Я подошел к Фрэнку вплотную и, обхватив его руками за шею, начал медленно, и нежно целовать. Вероятно, я испытывал самые непередаваемые ощущения за всю свою жизнь, полностью растворившись в этом поцелуе, забывая о существовавшем вокруг меня мире. Да, мы уже целовались с ним раньше, но я не знаю, можно ли это было считать чем-то серьезным, учитывая мою абсолютную неопытность, и то, что я, видимо, ужасно целовался. Тем временем, Фрэнк слегка наклонил голову, охотно отвечая на поцелуй. Если честно, то меня очень сильно волновал еще и тот факт, что сейчас мы оба были голыми и стояли настолько близко друг другу, что соприкасались не только губами.
Мой следующий шаг не заставил себя долго ждать. Если Фрэнк хотел, чтобы я рассматривал его как «нормального», что я собственно всегда и делал, то я должен был действовать дальше, не колеблясь. Конечно, я понимал – то, что я собирался делать дальше, могло все разрушить, но я должен был рискнуть. Оторвавшись от губ Фрэнка, но прежде чем он успел среагировать, я начал покрывать мелкими поцелуями его шею, медленно перемещая губы к подбородку, а затем опускаясь к его ключице. Продолжая перемещаться, я вновь прижался губами к влажной и горячей коже на его шее, начиная аккуратно ее засасывать. В эту же секунду я услышал, как с губ Фрэнка сорвался тихий стон, скорее всего от неожиданности и удовольствия одновременно. Но, несмотря на то, что он был слегка шокирован моими движения, он все-таки откинул голову назад, давая мне больший доступ к своей шее. Я чувствовал, как он крепко обнял меня за талию, впиваясь ногтями мне в спину. Задержав ненадолго дыхание, я продолжал засасывать каждый миллиметр его бархатной и такой мягкой кожи, отчего его дыхание участилось, а одна из рук вцепилась в мой затылок, притягивая меня еще ближе к себе.
Не знаю точно, сколько времени я не мог оторваться от его сводящей с ума шеи, но когда я наконец, решил, что уже было достаточно, я все-таки нехотя прекратил свои ласки. В этот момент я вдруг почувствовал себя невероятно гордым, потому что на его всегда бледной шее, отчетливо проявилось небольшое красное пятно, создателем которого был я. Мягко прикоснувшись губами к этому месту, я отстранился немного назад, чтобы еще раз полюбоваться своей работой. Фрэнк не мог не заметить, как я с интересом на что-то пялюсь, поэтому несмело проведя рукой по моему шедевру, оставшемся на его шее, остался выглядеть растерянным. Я не знаю, было ли это хорошо или плохо. Надеюсь, что ему не придет в голову рассматривать эту штуковину как какую-нибудь метку, которая говорила бы, что теперь он мне принадлежит. Но к моему огромному облегчению, на его лице появилась восхитительная улыбка, означавшая, что он был в порядке. Не в силах больше просто смотреть на него, я вновь оставил легкий поцелуй на его губах, после чего, как можно нежнее провел руками по его обнаженной и влажной груди. Снова зарывшись руками в мои волосы, Фрэнк уверенно притянул меня к себе, даря мне глубокий и страстный поцелуй. Единственное, чего мне сейчас хотелось, это поспевать за каждым движением его горячего языка, отвечая ему с таким же усердием, которое он сам проявлял. В то же время я не забывал позволять своим рукам, свободно скользить по его телу, медленно опускаясь ниже и лаская его упругий и гладкий живот. И только когда моя рука оказалась еще ниже, он незамедлительно среагировал, резко выдохнув и разорвав поцелуй. Его глаза были широко раскрыты, а на щеках заиграл отчетливо видимый румянец, который заставлял хотеть его еще больше. Я не знал, о чем он думал в эту секунду, но мог поклясться, что где-то на подсознательном уровне он все-таки хотел, чтобы я остановился. Но мы зашли так далеко, что уже не было ни капли желания прекращать все это так резко, поэтому настолько медленно, насколько это было возможно, я продолжал скользить рукой вниз по его телу, преодолевая миллиметр за миллиметром, не отводя взгляда от его испуганных, но таких красивых глаз.
Мне казалось, что прошла целая жизнь, пока моя рука не достигла его паха. Фрэнк все еще пристально смотрел на меня, когда я позволил своей руке провести по его достаточно твердой плоти и сомкнуть пальцы кольцом. За мгновение его лицо вспыхнуло, он сильно закусил губу и уже не смел смотреть мне в глаза. Вместо этого он отвел взгляд куда-то в сторону и неотрывно смотрел в одну точку у меня за спиной.
