Глава 7| Правда о небесах

-Пойдем, посмотрим на него.

Смутившись, я следую, потому что не могу оставаться позади него, когда он ведет меня за руку.

-Но как? Я думал, что мы не можем покинуть это место.

-Мы никуда и не уходим, просто возвращаемся в мир грез.

-Мир грез?

- Жизнь.

-Оу… Но?- вздыхаю я, решая, что не стоит у него требовать объяснений. – Забей.

Мы стоим перед дверью на другом конце дома, сначала я считал, что это туалет. Когда он открывает эту резную дверь из дуба, я понимаю, что это совсем не уборная. Дверь походит на какой-то портал, она переливается цветами, сердито искривляясь и искажаясь.

-Это безопасно?- спрашиваю я осторожно.

Он громко смеется, идя вперед, но не сводя с меня взгляд, пока я нахожусь еще внутри дома.

-Для нас, а что?

Временами меня ослепляет и покалывает кожу. Цвета распадаются и вспыхивают, перед моими глазами расплывчатая картинка и следующее, что осознаю, - мы вдвоем стоим перед моей старой средней школой. Интересно, как мы оказались здесь, но мне нечего сказать.

-Где его дом?

Я озираюсь, понимая, что нужно идти в противоположную сторону от большого академического здания.

Солнце стоит низко, откусывая от горизонта кусок, пылая зеленоватым цветом. Кажется, что мы могли бы сгореть в этом блеске, потому что мы летим наравне с облаками. Я смотрю на мир, размером с муравья. Интересно, видят ли нас маленькие детишки, сопровождая своими большими глазами наши летящие тела и облизывая липкие пальцы. И когда они пойдут спать, их родители присядут на кровать и будут убеждать их, что нас никогда не было.

Наконец мы опускаемся перед твоим домом и касаемся ногами травы. Чувство приземления похоже на то, как будто на тебя уронили что-то тяжелое, и я решил, что мне оно не нравится.

Дом выглядит точно так же, даже серая дверь черного выхода, красивые зеленые изгороди, углубления в тротуаре, когда мы писали наши имена в высыхающем цементе. Нахлынувшие воспоминания вызывают у меня чувство тошноты. Может, я не хочу здесь находиться…

-Больно, не так ли?- спрашивает он, стоя за мной, и я киваю. Никто из нас не делает никаких движений, и понимающая тишина успокаивает нас обоих.

-Да, очень больно.

Он давно задал этот вопрос, и он уже растворился в ветвях дуба, в листьях, рядом с окном спальни Джерарда.

-Хочешь уйти?

-Нет, - говорю твердо и, наконец, иду вперед. – Я должен его увидеть.

Мы подходим к дому семьи Уэй, прямо к твоему окну. Блондин следует за мной, не говоря ни слова, я не уверен, хорошо это или плохо. Яркий свет полуденного солнца не дает мне посмотреть, что внутри, но я складываю руку «чашечкой» и всматриваюсь в твое окно, и вижу, что комната пуста. Стоя за мной, он указывает на окно выше этого, приоткрытое примерно на дюйм.

-Мы привыкли быть способными… - но прежде, чем смогу закончить свою жалобу, он уже успел проскользнуть и смотрит на меня сквозь стекло. Не зная как, я присоединяюсь к нему, и мы оказываемся в спальне твоих родителей. Я никогда раньше здесь не был, возможно, устаревшие обои с цветочным рисунком тут ни к чему. Или, может, стеганое одеяло неприятного красного цвета покрывает дюжину потрепанных подушек. Выглядит как картинка из журнала по дизайну девяностых годов, хотя нет потертых меток и поблекших цветов из-за потрепанных страниц.

Я еще больше удивлен, что белокурый парень, глубокомысленно оглядывающийся, не прокомментировал это.
Мы покидаем комнату немного дезориентированными - мы прошли через временной портал? Но мы попали в полностью современную прихожую и подсознательно облегченно вздыхаем. Приглушенные голоса долетают до нас, находящихся наверху, наравне с мягкими звонами металла по фарфору.
Я плыву вниз по лестнице (ее величественная древесина бесполезна) и становлюсь на месте, где семья Уэй обедает. Блондин стоит за мной, как будто он не хочет навязываться, и я мысленно благодарю его.

