Я слышу какие-то голоса, рев двигателей, шум дождя и открываю глаза. В нос резко ударяет запах гнили и сырости, запах травы. Все, что я вижу – тоненькую полоску луны над моей головой, прорезающую иссиня-черное небо.
Где я?
Пытаюсь встать, и это получается у меня только с четвертой попытки.
Почему у меня так болит голова?
Шаг. Ещё шаг. Машинально ставлю одну ногу впереди другой и иду.

Меня вдруг с силой качнуло, и я ухватился за первое, что попалось на пути. Неровная кора, запах смолы: что-то такое знакомое, но я не знаю, как это называется.
Дождь шуршит по веткам деревьев; надо мной бесконечная ночь, подо мной грубая земля.
Как я здесь оказался?
Заставляю себя идти дальше. Не важно, где я. Я должен выбраться отсюда. Родные наверняка ищут меня.
Что-то хрустит под ногами, но я не вижу, что это. Должно быть ветки: здесь же много деревьев.
Сколько я пробыл там?
Шарю в кармане в поисках телефона, но не нахожу. Может, я выронил его, когда потерял сознание? Да, я решаю, что это было так.
Останавливаюсь и чего-то жду. Так сильно болит голова, что подкашиваются ноги и все, чего я хочу – проснуться. Мои белые руки дрожат, а в голове медленно и мучительно разливается обжигающая лава. Я скоро утону в ней.
Это не сон.
Спасите меня.

Пытаюсь выдавить из себя хоть какой-нибудь звук, но слышу лишь странный гул, а потом в нескольких метрах от меня появляется свет. Всего на секунду, но мне её было достаточно. Я сорвался со своего места и побежал туда, где, я думал, есть люди.

Ноги сами привели меня к невысокому холму, на вершине которого красовался турникет, отделяющий проезжую часть от той, где сейчас находился я. И только когда я поднялся по нему, только когда перелез через этот железный ограничитель - заметил, что вдоль дороги, уходя все дальше и дальше, выстроился ряд огромных черных елей, собираясь в непроходимый лес.

Я обернулся. Где-то там, на расстоянии, на котором мое зрение ещё могло что-то разобрать виднелись две яркие точки, то и дело становясь все больше и больше.

Боль все ещё пульсировала в висках.

Все поплыло, в темной ночи начали появляться линии, выстраиваясь в правильном порядке, собираясь в силуэты. А потом в воздухе появилось знакомое лицо, постепенно обретая и тело. Худощавый парень с резкими чертами лица выглядел напуганным и постоянно оборачивался, словно проверяя, не преследуют ли его.

- Майки? – выдыхаю я.

Он лишь кивает и испуганно смотрит по сторонам.

- Майки, что-то случилось? За тобой кто-то гонится?

- Помоги… - шепчет он и начинает таять.

- Нет! Майки, стой! – кричу я, но ничего не могу поделать. Он последний раз смотрит мне в глаза своими напуганными и исчезает, растворяясь в сыром воздухе.

Я ухватился за ограничитель, чтобы не упасть, когда свет от фар полностью поглотил пространство рядом со мной.
С Майки что-то случилось, я должен был добраться до дома и помочь.
Ни с того ни с сего, я вдруг начинаю махать руками и громко кричать, я хочу, чтобы машина остановилась, хочу, чтобы она отвезла меня домой. Чего бы мне это ни стоило. Я выбегаю прямо под колеса; яркий свет слепит глаза, даже когда я закрываю их, готовясь к столкновению. Но ничего не чувствую. Только резкую боль в голове.

Машина остановилась.

Немного подождав, я обогнул машину и направился к двери. Она тут же распахнулась и я нагнулся, чтобы заглянуть внутрь: на водительском кресле сидел довольно молодой мужчина, барабаня пальцами по рулю. Он явно нервничал, только я не понимал почему, я же все-таки к нему не пристаю. Или, может быть, он до сих пор отходит от того, что чуть не сбил меня?

- Простите, - начинаю я, - вы не могли бы подвезти меня до Джерси. Я, кажется, потерялся.

Но он словно не услышал меня, продолжая смотреть в лобовое стекло.

- Эй, мистер! С вами все в порядке?

Снова тишина.

