки. Быстро скидываю в сумку оставшиеся вещи и, забросив рюкзак на плечо, приближаюсь к кровати Троя. Немец смотрит на меня с полуулыбкой. - Ну что, auf wiedersehen*, кретин неуравновешенный, – ухмыляется, протягивая руку. - Пока, наркоша, - отвечаю улыбкой и рукопожатием. Пару секунд глаза в глаза. Без слов. Лишнее. - Передай ему, что он сотворил мне пиздатую прическу. Я не злился на самом деле. Это действительно круто, - чуть потрепав спящего Троя по плечу, слышу донесшееся из коридора: «Уэй, мать твою, кончай с сантиментами!!!» Тимо грустно улыбается, кивнув. Уже выходя из комнаты, поворачиваюсь к нему: - Эй, бюргер! Выше нос! Alles wird gut!** – ободряюще улыбаюсь. - Ja, ja! Tschüss!*** - тихий смех. Какое-то невероятно теплое чувство разливается внутри. Хочется вновь встретиться с ними когда-нибудь. Это было бы… Забавно. Да, именно так. Улыбаюсь, следуя за охранником. Прощаться тяжело, но сейчас я чувствую безумное, просто одуряющее счастье, двигаясь навстречу свободе. Навстречу вольному ветру, этому безграничному прекрасному миру, который за стенами. Навстречу Ему… ___________________________________________________________________________________________________________________________________ * - До свидания (нем.) ** - Все будет хорошо! (нем.) *** - Да, да! Пока! (нем.)
sleepwalker, можете приняться за "Take me as I'm yours" - макси-сиквел по Тимо и Трою, ссылку на который я выставлю в финальной части.Самореклама, мать ее Автор захлебывался рыданиями, пока писал. Но автор же садист, автор любит мучить героев) Danke за такой эмоциональный комментарий) А с продой я умею тянуть, ох, умею xD Читатели порой месяцами ждут, когда автор соблаговолит дать себе пинка под зад и взяться за писанину)) "Адреналин" был закончен около года назад, поэтому я не задерживаюсь с выкладкой. Те же, кто читал сие в процессе написания, усиленно тормошили меня, требуя продолжение. И если бы не подзатыльники, регулярно отвешиваемые автору за задержки, не факт, что сей мастерпис вообще был бы закончен)
хотя ты (можно на ты да??))) этого и не умеешь