Я не открою большого секрета, если скажу, что никогда и никому не делал этогораньше, хотя часто удовлетворял себя сам таким образом еще в Блюстоуне. Решив, что в качестве смазки буду использовать льющуюся из душа воду, я начал перемещать свою руку вверх-вниз, скользя по члену Фрэнка. В эту ж секунду он закатил глаза, я надеюсь от удовольствия, и немного приоткрыл рот, с жадностью вдыхая раскаленный до предела воздух. Поощренный очевидным согласием Фрэнка, я медленно продолжал двигать рукой, то задевая большим пальцем его головку, то слегка придавливая, то отпуская ненадолго.
Изо рта Фрэнка вырвался такой глубокий вздох, что я даже испугался. Черт возьми, да он практически стонал, извиваясь у меня в руке. В эту минуту я чувствовал себя таким гордым, так как, судя по всему, сейчас я делал все правильно. Хоть раз мне удалось ничего не испортить. И то, что я делаю здесь, в этом душе с Фрэнком, также доставляет огромное удовольствие и мне, потому что я действительно хочу этого, и мне это нравится. Я уже давно думал, что когда-нибудь мы должны переступить ту черту и стать ближе друг к другу. Тем временем Фрэнк начал сам неуверенно и судорожно вбиваться мне в руку, при этом так крепко обхватив меня за талию, что казалось, его ногти на дюйм вонзились в мою спину. Уткнувшись головой мне в шею, он пытался заглушить вырывающиеся стоны, обжигая мою кожу своим горячим и прерывистым дыханием, а я продолжал водить рукой, задевая его головку.
Мне никогда не приходилось видеть Фрэнка во время оргазма, поэтому я пристальным взглядом наблюдал за его лицом и любыми знаками, по которым бы я понял, что он был близок. Я не мог не усмехнуться тому, как он сейчас выглядел. Немного приоткрытый рот, которым он с жадностью вдыхал горячий воздух, издавая протяжные и сводящие с ума стоны. Брови были изогнуты и слегка приподняты, глаза сильно сжаты, и он был настолько близок ко мне, что я мог с легкостью разглядеть его подрагивающие ресницы. Таким образом, не нужно быть провидцем, чтобы понять, насколько близок к концу был Фрэнк, поэтому я только участил свои движения, помогая ему кончить. Единственное слово, которое я мог расслышать сквозь его стоны и вздохи, было «о, черт», и я понял, что это был тот самый момент. Его пальцы ног вжались в плитку пола, а лицо выражало столько эмоций в тот миг, когда он излился, и я почувствовал липкую горячую жидкость на своей ноге. Я продолжал поддерживать его обессиленное тело, почувствовав, как мое сердце вырывается из груди, потому что Фрэнк находился слишком близко ко мне, от чего я сам был готов кончить в любую секунду. Видимо, поняв, что он чуть не до крови вжался в мою спину ногтями, Фрэнк внезапно отстранился от меня, прислоняясь к стене кабинки, тем самым придерживая себя. Его дыхание было прерывистым и громким, как будто он только что ушел от погони. Он провел рукой по влажным волосам, глубоко вздохнул и выдохнул, приводя свое дыхание в порядок.
До сих пор не смея посмотреть на меня, Фрэнк опустил глаза еще сильнее, выглядя ужасно смущенным, но я не возражал и продолжал молчать. Я стоял с наиглупейшей улыбкой на лице, поскольку наблюдал за реакцией Фрэнка. Казалось, он одновременно чувствовал недоверие, изумление, смущение и, наконец, стыд. Именно чувство стыда я заметил на его лице, когда он несмело посмотрел на мою испачканную ногу, которая еще не попала под струи льющейся на нас воды. Он быстро глянул мне в глаза, а затем снова перевел взгляд на ногу, и его щеки мгновенно вспыхнули.
- Оу, - пробормотал он, и, взяв душ в руки, несмело направил на меня струю воды. Но я тут же мягко взял его за запястья, отодвигая руки в сторону. Я просто хотел сказать ему без слов, что не нужно было беспокоиться.
По его состоянию я мог видеть, что Фрэнк чувствовал себя ужасно неловко во всей этой ситуации. Ясное дело, я был все еще возбужден, и, судя по его лицу, он замешкался, не зная, нужно ли ему было отплатить мне тем же и помочь с моей отчетливо заметной эрекцией. Несмело, Фрэнк снова посмотрел на меня, а я только покачал головой, отвечая на его беззвучный вопрос.
- Прости за это, - прошептал он, указывая на мою промежность.
