Пригород Нью-Йорка. Загородный дом супругов Айеро. 18 апреля. 16 часов.

Фрэнки уже битый час сидел в кресле, якобы читая очередные новеллы, которые его жена очень любила писать на досуге, а на деле просто сладко посапывая, прикрывшись исписанными неровным почерком листами. Компьютер Джамия не любила, но по настоянию мужа потихоньку начала его осваивать и даже научилась выключать блок, попросту выдирая шнур из розетки.

- Милый, тебя к телефону , - ангельский хриплый басок прервал так и несостоявшийся поцелуй с Джерардом во сне. Фрэнки недовольно приоткрыл один глаз и, увидев сквозь просвечивающие листы знакомый расплывающийся силуэт, мигом принял одухотворенно-задумчивый вид.
- Иду-иду, дорогая, - он с некоторым сожалением отложил листы, отгораживающие его от сногсшибательности и ослепляемости жены и серьезным тоном произнес: - Знаешь, твое новое произведение просто восхитительно. Такое глубокое, насыщенное переживаниями и эмоциями, раскрывающее всю сущность человеческой натуры... После такого действительно начинаешь задумываться о смысле жизни.
- Да?- Джамия недоуменно пожала плечами. - Вообще-то я написала отчет о техсостоянии канализационных труб в районе, который мне завтра нужно сдать на работе. И попросила тебя проверить грамматические ошибки... Хотя, - она задумалась. - Если тебя и вправду так это зацепило, то может ну ее эту чертову работу? Походу дела у меня есть огромный писательский талант, - произнесла Джамия с воодушевлением.
- Конечно-конечно! - поддакнул Фрэнк. – Обязательно подумай над этим. А мне сейчас надо к телефону, - он рысью кинулся в коридор и, схватив трубку, с облегчением выдохнул в нее:
- Алло.
- Фрэнки! - защебетало сипловатое меццо.- Фрэнки, это Лин. Узнал меня?
- Узнал. Богатой тебе не быть, - устало вздохнул Фрэнк.
- Хи-хи-хи,- засмеялась Лин несколько странным смехом, больше напоминающим блеяние козы. - Ты случайно не знаешь, куда Джерард мог запропаститься?
- Случайно знаю. А что такое?
- Да просто он прислал сегодня смс-ку, что уезжает в Россию двенадцатичасовым поездом. Я, естественно, бросила все дела и помчалась на вокзал провожать мужа. И когда я спросила у дежурного администратора, с какой платформы отходит поезд в Россию, он на меня так странно посмотрел... - она замолчала. - Ой, какая же я дура! Я спросила про поезд в Россию, а Джерард сказал про поезд в Москву. Россия и Москва ведь совершенно разные города. Идиотка... - пристыженно произнесла Лин. - все перепутала, как всегда... И почему со мной вечно такое случается?
- Это был риторический вопрос или тебя прямо на него ответить? – съехидничал Фрэнки.
- А... ну... эта... ага... - она замялась. – Лучше скажи, когда Джерарду можно будет позвонить?
- Лучше всего вообще этого не делай, - загадочным, как в фильмах ужасов, голосом протянул Фрэнки.
- Ой, а почему это? – пискнула мигом испугавшаяся Лин.
- Ну, знаешь, я слышал, будто уехавшим в Москву нельзя звонить на мобильный, - глухо пробормотал Фрэнки. – Да и вообще нельзя им звонить! Потому что в России сильно распространен некий вирус, - Фрэнки нес первое, что пришло в голову. – Местные обыватели уже привыкли к нему, а вот всем приезжим хана! – нарочно крикнул Фрэнк, а Лин взвизгнула. – Впрочем, кое-кому, бывает, везет, и вирус его не трогает, но если кто позвонит этому счастливчику на телефон, то все – крышка! Причем и позвонившему тоже, этот вирус умеет по кабелю передаваться.
- Мамочки,- прошептала Лин. – То есть Джерард может там умереть? Не-е-ет! Боже, неужели он не знал про этот страшный вирус?
- Э... да знал, конечно,- пробормотал Фрэнки, изумленный тому, что Лин поверила всему этому бреду. – Но он сдал специальные анализы, и результаты показали, что весьма вероятность того, что он не заразится. Послушай, - он помедлил. – А ты и вправду всему этому поверила?
- Конечно! – не раздумывая, выпалила Лин. – Мне и раньше, кажется, говорили что-то подобное, а вирусе, а теперь и ты мне все так подробно рассказал. Спасибо, теперь я даже и не подумаю звонить Джерарду... Уф-ф, ну ладно, пока, Фрэнки, - и Лин бросила трубку.
- Мда уж, - проворчал Фрэнки, возвращая телефон на базу. – Только одна радость - теперь тебя, мой милый, эта дура точно не побеспокоит, – он замолчал и задумчиво уставился на дорогу за окном, по которой изредка проезжали автомобили. Откуда-то доносился истошный вой газонокосилки, а может это Джамия, воображавшая себя не только гениальной писательницей, но еще и певицей, распевала песни своего любимого Энрике Иглессиаса – Фрэнк всегда с трудом мог их различить. Спустя пару минут, Фрэнки глубоко вздохнул и, приняв какое-то нелегкое для себя решение, снова взял в руки телефон. Набрав несколько цифр, он подождал пока в трубке не раздалось нетерпеливое: «Фрэнки, ты?», и не выдохнул в трубку:
- Да, я... Да, я надумал... Когда? Да хоть завтра, нечего тянуть... Да... Ты же знаешь, я давно уже хотел это сделать... Ага, я на тебя рассчитываю... Давай, пока...
Он бросил трубку на журнальный столик и быстро направился в коридор. Натянул кеды, набросил свою любимую черно-желтую толстовку и, немного подумав, накорябал записку: «Дорогая, меня не будет неделю, не переживай. Ключи в шкафчике, обед в холодильнике. Деньги ты и без меня найдешь (с твоим-то нюхом!). Мысленно целую, твой Фрэнки», после чего прилепил ее на огромное зеркало и, весело насвистывая, вышел из дома.

