4AMforever…

Ночь. Вокруг- режущая глаз темнота, насквозь прошитая огнями ночного города и еле заметными пятнами звёзд. Ветер. Он перебирает мои волосы прядь за прядью, меня это бесит. Город. Он подо мной, прямо под моими ногами и я не свожу с него глаз. 36-я авеню, тёмно-коричневый дом, десять этажей блочной радости и крыша; серый холодный бетон, невысокий бордюр, тёмная сутулая фигура на краю - я.

Меня пробирает до костей, серая толстовка уже не спасает, и я ёжусь при каждом новом порыве, ощущая как зубы сводит в немой судороге. Не знаю, сколько я уже здесь. Час, а может и четыре, без понятия, да это уже и не важно. Я только слышу, как шум машин проносится где-то внизу и пропадает, сменяясь всё новым и новым. Этот город никогда не спит, постоянно в движении.

Поднимаю глаза и смотрю перед собой- впереди небоскрёбы, пропадающие верхушками в черноте ноябрьского неба, о чём свидетельствуют лишь блеклые прямоугольники окон- призраки цвета ванили. Внизу - неоновые вывески и серая, однородная масса людей – муравьёв.

В голове крутятся какие-то иллюстрации. Картины вчерашней ночи старыми потрёпанными фотографиями всплывают в сознании и так же быстро исчезают, расплываясь серым туманом, но мне не нужно время, чтобы вспомнить, и скорее всего не останется времени, чтобы забыть.

Вчера я умер. Сейчас - лишь пустая оболочка, сидящая высоко над остальными и смотрящая в пустоту, пытаясь поймать хоть что- то неосязаемое, а скорее кого-то, кто сможет снова вернуться и почувствовать всей грудью мокрый воздух.

Ничего такого не будет.

- Я… я хотел тебе признаться.

Дурак, ничтожество. Он не стоит тебя, как ты раньше этого не замечал? Я надеялся. Всего лишь надеялся на что-то зыбкое. Как дым.

Осенние листья, осень жизни. Пожухлые, бесформенные огрызки проносятся перед глазами и падают на белые с оттенком синевы ладони. Лишь мимолётное прикосновение, лишь мёртвые воспоминания. Я немного приподнимаю руки и растопыриваю пальцы; они падают. Проскальзывают и, кружась, падают вниз. Смотря на них, я понял, я их упустил. Всё то важное, что у меня когда-либо было, прошло у меня сквозь пальцы и испарилось; как эти листья не могут снова вернуться, наперекор закону гравитации так и воспоминания, чувства не могут просто остаться, они ушли. Я немного нагибаюсь и, опершись руками в холодный камень, чуть наклоняюсь вперёд, нависая головой над пропастью, равнодушно смотря вниз, словно это обычное дело. Странно -никакого страха. Может, я просто больше не способен бояться? Губы кривятся в усмешке, и горло обжигает ледяной воздух. 

Я не чувствую себя, я не чувствую мира вокруг, я чувствую лишь свет, падающий на моё худое лицо и играющий в тусклых зрачках моих глаз, потерявших шоколадный оттенок. Лужа. Грязная бурая лужа.

Наклоняюсь ещё сильнее, и по сосудам пробегает импульс. Раньше я бы душу продал, чтобы снова испытать этот быстрый прилив адреналина - сейчас, насрать. Я долгим, пристальным взглядом смотрю на толпу проходящую подо мной, прямо под кроссовками и думаю, смогу ли я когда-нибудь опомниться? Смогу ли просто жить дальше, занимаясь любимым делом и забыть?

Нет. Никогда.

На соседней улице зажигаются огни, из какого-то окна на меня смотрит пара задумчивых глаз, и я улыбаюсь им, в какую-то пустоту, безжизненно и кукольно, потому что по-другому не могу. Разве может кукла улыбаться?

Проскальзываю взглядом по стенам домов, серой в сетке капель дороге. Вчера, я готов был распрощаться со всем этим, быстро и просто, всего одним шагом. А теперь - ничего. Только гулкие удары мотора где-то в грудной клетке.

Внизу смех, мне этого больше не понять, как не понять, что я здесь делаю.