- Все хорошо, - и я на самом деле так считал. Я и не смел ожидать, что Фрэнк вдруг захочет мне помочь. Мне было достаточно того, что я мог держать его в руках, поэтому даже не собирался оказывать какое-то давление. Я был готов ждать. Вечно.
Щеки Фрэнка все еще пылали, в то время какон выскочил из душевой кабинки и исчез за дверью ванной. Я не торопился, и,дождавшись когда он уйдет, обхватил рукой свой возбужденный член, а через несколько движений, вспоминая выражение лица Фрэнка и его приглушенные стоны, я кончил. Немного отдышавшись и придя в себя, я направил на себя душ и, наконец, полностью вымылся, чувствуя, как мне стало лучше. Выйдя из душа, я стоял в ванной комнате еще некоторое время, не торопясь выходить. Если честно, я не знал, как Фрэнк теперь собирается себя вести: будет ли он мной доволен, или же возненавидит, а может, и то и другое? Он был очень непостоянен в своих эмоциях, поэтому независимо от того, что еще несколько минут назад он получил невероятное удовольствие, сейчас мог чувствовать себя крайне неудобно, а то и вовсе оскорбиться.
В то же время, я знал, что если бы Фрэнк когда-нибудь бы осмелился меня коснуться, то, скорее всего, я и то бы чувствовал себя невероятно смущенным, а ведь я никогда не был изнасилованным. Мне было даже страшно представить, какие противоречивые мысли сейчас были в голове у Фрэнка. Без сомнения, то, что я прикасался к нему и был так близок, не могло не напомнить ему тех страшных и неприятных ощущений, которые ему пришлось тогда испытать. Он, вообще, мог сейчас закрыться в себе, и не подпускать меня и близко. Поэтому, единственное, на что мне оставалось надеяться, это что он все-таки не оттолкнет меня от себя.
Подняв джинсы с пола, я быстро натянул их на себя, но когда я собрался надевать свою старую рубашку, то почувствовал от нее неприятный запах. Я ни за что ее не надену, поэтому, все еще держа рубашку в руках, я, наконец, вышел гостиную комнату. Фрэнк сидел за маленьким столиком и неохотно жевал бутерброд. Он несмело поднял на меня глаза, но, кажется, не прошло и двух секунд, как снова их отвел, вглядываясь в пустоту перед собой. Присев около одного из рюкзаков, валяющихся на полу, я начал в нем рыться.
- Тут где-то должна быть запасная рубашка, которую ты мне дал. Не знаешь, где она?
Фрэнк снова повернулся ко мне, и его щеки окрасились в нежно-розовый цвет, когда его взгляд скользнул по моей все еще обнаженной груди. Он громко кашлянул и молча указал на другой рюкзак, лежащий возле кровати. Быстро найдя в нем рубашку, которая раньше принадлежала Фрэнку и видимо была ему велика, я натянул ее на себя и уселся на кровать, продолжая наблюдать за тем, как задумчиво и увлеченно он ел свой бутерброд. Хоть убейте, но я не знаю, что мне нужно было сейчас сказать. Я должен спросить был ли он в порядке или же притвориться, что ничего не произошло, что Фрэнк, судя по всему, и делал. В итоге, я только глубоко вздохнул, абсолютно не понимая, что мне делать.
- Фрэнк, - я все-таки несмело позвал его.
- М? – сказал он с набитым ртом и нехотя повернулся ко мне. И снова отвел взгляд, как будто смотреть на меня было для него чрезвычайно сложной пыткой. Я тихо вздохнул.
- Нет, ничего, - я откинулся на кровать и даже не собирался бороться с усталостью, от которой у меня слипались глаза. Как раз в то самое время, когда я уже собирался провалиться в сон, я почувствовал, как подо мной прогнулся матрас, а обернувшись, увидел лежащего около себя Фрэнка.
- Ээээ… то, что ты делал… нуууу… ты понимаешь, - он все еще выглядел ужасно смущенным, как будто его только что поймала за мастурбацией его собственная мать.
- О чем ты?
- Ты был таким… ну, то есть, как ты… где ты… ээээ, где ты этому научился? – спросил он, борясь со своей неловкостью. Я поднял брови от удивления.
- Да нигде. Это… была чистая импровизация.
Фрэнк медленно приблизился ко мне и положил голову на мое плечо.
- О, тогда тебе обязательно нужно это запатентовать.
- Скажешь тоже, - я тихо засмеялся, чувствуя, как по телу разливается тепло от мысли, что все, слава Богу, хорошо. Но Фрэнку было явно не до смеха.
- Нет, Джерард, я серьезно. Это было…
- Тшшш, давай уже спать, - я обнял его, притягивая еще ближе к себе, и нежно поцеловал в висок.
