Ты же знаешь, я тебя все-равно люблю. Просто иногда в моей голове появляются планы и схемы твоего убийства. Но я люблю тебя. То, что ты сделал, было грубой ошибкой. Ты надеялся все исправить, но стало только хуже. Сейчас я просто хочу тебя. Без нежностей и соплей. Я. Тебя. Хочу.

На улице ливень, и по стеклу стекают крупные капли дождевой воды, в которой наверняка содержится вся гадость, испаряющаяся с поверхности серой, унылой и бессмысленной планеты. Стук в дверь. Я знаю, кто там. Купил продукты и теперь думаешь, что я прощу тебя? Думай. Может быть тебя это спасет. Мое воображение вот уже 5 минут обнимает и целует тебя колючей проволокой, любовно терзая горло. Я встаю с мягкого кресла, некоторое время служившее опорой для моего лишенного подвижности из-за обилия эмоций тела. Ты с широкой улыбкой бросаешь сумки на пол и идешь с распростертыми объятиями ко мне. Мне нравится, что ты улыбаешься. Улыбайся. Пока можешь. Позволяю тебе себя обнять.

- Иди ко мне, Фрэнки… - шепчу тебе на ухо.

Ты радостно жмешься поближе, пытаясь поцеловать, но я уворачиваюсь. Нежно запускаю руки под твою футболку и медленно стаскиваю через голову. Ты как маленький котенок, такой же милый и наивный. Провожу носом по твоей щеке, губами касаюсь твоих… Прикусываю тебе нижнюю губу до крови, ты вырываешься из объятий, но я лишь улыбаюсь, слизывая ярко-алые капли, возникающие из маленькой ранки, ты немного успокаиваешься. Пара минут и мы совершенно голые стоим посреди огромного номера итальянского отеля, обнимаемся, целуемся, я, предвкушая последующие события, закрываю глаза. Не спеша отхожу от тебя, но не отпускаю твои плечи, буря чувств, легким движением я толкаю тебя назад. Звук бьющегося стекла, громкий вскрик. Прямо на стеклянный стол. Теперь ты лежишь на полу в больших и маленьких осколках, некоторые впиваются в кожу, пытаешься встать. Как же ты прекрасен. Встаю рядом на колени, упираюсь руками в твою грудь. Я хотел не этого, но так даже лучше. Ложусь сверху, кричишь. Тише, детка. Впиваюсь в твои губы, опять искусывая до крови.

- Тише, тише…

Неохотно отвечаешь на поцелуй, я сваливаюсь рядом. Больно. Силой переворачиваю тебя на живот, не ожидая подобного, ты вскрикиваешь еще раз. Беру осколок, сажусь на тебя, ногами прижимаю к полу, вдавливая осколки еще глубже. Царапаю чуть ниже шеи свое имя.

- Потому что ты мой.

- Джерард, что ты делаешь?!

- Не знаю... но мне нравится.

Встаю и иду к дивану, оставляя за собой маленькие лужицы крови, странно, но я ничего не чувствую. Ты смотришь на меня полными слез глазами, всхлипывая время от времени. Не надо. Прошу тебя. Фрэнки, умоляю, не смотри так. Хочется подбежать к тебе, закутать в теплое одеяло, обнять, успокоить… Фрэнки… не надо. Ты сам виноват. Ты хотел, чтобы я больше времени проводил с тобой. Это все ты. Я обещал себе, что больше не буду вестись на твои фокусы. Ты сам виноват. Возвращаюсь с большой мягкой подушкой к тебе.

- Ложись.

Тебя трясет от страха, но ты, знаю, сделаешь то, что я говорю. На четвереньках перебираешься на подушку, постанывая от боли, без сил падаешь на нее. Через пару секунд я лежал прямо за тобой. Глупый. Все еще стремишься быть рядом со мной. Ладно. Но не долго. Поглаживаю тебя по голове, вытираю слезы с щек, целую в губы. Я не хочу, чтобы ты меня боялся. Тишина. И твое прерывистое дыхание.

- Не плачь.

- Хочу и плачу.

- Я не хочу.

- Ненавижу.

- Я тебя тоже.

