POV Frank

Мы по-прежнему следовали за вертолетом. Это все, что я соображал – но только потому, что все еще слышал рокот винта. Я не помню, как мне удалось перебраться назад, где Фиш промыл мои ожоги и продезинфицировал их,  при этом говоря мне что-то – я и сам бы с радостью пообщался с ним, если бы меня не тошнило так и не кружилась бы голова, из-за чего я вообще был где-то не здесь. Все это время мы ехали, выехали на дорогу, и вертолет все еще висел над нами. Фиш пересел вперед, постоянно о чем-то разговаривая с Пати, хотя разговором это было сложно назвать: он пытался разговорить его, отвлечь от этих взрывающихся клонов – это были именно они, я уверен – отвлечь вообще от всего, но Пати почти ничего не отвечал. Я снова и снова чувствовал на себе его взгляд, отраженный от зеркала на лобовом стекле. Зарго решил-таки объявиться – он вылез из-под сиденья и принялся лизать мою руку, которая свисала, почти касаясь грязного пола. Я поднял пса к себе, оглядывая заляпанный потолок;  мы могли бы остановиться и попытаться вычистить это все, но нас все еще могли преследовать. Да и вообще сейчас не об этом надо беспокоиться. А о чем? Я и сам точно не знал, какая задача у нас сейчас самая главная – все перемешалось в голове. Я хотел спать – чувствовал себя жутко усталым, после всего, что только что произошло, каждая мысль об этом высасывала из меня последние силы. Я начал догадываться, почему: ведь эти клоны, в каком-то смысле я видел, как умирал Пати – понимая что это не так, я не мог не думать о том, что я вспомнил: это лицо, настолько похожее на лицо Пати, с этим странным выражением, совсем не свойственным людям, и как в следующий момент это лицо разрывается. Я даже думать обо всем этом не хотел.

Каким-то образом я все же заснул.

А когда пришел в себя, то не узнал эту атмосферу. Я не сразу понял, что такое происходит, пока не замтеил главный источник разницы – говые голоса. Когда я в последний раз говорил с кем-то кроме нашей команды?

Я сел. Все тело ныло, ожоги будто горели, я был весь мокрый и жутко хотелось пить. Кое-как я начал пробираться к выходу из автомобиля. Вся моя правая рука была обмотана бинтами и полосками чистой на вид ткани. Было ужасно неудобно, но вспомнив о том, что у нас пракчтиески нет никакой медицинской помощи и что может случиться, если попадет инфекция, я решил все же перетерпеть, чем рисковать зря. Я выбрался на улицу – почти выполз, встал, выпрямился, и обалдел.

Мы стояли позле аэропорта. Это я понял по длинным полосам асфальта и по самолетам, хотя людей тут почти не было. Автомобиль стоял возле небольшого здания, раскрашенного в зеленый. Над дверю красовалась надпись «thank your lucky stars» - почему-то это вселяло какую-то надежду и казалось знакомым. Дверь была распахнута и подперта пустой банкой из под краски и кирпичами, и голоса доносились из этого проема. Я огляделся. На улице я так никого и не увидел, даже Зарго. Солнце ярко светило. Корпуса самолетов блестели – небольшие, похожие на частные самолеты богатых людей, тем не менее, в таком самолете могло поместиться немало людей. Взлетные полосы по краям заросли сорняками. Все казалось мне немного странным – все будто сметилось куда-то из кошмара во что-то нормальное, по крайней мере, пока мне так казалось, потому что проснулся я оттого что выспался, а не от того что кто-то кричал или кто-то будил меня, напоминая, что у меня нет достаточного времени чтобы отдохнуть. Я смотрел внимательнее, и увидел хвост вертолета, торчащий из-за невысокого ракрашеного здания, из которого доносились голоса.  Я прошел за угол, и увидел то, что и ожидал – это был тот самых вертолет, что появился этой ночью, за которым ме ехали, когда все кончилось. Я подошел поближе. Он тоже был зеленый, но этот зеленый был немного ярче и светлее того оттенка, в который обычно красят технику. И он был не однотонным – кто-то нарисовал корявые звезды черной краской и разилчные послания в стиле «вы все идиоты». Но выглядело это как-то забавно.