- Это было потрясающе.
*** На следующее утро я проснулся от того, что Фрэнк тряс меня за плечо.
- Эй, что ты хочешь на завтрак? – спросил он, не переставая меня тормошить. Нужно заметить, приятного мало. Поэтому недовольно пробурчав что-то непонятное, я перевернулся на другой бок, в надежде быть оставленным в покое. Но Фрэнк стал еще настойчивее пихать меня, - Джерард, ну я серьезно! Что ты хочешь?
- Сделай мне сюрприз, - еле слышно промямлил я, на что Фрэнк только глубоко вздохнул.
- Отлично, - я почувствовал, как он слез с кровати. - Я скоро вернусь, - сказал он, и уже через несколько секунд хлопнула входная дверь. Все еще надеясь на продолжение сна, я старался не открывать глаз и попробовать уснуть, но все было напрасно, потому что желание спать улетучилось мгновенно. Неохотно открыв глаза и лениво потянувшись, я пошарил рукой по ночному столику, нашел там пульт и, не долго думая, включил телевизор. Хотя я и не надеялся увидеть там что-нибудь интересное, поэтому продолжал переключать каналы без особого энтузиазма, задерживаясь на каждом максимум в течение трех секунд.
Что за херня?!
Я сорвался с кровати и почти подлетел к экрану, при этом отчаянно тыкая на кнопку громкости на пульте. Не отрывая взгляда, я уставился в телевизор, в котором на весь экран была моя фотография.
Блядь, почему мою фотографию показывают по телевизору?! Черт возьми, как это вообще можно объяснить? И разве это нормально?! Нет, тут явно что-то не чисто! Неужели это Маркман нас сдала?!
В нижней части экрана начала появляться бегущая строка, и мои глаза наверно расширились до размеров блюдец, когда я стал читать текст: «СЕРЬЕЗНЫЕ ОПАСЕНИЯ О СУДЬБЕСТАРШЕГО СЫНА…» «НАЗНАЧЕНА ШЕСТИЗНАЧНАЯ СУММА ЗА ЛЮБУЮ ИНФОРМАЦИЮ О МЕСТОНАХОЖДЕНИИ СТАРШЕГО СЫНА…» «ОБЩЕСТВЕННОСТЬ БЕСПОКОИТСЯ О ТЯЖЕЛОМ ПРОШЛОМ СТАРШЕГО СЫНА…»
Я начал быстро переключать каналы, пытаясь найти хоть что-нибудь, что могло бы объяснить происходящее. Черт, что значат все эти разговоры о «старшем сыне»?
В итоге я остановился на канале, по которому шло то, что можно назвать утренним ток-шоу. Я прибавил звук еще на десять черточек, хотя и находился в метре от телевизора. Две солидные женщины сидели за противоположными концами стола, а на заднем фоне на большом экране снова была моя фотография. Полностью увлеченный увиденным, я старался даже не моргать, чтобы не пропустить ничего важного. Судя по появившейся надписи внизу экрана, я понял, что одна из женщин была ведущей программы, а вторая ее гостем, высококвалифицированным психиатром с 35тилетним стажем работы.
Ведущая начала: «…но ведь общественность тоже можно понять. Мы имеем дело с молодым человеком, который явно находится не в здравом уме, с невероятно тяжелым прошлым. Кто знает, где он сейчас? Он может находиться около наших детей, и что если ему вновь придет в голову та навязчивая мысль, которая привела к смерти трех человек! И позвольте добавить, что не стоит забывать о случившемся инциденте с бедным маленьким Майки Уэем…»
Майки? То есть Майкл? Они говорят о моем брате, которого я убил?
Доктор покачал головой, явно не соглашаясь с ведущей. Женщина яростно продолжала настаивать на своем: «Но подождите, вы ведь не можете отрицать то, чего сделал Джерард? Это было самое настоящее убийство».
Было видно, что гость программы категорически не согласна с ведущей, поэтому устроившись поудобнее в своем кресле, она, наконец, заговорила: «Это не было убийством, - ее голос звучал очень твердо и уверенно, - убийство – это преднамеренное тяжкое преступление в отношении другого человека. И я бы хотела сделать акцент на слове «преднамеренное». Поэтому не надо говорить, что Джерард Уэй совершил убийство. Фактически, он и сам такая же жертва, как и те люди, которым он неумышленно причинил вред».
«Я не понимаю, как в данном происшествии вы можете назвать Джерарда «жертвой». Не вижу в этом…».
