Солнце зашло не больше часа назад. Джерард уже стоит у ворот кладбища. Беззвёздное небо, всё в голубых подтёках, выкатилось из-за горизонта занавесью пролитых чернил… Полнолуние, как и всегда в такие ночи. Ветер скребётся сквозь верхушки деревьев. Слушая его, вы могли решить, что здесь холодно. И это действительно так: холодно, но не слишком. Так что Джерард оставил свою кожаную куртку в машине. Чёрный тонкий худи – единственная вещь, прикрывающая сейчас его плечи от бриза, что эхом отзывается через чёрные ворота кладбища. Этот звук напоминает чьи-то тихие шепотки…
Нестриженная трава пропитывает края джинсов капельками ещё утренней росы, пока он проходит через ворота. В ночь. Один… Джерард перестал брать с собой фонарик ещё в прошлом году. Теперь он даже с завязанными глазами, даже пятясь, может найти дорогу. Он знает этот путь слишком хорошо… Это место притягивает его как магнит, будто зовёт. И Джерард летит сюда, как мотылёк летит на дрожащее в ночи пламя. В его пальцах – одуванчик – такой же, как и каждый год. Этот ярко-жёлтый цвет резко выделяется на его бледных пальцах, сжимающих стебелёк…
Он проходит мимо могил, пропуская их одну за другой, и мысленно приветствует каждое из этих имён: Джерард знает их наизусть. Maureen Phelps 1938 – 1978 Ian Lang 1942 – 1961 Joanne Joan 1972-1999 Ross Heart 1969 – 2000
И прямо напротив того места, где он думал расположиться сегодня ночью, - Anna Ballet 2000-2002. Джерард остановился у её могилки, чтобы выдернуть сорняк, растущий на углу. Он кое-как выкорчевал его из земли и швырнул в соседнее мусорное ведро. На могильном камне – фотография ребёнка, заключённая в золотую рамку. Она светится золотом и серебром, и края рамки мерцают так ярко, что этот ребёнок с картинки похож на солнышко. Джерард ему тепло улыбнулся.
И вот, наконец, он уже у своей собственной цели:
Frank Iero 1981 – 2000.
- И снова здравствуй, милый… Этот год был так долог… - шепчет, улыбаясь, Джерард и усаживается на траву. К счастью, она не такая мокрая – старое цветущее дерево, развесившее над могилой свои ветви, защищает это местечко, как дождевик. Скрестив ноги, он выгибает спину, позволяя ветру и скрипу старого памятника забрать всё его напряжение – так Джерард медитирует.
- Sittin’ in the mornin’ sun, I’ll be sittin when the evening comes, – он поёт, а ветер шарит вокруг него, сквозит через выбившиеся прядки волос и дырки в худи. - Watching the ships roll in, then I’ll watch them roll away again, ooow sittin’ on the dock of the bay, wastin’ time.*
Деревья шуршат тонкими веточками, прогибающимися под ветром. Он скользит по цветкам и, срывая, бросает их вниз, на могилу. Лихорадочным светом дрожит в небе Луна и криком летучей мыши призывает его, мальчика, что спит под землёй…
Белые пальцы с чуть посиневшими ногтями вцепились в край могильной плиты – оттуда донеслось приглушённое мычание в такт песне. Вырвавшись из могилы, оно пускается бродить вокруг леденящим кровь эхом, но ему нестрашно. Только волнение… оно выросло настолько, что Джерард, зная, что будет дальше, невольно прекратил пение. Тогда страшный хрип перешёл в свист. И он снова запел ту же песенку, но уже тише…
Мелодия звучит до тех пор, пока на краю могилы не показываются чёрные волосы. Голова поднимается медленно, покачиваясь, словно в такт песне. Наконец, в темноте можно различить белую кожу, сияющую кровоподтеками, тёмные глаза с мутно-сиреневыми зрачками и – самые прекрасные – голубые губы… Это они, изгибаясь, свистят. Но, лишь глаза их встретились, свист прекратился, и губы расплылись в улыбке.