- Проснулся? – я вздрогнул, улсышав этот голос сразу позади себя. Я обернулся – Пати, уже не такой сумасшедший, как ночью. Казалось, он немного счастлив – черты его лица были как-то мягче, его взгляд блуждал по моему лицу и уголки его губ, слегка подрагивая, тянулись вверх. Как и мои.

- Тебе придется походить пока так, не снимать это, - сказал он, подходя ко мне и едва ощутимо касаясь моей забинтованной руки, все могло быть намного хуже, тебе как-то невероятно повезло, - он улыбнулся, смотря на меня и опуская голову, - ты так крепко спал что не проснулся почти не разу, пока мы отмываил машину, - его рука поднимается выше, к плечу. Я смотрю на него, улыбаясь. Легкий ветерок колышет его волосы. Он снова говорит, поднимая руку по шее вверх:

- Планы немного изменились… точнее, очень даже изменились… - все это было очень интересно, но мне было не до этого. Он снова переключился на тему как я не заметил как рассвело и как они тут таскали туда-сюда какой-то хлам, когда я прервал его:

- Ты когда-нибудь заткнешься? – он тут же замолчал, улыбаясь до ушей и смотря на меня. Его пальцы уже добрались до моей щеки. Я не мог и не хотел больше ждать: положив здоровую ладонь на его затылок, я подошел к нему вплотную и поцеловал эти губы, которые просто вечность могут вырисовывать слова и ему это не надоест. В этом новом дне в который раз все казалось новым.

- Пойдем, тебе надо кое с кем познакомиться, -  улыбнулся он и повернулся в обратную сторону.

Нашие новые знакомые были мне неплохо знакомы. Черт, я знал их, когда-то.  Может, если я хорошо подумаю, то даже вспомню их имена. И они, похоже, тоже меня узнали.

- Черт бы тебя побрал! – воскликнул чувак с такими резко-черными волосами, что просто резало глаз, - ты жив! Я уже было думал, что ты до сих пор спишь и пропускаешь все самое интересное, а ты, оказывается, в самом центре событий! Молодец! – он крепко обнял меня, и вот так, чувствуя запах его волос, я еще больше вспомнил его, настолько ярко и осознанно, что перед глазами уже плыли новые воспоминания.

- Сплю? – переспросил я, уловив взгляд Пати – виноватый и прямо-таки кричащий о том, сколько же всего я не знаю. Ну, Пати, кому-то придется долго говорить…

- Я рад, что с тобой все в порядке, чувак, - улыбался мой старый друг, которого теперь все знали под именем Динамит. Сквозь пелену дыма я разглядел всех остальных – Лизарда, который вечно выглядел как под кайфом, Кондора, который вечно казался мне потомком каких-то королей, я видел еще лица – знакомые, имена вертелись на языке но терялись, незнакомые, чьих имен я не знал.

Я различал плакаты на стенах – расписанные забавными надписями, с подрисованными моноклями, трубками, масками. На потолке трещины и торчащие провода – кто-то переделал это помещение под жилую комнату, но потом кто-то отодрал люстру. Я догадывался, кто это мог быть. Из мебели здесь были столы и кресла, я не знаю, как им удалось собрать здесь столько кресел, откуда, как? Столы заставлены бутылками, пепельницами, картами, стопками каких-то бумаг, ящиками. 

Все это казалось странным. Я чувствовал себя стариком, который помер и встретился со всемим своими друзьями в ином мире, где нет всей той чуши которая обременяет и отупляет. Конечно, это мало походило на очень уж иной мир – мне кажется, только наш мир настолько пропах сигаретами и дурью. И при этом пылью. Немного дальше прочувствовав это ощущение, усевшись в кресло, куда меня буквально закинул Динамит, я понял, что дело не в том что я умер или мое сознание опять спуталось – нет, похоже, я просто чувствовал себя дома.

