Dein Echo zerschlagt meine Wand Trümmer der Realität, über die ich geh, und ich versteh Es ist zu spät Dein Echo frisst meinen Verstand Es verhallt tief in mir, es wird kalt und ich spür, wie ich mich verlier
Эхо твоего голоса разрушает мои стены. Я ступаю по руинам реальности и понимаю: Слишком поздно. Эхо твоего голоса разъедает мой разум, Оно замерло где-то глубоко во мне, мне всё холоднее, и я чувствую, как исчезаю..
10 апреля За что? Этим вопросом я задавался всю прошлую ночь. Я действительно гадкий тип, да. Я причинил боль многим. Но почему тот единственный, рядом с которым я могу быть человеком в полном смысле этого слова, предает? Наверное, это закон весов. В мире должно поддерживаться равновесие, и, соответственно, все зло вернется к тому, кто его совершил. Справедливо. Две недели назад я думал, что хуже мне быть уже не может. Вчера понял, что заблуждался. Оказывается, разбить сердце - это так просто… И в который раз это сделал тот, кому я сам его отдал. Практически без боя. Я не знаю, как описать то, что чувствую сейчас. Ощущение, будто раздробили на кусочки, а потом склеили дешевым клеем, дабы создать видимость жизни. Но это лишь иллюзия. Я чувствую себя призраком, отстраненно наблюдающим за тем, что происходит вокруг. Мне плевать. Я купаюсь в своей боли. Я тону в ней. И мне все больше кажется, что я вот-вот захлебнусь.
11 апреля Ненавижу. Я ненавижу его. Ненавижу себя. Всех ненавижу… Какого хрена они все лезут ко мне, пытаются помочь, утешить?! Они никто. Для меня. Они ничего не значат. Своим лепетом они делают только хуже. Я ненавижу их за это. Себя же я ненавижу потому, что чувствую, как вновь становлюсь тем жестоким монстром, которым был раньше. А он… Сволочь, ну какого же хрена меня угораздило в тебя влюбиться?! Ведь тебе этого, похоже, не надо, а я задыхаюсь без тебя. Я просто схожу с ума, когда ты вот так плюешь мне прямо в душу. Ты нужен мне, и я ненавижу тебя за это. Я ненавижу и себя за эту зависимость. Я готов простить тебя, если ты только приедешь. Потому что, когда я тебя вижу - понимаю, что значит жить. Понимаю, почему эта жизнь бесценна. Я готов пройти все семь кругов ада, лишь бы мы всегда были теми, кем стали однажды. И за это я, опять же, ненавижу и тебя, и себя. Но раньше это ужасное слово «ненавижу» перекрывало одно простое «люблю». Сейчас же я вновь погряз в одной лишь ненависти, и в этом виноват ты - засранец, которого я люблю.
12 апреля Кажется, я схожу с ума. Ощущение, будто кто-то перекрыл мне кислород. Я не могу свободно дышать. Не могу есть, не могу спать. Кажется, что вокруг сгущается тьма. Она затягивает меня в свою пучину. И выхода нет. Как и желания выбираться. Мне уже просто плевать. Во мраке легче, я уже говорил однажды. И мне все чаще кажется, что тьма - спасение. Побег от мыслей, чувств, этой бесконечной боли. От жестокости этого сумасшедшего мира. Пока я сам причинял боль людям, никто не ранил меня. Просто потому, что не мог. Мне было плевать на них всех, поэтому никто не мог меня задеть. Чувства - слабость. А любовь еще хуже. Она убивает. Так, может, лучше вообще не любить? Когда Билл сказал, что главное, чтобы игра стоила свеч, я был уверен, что она их стоит. Сейчас же я не уверен и в этом. В том мраке, в котором я утопаю, есть лишь один проблеск. Страх. Хотя можно ли его назвать проблеском? Неважно. Я боюсь. Боюсь за него. Когда та безумная боль предательства слегка притупилась и разум напомнил о себе, я вдруг с невероятной четкостью осознал возможность обстоятельств, которые могли помешать ему приехать. Он гонщик. А еще он - безумец, мать его. С ним могло произойти что угодно. И вот тогда ко всему тому коктейлю эмоций примешался еще и леденящий ужас. Сейчас он овладевает мной. И где-то в глубине души присутствует противная эгоистичная нотка. Одна часть меня разрывается от боли и страха. Но есть и темная сторона. Где-то на периферии души я страстно