Предыдущая часть
Chapter 37
Du schweigst,
Wenn jeder andere schreit
Du lachst,
Obwohl dein Schmerz verbleibt...
Ты молчишь,
Когда другие кричат.
Ты смеешься,
Хотя боль не отступает...
- Mein Gott, Troy! Was ist das?* - удивленный голос Тимо отрывает меня от прослушивания музыки.
Я позаимствовал у Мачо плеер. Его музыкальная коллекция ограничивается исключительно хип-хопом – и, что совсем уж невероятно: среди абсолютно немелодичных исполнителей рэпа затисались «Aerosmith», - но выбирать особо не приходится. Несколько композиций мне даже понравились, как ни прискорбно это признавать. Позор на мою крашеную голову - фраза в стиле тупой блондинки, но ведь и мне теперь подходит, верно?
Поднимаю глаза - и челюсть отваливается. На голове Троя красуется какой-то странный чепчик. Дреды спрятаны под ним, скрученные в два пучка возле ушей. Он выглядит настолько комично, что сдержать смешок просто не получается.
- Охренеть, как смешно! Мне теперь с этой фигней ходить, пока дреды не высохнут. А сохнут они долго… - впервые на губах Мачо не играет самодовольная ухмылка. Очевидно, его тоже не прикалывает собственный вид.
- Да ладно, не переживай. Вполне неплохо выглядишь. Так… по-домашнему, - улыбается Тимо. Без издевки. Без сарказма. Тактичен.
На самом деле смешно. Вид и впрямь забавный донельзя. Но я не стану язвить - парня, похоже, это действительно напрягает. А я сегодня добрый, даже не хочется испортить кому-нибудь настроение. Поэтому лишь хмыкаю, воздержавшись от комментариев.
- Джи, а твоему… эм-м-м… другу причесон-то твой понравился? – неожиданно спрашивает Мачо.
- Судя по тому, в каком виде Джер вернулся, друг был просто в бешеном восторге, - ухмыляется немец.
- Именно так, - улыбаюсь уголками губ. – Трой, подумай о смене профессии.
- Предлагаешь мне парикмахером стать?! – Мачо явно возмущен.
- Это будет безопаснее для общества, - сарказм полностью напускной. На самом деле я и впрямь считаю, что из него выйдет хороший врач.
- Ох, Джи, ну попадись ты мне в роли пациента! Припомню, - ухмыляется Трой.
- Джер, если у тебя когда-нибудь будет аппендицит, езжай в другой штат. А то попадется такой хирург, оттяпает что-нибудь не то вместо аппендикса, - смеется Тимо.
- Оттяпаю самый жизненно-важный орган, который чуть пониже, - злорадно шипит Мачо.
- Боже, с такими врачами впору думать об эмиграции зарубеж!
_____________________________________________________________________________________________________________________________________
* - Боже мой, Трой! Что это? (нем.)
***
- Па-а-арни! Я не могу уснуть. Спойте колыбельную, - смех Троя отрывает меня от бездумного созерцания потолка.
Мне тоже не спится. День был пересыщен впечатлениями. В теле до сих пор сохранились отголоски возбуждения, и сон никак не идет. Я лежу, уставившись в белизну известки, и тупо улыбаюсь непонятно чему. Эйфория.
- I don’t know what you heard about me, but a bitch can’t get a dollar out of me… - с ухмылкой напеваю, вспомнив, что Мачо не любит 50 cent.
- Ой, Джи, замолкни! - морщится Трой.
- Ты не единственная, ты лишь одна из, одна из, одна из моих актрис, что играют свои роли рядом со мною, любя меня всей душой… - неожиданный речитатив Тимо.
- Что это? - удивленный голос Мачо.
- Ничего, сам только что придумал. Это в твоем стиле, я прав? - ухмыляется немец.
- Допустим, - соглашается Трой. - Продолжай.
- Ты не единственная, ты лишь одна из, одна из, одна из моих актрис, что играют свои роли рядом со мною, не давая мне найти покой…
- М-да, и ты еще говорил, что не опускаешься до пустышек, что тема должна быть стоящей. Стишки больше подходят для пьяного хорового пения в каком-нибудь пабе, - моя усмешка.