 - А теперь к делу, - сказал Динамит, когда мы все уже укурились так, что его слова больше были похожи на шутку. Оказалось, что это не шутка.

- Я узнал много дряни о вашем лагере, - сказал Динамит, и тут мне даже поспорить было не с чем. 

- Не столько о самом лагере, сколько о том, кто там всем заправляет, - поправил его Кондор, и тут я тоже не мог не согласиться.

- Это я тоже знаю, - начал Пати, - меня волнует вот что: из лагеря стали пропадать люди, и доктор торгуется из-за инофрмации о том, где эти люди. Может мне показалось, но Грейс не единственная, кого я не заметил там.

- А меня волнуют взрывающиеся чудики, - вставил Фиш.

- Взрывающиеся? – это явно заинтересовало Лизарда.

- О чем он? – не понял Кондор. Я чувствовал, как у Пати все похолодело внутри. Я как раз вспомнил, что только я знаю причину того, почему те странные создания так похожи на него.

- Они выглядят почти так же, как ты, - заметил Фиш. Все замолчали, переводя взгляд то на Фиша, то на Пати, - кто-то знает, что ты в каком-то смысле являешься лидером киллджоев. Подумай сам, сколько они выиграют, если запустят этих тварей куда-нибудь, откуда можно узнать хотя бы расположение лагерей. В лагерях живут в основном беспомощные ни в чем не повинные люди и всех их мы ставим под удар, потому что к киллджоям отношение властей не как к людям, а как к мусору, который надо убрать. Твой лагерь достаточно крупный, из рассказов что я слышал я начинаю сомневаться в Ди, и только представь, что ему перепадет если он выдаст там всех.

- Наши люди – наше все, - согласился Динамит, - в этом вся проблема. От этого веет поражением, скажу я вам. Мы решили бороться с проблемой, имея больше шансов умереть, и при этом вытащили за собой кучу народа. Раньше мы думали, что мы правы, но сейчас надо решить эту проблему и обезопасить людей. И начать следует с твоего лагеря.

- Это не мой лагерь, - пожал плечами Пати, и не успел он их опустить как Динамит вскочил со своего места и закричал на него:

- Это твой лагерь, потому что эти люди верят в тебя!

- Я не сказал, что я отказываюсь от них!

- Я тоже этого не говорил! – он сел обратно, и продолжил уже тише, - я в курсе, что ты не главный и не сидишь в гараже, загружая старые песни на радиоволну и кормя людей ностальгией. Я с самого начала не верил ему, в отличие от тебя, ты слишком наивный, Пойзон, этот человек лишь иллюзия будто все хорошо, он начал пудрить людям мозги с самого начала. Ты это знаешь. И ты прислуживаешь ему, ты дал ему массу поводов управлять тобой, последний ты знаешь сам – Грейси.

- Не надо сваливать все на меня.

- Я не все на тебя сваливаю, чувак, я сам лоханулся бессчетное количество раз, из-за меня тоже умерли люди, я тоже их подводил, признаюсь, - он поднял руки и вздохнул, - я более чем уверен, он ничего не расскажет тебе. Он не скажет, где она, даже если ему это ничего не стоит. Не хочется тебя опять оскорблять, но тебе стоило вышибить ему мозги как только ты узнал что твой отряд был отправлен на верную смерть – уж эти люди точно принадлежали тебе, без каких-либо третьих лиц. А теперь мне придется тебя огорчить: сейчас ты сам не знаешь, живы ли эти люди за исключением одного. Разве не так?

Ответ был ясен, и Динамит не стал его дожидаться:

- Мы должны позаботиться об этом лагере. Чем быстрее, тем лучше.

