Глава 11: You’re As Sick As Your Secrets (часть первая)

- Мне так жаль, - пробормотал Фрэнк, не отрывая взгляда от пола: мальчик не мог даже посмотреть на меня, а я – на него.

Я не обратил внимания на то, что он извинился, и лишь поджал губы, протягивая руку за сырыми остатками своего любимого блокнота.

- Мне так жаль, - повторил Фрэнк.

Я вздохнул и аккуратно взял за уголок слипшиеся листочки. Даже несмотря на такое осторожное прикосновение они развалились, остался только кусочек бумаги размером с марку, который прилип к моим пальцам. Теперь я сдался: спасать блокнот было уже бесполезно. Все уничтожено, и моих работ больше нет.

- Прости…

Фрэнк обхватил себя руками, как будто в этом ища утешение от того, что я на него злился.

И да, я злился. Он этого заслужил? Нет. Конечно, нет! Но я в тот момент не имел возможности поразмыслить логически. На этих влажных страничках были месяцы невосполнимых трудов! Смыто все – и рисунки, и теории. Я целыми ночами записывал, как работает память и как сознание реагирует в случае невыносимой скуки. Пропали мои разговоры с Фрэнком и Маркман, тоже занесенные в блокнот…

Я был совершенно разбит. В тот роковой рождественский полдень, когда я бросился спасать жизнь Фрэнка, прыгнув к нему под душ, я даже не подумал о благосостоянии своего блокнота. Расходясь от безумного гнева, я схватил раскисшую массу и с чрезмерной силой запустил ее в металлическую урну для мусора рядом со своей кроватью. Из-за веса блокнота урна накренилась и с грохотом брякнулась на пол.

Фрэнк в ужасе отшатнулся.

- Ну прости! – воскликнул он.
- Хватит это повторять! – взорвался я, по-прежнему не поворачиваясь к нему.

Фрэнк резко выдохнул, когда я крикнул это. Мне стало противно, ведь я никогда не повышал на него голос раньше. И он не заслуживает того, чтобы я срывал на нем свою злость. То, что случилось – не его вина. Он не заставлял меня стоять с ним под душем, заговорить и привлечь Их... Он вообще меня ни к чему не принуждал!

Тогда почему я во всем стараюсь обвинить его?

- Да, конечно, но ты, Джерард, тоже не святой! – обиженно произнес мальчик. Прежде чем я успел возразить, он развернулся и широкими шагами вышел из моей комнаты.

Слова Фрэнка воткнулись в мое сердце, как лезвие ножа, а воздух застрял где-то в горле. Ужас, стыд и раскаяние, поселившиеся в животе, травили меня и тянули вниз своим свинцово-тяжелым весом. Фрэнк упомянул о кошмарном поступке, который я совершил, впервые с тех пор, как я сознался в нем той ночью в темноте лазарета. Должно быть, мальчик считал меня монстром. Я это знал. Пытаясь преодолеть тошноту, я согнулся вдвое и закрыл лицо руками. 

Я – убийца. 

Каждый раз, когда я об этом думал, меня разрывало на части изнутри. Я чувствовал себя песочным замком, который смывает волна. Так я и сидел, согнувшись и прокручивая в голове зловещие слова.

Джерард, отпусти! Он ранен! Нам нужна «скорая»! Боже мой, их всех застрелили!

Эта строчка повторялась снова и снова, как на испорченной пластинке.

Джерард, отпусти! Он ранен! Нам нужна «скорая»! Боже мой, их всех застрелили!
Джерард, отпусти! Он ранен! Нам нужна «скорая»! Боже мой, их всех застрелили!
Джерард, отпусти! Он ранен! Нам нужна «скорая»! Боже мой, их всех застрелили!
Джерард, отпусти! Он ранен! Нам нужна «скорая»! Боже мой, их всех застрелили!
Джерард, отпусти! Он ранен! Нам нужна «скорая»! Боже мой, их всех застрелили!
БОЖЕ МОЙ, ИХ ВСЕХ ЗАСТРЕЛИЛИ!

- Джерард?

Я втянул голову в плечи, пытаясь спрятать залитое слезами лицо от Бена.

- Пора на обед.