-Майки? Ты собираешься ответить своему отцу?- спрашивает Донна после глотка воды, хотя вопрос-это скрытое требование. Ты без энтузиазма пожимаешь плечами, в то время как твоя перемешанная еда на тарелке превратилась в лужу. Так необычно видеть тебя здесь вот так. Если бы я был жив и обедал с твоей семьей, твой папа использовал бы салфетку время от времени, Джерард не сутулился бы над своей тарелкой так, что еще чуть-чуть и он заденет носом пюре, твоя мама не оставляла бы следов губной помады на чашке и ты…ты не смотрел бы так…так…

-Майкл Джеймс, я задал тебе вопрос.

-И я пожал плечами, потому что не знаю.

-Как ты смеешь грубить мне, мистер? Ты спускаешь свою жизнь в туалет! Ты хочешь поступить в колледж? Или хочешь быть выброшенным на обочину жизни? –Джерард сердито сжимает вилку, могу сказать, что он хочет вступиться за тебя и за себя, но я не уверен, что его держит. Твоя мама сдерживает себя, и это мне напоминает о том, как мне действительно никогда не нравились твои родители. – У меня для тебя есть новость, ты ничего не добьешься в этом мире, если будешь бездельничать. Как думаешь, как я стал тем, кто я сегодня? Я хорошо учился в школе. Старался изо всех сил. Я закончил колледж и работаю каждый день, я могу обеспечивать тебя и твоего брата. И вот это твоя благодарность? Фрэнк протянул ноги, но это не оправдание, чтобы сдаться!

Глава семьи Уэй одновременно находится в шоке. На этот раз похоже, что Донна могла бы что-нибудь сказать в ответ, но она молчит. Ты вызывающе встаешь, стул отодвигается со скрипом, и я пытаюсь не смотреть на твое разъяренное лицо. Ты говоришь медленно и слегка приглушенно.

-Больше никогда не говори так о Фрэнке.

Мне почти хочется, чтобы ты не защищал меня. Это по моей вине ты находишься в такой ситуации.

Ты разворачиваешься и оставляешь трех других членов своей семьи, изумленных твоим пробуждением, и стоя на нижней ступеньке лестницы, ты колеблешься, как будто хочешь что-то добавить, но решаешь этого не делать и поднимаешься в свою комнату.

Джерард (он всегда мне нравился) убегает за тобой, даже не взглянув на твоих родителей. Я плыву за тобой, хотя должен подождать пока твой брат откроет дверь, чтобы войти. Ты пронзительно кричишь что-то невнятное в подушку, как только слышишь, что дверь открылась, но замолкаешь, когда понимаешь, что это твой брат. Он мягко закрывает дверь и садится на краю твоей кровати. Я порхаю около твоих ног.

Ты знаешь, он не имел это в виду…- говорит Джерард мягко.

Ты отчаянно качаешь головой. – Но он это сказал.

Джерард не может возразить, потому что он знает, что отец имел это в виду. Я знаю, он имел это в виду. Я почти уверен, что белокурый мужчина, порхающий у окна на расстоянии в несколько футов, притворяющийся, что не слушает, знает, что он имел это в виду.

-Что мне сделать?- спрашиваешь ты беспомощно, и в течение обнадеживающей секунды, когда мое несуществующее сердце пропускает удар, ты смотришь вверх, думаю, ты знаешь, что я здесь. Но ты поворачиваешься к своему брату. –Все кажется таким… Все ничтожно, и я такой никчемный.

-Ш-ш-ш, все в порядке.- Шепчет Джерард, лаская твое дрожащее плечо.

-… Я такой никчемный, Джерард.

Я не могу ничего сделать. Не могу обнять тебя или прошептать утешительные слова на ухо. Не могу включить твою любимую песню и подождать пока твой застенчивый голос будет петь известные строчки, даже если наворачиваются слезы. Я ничего не могу сделать, просто невидимо парю над тобой, незамеченный, в то время как ты плачешь.

Я знал, что небес не существует, потому что, где я сейчас, так далеко от них, что это отвратительно.

Глава 8| Плавающий/ Тонущий

Блондин отворачивается от окна и осторожно смотрит на меня.

-Хочешь, чтобы я ушел?- спрашивает он, отводя глаза от тебя, хныкающего на кровати. Я слабо киваю и бормочу «да», но возможно, он не слышит.

Точно также он уходит, и я остаюсь наедине с моим прошлым.

-Все прекрасно, все хорошо… - монотонно говорит Джерард, разве это не мои слова? Не могу не чувствовать, что он занял мое место, я должен быть единственным на твоей кровати и запускать пальцы в твои волосы.

Разве я не должен быть живым?

Гнев быстро закипает в моем воображаемом животе, я бросаю книгу через комнату. Никто из вас не поднимает глаз, и книга в твердом переплете возвращается на свое место. Я кричу и бросаю все, что попадается на глаза, но все возвращается на свои места в течение секунды. Я стучу кулаком по твоему столу, стене, компьютеру, по всему.