Но доктор ее прервала: «Жизнь Джерарда закончилась в тот же день, я вас уверяю. А вы говорите так, будто Джерард после того трагического случая живет теперь в пятизвездочном отеле на Багамах. Но это ведь не так. Вы забываете, что он был заперт в психиатрической больнице последние три года. И есть люди, которые думают так же, как и вы, что якобы Джерард не заплатил за все сполна и живет припеваючи, не получив официальных обвинений. Скажите, вы когда-нибудь были в психиатрической больнице?»
«Нет» - женщина медленно покачала головой.
«Тогда вы не можете судить о жизни мальчика, и о том, получил он свое наказание или нет».
Психиатр говорил обо мне и о том, что я когда-то сделал по центральному телевидению. Теперь все знают, что я натворил. Но кем была эта женщина на самом деле и почему она меня так защищала? Я ведь убийца. Я сделал то, что делает убийца – я убил людей. Отодвинувшись немного назад, я прислонился спиной к кровати, и начал ждать окончание рекламы, не переставая жутко нервничать. Почему все знали, кем я был? Мое сердцебиение участилось, когда на экране продолжилось это шоу.
«Мы снова в студии. Для тех, кто присоединился к нам только что, я напомню, что сегодня мы обсуждаем исчезновение старшего сына президента Америки Джерарда Уэя. У меня в гостях психиатр Конни Уотерс. Итак, доктор, как раз перед рекламой, вы утверждали, что Джерарда нужно считать еще одной жертвой той перестрелки в Белом доме. Не так ли?»
«Да, и я в этом уверена. Я думаю, что врачи, которые следили за психическим здоровьем Джерарда, допустили огромную оплошность, что и привело к трагедии той ночью».
«То есть? Не они ведь заставили его нажать на курок».
«Еще в пятнадцать лет Джерарду был поставлен диагноз параноидная шизофрения, на основании того, что он имел бредовые идеи и галлюцинации. Я уверена, что многие помнят тот пугающий случай с участием Джерарда во время инаугурации его отца четыре года назад. И, к сожаление, это было только начало, так сказать, верхушка айсберга, а основная проблема крылась очень глубоко. Шизофрения – чрезвычайно тяжелое заболевание, вызывающее страх как у самого человека, так и у окружающих его, конечно, с этим никто не может поспорить. Как бы вам объяснить… Понимаете, Джерарду очень не повезло, что именно его отец решил участвовать в предвыборной кампании, а затем победил и на самих выборах, тем самым вызывая у мальчика еще больший параноидный страх. И не нужно забывать, что став президентом, Уэй-старший не мог сохранить в тайне состояние своего старшего сына, и через некоторое время уже каждый американец знал о психическом здоровье Джерарда».
Я задумался, чувствуя себя очень подавленным и выбитым из колеи. Все это не могло быть обо мне. Черт, о какой вообще инаугурации они говорят? И якобы о моем отце, который победил на выборах. Я не помню ничего из этого. Может, они меня с кем-то перепутали? Должно быть, так и есть. «К сожалению, у меня никогда не было возможности лично говорить с Джерардом, но я точно осведомлена о том, что у него бывают галлюцинации. Он с упорством утверждает, что за ним охотится какая-то секретная служба, но еще также есть отставной генерал, который якобы спасает его от рук этой организации. Эти галлюцинации обострились у Джерарда во время перестрелки в Белом доме и мучают его до сих пор. И я могу с уверенностью заявить, что где бы сейчас не находился Джерард, он все также боится быть пойманным этой службой».
Твою мать, но откуда она это знала?! Черт! Черт! Черт! Это не галлюцинации, сколько можно повторять?! Все реально, Они существуют! И Джаспер, он настоящий. Он спасал меня даже когда я и не рассчитывал на его помощь. Вы не видите вещи, которые не реальны. Блядь! Я хотел выключить этот чертов телевизор в эту же секунду, но не смог этого сделать. Мне нужно было узнать ту ложь, которую обо мне так нагло распространяют.
Ведущая немного наклонилась вперед, видимо заинтересовавшись словами доктора: «Но как это доказывает то, что во всем произошедшем той ночью виноваты врачи Джерарда, как вы заявили раннее?»