Шум, гулкий, оглушающий шум. Я закрываю глаза, пытаясь прогнать наваждение. Голоса, сначала я слышу невнятное бормотание, но громкость нарастает всё больше и с ужасом осознав, поняв, кому принадлежит этот голос, я с силой прижимаю руки к шапке и сгибаюсь, не замечая, как в то же самое время балансирую на самом краю крыши.

- Ты ублюдок!

Нет, это не так. Прошу тебя заткнись. Мысли в голове мешаются в кашу, и я остаюсь беспомощен, наедине с этим голосом, который, кажется, только и говорит для того, чтобы окончательно убить меня, растоптать унизить.

- Ты… ты самый мерзкий человек, которого я когда-либо встречал.

Каждое слово, каждая интонация просчитывается на два хода вперёд. Ногти впиваются в кожу, и я вздрагиваю всем телом, сжимая зубы, мотая головой из стороны в сторону. Из горла вырывается всхлип, повторение кошмара. Стук крови в ушах даёт точку отсчёта, и я начинаю считать, начав сначала.

Раз - забудь кто ты есть, окунись в пустоту.

Два – ты попытался, не смог, проиграл.

Три – ты только дыши, погрузись в тишину.

Четыре – он был всем и ты всё потерял.

Пять – ты ещё здесь, сиди, не шевелись.

Шесть – всего шаг, канет всё в никуда.

Семь – ты должен быть здесь, держаться за жизнь.

Восемь – но это лишь только игра.

- ВОН ОТСЮДА!!!

Нет. Я весь съёживаюсь в комок и прижимаю подбородок к коленям, знаю, понимаю, как весь трясусь в конвульсиях, но ничего не могу сделать. Этот голос и эти слова вместе имеют убийственный состав. Словно чувствуешь, как по твоим сосудам струится яд и проникает в каждую клетку, убивая медленно и без мучений.

Хотя мне всегда говорили, что лучший способ бороться, это двигаться дальше.

И я буду.

- ЗАТКНИСЬ! – изо всех сил кричу я, и голос срывается на хрип.

Тишина, только звуки ночного города и моё дыхание.

Секунды, несколько долгих секунд, позади меня шорох, шорох чьих-то шагов. Лёгкое покашливание и…

- Фрэнк…

Секунда- мои глаза распахиваются в ужасе.Ещё одна – я медленно поворачиваюсь и вижу его.

Джерард стоит рядом с лестницей. Его белые тонкие пальцы с силой держатся за металлические перила; чёрные волосы развеваются, падая на глаза. Изумрудные глаза, подёрнутые серой дымкой, прикрытые тенью.

- Фрэнк я…

Молча, не говоря ни слова, со слабой улыбкой я прикладываю палец к губам, и он замолкает. Слушает меня и смотрит каким жалостным, в то же время виноватым взглядом. Он слушает меня, не задавая вопросов. Но это не может быть тот же человек, который ровно двадцать четыре часа назад выгнал меня, припомнив все известные ему ругательства и оскорбления. Это не может быть он.

Осторожно я поднимаюсь на ноги и, слабо покачиваясь, выпрямляюсь. Снова вдыхаю воздух и блаженно закрываю глаза, словно… Словно ничего не было. Холодный ветер всё ещё окутывает меня, но мне хорошо. Меня переполняет такое чувство, которое не передать словами, а можно только понять. Потому что наконец-то я всё понял и знаю, что мне надо делать…

Если бы всё имело место в жизни, то стало бы невыносимо, поэтому всё- лишь обман.

- Джерард,- шепчу я и осторожно встаю, чтобы пятки немного нависали над пропастью, разверзнувшую подо мной свою пасть. Он испуганно дёргается, но я останавливаю его жестом, и он снова стоит на месте, отчего я снова улыбаюсь.

Я был прав.

- Дже… - из уголка глаза выкатывается слеза, но я быстро её утираю грязным рукавом и оглядываюсь. Краски вокруг приобрели практически невыносимые очертания, я щурюсь, но всё равно смотрю на всё с улыбкой, зная, что сейчас проснусь,- 4 утра. Навсегда. Прощай.

И вот я, раскинув руки, откидываюсь назад, думая лишь о том, что сейчас смогу открыть глаза. Слышу его крик, шум машин, их тормоза и понимаю, вот оно - счастье…

Sometimes it looked like a dream.

But it wasn’t a dream.