- А это не пустышка. Если это его стиль жизни, то эти слова имеют смысл. Неважно, что ты слышишь, важно - что ты понимаешь, слушая это. Если суть отражена, то не имеет значения, каким образом, - спокойно парирует Тимо.
- То есть, по-твоему, в этом и заключается смысл моей жизни? - Трой ухмыляется, но как-то натянуто.
- А разве нет?
- Ты не так много обо мне знаешь, чтобы судить, - голос Мачо становится неожиданно серьезным.
- Признаться, я полагал, что знаю достаточно, чтобы сделать такие выводы, - отвечает немец.
- Признаться, я полагал, что ты не настолько глуп, чтобы делать выводы, исходя из поверхностного впечатления, - впервые в тоне Троя явственно слышатся сталь и холод.
М-да, а я в свою очередь полагал, что Мачо попроще будет. Ан нет. Все-таки, имидж – чертовски сложная штука. Вот пойди пойми, что у него на самом деле в голове творится. Этот образ распиздяя, который он себе создал, достаточно яркий, чтобы принять его за чистую монету. Но я не учел, что искусно выполненную маску можно легко перепутать с истинным лицом.
Если подумать, то его профессия, то, что он выбрал именно ее, говорит о многом. Он не альтруист, нет, но Трой отнюдь не из тех врачей, кому плевать на пациентов. Когда человек впервые умрет у него на столе, он спокойно объявит время смерти, сохранит каменное выражение лица, никак не выказав эмоций. Но, оставшись в одиночестве, будет лезть на стены, метаться, как загнанный зверь, злиться, винить себя… Такие люди, как он, которые кажутся однобокими веселыми кретинами, делятся на две категории: реальные идиоты с отсутствием каких-либо мыслей в голове и те, кто хочет показаться проще, чем есть на самом деле. Он боится проявить слабость и поэтому старается держаться так, будто его вообще ничего не задевает. В этом мы с ним похожи, вот только маски носим совершенно разные. Такой разительный контраст в манере поведения может показаться странным. Но есть некоторое различие, которое его объясняет. Я ненавидел и презирал всех и вся потому, что не признавал слабость в принципе. Я отрицал чувства, эмоции, привязанности – все, что свойственно людям. Я ненавидел их всех, и это порождало во мне презрение, негатив, постоянную озлобленность. Я был мертв морально, я действительно не чувствовал ничего, кроме ярости. Он не такой. Он чувствует, надеется, мечтает… Он признает чувства, просто боится их показать. Я боялся быть слабым, он же боится проявить слабость. Поэтому и отгораживается от отношений и каких-либо привязанностей. Возможно, у него был опыт несчастной любви, а может, проблемы в семье, вследствие чего парень создал себе своеобразный панцирь – защиту от внешнего мира. Он сам сказал, что это уже начинает его беспокоить, что, возможно, пора выползти на поверхность. Вот только один он не выкарабкается. Мне потребовалось для этого не так много времени потому, что я не был одинок. Мне показали, что такое чувства. Меня буквально окунули в них без всяческой подготовки. Есть такой аттракцион: поезд без разгона за пару секунд набирает скорость более сотни миль в час. Ощущение, что тебя вышвыривает в открытый космос, когда он срывается с места. Вот, у нас с Би примерно так и было. Я чуть не рехнулся за те три недели чего-то непонятного, чего-то, что никак нельзя назвать отношениями. А крышу рвало так, что я чуть умом не тронулся, реально. И сейчас я понимаю, что все должно было быть именно так - сильно, резко, остро. Без смазки и прелюдии, что называется. Потому что иначе я никогда бы не полюбил его. Если бы не было тех сумасшедших вспышек ярости, если бы я не хотел убить его моментами, если бы он не был такой противоречивой сучкой, он никогда не смог бы изменить меня. Потому что не стал бы особенным, тем самым единственным. Потому что мне нужна была именно эта сила, сумасшедший контраст, скользкая грань, по которой мы ходили все эти месяцы. Он беспощадно треплет мне нервы, и я убью его когда-нибудь, наверное. Другую любовь между такими, как мы, представить просто невозможно. Она должна быть такой – безумной, болезненной, всегда на грани. Но, могу поклясться, от такой парочки, как мы, даже небесам становится жарко.