желаю, чтобы ему и впрямь просто что-то воспрепятствовало. И тут же просыпается та первая часть меня, которая вновь обдает ледяной волной ужаса: обстоятельства, помешавшие ему приехать сюда в тот день, должны быть серьезными. За всеми этими размышлениями я чувствую, как теряю себя. Сходя с ума от боли, страха, злости, любви и ненависти одновременно. Задыхаясь от ярости, я убеждаю себя, что я не такой. Не стану таким, каким был раньше. Но мерзкий голосок внутри твердит: «Станешь, еще как станешь». И я уже не знаю, где моя истинная сущность. Какой эмоцией она выражена? Потому что все те чувства, что разрывают меня, не могут принадлежать одному человеку. Меня сломали, я это признаю. Я слаб и ничтожен сейчас. Я не знаю, кто я. У Картера сегодня играла песня, строчка из которой проехалась лезвием по сердцу: «When I lose myself I think of you*». Думать сейчас о нем слишком больно. А не думать не получается совсем. Но я не могу найти себя. Я разбит. Уничтожен тем, кто когда-то вернул меня к жизни. Пафосно? Срать! Слезливо? Да, сейчас я тряпка. Как малолетняя школьница, строчу уже которую строчку о несчастной любви в новоявленном личном дневнике. Говорят, таким образом выражают эмоции, «выливают» их из себя. Да ни черта! В этих строках, в этих словах - лишь толика того, что я чувствую сейчас. На деле слова так же сухи, как эта бумага. Так же пусты, как моя собственная жизнь... ____________________________________________________________________________________ * - «Когда я теряю себя, я думаю о тебе» (англ.) «Monsoon» by Tokio Hotel
***
- Джерард, - на плечо ложится чья-то рука. Вздрагиваю и поднимаю голову. Я так привык существовать в своем маленьком темном мирке за эти три дня, что обычная человеческая речь кажется какой-то чужой. Мутный взгляд останавливается на человеке, так нагло меня потревожившем. Билл. Да, кстати, его имя с недавних пор начало вызывать у меня судороги. Я вздрагиваю всякий раз, когда кто-нибудь его произносит. Слишком знакомо, слишком похоже… - Что? - я не узнаю собственный голос. Интересно, как я еще не разучился разговаривать? - Давай выйдем, - меня настойчиво тянут за руку. - Билл, я не хочу ни о чем разговаривать, - эту фразу за три дня я повторил, наверное, раз сто. - Мы не будем разговаривать. Просто пошли, - Картер явно не собирается отступать. Меньше всего на свете мне сейчас хочется куда-то идти, что-то делать, как-то поддерживать диалог. Но еще меньше хочется искать отговорки, чтобы не ходить. Я не знаю, что ему от меня надо, но мне, в сущности, плевать. Лишь бы меня поскорее оставили в покое. Я не рассказал ему о том, что случилось. Но, полагаю, он сам догадался. И наверняка сейчас наша «вылазка» связана с этим. - Билл, я повторю: я не буду разговаривать, - наверное, впервые я так себя с ним веду. Плевать. - Будешь. Только не со мной, - более странный ответ придумать сложно. - Что? Какого…?! - начинаю было. И тут до меня доходит смысл сказанного. Сумасшедшая догадка словно электрический разряд. Пульс учащается, дыхание сбивается, и я даже не артачусь, следуя за Картером на первый этаж. В голове мечется единственная мысль: неужели он все-таки приехал? Я боюсь поверить в это, потому что в противном случае разочарование будет слишком сильным. Когда Билл заталкивает меня в комнату для охраны, я уже практически уверен, что увижу его. Но комната почти пуста, за исключением одного копа. И в который раз внутри что-то обрывается. Я лишь горько усмехаюсь, в душе коря себя за наивно-сумасшедшую надежду. - Зачем мы тут? - хриплю, не в силах даже нормально говорить. - Ты помнишь его номер? - вопросом на вопрос отвечает парень. - Чей? - мой мозг вновь погрузился в уже привычное состояние полудремы, в котором я полностью абстрагируюсь от внешнего мира. - Билли Джо, - спокойно произносит Картер. Как ножом по сердцу. Резко, больно и странно. - Зачем тебе это? - давлю из себя, пристально