Я потряс головой. Я не хотел есть и даже не знал, смогу ли. Меня отравляла и давила собственная вина…

- Это не просьба, - безжалостно сказал охранник.
- Я не голоден, - пролепетал я в ответ.
- Ты все равно пойдешь и хотя бы сядешь там, где я смогу тебя видеть, - приказал Бен и попытался стащить меня с кровати.
- Ладно, я скоро приду, - простонал я, вырываясь.
- Две минуты, - после этого предостережения я был отпущен, а охранник покинул комнату.

Ровно две минуты мне понадобилось для того, чтобы умыться: я не хотел, чтобы кто-то видел, что я плакал, ведь это – признак слабости. Однажды я уже показал свою слабость Фрэнку, но не хочу повторения этого. Особенно после ссоры. Все-таки, я же бессердечный убийца, а бессердечные убийцы наверняка не плачут.

Подходя к кафетерию, я сразу заметил Фрэнка. Могу поклясться, у меня внутри установлен радиомаяк, который указывает на местоположение этого мальчишки. Кстати, сидел он не за нашим столом, а спиной к нему, за столом Рэя и Боба. Я опустился на стул, приметив, что Фрэнк сидит сжавшись и сложив руки на груди, точно защищаясь. Из-за того, что мы были порознь, в сердце возникла боль. Я прижал свои руки к животу в тщетной надежде на то, что это поможет мне справиться с тошнотой и чуть-чуть успокоит.

Я опустил подбородок на грудь и мысленно считал, чтобы отвлечься от дум о том, что наделал. Я уже добрался до цифры 603, когда увидел тень, упавшую на стол, и сбился. Мужчина, которому эта тень принадлежала, сел напротив, не спуская с меня глаз. Я проигнорировал его. Я не знал, кто он, и мне было на это наплевать.

Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять. Одиннадцать. Двенадцать. Тринадцать. Четырнадцать. Пятнадцать…

- Может, съешь хоть что-нибудь? – спросил незнакомец и подтолкнул ко мне поднос с едой.

Пошел ты! Я отпихнул этот поднос, от запаха пищи меня тошнило еще больше. Надо поглядеть, что это за идиот меня раздражает… Ему было около тридцати, а свои черные волосы он залил просто невероятным количеством лака. Он явно был доктором, судя по белому халату, но я его раньше не видел. Руки он держал на папке кремового цвета.

Но когда я зацепился за сию особую деталь, то неожиданно очень заинтересовался незнакомцем.
Его руки лежали на моей истории.

- Ты ничего не ел с прошлой ночи, - напомнил он и снова сунул мне поднос, но сильнее, чем требовалось бы.

Услышав это, я почувствовал, что по коже побежали мурашки. Видимо, этот человек наблюдал за мной весь день. Иначе он не знал бы, что я не ел с тех пор, как мне прошлой ночью практически влили в горло три ложки супа, да и то только по настоянию Фрэнка я позволил это сделать. 

Я бросил в него уничтожающий взгляд, и он резко и оскорбленно вздернул подбородок в ответ на мое отвращение. Я обрадовался, увидев, что достал его… Не то что с Маркман! Я мог смотреть на нее, как угодно, но не получал никакой реакции.

Мужчина наклонился вперед и протянул мне руку.

- Я доктор Лето, - сообщил он.

Ааааа, все-таки доктор… Так я и знал. Но почему он здесь? Где Маркман? Она должна была по идее все мне рассказать. Я не обратил внимания на протянутую ладонь доктора и вдруг осознал, что не видел Маркман уже целых три дня. Я барахтался в своем раскаянии и даже не заметил ее отсутствия! 

- Где доктор Маркман? – озвучил я свои мысли.

Смутившись, Лето убрал руку.

- Ей пришлось отлучиться на некоторое время по семейным обстоятельствам… 

ЛОЖЬ!

Кто-то до нее добрался… Кто-то узнал, что она собирается мне все рассказать… Она ведь обещала объяснить, что происходит! Но кто-то не хотел, чтобы я узнал… Маркман мертва? Они убили ее? А я буду следующим? Или Фрэнк будет следующим? Он вообще в безопасности?