Ненавидишь? Смешно слышать. Слезы, раны, унижения. Ты ведь ради меня все это терпишь. Вернее ради НАС. Я касаюсь кончиками пальцев твоего члена, провожу ими по всей длине, вздрагиваешь, придвигаешься ближе. Обхватываю его у основания и начинаю медленно двигать рукой. Ты готов кончить хоть сейчас, когда я дрочу тебе и нежно покусываю мочку уха. Теперь будет так, как я хочу. Убираю руку, ты обиженно шипишь, толкаю в спину, и ты вновь падаешь животом вниз на осколки. Кажется, ты даже не понял, что сейчас произошло, пока у тебя шок, я резко вхожу в тебя, отчего ты глубоко вздыхаешь от неожиданности. Сразу быстрые, рваные движения, с каждым толчком стекло все больше рассекает уже израненную кожу, тела блестят свежей кровью, будто усыпанные десятками лепестками красных роз. Уши ласкает эхо душераздирающих криков, плавно перетекающих в сладкие протяжные стоны. Кричишь, но тебе это нравится. Вырываешься, но хочешь продолжения. Я не чувствую ног, мне холодно, будто засунули в ледяной океан. Мы кончили почти одновременно, я лег на бок рядом с тобой, боль, кровь, холодно… Мы должны быть вместе. Мы будем.. С улыбкой на лице нащупываю рукой осколок побольше. Раз… два… три. Изо рта течет теплая струйка крови, я улыбаюсь, ты выглядишь растерянным, быстро тянешь руку к моей ране, но что значит какой-то, пусть даже и глубокий, порез, когда тело потеряло и так уже достаточно крови. Не раздумывая, берешь выпавший у меня из руки осколок и делаешь то же, что и я секундами ранее. Закрываешь глаза, крепко сжимаешь мою руку, осколок выскальзывает из твоей ладони и падает на пол, разбиваясь на сотни крошечных кусочков. Мы улыбаемся.

- Фрэнки… Фрэнки, знаешь, мы умираем…

- Да неужели? А я то думал, что мы тут пульт ищем от телевизора. – смеешься ты.

- Зато мы теперь точно будем вместе.

- Какой ты, оказывается, у нас романтик! Джи… ты боишься? – говоришь уже шепотом.

- Нет, не боюсь. – я говорю чистую правду.

- Тогда я тоже. Ахаха, черт, я смеяться хочу!

- Прекрати. У меня все болит, кровь отовсюду хлещет, а ты смеяться хочешь…

- … сказал человек, который умрет через пару минут. Еще давай разыграем сцену из «Титаника». Если и подыхать в слезах, то пусть это будут слезы от смеха! – тыкаешь локтем мне в бок.

- Больно же! Урод… мне холодно.

- Мне тоже. Я буду в баре.

- Закажи мне сразу  пару кружек пива.

Неисправимы. Смеемся даже при смерти. Холодно. Я уже привык к боли, сердце бьется быстрее. Придвигаюсь к тебе, обнимаю как можно сильнее, утыкаюсь лбом в твое плечо, кладешь руку мне на спину, проводя пальцами по порезам.

- Прости, прости меня…

- Ты же ничего не сделал… прощаю. – улыбаешься.

- А ты?

- Что я?

- Не извинишься?

- Хренушки тебе! – кашляешь, дрожишь, тела холодеют, на пол капает изо рта кровь.

- Люблю тебя, сволочь.

- И я тебя люблю придурок.

В последний раз смотрю в твои глаза. Мы улыбаемся друг другу. Сердцебиение замедляется, сердце зажато в тиски, легкие обжигает ледяным холодом, тело пронизывает адская боль, будто сыпят соль на раны, а потом с силой бьют плеткой, разбивая кожу в кровь. Твои зрачки расширились, рот приоткрыт, как и у меня. Дрожь, холодно, жарко, кружится голова. Уголки рта подрагивают в вымученной, но счастливой улыбке. Последний вздох, последний взгляд на тебя. Не забудь заказать мне пиво, идиот! Тишина. Темнота.

***

- Эй, тут кто-нибудь есть? – я стою посередине белой комнаты с большим белым диваном, тут все было белым. Неужели исполнилась мечта моей учительницы английского в школе, и я попал  в психушку?

- Джи, это ты что ли?!

- Айеро?! – передо мной стоишь ты, замотанный в белую простыню. Сразу оглядываю себя… я в таком же виде. Видимо, дела плохи.

- Уже оценил здешнюю моду? – задумчиво оглядываешь комнату и не спеша садишься на диван. Хожу, исследуя помещение. Ни дверей, ни окон тут нет, источник света… его нет. Плюхаюсь на диван рядом с тобой.

- Интересно, тут еще кто-нибудь есть кроме нас?

- Не знаю. Можно проверить.

- Как?

- ЧЛЕН!!! – орешь ты как можно громче.

- Дурень, совсем с ума сошел что ли?! – но смешно же, черт возьми!

Сидим, смеемся, через некоторое время падаешь на пол от истерического хохота. Стараюсь помочь тебе. Если валяться вместе с тобой на полу – помощь, тогда ты у меня в неоплатном долгу.

- Приветствую вас. – в комнате появляется девушка с бледной кожей и рыжими волосами.

- Ты кто? – удивленно смотришь на гостью.

- Ангел.

- … - я, пожалуй, промолчу.

- Фрэнк, Джерард, не волнуйтесь, все хорошо. Вы в раю, прошу, располагайтесь, как вам удобно, выходите, куда и когда хотите, чувствуйте себя комфортно. Может еще встретимся. – ангел просто растворился в воздухе, а мы продолжали сидеть на полу с открытыми ртами.

- Джи… что… я… фак… мы в раю! Видели ангела! Вау! – я поражаюсь твоей восприимчивости, опустим то, что в загробную жизнь я как-то не особо верил, меня сейчас интересовало другое.

- Фрэнк… какого хрена вообще нас в рай занесло?