глядя на него. - На тебя смотреть больно, Джер, - исчерпывающий ответ. - Эд, оставьте нас, пожалуйста, - блондин поворачивается к охраннику. Коп тут же послушно следует к выходу. Картер же берет с журнального столика мобильный телефон и протягивает мне. - Звони. Я выйду, если хочешь. Тупо пялюсь на него несколько мгновений. В душе идет мучительная борьба страстного желания и страха. Желания позвонить, услышать его голос и вновь обрести силы жить и страха полностью их потерять. Страха правды. Впрочем, Билл не дает мне много времени на размышления. - Звони, Джерард. Мало ли что случилось. Давай же, просто набери номер! Знаете, в такие вот моменты, когда вы в шаге от чего-то важного, чего-то решающего, кажется, что все происходящее - не более чем сон. Вот и сейчас это виделось мне лишь иллюзией. Пальцы тряслись от волнения, когда я брал телефон. Мысли отказывались собираться в кучу. Язык не слушался. В тот момент, когда я набирал до боли знакомый номер, мне казалось, что я стою у черты. Что за ней - неизвестно. Но сейчас я был абсолютно уверен, что хочу знать правду, какой бы она ни была. Гудки в трубке эхом отдавались в черепной коробке. Меня колотило в беззвучной истерике. Билл не ушел, и я был благодарен ему за это. Мне нужен кто-то рядом сейчас. Страх перед неизвестностью, да и все мысли напрочь вылетели из головы, когда трубку сняли, и голос, родной до дрожи, произнес тихое: - Да. Язык прилипает к нёбу, в голове - пустота. Я не могу сказать ничего внятного, меня хватает лишь на слабый хрип: - Би? Я ожидал чего угодно. Радостного вопля, удивления, каких-то оправданий. Но я был не готов к тому, что произошло. Молчание в трубке длилось недолго. Холодный, равнодушный тон, которого я никогда у него не слышал, прозвучал как контрольный выстрел: - Джерард? Игнорирую участившееся сердцебиение и липкий страх, расползающийся от кончиков пальцев по всему телу. - В чем дело? Почему ты не приехал? Что происходит? - этот поток волнующих вопросов я вылил на него всего за пару секунд. - Все кончено, Джер. Всего пара слов - и земля уходит из-под ног. Мир вокруг рушится в считанные доли секунды. Перед глазами темнеет, меня начинает мутить. Приходится схватиться за Картера, чтобы не упасть. - Что ты сказал? - несмотря на свое состояние в этот момент, голосом я владею прекрасно - годы выучки. - Ты слышал. Не хочу больше тебя видеть, - автоматический тон, как у робота. - И ты мне это говоришь вот так, по телефону? - закипающая ярость рвется наружу. Мне хочется орать. Хочется убить кого-нибудь. Нестерпимо хочется. - Ой, давай только без сцен. Не девка все-таки, сопли не разводи. Мне это надоело. Это было лишь развлечением. Игра, помнишь? Не более. Теперь я наигрался. Прощай, Джерард. Гудки. Каждый как выстрел. Точное попадание в сердце. Что творилось у меня внутри в тот момент, я никогда не смогу передать словами. И я никогда не смогу понять то, что сделал секундой позже. Я буду вспоминать об этом на протяжении всей жизни, но так и не смогу толком объяснить даже самому себе, что двигало мною в тот момент. Ослепительная вспышка ярости и сумасшедшая боль смешались воедино, образовав новую эмоцию. Желание отомстить. Сумасшедшее, крышесносное желание. Я словно в тумане помню то, что произошло тогда. Я резко дернул Билла за руку, которую так и не отпускал на протяжении всего разговора. Испуг, мелькнувший в глазах парня, раззадорил меня еще больше. Одним движением повалив Картера на диван, я сел ему на бедра, прижимая своим весом и не давая возможности сопротивления. - Что ты делаешь? - в глазах Билла смешались удивление и ужас. - То же, что ты пытался сделать несколько дней назад, - рычу ему на ухо, пальцами лихорадочно пытаясь расстегнуть замок его «кенгурушки». - Спятил?! Прекрати! - упирается руками мне в грудь. - Что так? Помнится, ты сам недавно этого хотел, - перед глазами все плывет, язык еле ворочается. Я