Глава 15| Если бы я был песком, а ты - океаном

Мы летели как ракеты, как самолеты, полные крошечных людей. Мы летели, взявшись за руки, прорывались сквозь темные облака. Мы разговаривали только тогда, когда нам было что сказать, и мне нравилось, что там, на высоте, не было неловкой тишины. Мы видели ярко окрашенные дома. Мы летели всю ночь и восхищались рассветом. Мы были первыми, до кого дотронулось солнце.

Но теперь, когда чувство приземления снова начинает овладевать мной, мои ноги твердо становятся на землю Нью-Джерси. Интересно, больше времени занял перелет в одиночку или возвращение вместе с Куином? Он до сих пор не отпустил мою руку, а я и не против. Возможно, из-за того, что мы оказались на земле, два письма в моем кармане начинают прожигать дыру в ткани. Я хочу спросить о том письме, которое от Эвери, и рассказать о другом, нераспечатанном. Но стоит мне только взглянуть на него, и слова застревают в горле. Он выглядит таким счастливым. Как я могу допустить, чтобы эта милая улыбка покинула его лицо?

Я откладываю эту затею на потом. Скажу когда-нибудь потом, когда… Ладно, это вообще дурная затея. Если я спрошу его в тот момент, когда он счастлив, то это испортит его настроение, а если спрошу, когда он зол или в печали, то будет еще хуже. Так или иначе, я не должен был совать нос в его жизнь, какое я имел на это право? И сейчас, если он узнает, то избавится от меня, оставит меня в полном одиночестве.

Я поглубже засовываю в карман пожелтевшую бумагу.

-Куин?

-Да.

-Почему мы не воспользовались порталом, чтобы вернуться из Северной Дакоты в твой дом?

-Ты не можешь летать в том измерении, а то это бы была настоящая прогулка.

-Оу.

Я стараюсь найти как можно больше тем для разговора, потому что мы больше не летим, и тишина настигает до меня. И, конечно, Куин уже дома, и он особо не желает со мной разговаривать.

-Кхм… А чем ты занимаешься в свободное время?

Он поднимает брови.

-Я собираю фарфоровых кукол и украшаю чайники цветочными узорами.

-Звучит впечатляюще, – отвечаю я, не удивившись его сарказму. –Может еще и вяжешь?

-Нет, вязанием занимаются только старушки, -говорит он, сдерживая ухмылку.

-Итак, собираешь кукол и разрисовываешь чайники…

-Фрэнк, ты знаешь, что это называется сарказмом.

-Я прекрасно знал об этом.

-Ты хотел, чтобы я испек тебе пирог и обрушил на тебя шквал аплодисментов?

-Заткнись, - отвечаю я, смеясь.

-Давай, накажи меня!- говорит он, раздражаясь и по-детски подбочениваясь. Я останавливаюсь и качаю головой, хотя не могу сдержать улыбку.

-Ладно, сейчас.

Становлюсь на цыпочки, чтобы восполнить разницу в росте, наклоняюсь и целую его в губы. Знакомая дрожь распространяется по телу, и должен признаться, я не хочу останавливаться. Тем не менее, я отступаю на несколько шагов назад и изучаю его реакцию, глаза Куина широко открыты, и он не произносит ни слова. На мгновение он выглядит счастливым, затем его лицо быстро вспыхивает печалью.

-Что случилось?- шепчу я.

Он качает головой.

-Ничего.

Я паникую. Что я сделал? Я просто обманул тебя, Майки. Знаю, я мертв, но… Прости, я не имел это в виду. Это был просто порыв. А как насчет того, когда он поцеловал меня? Нет, это не имеет значения. Он это сделал, и я не контролировал себя. Но в этот раз… в этот раз я сделал это.

Остальную дорогу до дома мы идем, не проронив ни слова.

Скрип входной двери- словно приветствие, и этот звук немного приводит меня в уныние. Куин проверяет почту, а я стою на пороге, пока он медленно перетасовывает каждое письмо. Спустя примерно минут пять, я громко вздыхаю и закатываю глаза. Он быстро закрывает почтовый ящик и идет внутрь дома, даже не взглянув на меня. Я не вхожу - может, он не хочет, чтобы я находился у него дома?- но тогда, полагаю, он закрыл бы дверь. С этой «чрезвычайно утешительной» мыслью, я прохожу в кухню и следую за ним в другую часть дома.

