7 день. Вечер.

Боб позвонил менеджеру и попросил отменить наш концерт, в связи с печальными обстоятельствами. А я бы сыграл и без солиста! Кому нужна эта тряпка, которая возомнила себя Господом Богом? Его хотят тысячи, миллионы. Но никто не догадывается, что этот идол – самый испорченный человек на свете. Может, конечно, именно это и привлекает людей. Девушки шепчут его имя во снах своих грешных, блаженно вздыхая только в тех моментах, когда он невзначай касается ее коленки. Вы не знаете, кто он, поэтому и любите. Создали себе образ дамского угодника, от которого так и прет всей этой слащавой панковской сексуальностью, но он другой, уж я то знаю. Наверное, вы бы хотели отдаться ему при первой же встрече, нарожать ему детей, и прожить с ним долгую счастливую жизнь до самой старости, но попробовали бы вы пожить с ним месяц, то, уверен, на следующий день от вас и следа бы не осталось. Он – испорченный самонадеянный циничный кретин. Не советую с ним связываться.

6 день. Утро.

Жив, здоров, и меня это откровенно бесит. Каждое твое действие вгоняет меня в агонию, я не могу удержаться, чтобы не ударить тебя. Я чувствую, как в моем теле разрываются маленькие тельца застывшей ненависти. Хочется ползти по мокрой земле и жевать камни, все равно не почувствуешь боли, так как ты уже сожжен изнутри. Так просто сгнивать каждый день, понимая, что ты ничтожество, а кто-то может быть лучше. Решаешь пойти на риск, и с крахом плетешься в ближайшую пивную, чтобы потушить огонь, медленно и томно, мучительно и сладострастно сжигающий твою безмерно гордую плоть. А так хочется вдохнуть свежий живой воздух и стать облаком на мгновенье. Не церемониться с выбором дней, недель. Ты итак свободен - паришь в высокой каемке небес. Сомнения только придают тебе уверенности, и ты понимаешь, что это все надолго, что ты часть мира или мир – часть тебя.
Ты в соседней комнате. Я хватаюсь за грязные сальные волосы, давно не принимал душ, чувствую соленый, но чертовски приятный вкус крови на губах. Такое ощущение, что виски наполнились густой, тягучей массой, которая липнет к мозгам и вливается, нет, плавно перетекает в самые потаенные места. Я слышу твое дыханье, твой детский смех, такой искренний и до боли любимый. Чувствую, как газированная жидкость распространятся по твоему телу, и как холодит внизу живота. Вы с братом о чем-то беседуете, и мне жутко хочется покончить с этим, размазать тебя по стенке, заставить стоять на коленях и судорожно просить о пощаде.
Сглатываю накопившуюся горькую слюну и утыкаюсь в холодную гладкую стену лбом. Пальцы съезжают с ручки кресла, и я скатываюсь на пол, на липкий, от крови и пролитого молочного коктейля, линолеум. Поранился еще больше об железку в кресле, и почему-то хочется продолжать сидеть в нем.
Иногда хочется скрыться от себя самого и почувствовать себя другим человеком. Встать у зеркала, посмотреться и увидеть того, кем всю жизнь стремился стать. Может в этом герое и не будет ничего человеческого, но ты будешь знать, что старался быть им. Я вижу в зеркале прекрасного самодовольного принца, я прекрасен во всем! Я уникален своей простотой и сложностью одновременно. Мое стройное сильное тело, мягкие нежные руки, пальцы, огрубевшие от струн моей малышки. Все это я, тот, которого вы так любите. Тот, кого так сильно уважаю я. Тот, кем я давно хочу стать.
Играя в эту опасную жестокую игру, мы, наконец, понимаем, чего стоим. И в этой игре каждый решает сам, сколько у него бонусов и жизней. Я бессмертный палач твоих заветных желаний. Могу казнить тебя, а потом, если то потребуется, вернуть голову обратно. Достаточно только шепнуть тебе пару слов из моего сценария, и ты уже теряешь голову, а я сливаю остатки крови в чашу, чтоб допить то, что я заслужил. В любой момент могу обрезать тебе крылья и вернуть их, для меня это как щелкнуть пальцами. Стоит мне прикоснуться к твоему плечу на сцене, и ты взлетаешь от счастья, через несколько секунд, я могу тебя ударить, а ты промолчишь и сделаешь вид, что так должно быть. Не умеешь за себя постоять, а я этим отчаянно пользуюсь.
Снимаю футболку и перебинтовываю ей пораненную руку. Мне как-то тяжело подняться, наверное, это из-за потери крови, хотя накапало там мало. Может сигаретный дым так удручающе действует на меня. Я чувствую, что прикован к полу.
Стук в дверь. В горле пересохло. Такое ощущение, будто его долго полосовали и царапали ножом, а потом пролили кислоту или спирт, все горло начало сохнуть и разлагаться. Я начинаю что-то бормотать, точнее, мычать, но быстро прихожу в себя. Открываясь, дверь пронзительно скрипит, заставляя меня поморщиться.
- Я зашел… ЧЕРТ!