- Я очень сожалею, что так вышло, просто, понимаете, у меня брат болен. Мне нужно в Джерси, - я посмотрел на него с сожалением, а он снова продолжал молчать.

- Пожалуйста, прошу вас, отвезите меня. С Майки случилось что-то ужасное, - он вдруг посмотрел на меня и улыбнулся, а в моей голове промелькнула надежда. Словно имя «Майки» пробудило его ото сна с открытыми глазами.

- Отвезете?

Он кивнул, а я следил за его взглядом и внезапно почувствовал, что он смотрит совсем не на меня, а потом…

- Садись, красотка, обещаю, что если ты сумеешь растопить мое каменное сердце, я хорошо тебе заплачу.

С этими словами я отпрыгнул от двери и чуть не врезался в девушку в короткой юбке и блестящем топике; она вся промокла, тушь кое-где размазалась, но это словно не мешало ей хитренько улыбаться и сверлить взглядом довольного водителя.

Я следил за ней, за каждым её шагом. За тем, как она своей неуклюжей походкой прошла в сантиметре от меня, за тем, как села в машину и заглянула в зеркало заднего вида, чтобы поправить прическу, а потом захлопнула дверь машины и та, шурша шинами по асфальту, тронулась, увозя их все дальше и дальше от меня. А когда она совсем скрылась из виду, я упал на колени, больно стукнувшись косточками об грубую поверхность.

Боль в голове стала утихать.

Лишь ещё одна боль способна вытеснить другую.

- Майки, они не могут так со мной поступить, нет… - голос хрипит, отдавая каким-то булькающим эхом в ночи. И только подняв глаза к небу, я понимаю, что все ещё идет дождь.

А я его совершенно не чувствую.

Майки проснулся, тяжело дыша.
Он медленно поднялся с кровати и походил по комнате, пытаясь успокоиться, а когда это не помогло, последовал на кухню, чтобы раздобыть стакан воды и успокоительное.
Он уверял себя, что это просто странный сон, что он слишком сильно переутомился за эти дни. Но сам же себе и не верил.

Каждый раз, оказываясь в чьем-то теле, он слонялся по странному месту, где бесконечные стволы деревьев, словно непроходимый лабиринт, заслоняли от него то, что, как он думал, ему нужно было отыскать. Слишком много страха таилось в этих местах, слишком много боли.
Он никогда не проходил его до конца, он никогда не видел, что ждет его в конце пути.

Таблетка не помогла; она была лишь самовнушением. А это сейчас у него плохо получалось. Он вздохнул и уставился на свои руки. Вены проступали слишком сильно, отдавая синевой. И, вроде бы, так и должно быть, но сегодня это вызывало чувство отвращения. Он никогда не любил органы и прочую пакость, которую обычно проходили в восьмом классе средней школы. Ему казалось, что он мог бы спокойно прожить и без них, ну или хотя бы без их подробного изучения, описания. Ему было неинтересно, какие сосуды заставляют его сердце биться, а по каким льется синяя кровь.

Все, что он хотел – просто жить.

Все, что получал – странные сны, недействующие таблетки и суету.

Его брат пропал два с половиной дня назад.

И он был полностью уверен, что что-то произошло.

Именно это и заставило его взять в руки телефон и набрать номер человека, который, как ему казалось, должен все знать.

Послышались гудки, а потом сонный голос ответил:

- Майки, какого хрена? Сейчас два часа ночи.

Майки вздохнул.

- Что-то случилось, я почти в этом уверен…

- Хорошо, позвони мне, когда будешь точно уверен, о`кей? Спокойной но…

- Фрэнк!

- Ну что?

Майки секунду помедлил.

- Я знаю, где Джерард.

В трубке послышалось копошение, а голос Фрэнка теперь звучал более естественно.

- Откуда ты можешь это знать?

- Сейчас не время об этом разговаривать, одевайся, я заеду за тобой.

Фрэнк хотел было что-то сказать, но не успел.

- Просто верь мне… пожалуйста, - с этими словами он отключился от Фрэнка и, схватив первую попавшуюся толстовку, поспешил выйти на улицу.

А где-то внутри, потрескивая и разбрасывая искры, разгорался костер, за который его сердце постепенно отдавало свою жизнь.