- И что ты предлагаешь? Лагеря больше небезопасны. Еще опаснее пытаться как-то их укрыть, как ни странно. Один из самых крупных и безопасных, который охранялся круглые сутки, был превращен в скотобойню всего за несколько часов. И я скажу, почему так получилось: эти люди тоже решили, что их руководитель зажрался и что он вообще не за них. Они решили что им нужно довериться тем, кто больше верит в киллджоев. Их прежние предводители, такие же как доктор Ди, были в сотрудничестве с BL, хотите верьте, хотите – нет, но это так. И вся ирония в этом: у них договор с главами организации чучела, и именно поэтому патруль еще не прочесал всю пустыню и не убил всех до последнего человека, который не является гражданином новой страны. А ведь на самом деле это так чертовски просто.

Я начал кое-что припоминать… Пойзон что, тоже видел это все? Как? Когда?

- Это на дороге по пути в горы, - полувопросом-полуутверждением обратился я к Пати.

- Да, там, - сухо ответил он, даже не глядя на меня.

- Откуда ты знаешь об этом?

- Я просто знаю.

- Просто какой-то идиот решил провести всех этих людей к побережью, - ответил на это Динамит, - и, как мы теперь видим, ему это не удалось. Думаю, он даже сам не спасся – лежит и загорает вместе с остальными.

- А ведь наверняка так все и есть, - заметил Кондор, - все всегда закручено и оказывается с точностью наоборот.

- Я думаю, их хотели увести в убежище, - сказал Фиш, - но я не понимаю, зачем, почему именно в ту сторону? Через горы даже одному человеку сложно перебраться, не говоря уже о нескольких сотнях. Ведь по эту сторону хребта тоже есть убежище, и даже лучше, я бы сказал.

- С этой стороны есть убежище? – не понял Пати, - но ведь его зачистили.

- Даже ты купился, - рассмеялся Динамит, - так и было задумано. Району присвоили дурную славу, все вплоть до самых недалеких граждан в обычных городах считают, что там произошло именно то, о чем писали в газетах и показывали по телевизору. Там никто не хочет жить кроме тех, кто посвящен в тайну, и кто же посвящен?  –  он выждал эффектную паузу, и развел руки, улыбаясь до ушей, - киллджои!

Всех эта новость веселила, но почему-то Пати не входил в их число. Он наоборот выглядел жутко мрачным и подавленным.

- Ты ведь видишь связь, не правда ли? – смеялся Лизард.

- Похоже, вижу, - согласился Пойзон, убрав со стола руки, которые по какой-то непонятной причине стали дрожать. И Лизард, и Кондор, и Динамит пару секунд созерцали эту странную перемену довольно серьезными взглядами, Фиш посмотрел на меня, я пожал плечами: я-то откуда в курсе что тут происходит?

- Вас двоих пытаются убить, друзья, - внезапно сказал Кондор, и мы с Пати вместе посмотрели на него. Вздохнув, он принялся объяснять, но я уже понял смысл его слов (Да и Пойзон наверняка тоже):

- Раньше вы были просто защитниками лагеря, отправлялись на все эти задания, Фрэнк не смотри на меня так, я и не такое знаю, а потом, когда вы стали героями всех киллджоев, и особенно, когда наш красноволосый друг куда-то исчез, вас послали на задание, где вы должны были умереть. Дело далеко не в том, что снова устроили облаву. Просто кому-то неплохо заплатили, раз сумели раздуть такую ложь и прогнать такую толпу туда-сюда через горы только для того, чтобы избавиться от трех человек.

- Мы были не одни, с нами отправили еще один отряд, - уточнил я, - их-то за что?

- Они должны были помешать вам убежать, - сказал Кондор. Я так и застыл. Быть такого не может!

- Но… Это… странно? Они никак не мешали нам. Они вообще отстали и их убили…

- Да, ты это своими глазами видел, как они умерли? Ничего с ними не случилось. Вам дико повезло, что они не попытались убить вас сами.

- Может, не такие уж они и поганые люди?

- Или как раз настолько трусливые, что напрямую боятся поднять на вас руку.

Я запутался. Ощущение было такое, будто весь мир водит меня за нос.

