Новый день, а я все жду твоей смерти. А ты все так же губишь себя этими чертовыми таблетками и порошком. А я все равно тебя спасаю. «В третий раз ты тоже меня спасешь, ты же любишь меня, придурок» я опять вспоминаю эти слова, они проносятся с бешеной скоростью, и повторяются миллионы раз в секунду. Моя сущность попала в тупик, без высоких стен, без острых штыков. Тупик в сознании – вот, что самое страшное. Вот, что действует мне на нервы, вот, что разрушает мой мозг. Я не могу смериться с той половинкой себя, которая полностью принадлежит тебе. У меня словно раздвоение личности. Одна часть беспрерывно ожидает твоей жуткой кончины, а вторая… Ты сам все прекрасно знаешь. Но, к сожалению, я не могу подарить тебе счастья, потому что я погряз в пучине греха и грязи. Я больше никогда не смогу вернуть те остывшие чувства на круги своя, я больше никогда не смогу простить себе ту боль, в которой находил загадочное удовольствие.
Хочется окунуться в омут с головой, но моя гордость мешает таковому сбыться. Я бы отдал все, лишь бы ты был рядом, лишь бы ты любил меня… Но это невозможно, потому что я предатель. Я предал вас, ребята. Предал вас всех и мне ничуть не жаль себя, потому что я сам себе не верю. Мной овладел раздор и бездействие, я утонул, сгинул, исчез, а в глазах моих боль, в голове – громкие шаги, обрывающиеся так резко, и призрачно растворяющиеся в мягком полу беспристрастности. Я тяжело болен собой и лекарство только одно – забытье. Мое ледяное сердце жадно глотает воздух, охлаждая всю теплоту, что осталась во мне. Я предан гордости навечно, я ненавистник свободы и раскаянья. Скрываюсь за невидимой, тонкой стеной злости, а так хочется вырваться из прозрачного плена. Я теряю тебя…или избегаю. Сам не пойму.

4 день. Вечер. Снова концерт.

Мы триумфально выходим на сцену. Я опять слышу шум фанатской толпы, и душа радуется. Рей улыбается до ушей, Майк понуро настраивает гитару, а я… Боже, да что я делаю? Я любуюсь Джерардом, каждым его движением, каждым жестом, его улыбкой, его высокомерной улыбкой. Он идеален для этих людей, собравшихся тут, он жив и прекрасен, он дышит сценой и музыкой.
Середина концерта, я начинаю потихоньку задыхаться от удовольствия, ну и усталости тоже. Пришло время отдохнуть. В этой песне нет наших партий, ее ты исполняешь один.

Turn away,
If you could get me a drink
Of water 'cause my lips are chapped and faded

Сколько воды утекло, сколько я причинил тебе боли, а ты все также меня прощаешь. Твой голос заставляет меня плакать, я стою за кулисами и не могу сдержать слез, потому что эта песня про нас, про нас двоих, и ты поешь ее сейчас для меня. Эти сильные приятные звуки фортепиано и твоего уже хриплого усталого голоса вгоняют меня в раздумья, твой голос творит чудеса, он обволакивает меня со всех сторон так, что я уже ничего не слышу, даже себя или не хочу себя слышать. Я растворяюсь в смысле твоих стихов, я плачу от умиления и одновременно от ненависти к себе.
I will not kiss you,
'Cause the hardest part of this is leaving you.

Да, ты прав, ты больше не поцелуешь меня, не захочешь поцеловать так, как это делал всегда. У меня сносило башню, меня трясло от любви к тебе, я готов был умереть. Но ты покидаешь мою ничтожную сущность, и мы больше не встретимся. Я не скажу тебе, что ты мне дорог, а ты не захочешь меня слушать. Тебе тяжело со мной прощаться сейчас, а мне больно понимать твою песню.

Baby, I'm just soggy from the chemo
But counting down the days to go
It just ain't living
And I just hope you know

Ты живешь своей нескончаемой любовью ко мне, а я считаю дни до твоей смерти. Не стыдно мне? А? Но ведь не может быть иначе. Ты болен, ты искалечен своей нерешительностью. А ведь я пытался до тебя донести, пытался вылечить тебя от зависимости. Я делал все невозможное, чтобы ты был здоров, чтобы ты жил полноценной жизнью, чтобы ты радовался солнечному свету, весеннему прохладному ветерку в начале марта, блестящим холодным сосулькам - детским леденцам, старым поломанным скамейкам в городском парке, где так любили гулять мы. А ты не захотел моей помощи, ты отверг мои порывы отчаянья, а теперь ты заслуживаешь смерти. Ты стоишь у пропасти, и я не собираюсь тебя спасать, я подтолкну твое беспечное тело, и ты полетишь в мир снов и адской боли. Ты будешь падать медленно и четко, твое тело будет разрывать ветер надежд и воспоминаний, и время остановится навсегда, ты будешь считать минуты своей жизни, всю, что ты прожил любя, чувствуя, дыша.

Cause the hardest part of this is leaving you…

Мое сердце бьется в бешеном ритме твоего голоса. Я устал, устал ждать, устал плакать, не зная успокоения. Я люблю и ненавижу тебя… Люблю и ненавижу.

3 день. Утро.