6 день. Позднее утро.

Зачем же так волноваться, Майк? Я совсем в своем уме и просто хотел посидеть на кресле, а тут проклятая железка. И знаешь, мне не хотелось вставать с этого старого кресла, наверное, я жаждал боли. Она была необходима как воздух, хотя я уже привык жить без него.
Давай сыграем в мою любимую игру? Прятки. Правила донельзя просты. Я прячусь, а вы меня не ищите. Смекаешь? Что ты так потупил взор, мой маленький братишка? Говоришь правила другие? Да ну? А что, если я придумал свои. Я прячусь за зеркалом, вымышленный «я», а перед тобой – настоящий, который должен умереть раз и навсегда. Взгляни на меня! Я же чудовище. Я мертв, мертв! И хочу убить маленькую частичку своей жизни – твоего брата. Но это уже другая игра. Это салки. Бежать за его тенью, едва поспевая в срок, разбивать колени в кровь и еле-еле вдыхать обугленный воздух, и все равно понимать, что не догонишь. Не догнать того, что дорого. А он много стоит. Деньги не в счет, тут дело в ощущениях, испытываемых при жажде мести. И вот дождь цен за счастье, а ты словно под дырявым зонтиком и с пустыми карманами. Только пыль в сердце и камень в душе. А руки – орудия славы, то, чем я зарабатываю себе на жизнь, то, чем я прикасался к твоему тщеславному телу. Песок в глазах и я начинаю захлебываться собственным чувством гордости.
- Ты что-то хотел, Майки?
- Да. Сегодня концерт, мы собираемся сейчас обсудить дальнейшие планы. Пошли короче.
- Хорошо. Пойдем. – Я на удивление спокоен. Из моих губ даже сложилась вполне настоящая улыбка.
В комнате обыденная обстановка – как всегда беспорядок. Твой беспорядок. Все уже в сборе и Майки ведет меня за руку в помещение. Господи, у меня такой виноватый вид. Выставляю свой оскал на показ и сажусь на пол. Все элементарно просто. Сейчас нужно сыграть занятого работой мужчину и дружелюбного щеночка. В этом весь «я» на данный момент. А дальше… Кто сказал, что я буду таким всегда?

6 день. Вечер. Концерт.

