Глава 17| Иней и крыльцо

-Я думал, что, наконец, нашел его.

И что я должен на это сказать?

Я стою, и рука, которая была на моей щеке, опускается к нему на колено.

-Я очень хочу пить, а ты?

Он меняется в лице.

-Конечно.

Я знаю, мы оба не хотим пить. Покидаем комнату с тяжелым чувством и идем на маленькую кухню.

-Яблочный сок, молоко, вода, чай…- бормочу я, чтобы как-то нарушить неловкую тишину. Куин дуется на меня, стоя в углу и смотря на дверь холодильника.

-Чего желаешь?- наконец спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

-Воду.

Я достаю кувшин из холодильника и наливаю для нас два стакана воды. Мы сидим за столом и потягиваем воду, чтобы как-то заполнить пустоту, окружающую нас. Хотя в моих руках ничего нет, но я должен их чем-то занять.

-Кхм…Я тебе нравлюсь только потому, что я похож на твоего старого бойфрэнда?- произношу медленно, и, возможно, слова звучат более резко, чем я хотел бы. Куин съеживается, и я могу сказать, что он хочет рассердиться на меня, но, если честно, то это я должен сердиться. За все то время, что я знал его, он срывался на меня бесчисленное количество раз, и сколько раз я рассердился? Ноль. Ни разу. Теперь моя очередь.

-Не делай из меня монстра. Так было ровно до тех пор, пока…

-До тех пор, пока «ты не узнал меня», да? Куин, - я вздыхаю, чтобы подобрать слова,- мне похуй.

Его взгляд почти заставляет меня пожалеть о своих словах. Почти.

-Фрэнк, - говорит он мягко, беря мою руку.

-Нет!- громко кричу я, и слова эхом разлетаются по кухне. Я вырываю свои пальцы из его руки и направляюсь к двери.- Я сыт по горло тем, что ты пользуешься мной!

Я утомился от власти, которую я, наконец, над ним имею. Видно, что он в недоумении, он выглядит так жалко, что это заставляет меня про себя улыбнуться. Я всегда был слабым, наивным, а с недавних пор я еще и мертв. На этот раз я хочу одержать над ним победу.

Он ничего не говорит, не отрывает взгляд от деревянного пола. Не вижу, что он хочет сказать «прости», Куин не их тех, кто извиняется. И это только еще больше заставляет меня сделать ему больно.

-Неудивительно, что Эвери убил себя.- Я стараюсь в каждое слово вложить как можно больше ненависти перед тем, как отвернуться от встревоженного лица Куина и быстро уйти.

Мое дыхание почти материализовалось под жаром фонаря на твоей веранде, а моя кожа так прозрачна. Из-за теплого смеха и музыки, льющейся из-под двери, кажется, что здесь намного холодней. Мои губы оцепенели, и я думаю, может, мне стоит уйти, а ты увидишь шлейф огней, исчезающих в конце улицы, и тебе комфортней, потому что меня нет на твоем крыльце.

Но тогда где бы я ждал тебя все это время, что ты придешь и извинишься? И, может, отведешь меня в свою комнату, где ты снова извинишься, а я скажу, что все в порядке, что я этого заслужил.

Я жду, пока мое тело позволит мне сказать, что я разочарован, что еще прошла не вся ночь, потому что реальность не столь романтична, как в кино. Я завожу машину и клянусь, что смогу увидеть, как горят твои глаза сквозь иней на окнах.

На следующий день ты мне говоришь, что понятия не имел, что я был здесь.

Сейчас я нахожусь в подобном затруднительном положении, и я ненавижу это. Хотя день, но я оцепенел, и ты до сих пор не знаешь, что я здесь. Теплая погода в начале мая ничего не делает, чтобы согреть мое бескровное тело, и я молча проклинаю зеленые облака за то, что они не уничтожили солнце. Я хочу, чтобы снова был декабрь, я хочу здесь замерзнуть, как тогда, потому что, по крайней мере, тогда я был жив.

Я смотрю на пустую подъездную дорожку, представляя, что здесь стоит моя ржавая машина, покрытая инеем.

-Эй! Фрэээээээнк!

Я воспрянул духом, услышав это, мной овладевает мысль, что я опять встречусь лицом к лицу с тем жутким парнем, которого я видел раньше. Берт?

-Привет…- говорю нерешительно.

Он усмехается, и я замечаю, что он не один. Осматриваю сальную копну волос Берта, рядом с ним стоит мужчина немного выше него и даже худее. У него волосы длиннее и мышино-коричневого цвета, в то время как у его друга они черные, как смоль. Берт подталкивает этого мужчину вперед и приказывает ему представиться.

-При-иве-ет, - нечленораздельно произносит мужчина, что дает мне повод предположить, что он или обдолбанный, или пьяный. Или они оба.

-Адам. Приятно познакомиться, Фрэнки.

-Фрэнк…

Он смеется.

-Мне больше нравится Фрэнки.

-Итак, - встревает Берт,- мы кое-куда направлялись, хочешь пойти с нами?

-Я не знаю… Я кое-что собирался сделать прямо сейчас.

Он поднимает брови и озирается.

-Ты?

Я вздыхаю, но стою на месте.

-Забей, пошли.

В комнате так накурено, что единственное, что могу с трудом разглядеть, - это двое сидящих на большой кушетке людей. Так странно, что правая сторона комнаты белая, включая мебель, полки и что-то еще, все окутано дымом, а другая сторона полностью черная. Граница проходит прямо посередине.