Доктор только медленно кивнула головой: «Позвольте мне вам кое-что объяснить. Как только Джерарда диагностировали, он был обязан принимать нейролептики и подвергался разным терапиям, которые, безусловно, помогали ему. Именно в этот период его галлюцинации прекратились, он стал абсолютно адекватным, с ясными мыслями и действиями, насколько это было возможно с его диагнозом. По сути, его состояние можно было назвать бессимптомным. Но все же, несмотря на такие удивительно положительные отчеты в его медицинской книге, Джерард вновь срывается, что приводит к смерти троих мужчин. И сославшись на свой многолетний опыт, я могу гарантировать, что состояние Джерарда ухудшилось не за час. Я думаю, что у него были ухудшения в течение нескольких недель. Может, он снова начал видеть своего армейского друга, а может к нему вернулись его параноидные мысли, я не могу сказать с точностью. Но то, что за его психическим состоянием не следили должным образом, это очевидно»
Ведущая не сводила взгляда с доктора: «Почему же тогда никто не предпринял необходимые меры? Если, как вы говорите, у него были признаки явного ухудшения здоровья, почему никто не остановил его до того, как он был вынужден взять в руки оружие?»
«Я не могу этого знать. Понятия не имею, почему никто не заметил его ухудшения. Джерард невероятно умный и рассудительный парень, и если бы у него действительно были достаточно профессиональные врачи, то они смогли бы заметить, что у мальчика вновь появились галлюцинации. Вопрос в том, почему все как один утверждали, что с Джерардом все хорошо и не предприняли никаких реальных шагов»
«А его врачи сами что-нибудь говорили по этому поводу?»
«Конечно! Но знаете, это был самый несуразный бред, который я когда-либо слышала. Как выяснилось, всю неделю перед той самой перестрелкой, Джерард вообще не мог наблюдаться у своего регулярного доктора. Им была Джиллиан Маркман, но после смерти своей дочери она передала все свои дела доктору Джареду Лето. И кто знает, почему все получилось именно так. Возможно, она была не очень внимательна, когда посвящала нового доктора в историю болезни Джерарда, или может быть, она забыла упомянуть доктору Лето, что симптомы мальчика возвращаются, ну или же сам доктор Лето был настолько самодоволен, что не смог заметить ухудшений у своего пациента. Увы, никто этого уже не скажет. Все, что мне сейчас известно, это то, что никто из окружающих Джерарда не смог ему помочь, когда он так сильно нуждался в помощи. И смотрите, что из этого получилось»
«Таким образом вы утверждаете, что только они виноваты в случившемся?»
«Я думаю, что они оба должны были набраться смелости и взять часть ответственности на себя»
«То, что они на самом деле не сделали?»
«Да, пока они продолжают упорно отмалчиваться»
На экране вновь появилась заставка рекламы, и я выдохнул, при этом чувствуя себя так, как будто не дышал минут пять. Они говорили обо мне, они все мне объясняли. На этом шоу говорили о том, что Маркман скрывала от меня все эти три года. Все это было так сложно для меня, что я ничего не мог понять. Хотя… Возможно, я и, правда, был сумасшедшим. Но быть может это была не моя ошибка. Могу ли я действительно уменьшить угрызение своей совести, если начну обвинять во всем случившемся Маркман и доктора Лето? Справедливо ли это было?
Я снова ненамного отодвинулся от телевизора, потому что эта чертова реклама затянулась. Черт возьми, мне сейчас было не до туалетных освежителей!
«Итак, доктор Уотерс, теперь мы можем узнать больше о том инциденте в Белом доме? Единственной информацией, которую я когда-либо слышала, это было то, что Джерард вновь видел свои галлюцинации, которые заставили его полагать, что он был в опасности и должен был защитить себя, взяв оружие в руки. Но я не понимаю, как маленький Майки оказался под обстрелом»
Я уставился на Доктора Уотерс с одним только желанием, чтобы она дала ответы на мои вопросы. Так как я абсолютно ничего не помню о той ночи, то сейчас была единственная возможность узнать всю правду.
«Да, примерно все было так, как вы говорите. Джерард думал, что служба, которая за ним охотилась, находится в здании с множеством своих солдат. Он напал на одного из охранников, украл у него оружие и направился искать Майки, которого, как он заявил своему отцу, должен был спасти. По пути он открыл огонь и как думал, стреляет в группу воображаемых врагов, хотя на самом деле это были другие охранники Белого дома. Я полагаю, он находился в безумном состоянии, и единственное чего хотел, это найти своего маленького брата, который был в опасности. Добравшись до комнаты Майки и увидев, что его там нет, Джерард направился в главный зал Северного крыла, где и нашел своего брата с представленным к нему телохранителем, который, конечно же, слышал предыдущие выстрелы. Насколько я понимаю, Джерард полностью осознавал, что этот мужчина не причинит ему вреда, он не хотел его убивать, но у него продолжались галлюцинации и он видел тех солдат за спиной телохранителя, и они якобы хотели украсть Майки. А дальше, не сложно представить, что может случиться, если совместить психически неуравновешенного молодого парня с оружием в руках и явную цель…»
«И он открыл огонь по воображаемым солдатам?»