Я прислонился спиной к железному ограничителю. Там, передо мной чернело небо, не давая звездам ни малейшего шанса на то, чтобы люди могли полюбоваться их красотой. Хотя вряд ли люди помнят, что значит это слово. Для них оно звучит совсем по-другому.

Машины проносятся рядом со мной, а я все никак не могу выбросить из головы ту, что уехала, оставив меня здесь.

Наверное, я никогда не пойму, что происходит.

Какая-то машина останавливается рядом со мной, но мне уже все равно. Все слишком быстро закончилось, даже не начавшись. Я больше не хочу этого.

Слышу, как открываются двери, слышу, как чьи-то ноги соприкасаются с мокрым асфальтом. И лишь мимолетного взгляда хватает, чтобы я подскочил от радости. В нескольких метрах от меня стоял Майки. Живой и здоровый Майки. Мой Майки.
Вместе с ним из машины вышел ещё один человек, я осмотрел его с ног до головы и, не найдя ничего плохого, крикнул:

- Майки! – и я бы обнял его, но он даже не повернулся в мою сторону.

И только сейчас я заметил, что он совершенно не разделяет со мной моей радости.

- Майки, все хорошо, посмотри, я жив-здоров, Майки, как хорошо, что ты приехал. Я хотел сам поехать к тебе, но водитель машины вел себя как-то странно, словно я… - я не успел договорить, брат вдруг резко сорвался с места и пошел к ограничителю, другой человек тоже последовал за ним.

- Он там, - Майки указал пальцем на лес и я тоже посмотрел.

- Кто там, братец?

- Думаешь, Джерард мог бы туда зайти? - сказал другой человек, а я недоумевал.

- Майки, братик, я же здесь, посмотри, посмотри. Стою рядом с тобой. Не нужно ходить в лес, там грязно и сыро… - я почти плакал, а Майки оставался неизменен, и лишь коротко кивнул, отчего у его приятеля округлились глаза. – Майки, - снова прошептал я.

Но Майки уже перелезал через ограничитель и показывал на мои следы.

- Кажется, его, - сказал он и поманил приятеля за собой.

- Конечно мои, я же выходил отсюда, вам незачем идти в лес, - я пошел за ними. – Майки! Стой! – я кричал что есть мочи, я срывал голос, а брат бежал вниз по холму, словно не слыша меня. – Майки!

Я хотел рухнуть на землю и испариться, просто исчезнуть, но вместо этого я тоже бежал, все ещё пытаясь остановить их, а когда они скрылись за деревьями, я только прибавил скорость. Мне нужно было защитить их, не дать Майки снова потерять меня.

В нос ударил запах гнили и сырости, когда я забежал в лес; под ногами что-то хрустело, словно я наступал на чьи-то кости, а впереди мелькнула знакомая толстовка брата, отчего я ещё больше прибавил, чтобы догнать их.

Заворачивая за очередное дерево, я чуть было не врезался в спину Майки. Он и его приятель стояли как вкопанные и смотрели куда-то в темноту. Я обошел его, чтобы показаться ему на глаза, чтобы он увидел, что я здесь, чтобы в его таких родных для меня глазах промелькнула искорка счастья. Но все, что я увидел в них – страх.

Страх и отвращение.

Я обернулся и проследил, куда направлен взгляд брата.

- Что там, Майки? Кто там? – я повернулся к нему, но он не ответил. – Да почему ты молчишь! Почему они все молчат?! Почему вы ведете себя так, как будто я уже умер?! – я кричал это так громко, что запершило в горле, а из глаз полились слезы. – Какого черта?!

- Что вы там увидели?! Что вы смотрите туда?! Стоите тут как истуканы и смотрите! Там никого нет! – я прошел ещё несколько метров, исчезая в темноте, чтобы доказать им это.

И тут я увидел то, на что они так пристально смотрели.

Легкое постукивание в висках сменилось острой болью во всей черепно-мозговой коробке.

Там, между деревьями, на подстилке из елочных иголок, лежал труп человека. Его бледная кожа посинела, но было такое чувство, что она, словно фосфор, светится в темноте. Словно там, под ней, все ещё борется за жизнь маленький огонек и, потихоньку прогорая, он всё ещё освещает своим безжизненным теплом маленький клочок земли, пока не погаснет до конца.

Лишь ещё одна боль способна вытеснить другую.

А моя боль уже прошла.