-Поднимай ноги. Можешь идти помедленней?

-Ну да, смогу наверное, -отвечаю я и чуть не налетаю на него, когда он останавливается перед закрытой дверью. Его лицо искажено, и я не уверен или это он улыбается, или хмурится. Дверь с щелчком открывается, и взору открывается простая белая спальня. Односпальная кровать стоит посередине комнаты, она покрыта голубым стеганым одеялом, и на ней высоко сложены подушки. На правой стороне комнаты находится запятнанный деревянный комод, который определенно видел лучшие дни, напротив него - книжный стеллаж, полный романов в кожаном переплете. Явная простота комнаты вызывает у меня небольшую улыбку.

-У меня нет другой спальни, поэтому или мы делим ее на двоих, или ты сам устраиваешься где-нибудь, - заявляет он, скрещивая руки.

-Спасибо за варианты, но, думаю, что останусь лучше здесь, - отвечаю я, очевидно игнорируя его враждебность.

-Устраивайся сам.

Он поворачивается на каблуках и уже собирается пойти в противоположном направлении, как я хватаю его за руку, и он с усмешкой смотрит на меня сверху вниз.

-Но почему у тебя есть кровать, когда мы не нуждаемся в сне?

Куин пожимает плечами.

-Думаю, что просто привычка. Ты же знаешь, мы можем спать.

-Да?

-Да, я сплю, чтобы как-то убить время.

Мои плечи немного расслабляются, потому что Куин немного смягчился.

-Хм-м-м, - бормочу себе под нос, не зная, что еще сказать на заявление Куина, поэтому я просто плюхаюсь на край кровати. Он наклоняется на косяк двери и смотрит на меня своими темными глазами с полуусмешкой на губах.

-Ты выглядишь как маленький ребенок.

По-детски делаю вид, что обиделся.

-Не правда!

-Да,- говорит он, смеясь, – из-за этого я определенно передумал.

Мы оба безмолвно смотрим друг на друга несколько секунд, и комната пропиталась чувством понимания. Я хочу сказать, что не удивлен, когда тон Куина снова меняется, но на самом деле меня это удивляет.

-Думаю, это хорошая штука, - продолжает он тише и придвигается ко мне словно крадущийся тигр, - что мне нравятся парни помоложе.

Мои глаза расширяются, и я инстинктивно отодвигаюсь дальше на кровать.

-Ч-что? – но я отчетливо расслышал его слова, они кружатся вокруг моей головы, и от них у меня бегают по спине мурашки. Его лицо всего в нескольких дюймах от моего. Я опираюсь на локти, и я уверен, если бы я был жив, то с трудом дышал бы. Только сейчас замечаю, что его глаза темно-шоколадного цвета, а черные зрачки расширены. Они поглощают меня, и у меня такое странное чувство, что я утону в них.

-Куин?

-Ш-ш-ш, - говорит он мне в рот, и мы снова целуемся. Наши губы легко двигаются, и я стараюсь не упасть на кровать, потому что Куин выше меня. Я хочу оттолкнуть его (но часть меня не хочет этого) и закричать на него, сказать ему, что я предан тебе, Майки. Но моя сила воли чрезвычайно слаба, и она окончательно рассеивается, когда он начинает покусывать мою мочку уха.

Все ощущения в десять раз сильнее, когда ты мертв. Он пробегает пальцами по животу и спускается до бедер. Он водит пальцами по всему телу так быстро, что я не могу уследить, где они, и неожиданно… он останавливается. Я издаю недовольный стон, но замолкаю, когда открываю глаза.

-Что это?- говорит он.

Блядь. Блядь, блядь, блядь. Мной овладевает паника.

Дрожащими руками он держит два письма.

Глава 16| Безмолвный

Дрожащими руками он держит два письма.

-Пожалуйста, не злись. Мне просто было любопытно, и…

-Злиться?- спрашивает он с устрашающим спокойствием. –Почему я должен злиться, Фрэнк?

Я напуган, потому что он произнес мое имя так медленно, Куин делает так, когда притворяется, что спокоен. Его пальцы сжимают забытое письмо от Эвери, в его лице что-то такое, чего я не могу понять.

-Потому что они твои…и у меня не было никакого права брать их.