С Троем дела обстоят совершенно иначе. Ему нужен кто-то – неважно, девушка или парень, возлюбленная или просто друг, - кто покажет ему, что такое доверие. Не любовь, а именно готовность проявить слабость, положиться на ближнего, принять помощь. И помочь ему в этом нужно аккуратно, ненавязчиво. Никаких сумасшедших встрясок, как в моем случае, - это еще больше усугубит его ситуацию. В то же время ему нужен человек, который будет сильнее него. Потому что этот упрямец так просто из своей раковины не выползет. Его нужно оттуда вытащить, выковырять, если потребуется. И я искренне желаю, чтобы такой человек – читайте «безумец», ибо я не знаю, как назвать того отчаянного смельчака, который возьмется за это, - таки нашелся. Потому что, в принципе, Мачо – хороший парень. И он от многого отказывается, обманывая всех своей улыбкой. Он многое теряет, строя из себя сильного и непрошибаемого. Иногда нужно позволить себе побыть слабым. Ведь вся фишка в том, как эту слабость использовать, кому довериться. А он молчит, когда другие кричат. Смеется, как бы больно ни было. Интересно, он помнит, как в детстве кричал, протестовал, боролся, не задумываясь, что слезы дают силу? Когда человек плачет, ему действительно становится легче, это не миф. Но главное - когда он плачет, люди, которые его любят, готовы сделать все, чтобы он понял: ничто в этом гребаном мире не стоит его слез. Никто не достоин их. А те, кто достоин, никогда не заставят плакать…
Он не понимает этого. Он испуган и загнан в клетку собственных страхов. Так и дальше будет продолжаться, станет труднее, не легче. И однажды он может потерять себя, сросшись с этой маской. Если мир не услышит его. Если он не позволит этому случиться…
Интересно, я сбрендивший маразматик или второй Фрейд? Ухмыляюсь. Нет, серьезно, надо стать психологом. Я бы сделал отличную карьеру на этом поприще. Есть, правда, одно «но»: я до сих пор презираю подавляющее большинство людей. Я наконец перестал называть их жалкими людишками, но отношение почти не изменилось. Я лишь признал, что из каждого правила бывают исключения. Которые лишь подтверждают это правило.
Поворачиваю голову, приглядываясь. Тимо слегка ухмыляется и тихо произносит:
- Возможно, дело в том, что поверхностное впечатление, которое ты производишь, затмевает тебя самого.
Потрясающе, оказывается, вся тирада, что я мысленно произнес, заняла у меня всего несколько секунд. Точно, в мозгоправы мне дорога.
- Парни, не подеритесь только. Узнать друг друга получше можно всегда, и желательно сделать это более дипломатичным способом, нежели взаимными оскорблениями, - в этот момент я чувствую себя Картером. Серьезно, я редко выражаюсь так… ТАК. Ну да ладно, все когда-то случается впервые. – Ты же будущий специалист по международным отношениям - по идее, должен уметь находить общий язык с людьми.
Упорное молчание с обеих сторон напрягает. Сомневаюсь, что немец не знает, что мне ответить, но все же он молчит сейчас. Может, не хочет усугублять обстановку. Ладно, это неважно. У меня нет сна ни в одном глазу, поэтому я и им покоя не дам. Тем более ситуация становится все интереснее.
- Знаете, мы с бывшими соседями играли в одну игру. По сути бутылочка, но с заковыркой. Крутящий задает вопрос тому, на кого указало горлышко. Если отвечаешь на вопрос, крутишь сам. Если нет – целуешь спросившего, - а вот сейчас я чувствую себя идиотом. Эта игра и раньше казалась мне откровенно кретинской, сейчас ничего не изменилось. Но Фрэнки был прав: таким образом можно узнать о людях много нового.
- Потрясающая игра, - саркастически констатирует Тимо. – Спорю, вы все перецеловались, не ответив на половину вопросов.
- Нет, мы запороли всего два, - с улыбкой вспоминаю тот вечер. Билл с Фрэнком тогда отожгли. – Я, собственно, к чему это говорю…
- Сейчас он предложит поиграть в нее, - ухмыляется бюргер.
- Я бы поиграл, - Мачо наконец подает голос.
- Я думаю, можно обойтись упрощенным вариантом… - пытаюсь уточнить, но меня вновь перебивают.
- А сейчас он предложит поиграть в обычную бутылочку, без всяких вопросов, - Тимо уже смеется. – В это бы ты поиграл?
