И вообще.
Я ненавижу собственное безделье.
Вместо того, чтобы искать его дальше, я сижу здесь, в чертовой больничке и туплю.
Гребаный кретин.
Стучит сестра.
Пора на утреннее обследование.
Лекарства.
Таблетки.
Уколы.
Как будто мне снова 13.
Я снова один.
Я снова ничего не помню.
Мама…

_________________________

Я схожу с ума.
Медленно и монотонно.
Одиночество выпивает мои мозги, мое сознание.

Меня будят тусклые лучи выжатого как лимон солнца.
В комнате умирает старая собака.
За окном – тусклое противное утро.
Я один.
Абсолютно.

За эти пять лет…
Фрэнк каждое утро был рядом.
Я так привык просыпаться, ощущая его спину своей грудью.
Я злюсь?
Ведь это зависимость. Просто, как стакан воды.

Вижу, что на улице холодно и склизко.
Ранки на теле еще зудят и ноют.

Мое ежедневное занятие – путь до миски Синглера, до аптечки, и снова к кровати.
Я медленно схожу с ума.
Я шепчу.
Вернись.
Спасай меня.
Ты всегда спасал меня, такого особенного.
А я не могу даже пойти к тебе.
В эту таящую смерть реанимацию.
Вернись ко мне.
Живи ради меня.

American idiot.
Мне смс.
По просьбе Фрэнка на звонке стоит именно эта заевшая мелодия.
Фанатов Green day она радует.
Но не меня.
Моя музыка - самая лучшая.
Я в этом абсолютно уверен.

Незнакомый номер.
Вообще-то таких номеров не бывает.

Резко пропали все звуки.
Мир съежился до размеров зрачка наркомана.
Руки похолодели, сжимая телефон.
На губах – вкус таблеток.
В голове – музыка.
В груди – бешено колотящийся комок нервов.
И буквы…
Буквы…
Буквы…
Складывающиеся в слова, перевернувшие во мне все вверх дном.
«Твой брат, ты видел, какая у него походка? Странно, что его хотят выписать, у него с головой не все в порядке».
Я сглотнул. Еще раз. И перезвонил по этому номеру. Трубка пикнула и погасла... Тишина…
Мои сны были более чем странными.

Летняя ночь.
Я стою на коленях посреди комнаты.
Брат входит ко мне, но я не вижу его лица.
Усталый вздох.
Джерард. Я так долго искал тебя…
Он ложится на кровать, сворачиваясь комочком.
Он закрывает лицо руками, всхлипывая от сухой боли.

У меня в ладонях – лицо Фрэнка.
Идет снег.
Метель заметает меня с головы до ног, и оборванный бомж кричит проклятья мне в лицо.
Фрэнк улыбается, подставляя ладони хлопьям, похожим на большие мозги.
Я толкаю бомжа на дорогу, он рассыпается тысячей капель, летящих вверх.

Звон.

Фрэнк медленно поднимается вверх, я кричу ему что-то.
Не надо.
Фрэнк.
Идиот.
Вернись.
Спасай меня.

Он взлетает надо мной и лицо у него белое, губы – синие, а под ним, на земле – вырванное с корнем сердце.
Он орет.
Это тебе.
Оно болит.
Из-за тебя.
Я вырвал его.
Теперь мы будем счастливы.

Звон.

Брат стоит у моего дома, по его щекам катится тушь, смытая слезами.
Он что-то невнятно говорит.
Он счастлив.
Но я знаю – он болен.
У него не все дома.

И я ору ему.
Ты убил мать.
Говорю – убийца.
Обнимаю, прижимая к себе. Целую в лоб, держу крепче. Я – эйфория. Я – камни в ручье. Я – обманутая галлюцинация себя.

Почему в окнах самолета – чернильная тьма?
Мама!

Звон. Разлепляю глаза. Обливаюсь холодным потом, но сон тут не при чем.
Надо мной Фрэнк. Два часа дня. Мягкие губы целуют меня, на них – вкус таблеток.