Я посмотрел на мальчика через плечо доктора Лето: нужно было убедиться, что он в порядке. Сглотнул, надеясь избавиться от очередного приступа тошноты. Мне конец… А что я могу поделать? Не осталось никого, кто мог бы помочь. Это тоже входило в часть Их плана, ведь они пытались схватить меня? О, Боже…

Доктор Лето обернулся, чтобы узнать, на кого я таращусь.

- Это твой друг? Как его зовут?

Я не ответил – мой мозг сейчас переваривал куда более важные вещи. Мне нужно уйти отсюда! Интересно, смогу ли я убедить Фрэнка сбежать вместе со мной? Тем временем доктор Лето открыл мою папку и начал листать странички, разыскивая что-то. Я услышал шелест бумаги и решил посмотреть, что же находится в моем личном деле… В течение какого-то мига я размышлял, смогу ли увидеть то ужасное, из-за чего Маркман не дает мне почитать историю. Может, сегодняшний день – именно тот, когда я все узнаю? Я быстро стрельнул глазами в сторону сидящего ко мне спиной Фрэнка… Нужно ли мне подойти к нему и поговорить?

- Фрэнк, - заявил доктор Лето, - твоего друга зовут Фрэнк. А почему он сидит не здесь? Вы поссорились?

Мое внимание вернулось вновь к этому нудному доктору. Я вздохнул, чувствуя нарастающее раздражение, и уставился на него. Почему бы ему просто не оставить меня в покое? Я опустил глаза, и прямо перед ними оказалась открытая папка…

Если бы я знал, что увижу, когда посмотрю туда, я бы ни за что этого не сделал. Клянусь, ни за что! Всего секунда мне понадобилась на то, чтобы понять, что я вижу – слегка выцветшую фотографию размером двенадцать на восемь дюймов. Следующих двух с половиной секунд хватило, чтобы осознать, что было на фотографии.

Как только эти две с половиной секунды прошли, я словно слетел с катушек. В неодолимом ужасе рванулся назад, чтобы оказаться подальше от фотографии, и шлепнулся на пол. Тут же, внезапно ослепнув, начал подниматься на ноги, а голова разрывалась от наполнявших ее непонятных голосов и воплей. Я помчался вон из кафетерия и едва успел завернуть за угол, прежде чем упал на колени, и меня стошнило водой, перемешанной с желчью: я ведь за весь день ничегошеньки не съел. Каждый раз, когда в голове возникало то, что я увидел на фотографии, рвотные позывы возвращались опять, и вскоре, когда желудок опустел, все, что мне оставалось – терпеть непрекращающиеся спазмы. Я завалился на спину, одной рукой хватаясь за грудь, а другой – за шею, и пытаясь заставить себя дышать. Возникло чувство, будто кто-то прижал к моему лицу толстенную тряпку, стараясь задушить. Горло болезненно сжималось, меня действительно точно намеревались удавить, но на самом деле никто ко мне даже не прикасался…

Изображение на фотографии горело перед глазами, и как только я опускал веки, я видел пугающе яркую красноту крови, натекшей с неподвижного тела человека, судорожно сжавшего ладони в кулаки. Я открыл глаза, боясь окружающего мрака; сердце билось чересчур быстро, а сам я весь оцепенел. Мне показалось, что я умираю. Все, что всплывало перед взглядом – труп на том фото, и только об этом я и думал. Факт, что я не мог дышать и совершенно не чувствовал собственных конечностей, помог мне понять – доктор Лето показал мне фотографию одного из тех невинных людей, которых я убил.

Сколько еще людей я прикончил? Почему я не помню?!

Я позволил и телу, и разуму отключиться в отчаянной надежде на то, что тогда смогу справиться. Вокруг раздавались голоса, а фигуры вились всюду, как привидения. Они кричали, призывая меня очнуться, но я не мог. Я хотел бы попросить помощи, однако, провалился в бессознание, где не имел возможности реагировать.

Я слышал обрывки предложений, но лишь по два-три слова, а они сами по себе не имели никакой ценности. Выходило так, будто я собирал мозаику, имея лишь половину составляющих ее частей.

- Джерард.
- Пятьдесят миллиграммов.
- Шок.
- Диазепам.
- Не реагирует.
- Зрачки расширены.
- Вызывайте «скорую».
- Звоните в Принстонскую больницу.
- ОЧЕНЬ ВАЖНАЯ ЛИЧНОСТЬ!