Я должен быть живым!

Я должен быть теплым, мое сердце должно биться в груди, я должен обнимать тебя сейчас, потому что ты единственный, кто придавал моей короткой жизни смысл! Почему я был таким эгоистичным, когда думал, что тебе будет лучше без меня? Потому что мы оба такие несчастные, и сейчас мне действительно хочется умереть.

Я падаю на стул и позволяю голове прильнуть к клавиатуре, кулаки, которые были сильно сжаты, начинают разжиматься.

И неожиданно, сквозь эмоциональный туман этой комнаты, музыка разливается по полу и поднимается к нашим шеям. Удивленный, я поднимаю глаза к компьютеру и понимаю, что я нажал что-то. Но… почему она до сих пор играет? Почему ты и Джерард всматриваетесь в компьютер, там, где я сижу?

Ты нерешительно поднимаешься, озадаченно смотришь на машину, которая случайно начала воспроизводить песню, которую, возможно, ты хочешь забыть. Временами ты стоишь в считанных дюймах от моего холодного тела, и я желаю, чтобы ты задрожал. Песня играет, известные стихи медленно разливаются по комнате, я пою их себе под нос, ожидая, что ты тоже будешь их петь.

«My ear pressed against the past like a glass on a wall of a hospital photograph. My forehead no longer sweet with holy kisses worthy of your fiery lips. I was floating in a peaceful sea, 'rescued' by a sinking ship».*

Небольшая улыбка медленно исчезала, пока я пел, потому что я понял, что ты не пел со мной. Впервые ты не пел эти слова, и я не могу не чувствовать, что это все из-за меня.

Ты смотришь сквозь мое лицо на экран компьютера и вздрагиваешь с каждой пропетой строчкой.

-Майки?- говорю я, понимая, что не говорил этого, а, скорее, это произнес Джерард. Ты поворачиваешься, от удивления открыв рот, пожимаешь плечами, чтобы сказать, что ты тоже не знаешь.

Я покидаю комнату так же, как и вошел в нее, потому что не могу больше это выносить.

Я летал в течение некоторого времени. Я больше не узнаю улиц и зданий подо мной. Может, я в другом штате или в другой стране. Возможно, я вообще в другом мире.

Солнце исчезло, и надо мной нет никаких цветов, они все подо мной в виде городских огней. С тех пор, как я здесь оказался, нет никаких цветов, о которых можно было бы говорить, я не замечаю человека позади меня, пока он не начинает говорить.

-Вот почему я не люблю навещать людей, которых знал. – Говорит блондин глубокомысленно.

Не удивившись его появлению, я говорю:

-Но разве ты никогда не скучаешь по ним? Ты когда-нибудь задавался вопросом, скучают ли они по тебе? – я не смотрю на него, когда задаю эти вопросы, но могу сказать, что он начинает сердиться.

-Нет, конечно, нет. Какого черта я должен скучать по тем, кто жив?

-Потому что однажды ты тоже был жив.

Я ожидал, что он будет огрызаться, но вместо этого он тихо обдумал это, затем добавил:
– А что, если я не был живым?

Я засмеялся, хотя за секунду до этого мне было грустно, но меня удивила его фраза.- Ты не можешь быть мертвым, если никогда не был живым.

-Ты настолько хорошо осведомлен о жизни и смерти,- парировал он саркастически.

Я меняю тактику, потому что его заявление заставило меня кое о чем задуматься.

-Есть какой-нибудь другой способ связаться с кем-нибудь живым?- я спрашиваю невинно, смотря на него, и впервые вижу, что его глаза сужаются, а рот искривляется.

-Почему ты хочешь сделать это?

-Ты хорошо знаешь, почему.

-Это только вызывает больше горя для двух людей. Не создавай себе проблем.

-Я думаю, ты такой черствый потому, что это случилось с тобой…

Он смотрит на меня и его взгляд такой разъяренный, какой я только видел у него.

-Твою мать, никогда не говори о том, чего не знаешь.

Его тело опускается, и он резко летит вниз, быстро исчезая в темноте. Я не следую за ним, я бы всегда летал, потому что тебя нет здесь, Майки.

И если я так плаваю, выше, чем кто-либо, почему у меня такое чувство, что я тону?

__________

«Мое ухо прижато к прошлому, словно стакан к стене на больничной фотографии. Мой лоб больше не такой сладкий от твоих святых поцелуев пламенных губ. Я плавал в спокойном море, «спасенный» тонущим кораблем».