Москва. Здание Останкинского телецентра на улице академика Королева, 12. 18 апреля, 17 часов.

- Ну и что все-таки мы будем с ним делать? – спросил Нагиев у новоявленного напарника.
- Да не знаю я! – раздраженно рявкнул Малахов. – Мы уже пять часов сидим тут, думаем, какую же пакость устроить нашему дорогому Жепарду к прибытию, а дальше кражи туалетной бумаги из его номера дело не идет! Ну что за напасть такая, ей-Богу, в первый раз со мной такое... Какие раньше подлянки я устраивал своим коллегам... Чего только стоит объявление в газете об интим-услугах с номером мобильного Якубовича... А тут! – он со злостью шарахнул ногой об ножку стула, и тут же его лицо перекосилось от боли. – Тьфу ты, черт! – сквозь зубы выругался он. – А все из-за этого... Может лягушку ему в унитаз подкинуть, а?
- Ну ты даешь, - укоризненно покачал головой Нагиев. – Не стоит опускаться до подобной пошлости. Еще не дай бог Гринпис узнает про такое, представляешь какой скандал будет? Тут нужно что-нибудь другое... Например, камеру в душе установить.
- Это еще зачем? – удивился Малахов. – Зачем это тебе на чьи-то чужие письки смотреть? – он подозрительно уставился на Нагиева.
- Так в том то и дело! – воодушевленно воскликнул тот. – Нет, ты не в том смысле подумал. Я имею ввиду, что, а вдруг этот Жепард окажется вовсе даже не Жепард, а Жепарда? Прикинь, какой скандал будет! Мы пошлем компроментирующие снимки в газеты, и на следующий день со всех обложке будет сверкать вовсе даже и не причинное место Жепрадиньи, - довольно улыбнулся Нагиев.
- Да-а-а-а, чувак, у тебя от твоих «подокойников» уже совсем крыша поехала, - Малахов сочуствующе похлопал напарника по плечу, а тот неожиданно вздрогнул. – Нет, идея с камерами в принципе неплохая, нужно будет обязательно как-нибудь над ней покумекать. Но все остальное, что ты тут наболтал – извини – полная чушь!
- Ладно, ну а что ты тогда предлагаешь? – сдался Нагиев.
- Хм, за ним определенно нужно будет установить круглосуточное наблюдение. Просто глаз с него не спускать. Ведь как я еще понял со времен «Большой стирки», у каждого человека свое дерьмецо в шкафу, и не думаю, что Жепард станет в этом случае исключением. Мы обязательно что-нибудь про него раскопаем и уж тогда... – глаза Малахова злорадно блеснули. – Ну а если даже и не раскопаем, то придумаем – нам это не в первой. Ты случайно не знаешь, когда он прилетает?
- Случайно знаю, - вздохнул Нагиев. – Завтра, в 9 утра. С ихним рейсом там какие-то накладки случились, поэтому они сделают аварийную посадку в Париже, где перекантуются несколько часов в аэропорту, ну а потому уж двинут к нам.
- Отлично! – Малахов потер руки. – Значит, у нас есть еще почти сутки. Пошли, кажется, мою светлую голову осенила таки гениальная идея.

Париж. Аэропорт имени Шарля-де-Голля. 18 апреля, 19 часов.

- Твою мать!!!