На земле было чересчур много крови, как будто кто-то повернул кран, а потом забыл закрыть его. Кровь фонтаном лилась из тел на скользкие половицы, смешиваясь со слюной, капающей из уголков разинутых ртов; ею же были забрызганы стены, которые теперь выглядели так, словно на них распылили красную краску. Крови было слишком много, я тоже был вымазан ею весь, моя одежда была в крови. Кровь была у меня в волосах и во рту, стекала по шее, а с подбородка также срывались капли.

Это Бог покарал меня? Наверняка Он, иначе почему тогда я чувствовал, что душа покидает мое тело? Или все из-за Них? Они в конечном итоге добрались до меня? И вскрыли мозг? Значит, вот как это – умирать… Интересно, Они уже заполучили мои тайны? 

- Джерард, ты меня слышишь?

На миг яркий свет заполонил зрение, но тут же исчез. Секунду спустя вернулся и исчез снова. Я запутался, мысли вроде появились, но превращенные в сплошное месиво. 

- Джерард, если ты слышишь меня, пожми мне руку.

Я не чувствовал даже собственных рук, что там говорить о чьих-то.

- Джерард, если ты меня слышишь, ты должен пожать мою руку.

Черт, да не могу я! Ты что, еще не понял? Если бы я мог пожать твою долбаную ладонь, я бы уже давно это сделал! 

- Не реагирует.

Сердце тяжело забилось, и я ощутил холодный воздух, рвущийся в легкие. Значит, мне надели кислородную маску. Это немного успокоило, хотя бы не задохнусь в ближайшее время.

- Вы претенциозный идиот, конечно, он не реагирует, потому что у него шок! Уберитесь от моего пациента! – мать вашу, никогда не думал, что буду так счастлив, слыша голос этой женщины. Похоже, ОНА-то мертва была бы в последнюю очередь, - Что вы ему дали?
- Диазепам, - кротко ответил доктор Лето.
- Вы дали ему Валиум?! Сколько Валиума?! – я явно слышал в голосе Маркман ярость. Чудненько.
- У него было острое тревожное состояние с реакцией паники! Он нуждался в успокоительном! – сей ответ доктора Лето ей точно не понравился, да и сам доктор только и делал, что что-то бормотал. Маркман нападала на него, и он был вынужден защищаться.

Я услышал цоканье высоких каблуков Маркман – та обошла мою кровать. Хотел бы я увидеть ее выражение лица в этот момент…

- Сколько? 
- Пятьдесят миллиграммов.

Это количество мне не говорило абсолютно ни о чем, но на Маркман, безусловно, произвело впечатление, потому что она едва не сошла с ума.

- ПЯТЬДЕСЯТ МИЛЛИГРАММОВ? – заорала она, - Да у него могла случиться остановка сердца!
- Но не случилась же!
- Но могла! О чем вы думали?! Вы бы хотели быть тем, кто скажет его родителям о его смерти?

Доктор Лето немного помолчал.

- Это вышло случайно, - наконец проговорил он.
- Что вышло? Что вы чуть не убили бедного ребенка?
- Едва ли его можно назвать ребенком, Джиллиан. И вы знаете, что он сделал. Вы все видели сами.

Я был слушателем настоящей мыльной оперы, где являлся главным героем, о котором все говорят, но только не в его присутствии. Это настораживало. Маркман ничего не ответила доктору Лето, и я представил ее смотрящей в стену и сердито стиснувшей зубы.

- Я не собирался показывать ему фотографию, - проворчал Лето.

Маркман едко рассмеялась.

- Конечно, вы даже не думали!
- Я не собирался!

Блин, хотел бы я видеть, что происходит! То, что я слышал, сводило меня с ума, но я только и мог, что слышать. Я посчитал за козырь то, что Маркман так поддерживала меня, не позволяя доктору Лето называть меня жестоким убийцей, коим я, по сути дела, и являлся.

- Но сейчас это кое-что значит, так? – говоря, доктор Лето перебирал свои бумаги.
- Просветите-ка меня!
- То, как он отреагировал… это указывает на то, что он чувствует свою вину. Как вы по этому поводу думаете?