вообще не в силах адекватно воспринимать окружающую действительность. Знаете, такое состояние, как при сильном опьянении. Мыслей нет, а привычный мир вокруг кажется совершенно другим. - Джерард, ты не в себе, - какое гениальное заявление! Ты мне сейчас Америку открыл, Билл! Не отвечаю, лишь продолжаю попытки снять с него толстовку. Боль внутри поистине невыносима. Она горит, опаляя внутренности. Хочется выплеснуть ее. Хочется причинить такую же боль другому. Жаль, рядом нет того, с кем я разговаривал пару минут назад… Удар в челюсть слегка отрезвляет меня. А еще через секунду я отлетаю на пол. Картер вскакивает на ноги, глаза его пылают. - Я не знаю, что наговорил тебе Майк, но я не шлюха, понял?! - шипит парень. - Помнится, ты хотел меня совсем недавно, - криво ухмыляюсь. - Тебе надо придти в себя, Джерард, - сухо кидает он и выскакивает из комнаты. Придти в себя? Интересно, после такого вообще возможно придти в себя? Собственные мысли кажутся мне чужими, а мир вокруг - нереальным. Сознание словно блокировалось, а душу, кажется, обожгли раскаленным железом. Сейчас мне в буквальном смысле хочется лезть на стены. Я не знаю, как дать выход всему тому, что раздирает изнутри. Но кажется, что если я этого не сделаю, то меня попросту разорвет. Тело охватило какое-то подобие лихорадки. Сотрясаясь в истерике, кое-как встаю с пола. Словно сомнамбул бреду к двери. Стены, люди - все смазалось. Я почти наощупь дошел до туалета. Холодная вода уже не помогает. Хочется порезать вены. Себе или всем окружающим - неважно. У меня стойкое ощущение, что мне только что сделали лоботомию. Я словно отупел, полностью выпав из реальности. Жуткое состояние… Хлопок двери даже не заставляет вздрогнуть. Сейчас мне плевать на все, пусть хоть атомный взрыв произойдет. - Как ты? - тихий голос сзади. Спасибо хоть не «Ты в порядке?». А, ну да, он же англичанин, а не американец. Вся злость ушла. Осталась тянущая пустота, засасывающая, невыносимая. Она убивает меня. Я сгораю сейчас. В адском огне собственных чувств. Падая в эту пропасть, я знаю, что пути назад уже не будет. Смутно понимаю, что шепчет мне на ухо подошедший вплотную Картер. Фразы слышатся мне рубленными обрывками, но смысл кое-как доходит. - Если ты завтра попросишь о том же, я сделаю все, что захочешь. Но только завтра. - Картер, ты вроде парень, у тебя не должно быть месячных, - похоже, сарказм - единственное, что мне не изменяет, даже когда разум дает сбой. Билл ухмыляется: - Ты сейчас не в себе и будешь жалеть об этом завтра. Придешь в себя - проси о чем угодно. Я мог бы съязвить по этому поводу. Я мог бы назвать его сучкой. Но у меня не было сил не то что на это, но даже на то, чтобы продолжать сдерживать бурю, бушующую внутри. Горячие непрошенные слезы нестерпимо жгут глаза. Смаргиваю и делаю глубокий вдох в последней попытке сдержать истерику. - Джер… - Билл делает шаг навстречу, сокращая расстояние между нами до каких-то сантиметров. А еще через секунду я чувствую сильные руки, обхватившие меня вокруг пояса. Один рывок в попытке отстраниться - и вот я уже затихаю в его руках, уронив голову ему на плечо и сотрясаясь в беззвучных рыданиях. Да, я тряпка. Но сейчас я не могу по-другому. Я даже не представляю, как справиться с судорогами, волнами проходящимися по всему телу. И потому мне остается лишь рыдать у него на плече, со слезами выпуская из себя боль. Как малолетняя школьница, как жалкая педовка. Легче не становится, лишь восприятие понемногу притупляется. А он гладит меня по волосам, шепча: - Вот так. Не сдерживайся. Станет легче. Ты справишься, Джерард. Я помогу, ты только позволь мне… А я уже постепенно теряю связь с реальностью. Передоз эмоциями, истерика - все это выкачало из меня последние силы. Ноги подкашиваются, я почти теряю сознание. - Пошли. Обопрись на меня, - доносится до слуха, будто через вакуум. И я позволяю себе отрубиться, доверившись ему.