Напряжение слегка спадает, обстановка начинает разряжаться.
- Смотря с кем, - туманно отвечает Трой.
- Выбора особого нет, так что с нами.
- Тут я мог бы обойтись без бутылочки - красный Джер охрененно сексуален, так что… - спокойно отвечает Мачо.
Резкий выдох Тимо свидетельствует о реакции, которою Трой, очевидно, добивался. А я прикусываю щеку изнутри, чтобы не расхохотаться. Старый, как мир, прием – провокация на ревность. Сексуальное напряжение с каждым днем нарастает, но сейчас, могу поклясться, эта реплика была брошена не ради того, чтобы немец, озверев, наконец проявил инициативу. Нет, сейчас Мачо выдал это, чтобы задеть его. Своеобразная маленькая месть. И, думается мне, она удалась.
- Давайте обойдемся банальными ассоциациями. Я говорю слово, ты – то, что оно для тебя значит. Все равно никому не спится, почему бы не пострадать фигней? – ухмыляюсь.
- Блеск. Но ты прав - не спится. Начинай, фашист, - Трой поворачивается к немцу.
Я бы многое отдал, чтобы увидеть сейчас лицо бюргера. Хотя голос звучит вполне спокойно, когда он произносит:
- Животное.
- Это слово для ассоциирования?
- Нет, ты, - ухмыляется Тимо. – Разумеется, слово. Хотя…
- Я сделаю вид, что не слышал интригующего «хотя», - хмыкает Мачо.
- Трой, учти, если ты сейчас скажешь: «Догги-стайл в сексе», это будет слишком предсказуемо, - моя усмешка.
- И почему все считают меня извращенцем? – вопрос почти риторический, ведь ответ слишком очевиден. – У меня есть пес. Скотти. В детстве я до одури боялся собак, но однажды решился подойти к огромной бродячей псине и заставил себя погладить ее. Чудо, что она не оттяпала мне руку, зато страх словно испарился. На восемнадцатилетие друзья подарили щенка золотистого ретривера. Сейчас он вырос размером с небольшого медведя, жрет соответственно, а еще разбил мне не одну гитару… Но он чертовски хорош. Заставляет меня пробегать по нескольку километров в день. Согревает одинокими ночами. Они случаются редко, но все же… Я живу один, и, когда в квартире есть живое существо, это помогает не свихнуться от тоски. Ладно, Джи, твоя очередь. М-м-м, слово… Родственники.
- Мой брат когда-нибудь сведет меня с ума. Он сумасшедший - весь в меня. Лучший друг. Люблю его. Давай, бюргер, слово за тобой. Детство, - первое, что пришло в голову.
- Мое было ужасным. Я был толстым и закомплексованным парнем, меня откровенно чморили в школе. Но я не скажу, что это плохо - иначе я не изменился бы. Это послужило стимулом, и я стал тем, кто я есть.
- Ты был толстым? Закомплексованным?! - удивленно спрашивает Трой.
- Представь себе.
- Не верю!
- Это радует, - ухмыляется Тимо. – Поцелуй.
- Прямо сейчас? – Мачо явно опешил.
- Идиот! Это слово, к которому ты должен дать ассоциацию, - немец тихо смеется.
- А-а-а… - а вот теперь америкашка смущается. – Эм-м-м… Мне однажды девчонка чуть сережку из губы не выдрала в порыве страсти. Думал, швы накладывать придется… Неприятный случай был. Давай, Джи. Секс, - ухмыляется Трой.
- Прекрасен в любых местах и формах, если с правильным человеком, - отвечаю расплывчато.
- Вот Джи и ответил на вопрос относительно секса в неподходящих местах, - улыбается Мачо. – Ну, валяй, спрашивай.
- Хобби, - поворачиваюсь к немцу.
- Секс, - ухмыляется тот.
- Неожиданно! – с сарказмом восклицаю я.
- Мог бы и не спрашивать, раз знаешь ответ, - пожимает плечами бюргер. – Мечта, Трой.
- Хочу объехать весь мир. Это действительно круто - побывать в разных странах. Хочу увидеть Лондон, Дублин, Берлин, Токио… - Мачо понесло.
- А я родом из Ноймюнстера. Маленький городок, но чертовски красивый. До Берлина далековато, но сгонять можно. Приезжай, - улыбается Тимо.