Маркман была готова взорваться, я клянусь, но ответила спокойно.

- Нет, ничего это не значит.
- Его могут вызвать в суд.
- Джерард Уэй не может быть осужденным за какое-либо преступление, и вы об этом прекрасно знаете, доктор!

Лето выругался.

Я не открывал глаза и даже притворился спящим, когда он вылетел из комнаты, но Маркман одурачить оказалось не так-то просто.

- Джерард, я оставляю тебя на три дня, и ты вот так меня пугаешь?

Черт возьми, она знает, что я все слышал? Она знает, что я в сознании? Есть в этом мире вообще хоть что-нибудь, насчет чего эта женщина не в курсе? Да она знает обо мне то, чего я даже сам не знаю… Например, она прекрасно была осведомлена о том, что я натворил, в то время как я – нет. Она знает… про нас с Фрэнком? И, если знает, то разлучит? Она обвиняет меня в том, что я пользуюсь им? Она знает, что он нравится мне, и нравится больше, чем друг? Она знает, что я уже почти влюблен в него? 

А Фрэнк это знает? Он знает о том, что я люблю его так сильно, что для меня просто физически невозможно выдержать, когда он злится на меня или, наоборот, я на него? Смогу ли я ему об этом сказать? Или мне придется, как и предсказал доктор Лето, участвовать в судебном разбирательстве, а потом отправиться в Гринвуд? И тогда я проведу остаток жизни в пристанище для преступников с психическими отклонениями, где со мной будут обращаться, как с чудовищем, за то, что я наделал?

- Сердечный ритм и давление нормализуются, - ушей достиг незнакомый женский голос. Медсестра?

Секундой позже безумный поток мыслей прекратился – женщина, которой принадлежал голос, отправила меня в глубокое забытье.

***

Пробуждение после успокоительного – одна из противнейших вещей в мире. За последние несколько месяцев мне кололи это, соответственно, несколько раз, что меня ужасно бесило. Я ненавидел, когда в голове все сплошь было затуманено и наполнено всякой чепухой. Я ненавидел, что свет сразу казался слишком ярким. Я ненавидел свое заторможенное состояние. Я ненавидел, что мог заснуть в одном месте, а проснуться – уже в другом.

И я удивился, обнаружив себя в больнице. Принстонской больнице, если быть точным. Я там уже был, причем, в той самой палате, куда меня положили после того, как Они пытались раскроить мой череп, и пластический хирург притащил свою задницу, чтобы помочь мне. А удивился я потому, что почти собирался очнуться в могиле, дожидаясь своего Судного дня.

Я осмотрелся и был попросту ошеломлен, увидев Маркман, сидящую у стены. Женщина, казалось, дремала, сидя на одном из неудобных больничных кресел и подперев рукой голову. Она все время находилась здесь? Это меня здорово тронуло… Может, она вовсе и не была дьяволом в женском обличии…

Я кашлянул, чтобы проверить, крепко ли она спит, и, судя по тому, как она быстро открыла глаза, она на самом деле всего лишь прикорнула.

- Ох, Джерард! – Маркман заметно переполняли эмоции, и это тоже меня поразило. До этого я начинал всерьез подумывать, что она терпеть меня не может… Доктор заправила каштановые пряди волос, выбившиеся из пучка, и подошла ко мне.

Я воззрился на нее в ожидании, что она что-нибудь скажет первой.

Маркман погрозила мне пальцем.

- Никогда больше так со мной не поступай! – воскликнула она.

Я слабо улыбнулся, а она закатила глаза. Я радовался, что наши отношения понемногу налаживаются. Но надолго ли?

- Извините, - пробормотал я. Я извинялся вовсе не за то, что напугал ее, и она это знала, потому что покачала головой, - Я не хочу уходить.

- А ты думаешь, что я так просто тебя отпущу? Мне нужно было бы, чтоб кто-то помог мне самой, Джерард, но теперь-то ты понимаешь, почему я не позволила тебе посмотреть твое личное дело? Это приведет к сумасшествию меня.

Она всегда меня защищала, а я так ее мучил, чертов мошенник. Маркман порылась в сумке под моей кроватью и вынула оттуда пару джинсов и толстовку.

Дальше