***
Свет. Значит, я еще жив, ибо, умерев, всенепременно попал бы в ад. Жуткая слабость в теле. Ощущение, будто я вчера надрался до потери сознания. Память постепенно возвращается, а зрение начинает проясняться. Кажется, я вчера устроил истерику в объятиях Билла. Позорище. Плевать. Поворачиваю голову. Знакомая комната. Ну да, глупо было бы предположить, что он бросит меня на полу в туалете. Обвожу помещение затуманенным взглядом. Никого. Судя по свету, льющемуся из окна, время далеко за полдень. Интересно, почему меня не растолкали к подъему? Впрочем, я, кажется, знаю, кому стоит сказать спасибо за это. Со вздохом прикрываю глаза. Память - поразительная вещь. Я почти не помню того, что случилось вчера. Обрывки, все смазано. Нить событий, их костяк - да, но не подробности. Но боль, пронзительная боль, разъедающая душу, осталась. Она все также внутри меня, как раковая опухоль. И я не знаю, куда деться. Свобода… Будь я сейчас не здесь - страшно представить, что я мог бы натворить вчера. А заодно и сегодня, и завтра. Да, наверное, действительно лучше, что я заперт сейчас в четырех стенах. С разумной точки зрения. Я чувствую себя раненным зверем, загнанным в клетку. Что остается? Тупо биться о прутья, на периферии рассудка осознавая всю тщетность попыток? Или же просто лечь, смириться и надеяться, что в один прекрасный день либо подохнешь, либо боль станет чуть более сносной? Выбор невелик, да. А больше вариантов нет. Я так и пролежал в кровати весь день. Фрэнки, вернувшийся после вечернего посещения психолога, тут же кинулся ко мне с воплями: - Слава Богу, Джер! Что произошло? Вчера Билл притащил тебя в бессознательном состоянии. Я не знал, что и думать… - Не тарахти, Фрэ! - морщусь, как от удара. - Все в порядке, - фраза на все случаи жизни. - Вы что, опять поцапались? Что происходит вообще? - пацан упорно не желает униматься. Одного моего взгляда в тот момент хватило, чтобы заставить его замолчать. Я слабо помню тот вечер. Я не обращал внимания на то, что происходит вокруг. Мне было просто плевать. Меня переполняло одно сумасшедшее желание. Оно могло бы шокировать нормального человека, но, помимо того, что к нормальным людям я себя никогда и не причислял, анализировать собственные побуждения в тот момент я был просто не в состоянии. Билл пришел часов в восемь. Внимательно посмотрев на меня, парень, как обычно, направился к своей кровати. - Билл, - окликаю его. - Выйдем? Его пристальный взгляд против ничего не выражающего моего. Несколько секунд глаза в глаза - и блондин коротко кивает, направляясь к выходу. Следую за ним. Едва мы выходим в коридор, я хватаю его за руку и тащу в туалет. Затолкнув Картера в сортир, пинком захлопываю дверь и тут же впиваюсь ему в губы болезненным поцелуем. Чуть покусав его губы, властно провожу по ним языком, заставляя разжать зубы. Он замешкался на секунду, но все же приоткрыл рот, впуская меня. Такого сумасшедшего поцелуя у меня еще не было. Я кусал его, целовал глубоко, почти грубо. Он отвечал с той же пылкостью. Для него это была страсть, для меня - боль. Я почти не думал о его ощущениях, он же полностью подстраивался под меня, позволяя вести себя, позволяя причинять боль, доверяясь… Кислород заканчивается - и я отрываюсь от него. Раскрасневшийся, с припухшими губами и горящими от возбуждения глазами, он прекрасен сейчас. Жаль, я не могу в полной мере оценить это, потому что для меня то, что мы делаем, - лишь попытка сбежать от своих чувств. - Помнишь, что ты обещал мне вчера? Так вот, я прошу тебя: сделай мне больно, - мой лихорадочный шепот. - Что? - Картер удивленно вздергивает бровь. - Ты слышал. Вы спросите, зачем мне это. Тогда я и сам толком не понимал. Желание шло на уровне инстинкта, и я почти не отдавал себе отчета в нем. Знаете, когда вам больно, вы непроизвольно трете это место, стараясь заменить боль другим ощущением. Вот и у меня так же - я хотел почувствовать сильную физическую боль, чтобы хоть как-то отвлечься от моральной. Возможно, это была отчаянная попытка вытеснить ее таким образом наружу. В тот момент мне нестерпимо хотелось испытать именно телесную боль, забыться в ней. - Я не буду этого делать, - выдыхает Картер. - Мне нужно это. Пожалуйста, Билл! Только не надо говорить, что я не в себе, - предугадываю его следующие слова. - Я пытаюсь придти в себя. И, помнится, ты обещал мне в этом помочь. И опять мучительная секунда тишины. Говорили лишь наши глаза. В его взгляде плескалось желание и исступленная тоска. Я думал, он уйдет, я был уверен в этом. Но мгновение спустя звонкая оплеуха заставила комнату закружиться перед глазами. - Еще! - хриплю, кое-как сфокусировав взгляд. Вторая пощечина выходит сильнее предыдущей. Перед глазами плывет, и я чувствую именно то, что хотел: полную отрешенность от всего и от собственных мыслей в том числе. - Давай, парень, продолжай, - криво ухмыляюсь, чувствуя солоноватый привкус крови во рту - он разбил мне губу. Билл подается навстречу, накрывая мои губы своими. Он принимает правила игры: целует жестко, грубовато, на грани боли и удовольствия. Я чувствую себя подонком. Он прижимается ко мне всем телом, я ощущаю его дрожь, лихорадочное сердцебиение и понимаю, как трудно ему дается то, что он делает. Он хотел бы совсем не так, но знает, что по-другому не будет. И принимает это. Горячий язык слизывает кровь. Тут же прикусываю его, напоминая правила. Отрывается от моих губ и отвечает весьма ощутимым укусом в шею. - Вот так, да-а-а!- рычу ему на ухо. Наверное, я мазохист, но его действия меня чертовски заводят. Долгое отсутствие секса дает о себе знать. Поэтому я почти непроизвольно выгибаюсь навстречу, прижимаясь пахом к его бедру и начиная яростно тереться о него. Билл на секунду замирает. Продолжаю трахать его ногу, дурея от возбуждения. И тут с губ Картера срывается громкий стон: - Боже, Джер, как же я хочу тебя! В это мгновение мы стали теми, кем являемся. Всего на секунду горяченное желание, плавящее кожу, прорвалось наружу. Перед сильнейшим возбуждением отступило все: моя боль, его страх. В один момент оно смыло какую-то преграду. Билл чуть поворачивается и вжимается в меня пахом. Он возбужден не меньше, чем я, о чем красноречиво свидетельствует заметная выпуклость в области ширинки. Парень лихорадочно трется об меня, повторяя в перерывах между громкими стонами: - Хочу тебя! Джи, пожалуйста! Последняя фраза бьет меня подобно разряду тока. Совсем недавно ее говорил другой человек. И тут меня накрывает вновь. Боль и отчаяние, только в этот раз они смешиваются с другим чувством. Со злобным удовлетворением. О, эта сладкая месть. Он послал меня вчера, а уже сегодня у меня в объятиях бьется и стонет красавец, готовый сейчас на все. Вы думаете, я ощущал себя ублюдком из-за того, что изменяю единственному, кого когда-либо любил? Нет, отнюдь. Ибо, когда тот единственный сказал те слова, во мне вновь проснулся прежний Джерард Уэй. И, да, сейчас мне больно. Эта боль не утихнет быстро. Но то зло, что было во мне, вновь подняло голову. Поэтому сейчас я наслаждаюсь громкими стонами