Новый день, и я начинаю его с глубокого вздоха. Моя постель не убрана, вещи раскиданы по углам. Ну что еще можно ожидать от жизни туров? Я истинный музыкант, поэтому и живу так. Рядом с тумбочкой стоят недопитые бутылки пива, пачка сигарет уже давно сгнила под натиском стирального порошка. Наверное, я пытался что-то постирать, или от голода я уже начал жрать мыло. Ничего странного и подозрительного, только твой блокнот на кресле. Я тихо крадусь к нему, чтобы посмотреть, что ты мне оставил. Записка?
« Я видел твой взгляд, не пытайся лгать, я все понял. Твой Джи.»
Ты не мог, не мог понять, ты же невменяемый, ты же… твою ж мать! Неет! Ты все равно умрешь!
Мне тяжело созерцать прошлое и настоящее. Я не отличаю время от ясности зрения. Я выхожу за дверь и направляюсь к тебе. Это единственный выход в этой ситуации – понять, что я провалился.
В комнате светло и убрано. Ты сидишь в мягком кресле и нервно куришь пожеванную сигарету.
- Фрэнки, ты здесь? – спрашиваешь осиплым голосом, тихо откашливаясь.
- Да, да.
- Посмотри на меня, Фрэнки. До чего я докатился? Мне желает смерти собственный друг. Посмотри на мои ослабевшие руки, на мои заплаканные усталые глаза. Я умираю, и в этот момент мне не хочется остаться одному. Ты ненавидишь меня, поэтому ты здесь, поэтому ты можешь смотреть на меня такого. Ребята бы не смогли, а ты видишь меня, ты не отворачивайся, смотри. Я больше ни на что не годен, во мне не осталось ничего живого, кроме любящего сердца. И, Фрэнки, отныне оно твое. Я люблю тебя больше жизни, ты сотворен быть совершенным, быть любимым. Ты сын Божий, ты мое сердце и душа. Я бы отдал все только за твое счастье. И вот, я отдаю свою жизнь за твое счастье – мою смерть. Я чувствую холодные руки, куда постепенно отправляется мое теперь легкое тело. Я свободен от всего, от слухов и сплетен, от ненависти и любви, от жизни на этом прекрасном свете. Может быть, я вернусь, но для тебя я вечно мертв, даже сейчас, еще дыша, еще живя.
Господи, что же ты говоришь? Нет, не уходи, умоляю. Я бросаюсь, и обнимаю тебя за колени. Ты с родной нежностью гладишь меня по голове, перебирая мои спутавшиеся волосы. Мне хочется прижаться к тебе всем телом, мне хочется ласки, нежности. Господи, что же я наделал? Почему я не отправил тебя в клинику? Почему я так хотел твоей смерти? Теперь я знаю. Я боялся тебя любить, боялся твоих сладких поцелуев, боялся ответственности за свои поступки, за свои слова. Я так боялся тебя потерять, что хотел избавиться от тебя навсегда. Но насколько же я был глуп.
Мое сердце сжимается под натиском гнилой крови, а руки, словно парафин не хотят двигаться. Я так и знал, что в тот самый день продал душу дьяволу за гроши, за ничтожные гроши. Я был глупым мальчонкой, я не ценил жизнь, не ценил те секунды, проведенные с тобой. Я плюнул себе в лицо, и теперь умываюсь этим.
Только сейчас я понял кем я жил, а теперь ты говоришь, что кислород перекроется. И в этот момент я отдам все, все только чтобы ты выжил.
- Фрэнки, я все понимаю….ты не любишь ме….
- Дурак, да я дышу только тобой, я не могу без тебя, я….
- Не лги мне, не торопи время, ты же еще можешь подождать.
- Ну Джи… почему же ты мне не веришь?? Да, я подонок, но сейчас…. – я плакал, и мое сердце таяло, оно таяло от той чистой любви, которую посмел я забыть.
- Ладно, бедолага, верю… Иди лучше ко мне.. – Он обнял меня так крепко, что я зарыдал еще хлеще. Это было так трогательно и невыносимо приятно, что я не жалел своих слез, я хотел вылить всю преданность и подарить ее ему. Мы пролежали на диване все утро, и это было самое лучшее теплое утро в моей жизни. Меня согревало его искреннее сердце, и я был благодарен Богу за каждый стук, за каждый вдох и выдох Джи.

3 день. Ночь.

Я снова кинулся в раздумья. В моем животе парили бабочки, и я смирился с этим. Я любил его больше жизни, я хотел идти за ним на край света, я готов был отдать ему все, лишь только за прощение. Моя рука тихо скользила по его нежной щеке, и я был преданней щенка, я все еще плакал, и мои согретые слезы капали на воротник его мятой рубашки. Я был счастлив, что касаюсь его, я был рад его жизни как никогда. А он не сводил глаз с моего расстроенного лица. Казалось, что он рассматривает каждую морщинку, каждую слезинку. В этот момент я чувствовал детскую наивную трепетность и купался в ласках любимого человека.
Он дарил мне покой на часы, недели, и я корил себя за то, что потерял столько секунд рядом. Я упустил тот родной хриплый шепот посреди ночи, в кромешной тьме, когда лишь слабый свет фонаря, пробивался сквозь занавески и освещал его сонное лицо. Я продал столько лет своей счастливой жизни, хотя мог получить все это в миг, но я отказывался, я не верил тому, что все может быть так просто. Теперь нет мне прощения за мысли, за мои глупые выходки. Знай, мое сердце открыто для тебя, и оно никогда не потухнет, потому что ты разжигаешь огонь. Его никогда не потушить водой, потому что ты осушаешь реки. Его никогда не задуть, потому что ты прячешь ветер в листве одиноких деревьев. Его никогда не убить, потому что ты бессмертен.
Я боязливо вглядываюсь в твои глаза, и мне не хочется бежать. Мы вместе – и это главное. И это то, что так желало мое сердце.