«Да»
«А Майки и его телохранитель случайно оказались в самом центре этой страшной перестрелки?»
«Вот именно»
«О, Боже мой»
«Джерард был найден его родителями, крепко прижимающего к себе тело Майки, ужасно перепачканного кровью убитого телохранителя. Он продолжал твердить всем, что только пытался спасти своего маленького брата. То, что я скажу дальше, больше основано на фактах, которые мы имеем, но я верю, что все так и было. Испугавшись, Джерард стал отступать к лестнице, грозя причинить себе вред, видимо, осознавая то, что он только что натворил. Чтобы обезоружить парня, другому охраннику пришлось выстрелить ему в плечо, что, естественно, заставило его выронить оружие, но в то же время, потеряв равновесие Джерард оступился и покатился вниз по лестнице»
В эту же секунду, ведущая приложила руки ко рту, выражая свое глубокое удивление, а я бросился к крошечной раковине в ванной и вырвал все, что было в моем желудке.
Все эти кровавые сны… Сны, в которых я ходил по широким коридорам со стекающей по стенам и полу кровью. Сны, в которых на моих руках была кровь, но я не мог понять почему. Кровь была повсюду от тех мужчин, в которых я стрелял и убил в Северном крыле Белого дома. И это все было по настоящему, мои руки и, правда, были по локти в крови.
Между приступами моей рвоты я слышал обрывки продолжающейся беседы: «… ему очень повезло после таких серьезных ран остаться в живых. С точки зрения медицины - это настоящее чудо, что он вышел из комы только с признаками амнезии»
Я вырвал снова, и мое горло горело от неприятных ощущений. Мне повезло, что я вообще вышел из той комы? Нет! Я должен был умереть. Я не имею право жить. Все произошло из-за меня, те люди были мертвы, и все из-за меня! Я был ошибкой природы, я не должен жить.
«… никаких воспоминаний о том случае»
Я снова обернулся, чтобы посмотреть на экран, при этом крепко держась руками за раковину, потому что я еле стоял на ногах, а голова сильно кружилась.
«Мне кажется, я слышала, что у Джерарда было серьезное повреждение головного мозга во время того случая?» - спросила ведущая, а я, кажется, и вовсе перестал дышать. Это то, что мне было необходимо узнать. Было ли что-то не так с моей головой? Если да, то я не мог удержать все свои тайны. Скажет ли психиатр то, что от меня скрывала Маркман? – «Разве после такой серьезной травмы головного мозга человек не становится менее способным адекватно соображать?»
Доктор выглядел сомневающимся: «Это не доказано, поэтому мы не можем говорить об этом со стопроцентной уверенностью. Тем более тяжелые повреждения мозга могут иметь и другой характер»
«Например?»
Женщина на мгновение задумалась: «Внутричерепное кровотечение, психические припадки, аневризма сосудов головного мозга» Быстро повернувшись к раковине, я снова начал рвать. Неужели с моей головой что-то не так? Я даже не знал, что значит эта чертова аневризма и внутри-там какое-то кровотечение!
«Что-то еще?»
Кажется, доктор выглядела довольной, что имеет возможность блеснуть своими знаниями.
«Итак, в моем опыте работы, встречались пациенты с тяжелыми головными травмами, имеющими незначительные побочные эффекты. Сюда входят, например, нарушение зрения, моторики, несоответствующее поведение в той или иной нестандартной ситуации, депрессия, агрессия. Вы должны понимать, что это все очень неточно, и для каждого случая, свои осложнения. Хотя, наверно, самый распространенный побочный эффект – это потеря памяти, то чем и страдает Джерард в течение этих трех последних лет. Его потеря памяти частична, против него не были выдвинуты обвинения, потому что мы не знаем, что случилось на самом деле, и он сам не может нам этого сказать»
Я не слышал, как открылась и закрылась входная дверь. Но когда я вновь повернулся к экрану телевизора, я увидел стоящего посредине комнаты Фрэнка, с испуганным и опустошенным выражением глаз.
- Было бы лучше, если бы ты не слышал всего этого, - сказал он, после чего опустил пакеты, которые были у него в руках, и начал ко мне приближаться. Мои глаза, кажется, готовы были вылезти наружу к моему же отвращению.
- Ты знал, - прошептал я, потому что на большее у меня не хватило сил.
- Я догадывался кто ты и однажды спросил об этом напрямую у Маркман.
- Н-но… почему она сказала тебе… а не мне?
Кажется, Фрэнк в любую секунду был готов разрыдаться, так же, как и я.
- Потому что она не хотела, чтобы ты имел дело со всем этим. Джерард, тебе было бы намного легче не знать этого.