-Иди, сядь с нааами,- говорит Адам, хихикая и сидя на белой стороне. Пока подхожу ближе, замечаю перед ними два высоких, похожих на вазу объекта, которые, кажется, и являются источниками тумана. Один цвета черного дерева, другой - слоновой кости.

-Затянись, -говорит Берт, протягивая обе руки к кальянам, очевидно, он не так сильно накурился, как Адам. Его волосы и одежда почти сливаются с темными стенами и с частью кушетки.

Я отказываюсь, чтобы вроде как не принимать наркотики, но что мне может навредить?

Глава 18| Черное и белое

Адам затягивается, но начинает хихикать и задыхаться от этого, пока я дотягиваюсь, чтобы взять трубку кальяна, но останавливаюсь, чтобы решить, какой именно.

-Продолжай, -подсказывает Берт. –Выбирай.

Один кальян, находящийся перед ним, пепельно-белый, который контрастирует с полностью черным, таким же, как одежда Берта. Я замечаю, что на одном серыми буквами написано слово «прости». Я несколько секунд пялюсь на это слово, игнорируя нетерпеливые вздохи Адама и скромную усмешку Берта, поражаясь тому, что слово выглядит как дым. Я протягиваю руку, чтобы выбрать один, а Берт улыбается даже шире, создается такое впечатление, что у него только глаза и рот, а тела нет. Но потом я передумываю и одергиваю руку.

-Кто ты такой?- спрашивает Адам, сидя на своей стороне кушетки и размахивая рукой.

Меня опять вырвали из моего потока мыслей, я даже смутился от такого вопроса.

-Я Фрэнк…Помнишь?

-Нет,- возражает он, выпуская колечки дыма изо рта.

-Мы уже встречались.

-Оу, прости его, - небрежно говорит Берт после затяжки.- Он все время забывает.

Пока он говорит это, я понимаю, что на кальяне, стоящем перед Адамом, написано слово «забудь». Черный кальян, стоящий на белой подставке, выглядит даже привлекательней, когда я читаю это слово.

Из-за того, что здесь так все запутано и много ерунды, я чувствую себя героем детской книжки. Я никогда не могу предвидеть, что же случится на следующей странице, потому что нахожусь в самой истории и не могу заглянуть вперед.

-Фрэнк, выбери уже какой-нибудь!- инструктирует Берт.

-Какой мне выбрать?

-Такой, какой хочешь.

-Но я не знаю, какой хочу выбрать.

-Тогда просто выбери один и тогда узнаешь, хочешь ты или нет!

Поддавшись его постоянному нытью, я, наконец, выбираю один и глубоко затягиваюсь.

-Затянулся как профессионал, - комментирует Адам, снова вдыхая дым.

Они продолжают смеяться даже тогда, когда нет ничего смешного. После нескольких настойчивых затяжек, кажется, что комната оживает. Плитки выглядят более похожими на дыры в земле, а стены, конечно, становятся меньше.

-Парни?- спрашиваю тревожно.- Как надо это делать?

Но в этой уменьшающейся комнате, заполненной хихиканьем, они меня не слышат.

-Берт?- говорю кротко, неудивительно, что не получаю ответ, потому что мой голос заглушен их хихиканьем. Начинаю паниковать, искать глазами дверь, через которую я мог бы выйти, но кажется, что она исчезла вместе с дымом. Почерневшие картинные рамы и вазы летят с полок на пол и разбиваются, когда я иду вдоль стены на ощупь, я с трудом могу видеть себя, когда смотрю вниз.

-Я хочу выйти, - говорю я стенам, пока мои короткие ногти оставляют линии в древесине. – Я просто хочу выйти!

-Фрэнк!

Цепи на моих запястьях впиваются все сильнее, оставляя новые фиолетовые синяки, когда я пытаюсь высвободиться. Ничего не слышу из-за шума, окружающего меня, только оглушающий звук. Моя спина выгибается, а плоть увядает. Я кричу, а мое горло горит. Я дышу, а твое отсутствие причиняет боль в десять раз сильнее.

-Фрэнк, это же я!

Меня швырнуло назад в мою темную спальню с лениво вращающимся вентилятором под потолком, а ты обеспокоено склонился надо мной. Мои глаза широко открыты, чувствую влажную подушку под собой. Мои руки тянутся к тебе.

Я никогда не плакал по мелочам, но солгу, если скажу, что не почувствовал, как слеза скатывается по щеке.

Я открываю глаза, но все еще вижу черноту.

-Смотри, кто решил к нам присоединиться.

Я поворачиваюсь и почти ослеплен белой стороной комнаты. Когда мои глаза привыкают к яркому свету, я вижу до сих пор смеющихся Берта и Адама. Хотя по их глазам теперь уже не видно, что они обкурены.

-Что? – мой голос неуклюж и как будто не принадлежит мне.

-Ты отсутствовал час, - объясняет мне Адам, затем поворачивается к Берту. – Гомики даже пяти раз затянуться не могут.

Я все это время сижу, чтобы как-то прийти в себя. Я стону.

-Меньше всего он курил черный кальян, который бы прикончил его.

Я рад, что они так любя говорят обо мне.

Решаю, что их голоса слишком громки, чтобы понравиться мне, я говорю «до свидания», задерживаясь в двери, но они даже не слышат меня.

Я знаю, что должен сделать.