Вот снова разъяренная толпа в зале ожидает нашего триумфа. Они словно стадо волков, готовых разодрать в клочья высокое искусство, а так хочется верить, что они действительно любят нас, не за внешность, не за поведение, не за привычки, а за то, что мы обычные люди, просто исполняющие определенную миссию во вселенной, а именно – музыка.
Когда ты на сцене мир вокруг полностью меняется, и ты стоишь на грани реальности и другого мира. Эйфория. Ты пропадаешь в рутине успеха и славы, тебе кажется, что все пришедшие в зал, сейчас бросятся к твоим ногам, и будут целовать твои пальцы. И, знаете, это мнение не ошибочно, потому что это действительно так. Как бы прискорбно это не звучало, люди готовы отдать все, ради наших глаз, ради наших случайных прикосновений. Они ровно шлюхи на длинном поводке, таскаются за тобой по всем странам, городам, отелям и им это доставляет огромное удовольствие. Казалось бы, что там музыкант? А нет, это звучит гордо и громко, если ты музыкант – твоя жизнь вечная кочевая ошибка. А мы то, как зверинец, люди платят, чтобы посмотреть на идолов рока. Может, где-то они и хотят нашей смерти, потому что именно мы совратили и испортили их детей, именно мы заставляем девочек резать вены, именно мы отдаем всю нашу энергию на благо. Эти дети – наши дети, и с этим никак не поспоришь. Мы их создали такими разными, что теперь они могут спокойно жить без комплексов и страданий. Наши дети.
Крики, толпа, ругань направо и налево. Ты выходишь на сцену, и миллионы глаз уже мысленно раздевают тебя. Ты – их средство существования, на твои фотографии они молятся ночами, в надежде, что когда-нибудь они застрянут с тобой в одном лифте и ты, не церемонясь, залезешь к ним под юбку своими грязными ручонками.
Теперь моя очередь славы. Я провожу пальцами по жестоким и холодным струнам гитары, и в венах всего зала закипает кровь. Каждый рот хочет поцеловать меня и дотронуться. И это невыносимо приятно. Мы вместе, и можно почувствовать бешеную энергетику. Это все давно сводит меня с ума, но уже нельзя остановиться, потому что это все то, что ты когда-то хотел: толпы фанатов, слава, музыка. Рев гитары заглушает твой голос, прямо кстати, я не очень то хочу его слышать. Когда ты поешь, я отхожу ближе к колонкам, чтобы ты не видел моих слез. Да, я плачу, потому что мое сердце поет вместе с тобой, проговаривая каждое слово без запинки, за все эти годы я выучил их наизусть, и ничуть не жалею об этом. Эти тексты, они живые, это вся история твоей жизни – все переживания, страдания, невыносимая боль, расставания, горе – все это я переживал вместе с тобой, бок о бок, рука к руке.
Сейчас я чувствую твое учащенное дыхание на своей щеке, и мне становится жарко. Капелька моей совести сходит на нет, и я прижимаюсь к твоей сильной спине, я знаю каждый ее изгиб, я трогал эти позвонки, я целовал эту персиковую кожу, я тысячи раз хватался за нее в приступах страсти, я миллионы раз хотел ее переломать, но все эти миллионы меня что-то останавливало. Тебе жутко повезло, что ты еще жив.
Жив. Как много смысла в одном этом слове. Жить – это когда можно дышать одним с тобой воздухом, это когда можно смотреть на все твоими глазами, это когда два сердца бьются в унисон. Но это все так сложно. Ты стоишь и посматриваешь изредка в мою сторону, что мгновенно тебя выдает. Что что, а твой взгляд я не забуду никогда. Ради него я становился на колени, ради него я голодал, ради него я не спал ночами, и грезил каждым утром, когда снова смогу насладится им… Я поднимался и падал, я страдал и любил, я рыдал, чтобы ты поверил мне, чтобы позволил жить, жить тобой. Я рвался ввысь за пониманием и лаской, свернувшись в комок, я в страхе срывался, срывался, тяжело глотая кровь, давясь ей и захлебываясь. И что теперь?
Толпа кричит твое имя, мое имя, и мы улыбаемся. Дарим улыбки всем этим людям, которым не безразличны. Они отдали бы все за одно прикосновение, а я не ценю все те, что дарил мне ты. Отдавал просто так, ни за что, а я бесстыдно брал и сжимал их в кулак, чтоб не рассыпать. А они раскололись. Вот чего мне сейчас не хватает! Тогда слова не имели смысла, потому что мы чувствовали, мы любили.
Твой голос оглушает мое сердце, и оно отказывается слышать еще что-либо. Ты топишь меня в музыке – я захлебываюсь счастьем. Ты укутываешь меня волной – я не стараюсь плыть. Ты уносишь меня течением – я не боюсь пойти ко дну.
Концерт окончен. Все расходятся, и я в том числе. Спешу в гримерку, предполагаю остаться незамеченным. Только я подхожу к двери и вижу: ты стоишь у нее, печально и предательски красиво опустив голову, смотришь в пол и теребишь нитку из твоих итак изорванных джинсов. Этот разговор был долгим, долгим для нас двоих.

6 день. Ночь. Усталость. Диалог.

- Ты нарочно это делал?
- Нет, что ты.
- Я все равно тебя ненавижу!
- Как знаешь…
- Тебе безразлично?
- Не думаю.
- Тогда почему ты молчишь? Почему? Почему ты не ударишь меня прямо сейчас?
Свет погас. На полу растекалась лужица крови. Я ненавижу эту ночь.