Его шоколадные глаза быстро двигаются, смотря на мое извиняющееся лицо, и на мгновение я подумал, что он адекватно это воспримет и не будет так остро реагировать, как я боялся. Я ненавижу, когда не прав.

Его руки, которые, казалось, ласкали бумагу за секунду до этого, вдруг разорвали два письма в клочья. Кусочки бумаги летят на пол.

-Твою мать, я даже не могу смотреть на тебя!- кричит он, и прежде чем я понимаю это, его кулак врезается в стену, и отвратительная трещина расходится по стене. Я в ужасе вздрагиваю, но потом понимаю, что ему не может быть больно. Хотя это не уменьшает моего беспокойства об его эмоциональном состоянии. Куин падает на пол, и передо мной встает проблема: или утешить его, или покинуть комнату. Почти не слышно, как Куин плачет, звук приглушен, потому что лицом он утыкается в угол.

Признаю, что сейчас не время думать о том, как я болезненно очарован тем, как его волосы почти сливаются с цветом стены. Он выглядит так, как будто еще чуть-чуть и растворится в древесине. Я думаю о том, сколько лет его дому, может, стены сделаны из алебастра и гажи, а не из древесины? А из чего сделан пол? Если я хорошенько топну, то попаду в другое измерение?

Неподвижность Куина вырывает меня из нескончаемого потока мыслей. Я делаю осторожный шаг к нему – я рад сказать, что не проваливаюсь сквозь пол –и изучаю его реакцию.

-Куин?..

Он не шевелится. Потом очень медленно его голова поднимается, и взгляд останавливается на моем торсе и не поднимается выше. Это напоминает мне о том дне, когда я его впервые увидел в парке.

-Куин…- шепчу снова, больше для того, чтобы немного успокоить его, нежели чтобы привлечь внимание.

-Он значил для меня все.

Его голос почти призрачен (тут нет никакого каламбура) в маленькой комнате, немного хрипловатый от крика. Я пользуюсь моментом и сажусь рядом с ним на пол, про себя вздыхаю с облегчением, когда он не сердится снова.

-Кто?

Он глубокомысленно отвечает потолку.

-Эвери.

Внутри все оборвалось. Такие вот дела. Как я раньше об этом не догадался? Кажется, что все в нем кипит. Так вот почему он так странно поступает? Если это до сих пор держит Куина, то как он полюбит кого-нибудь еще? Хочу ли я, чтобы он полюбил меня?

-Кем он был?

Он хихикает, от удивления я чуть не падаю назад.

-Эвери был всем,- говорит он медленно со сладостно-горькой улыбкой на губах, украшающей его острые слова. – Он был всем. Он был тем, в ком я нуждался. Он и я…мы были совершенством. Никто не понимал, ни моя жена, ни семья, ни… они не могли видеть нашего совершенства. Они были ослеплены мыслями испорченного общества, они хотели позаботиться обо мне. Ему было всего шестнадцать, а мне двадцать пять. В те дни большая разница в возрасте между мужчиной и женщиной была распространена, достигнув совершеннолетия, они могли пожениться. Вот почему мы прятались. Но это не имело значения, потому что он был там со мной и…он был там, - отвечает он неопределенно.

-…И что произошло?- спрашиваю я после короткой паузы. Он смотрит на меня, и на его лице такая радость, мне хочется снова поцеловать его, но когда он отводит взгляд и хмурится, как и я, то его глаза наполняются болью.

-Что случилось?- смеется он горько, поджав под себя ноги. –Отсутствие здравого смысла.

Он снова останавливается ненадолго, и мое напряженное лицо говорит ему продолжать, но он опять не смотрит на меня.

И…- подсказываю я.

-Он написал мне это письмо, и убил себя. И я…я слепо последовал за ним. Я думал, что буду с ним после смерти, но… Я искал его все эти годы и так и не нашел его. И я сдался, но в тот день в парке, когда впервые увидел тебя…

Наши глаза встретились, его глаза умоляли меня понять, но за всеми этими завихрениями и поворотами трудно уследить.

-Ты так похож на Эвери…

Он любовно треплет меня за щеку одной рукой, а другую руку запускает в темно-коричневые волосы. Я опускаю глаза в пол, потому что эта рука, это взгляд предназначены не для меня. Они предназначены для того, кто много лет мертв.

-Я думал, что наконец нашел его.

И что я должен сказать на это?