- Но вот вы выжили, вернулись, а потом еще ты отправился в пустыню, один, у тебя море врагов и ни одного сообщника за пределами лагеря, и затем снова вернулся, захватив с собой из мира мертвых того человека, которого Ди боится больше всего на свете. Не только Ди – все знают о вас двоих, и представь, сколько теперь сил и средств брошено на то, чтобы вас поймать. Если вас поймают – у вас будут крупные неприятности.

Я и не подозревал, что мы в такой опасности. В смысле намного больше, чем общая масса.

Снова заговорил Фиш:
- Получается, возвращаясь в лагерь опять, вы рискуете умереть, или потерять половину своего отряда – но в любом случае вам надо умудриться вытащить их оттуда, и не только их – всех людей, которые там есть, Ди будет против и кто-то наверняка будет на его стороне, может, многие, ведь он не просто же так он кормил людей их любимой музыкой все это время. Как только вы сниметесь с места, за вами сразу же будет выслан патруль, он же преградит вам дорогу, неизвестно, доберется ли хоть кто-то до убежища. Другой вариант тоже не прокатит: больше не получится делать вид, что все нормально, потому что тогда вас все равно заманят в ловушку.

- Все очень плохо, - подвел итог Лизард. То, что все было плохо все же не мешало ему улыбаться. Я бы тоже улыбнулся, если бы не чувствовал такое напряжение со стороны Пати.

- И что из всего этого? – наконец спросил я.

- Кое-кому придется серьезно напрячься, чтобы все это провернуть, - Динамит улыбнулся (улыбка вышла скорее горькой, чем веселой) и кивнул на Пати, - потому что ты оставил своих друзей одних и их чуть не убили, пока ты где-то пропадал.

- Я и сам, знаю, что именно я должен взяться за это, - он снова положил руки на стол, сцепив их в замок, - я хочу знать общий план: люи ведь не просто так собираются в кучи, до этого им и в голову это не приходило.

- Просто все изменилось. Мы должны успеть сохранить то, что осталось, - сказал Фиш.

- И не только, - продолжил Динамит, - нас слишком мало, мы, можно сказать, ушли от цивилизации, остались совсем одни и при этом хотим что-то изменить.  Если говорить начистоту, я сомневаюсь, что мы сможем на что-то повлиять. Так было и так будет всегда – организации людей, похожих на нас, возникают и исчезают, общая масса живет своей жизнью дальше, в великое будущее,  которое постоянно смотрит еще дальше, никому нет дела до тысяч людей, которые живут в настоящем а не через пятьдесят лет.

- Что ты всем этим хочешь сказать? – спросил Пати, и я вспомнил то осознание в его глазах, когда он менял колесо, под светом фонаря. До меня самого начало доходить. Все это мне не нравилось. Мне стало казаться, что смерть перестает быть просто словом, и становится моей тенью.

- Что мы обречены, ничего больше, - пожал плечами Динамит, улыбаясь, и, кажется, я уже видел эту улыбку – давно, но видел, - это было ясно с самого начала. Вспомни сам – мы меньшинитсво, мы всегда им были. Все вокруг меняется, мы остаемся прежними, может, всю историю человечества, и мы никогда не побеждали, мы были собой, делали что хотели, мы творили и на том, что мы сделали, держится очень многое, и затем мы умирали. Мы – это яркое пятно в истории. Даже если все люди хорошие, быть спасенными или нет выбирать им, если они выбрали быть овцами – пусть будут ими, это их право, а наша обязанность спасти тех, кто пошел за нами. Поэтому мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы защитить их, и даже если потом они предадут нас – сейчас это неважно,  потому что сейчас они с нами.

- Если мы все равно проиграли, за что мы все еще продолжаем бороться? – похоже, Пати уже начал скатываться в депрессию, я слышал это по его голосу и сам заражался этим ощущением мира.

- За свободу, я бы сказал. За то, чтобы быть теми, кто мы есть. Это же дело принципа. Знаешь, всегда смотреть на яркую сторону  жизни,  - он улыбнулся и встал, - в конце мы все равно все умрем, - улыбаясь еще шире, - вечером обсудим техническую часть плана, а после – тусить, - и он вышел.