«Теперь позвольте перейти к более радостным новостям. Майки Уэй отпразднует свой шестнадцатый день рождения на следующей неделе, а его лечащие врачи объявили, что возможно он будет выписан из больницы в течение ближайшего месяца» - бодро заявила ведущая на камеру, а я изо всех сил пытался понять то, о чем она говорила. Она сейчас сказала о Майки, о моем брате Майки? Майки, в которого я стрелял и убил своими руками? Но разве он не умер?! Разве я не убил своего брата?
Я посмотрел на Фрэнка, и, кажется, он был ошеломлен не меньше меня.
- Он жив, - прошептал я, почувствовав новый приступ тошноты.
- Я… я не знал, - Фрэнк стоял около меня, крепко сжимая мою руку, - клянусь, я бы сказал тебе, если бы знал это. Джерард, ты ведь мне веришь, да? Был только один выход из всей этой ситуации. Мягко высвободившись от руки Фрэнка, я прошел в комнату и взял несколько монет со стола.
- Жди меня здесь, - сказал я и направился к двери.
- Куда ты собрался? –Фрэнк выглядел очень встревожено, не сводя с меня обеспокоенного взгляда.
- Я вернусь через пять минут. И собери пока наши вещи, как только я приду, мы уезжаем.
Фрэнк только молча кивнул, а я вышел из комнаты, закрывая за собой дверь. Сбежав вниз по лестнице и оказавшись на улице, я бросился к телефону-автомату, который находился через дорогу от нашего отеля. Я проскользнул в кабинку, и, прислонив трубку к уху, опустил несколько монет в положенное место. Как только раздался длинный гудок, я набрал номер: 594-113-4212.
Пришло время этой гребаной суке объяснить мне все.
- Я слушаю.
- Все это время вы позволяли мне думать, что он был мертв, - я говорил сквозь сжатые зубы так злобно, как только мог.
На другом конце телефона в течение нескольких секунд не было слышно ни звука, после чего я услышал, как Маркман глубоко вздохнула.
- Джерард.
- Но он жив! – я шипел от злости, закипавшей внутри меня, - Я только, что слышал по телевизору, что ему исполнится шестнадцать лет на следующей неделе. Вы мне врали! Вы нагло и бесчеловечно врали, позволяя все это время думать, ЧТО Я УБИЛ ЕГО!
- Джерард, они говорили о Майки еще что-нибудь?
- Его собираются скоро выписать из больницы, но почему, черт возьми, это так важно?
- И все? Больше ничего?
- Нет. Почему вы спрашиваете? Что еще должны были сказать?
- Джерард…
- Я хочу увидеть его. Скажите мне, где он. Мне нужно поговорить с ним. Я должен за все извиниться. Я должен…
- Джерард, где ты сейчас?
- Лучше не злите меня, и скажите где он?! – если она не согласится мне ответить, то я найду его сам. Я буду искать его сам, пока не найду.
- Пожалуйста, скажи мне, где ты сейчас находишься. Я приеду за тобой.
Я с силой ударил телефонной трубкой об пластмассовое окно, вымещая весь свой гнев. Несколько раз глубоко вздохнув, я вновь приложил трубку к уху.
- Если вы забыли, то вы сами позволили мне сбежать несколько дней назад.
- И это было очень глупым решением с моей стороны, не так ли?
- Нет, не так. Ему со мной намного лучше.
- Ты о Фрэнке? Он все еще с тобой?
- Я забочусь о нем, с ним все в порядке, - я хотел, чтобы она мне поверила.
- А кто позаботится о тебе, Джерард?
- Мне не нужен никто, мне не нужна ни чья забота, - выпалил я. И это была правда, я заботился о себе сам последние три года, и мне не нужна была чья-то помощь. Мне надо заботиться о Фрэнке и только. Это он был сломленным.
Маркман молчала несколько секунд.
- Всем нужна забота, Джерард. И прости, что я не смогла дать тебе этого. Мне очень жаль, что все так получилось, Джерард. Голос Маркман был тихим и надломленным, я надеюсь, что она там сейчас не плачет. Я ненавидел разговаривать с плачущими женщинами.
- Все в порядке, я не думаю, что в этом есть чья-то ошибка, - я замолчал, набрав побольше воздуха в легкие, - я, наверно, и правда не могу о ком-то заботиться, я ведь сумасшедший.
- Джерард, но… ты не такой. Не надо так говорить.
Оплаченное время закончилось, и в телефонной трубке послышались короткие гудки. По моей щеке скатилась слеза, и, продолжая стоять неподвижно, с прижатой к уху трубкой, я тихо прошептал самому себе:
|
я Вас люблю 