своего красавца-«любовника». Хотя теперь уже без кавычек. Теперь по праву. Билл… Вот уж не думал, что этот холодный, безупречно воспитанный аристократ окажется таким чувственным. Его тело отзывается на любое прикосновение, даже несмотря на то, что мои «ласки» не отличаются особой нежностью. Крепко сжимаю пальцами его ягодицу, другой рукой задираю футболку, балдея от ощущения идеальной кожи под пальцами. Очевидно, это окончательно сносит Картеру крышу, потому что в следующую секунду он отстраняется и падает передо мной на колени, начиная лихорадочно расстегивать ширинку на моих джинсах. Смотрю на него затуманенным взглядом. Джинсы сползают вниз, боксеры отправляются следом за ними. Первое прикосновение горячего языка к возбужденному члену вырывает у меня хриплый стон. То, что Билл явно не новичок в этом плане, становится понятно сразу - он тут же берет по самое основание. Уверенные, быстрые движения языком срывают мне тормоза. Начинаю яростно трахать его в рот, запустив пальцы ему в волосы и насаживая на себя. Любой другой уже давно бы подавился. Картер же покорно позволяет мне вдалбливаться в самую глотку. Он плотным кольцом сжимает губы - и меня начинает лихорадить от запредельного удовольствия. Такого профессионального минета мне никогда не делали. По технике Билл переплюнул всех, вместе взятых. Он аккуратно царапает меня зубами, тем самым обостряя ощущения до предела. Он спокойно впускает меня на всю длину. Он плавно двигает языком, легонько лаская. Жаль только, я совсем другого представляю сейчас на его месте… Лицо, промелькнувшее перед мысленным взором, до боли знакомые зеленые глаза с чертовщинкой… Внезапное видение заставляет меня зарычать и рывком поднять партнера на ноги. Я слабо помню, что было дальше. Неожиданная ярость ослепила меня, затуманив рассудок. Я не знаю, на кого злился: на парня, которого ненавижу так же сильно, как люблю; на себя за то, что сам предаю его сейчас; или на того, кому не повезло оказаться рядом со мной, еще и увлечься таким монстром, как я. Но злость была поистине животной, ненормальной, сумасшедшей. Я помню, как срывал с него одежду. А потом… Я чудом не порвал его. Подсадив Картера на руки и прижав к стене, я ворвался в него без всяческой прелюдии. Насухо. Смазкой мне служила кровь. Он не кричал, но прокусил мне плечо. Я помню, как он шептал: «Подожди… Пожалуйста, постой!», глотая непрошенные слезы. Помню, как дал ему небольшую передышку, а затем отодрал, как шлюху. Помню, как заставил его кончить, быстро отдрочив. Помню его лицо, перекошенное от боли, ярости и непонимания. Я все это помню, но почему же мне ни хрена не стыдно?!
Der fensterlose Raum Ist kalt und voll mit Staub Kann meinen Augen kaum noch trauen Die Vergangenheit zerrisst mich Ich hoff so sehr ich schlaf Weck mich nicht auf Weil ich das niemals schaff Es ist so schwer, die vielen Bilder fühlen Die kalten Wande zu berühren
Комната без окон Холодна и покрыта толстым слоем пыли, Я уже едва верю своим глазам. Прошлое раздирает меня на части. Я очень надеюсь, что засну И никогда не проснусь, Потому что мне это вряд ли удастся. Так трудно заново переживать сцены прошлого, Касаясь холодных стен настоящего...
Каори_кун, кто именно: Би или Джер? sleepwalker, спокойствие, только спокойствие) До конца еще четырнадцать глав, мало ли что там дальше будет) Спасибо за отзыв) Akira, вот, в точку - автору тоже из всей этой компашки больше Картера жалко. Он вообще ни за что страдает. Thanx.
Спасибо спсибо спасибо!!!! Пойду читать!!! 
ну почему 