Этот гневный вопль в лучших традициях искусства гроулинга, а также последующий за ним глухой стук, грохот прогибающейся пластиковой столешницы и последнее жалобное звяканье безвременно ушедшей в мир иной ни в чем не повинной фарфоровой чашки, разбудили уже было сладко задремавшего Патрика. Да что там разбудили!- в глубине души он в очередной раз пожалел, что так и не заимел полезной привычки носить все время памперсы, так... на всякий случай!

- Дфырарт! Бофе мой, фто с табой слуфилось? Мофет, тебе врафа вызвать? – заботливо произнес Патрик, пытаясь нащупать температуру на лбу Джерарда.
- Да все со мной в порядке, убери от меня свои грабли! – зло рявкнул Джи. – Ну ладно, ладно, извини, - тут же смягчился он, увидев быстро наполняющиеся слезами глаза Патрика. – Я не хотел тебя обидеть, прости...
- Нет, ты прав! Прав, как никогда, Дфырарт! Я и в самом деле тупой, абсолютно ни на фто не нуфный болф... болван! Я только и умею, фто портить настроение окруфающим и тебе в первую офередь! – плачущим голосом пробормотал Спенсер.
- Ой ты батюшки, да что ж это мы про себя такое говорим? – неловко засюсюкал Джерард и придвинулся ближе к хлюпающему носом Патрику. – Зайчик... э... ну да, зайчик... да не будь тебя, мы бы все просто подохли! – фальшиво заявил он.
- Кто это мы? – Патрик на секунду перестал всплихивать и пристально уставился на Уэя.
- Ну, как кто? MCR, продюссеры там, поклонники... ага, в общем так... – Джерард постепенно стушевался и замолк.
- Вот! Я так и фнал! Ныкаму я не нуфен, вы менья презираете, и воопфе я работаю ф вами только иф-фа моего дядьи! – запальчиво воскликнул Патрик. В те моменты, когда он сильно волновался, его речь, как правило, становилась совсем шепелявой и не разборчивой. – А я так хотэл дапица фево-та в фифни, ни ат каво не фавифеть, рапотать вмефте ф лупимай хруппай и вот тыперь... – Патрик в последний раз оглушительно хлюпнул носом и молча отвернулся в сторону.
- Миленький, ну успокойся, - нежным голосом проворковал Джи, похлопав Спенсера по спине. – Мы все тебя очень любим, и это действительно так... – он задумался. – А лично я действительно рад, что у твоего дяди есть такой замечательный племянник, - Джерард искренне улыбнулся. – Извини, что наорал на тебя. Мне просто уже до чертиков надоело торчать в этом долбаном кафе.
- Дфырарт! – растроганно воскликнул Патрик и заключил собеседника в крепкие объятия. – О, я так рад, так рад, што вы так цените меня! – он еще немного потискал уже начинающего задыхаться Джи, после чего, наконец, отпустил беднягу. – Я тебя обошаю!
- Н-да, спасибо, Патрик, - протянул Джерард и на всякий случай отодвинулся в сторону от греха подальше. На несколько секунд повисло молчание, после чего Уэй спросил:
- Скажи, Патрик, а ты уже бывал когда-нибудь в России?
- Неа, - пожал плечами Патрик. – И как-то никогда офобо не хотел туда попафть. А ты?
- Я? О-о... Россия манила меня с детства. Тогда только-только закончилась «холодная война», и еще не все смогли себя отучить от этой неприязни к русским. Например, наш математик в школе уверял, что у них нет Макдональдсов, что мужчины занюхивают водку головой собутыльника, а на работу люди ездят на оленях, представляешь? Как думаешь, и вправду такое может быть? – задумался Джи.
- Ну, не фнаю, насфет оленей, но про Макдаки это тофно неправда, - поморщился Патрик.
- Страна, где нет гамбургеров и биг-магов должно быть офень осталой!
- Хм... пожалуй, ты прав. Черт возьми, как же мне не терпится самому все это увидеть. А вместо этого, мы вынуждены торчать в этом гребаном аэропорте! – Джерард опять потихоньку начал злиться. - Между прочим, до церемонии осталось всего ничего времени, а я еще даже не видел сценария и вообще не представляю, что там может быть!
- Дфырарт, ну ты как маленький ребенок, ей-Богу! Прям можно подумать, ты в первый раф работаеф ведуфим. Вспомни Project Revolution, вспомни Scream Awards… Для тебя все это долфно быть раф плюнуть, ты – прекрасный ведуфий, Дфырарт.
- Спасибо, милый, - растроганно пробормотал Уэй. – Ты меня так поддерживаешь всегда...
- Да на фдрофье, это ведь моя работа, - улыбнулся Патрик. При этом в его глазах мелькнул странный отблеск. – Всего лиф моя работа – делать так, фтобы любимой группе было хорофо.