- Ты меня приглашаешь? – Трой с улыбкой вздергивает бровь.
- А на что это похоже?
- Смотри, договоришься, я возьму и приеду, - смеется Мачо.
- Буду с нетерпением ждать! – ухмыляется немец.
- Девушки, Джи. Давай ассоциацию, - Трой пристально смотрит на меня, улыбаясь уголками губ.
Я слегка теряюсь. В голову ничего не лезет.
- Глупы и наивны в большинстве своем, - пожимаю плечами.
- Видимо, ты сделал такой вывод, когда наивные девчонки пытались тебя клеить, даже не подозревая, что совсем тебе неинтересны, - ухмыляется Мачо.
- Нет, отнюдь. Я сделал такой вывод после того, как каждая из них рассчитывала на что-то после первой же ночи, - отвечаю абсолютно невозмутимо.
- Ба-а-а! Так ты у нас на два фронта, получается?
- У тебя странная манера выражаться, но получается так, - моя усмешка. – Зависимость, - смотрю на бюргера.
- Болезненна. Но иногда эта боль опьяняет... – задумчиво произносит тот.
- Ты про наркотики? – вздергивает бровь Трой.
- Нет, не про них, - тихий ответ. – Желание.
- Ты только что спрашивал меня про мечту…
- А теперь спрашиваю про желание. Это разные вещи.
- Одно и то же, - парирует Мачо.
- Желания приземленны и недолговременны. Мечта – более глобальное понятие. Желания проходят, мечта же может остаться с тобой на всю жизнь. Ты будешь стремиться к ней, а она будет ускользать. В этой гонке время стирается, остается лишь одержимость. А желания можно подавить или исполнить и тут же забыть, - Тимо меня сегодня изрядно удивляет. Такие речи толкает, я аж завидую.
- То есть, если перевести на человеческий язык, ты спрашиваешь, чего я хочу прямо сейчас? – интересуется Трой.
- Да.
- Тебя.
На несколько мгновений воцаряется полная тишина. И сейчас у меня не возникает порыва заржать. Ситуация не смешная, отнюдь. Напряжение практически ощущается в воздухе. Если немец сейчас сведет все к шутке, могу биться об заклад, Мачо больше не сделает ни шага навстречу. Слишком гордый. Но даже я бы растерялся на месте Тимо, а это показательно, поверьте. Ну, что ему ответить? «Подходи, бери»?
А Мачо, оказывается, не промах! Вот так просто и откровенно. Он сейчас в беспроигрышном положении. Если немец спасует, перевести все в шутку будет совсем несложно. А если нет…
- Меня? – тихо переспрашивает Тимо.
- Тебя, - спокойно подтверждает Трой.
- И что же тебе мешает получить желаемое? – без иронии.
Никто из них вовсе не шутит сейчас…
- Что мне мешает? – Мачо явно удивлен.
- Именно. Трусишь? Или не уверен в собственных желаниях? – Тимо слегка улыбается, но тон остается серьезным.
- Я-то уверен, а вот ты… - Трой запинается и замолкает.
- Не хватает смелости проверить? – ухмыляется немец. Он явно пытается раздраконить парня. Игра с огнем…
- Если все же хватит, ты ведь не рад будешь, - прищуривается Мачо.
- Неужели ты так плох? – Тимо уже смеется.
- Ой, да пошел ты! – отмахивается Трой.
Зря, парень, зря! Тебе дали все входные, надо было идти до конца. Невовремя он отступился, ох, невовремя. Хотя что-то мне подсказывает, что этот разговор таки возымеет эффект. По крайней мере, может, хоть Тимо окажется не таким упрямым ослом и без лишних слов и вопросов просто возьмет то, что хочет. Я бы на его месте так и сделал…
- Все, вы мне все мозги вытрахали, я на боковую, - бурчит Мачо.
- Какой же ты придурок, Трой, - ухмыляется немец. Мягко. Без издевки.
- Fick dich*! – шипит Мачо. Впрочем, по голосу слышно, что он изо всех сил сдерживает улыбку.
- Вы оба чертовы придурки! – моя усмешка.
Я не стал обосновывать реплику. Они и так поняли…
_____________________________________________________________________________________________________________________________________
* - Пошел на хуй (нем.)
Следующая часть
|