- Этот голос я узнаю везде… - улыбнулся Фрэнк и игриво склонил голову, прислоняясь к холодному надгробию собственной могилы. Затем он всё-таки поднялся, – каждая косточка затрещала в его теле, прорезав скрипом ночь, – выпрямился и принялся стряхивать землю с рукава своего самого лучшего, выходного костюма. Луна осветила его кожу: её цвет теперь отливает зеленью. Он снова опустил плечи, прежде чем обхватить рукой верхушку могильного камня, и, наконец, закинул бедро на край плиты: - С Днём святого Валентина, детка!
Улыбаясь, Джерард поднялся с земли. Прежде, чем они начнут что-то делать, он вытащит остатки прошлогоднего одуванчика из петлицы на пиджаке Фрэнка. Мёртвый коричневый цветок, разваливается от прикосновений, и прах его сыплется сквозь пальцы Джерарда, пока он прикрепляет к петельке свежий цветочек. Фрэнк всегда любил одуванчики. Он считал их самыми интересными растениями из всех сорняков, прелестью, возникающей в, увы, неположенном для неё месте… Он говорил об этом Джерарду каждое лето, когда был жив. И, кажется, самое время отдать этим словам должное теперь, когда он мёртв. Фрэнки, улыбаясь, смотрит куда-то себе под ноги. Сначала он усмехнулся, затем только дотронулся ледяной рукой до щеки Джерарда: их лица оказались так близко…
Джерард ждал этого целый год. Он уверен, они оба этого ждали. Это ощущение… Он будто целую жизнь ждал того, чтобы дотронуться до этих губ – холодных и твёрдых, но принадлежащих всё-таки Фрэнку. А он целуется так же, как делал это и при жизни: до боли сжимает пальцы в волосах Джерарда, крепко обнимает, всасывая поцелуй с уголков рта до самых зубов.
- В кино… - шепчет Фрэнки в разомкнутые губы Джерарда, обдавая его кожу напряжённым дыханием.
Это ещё одна традиция, которую нужно соблюдать. Сейчас они отправятся в кинотеатр, что недалеко отсюда – он настолько удалён от города, что остаётся тихим и почти пустым даже в День Всех Влюблённых. Они прокрадутся в зал, когда уже выключат свет, и сядут на самом последнем ряду, в уголке. Их пальцы будут сжиматься до боли, а губы – сливаться в поцелуе. И свет с экрана будет косо падать на их лица, освещая их словно искусственное солнце.
Так они и поступят…
Они покинули кладбище. В машине Джерард предложил Фрэнку свою куртку. Нельзя дать ему точного определения – ‘кокетка’ или же ‘гниющая плоть’, но на свету его очертания становятся чётче, как у призрака в ночи. Фрэнк чувствует вибрацию мотора под своим сидением и не переставая гудит вместе с ним все пять минут езды. Полная Луна придаёт ему какое-то странное ощущение… Она отражается в чёрных дырах его глаз, заставляя их светиться жизнью. Фрэнк так хочет, чтобы она действительно была в его глазах… Но всё, что сейчас у него есть – это ведь тоже совсем не плохо! По крайней мере, он видит, что до сих пор любим, пусть даже это случается лишь раз в году…
Пять лет… Сегодня ровно пять лет с тех пор, как его тело легло в землю. И лишь в сумерки, когда его тревожат слёзы Джерарда, он покидает свою могилу, чтобы успокоить его. Джерард проводил здесь долгие часы и к тому времени уже считал себя умалишённым. Они не знали, что воскрешало его на эти драгоценные мгновенья. Они до сих пор не знают, но и не хотят этого знать. Фрэнк совсем ничего не чувствует, не видит и не слышит – разве что песню, которую поёт Джерард. Он понятия не имеет, куда уходит и откуда приходит – просто возвращается назад, в свою могилу, засыпает и лежит недвижим до следующего года.
Фрэнк выбрал фильм, исходя лишь из палитры цветов на афише. Он всегда так делает. Всегда делал… В этот раз он выбирает ‘Eternal Sunshine of the Spotless Mind’. Они усаживаются на задний ряд, занимают свои места в уголке. И пальцы сжимаются до боли, и губы сталкиваются – всё точно так же, как это могло быть, если бы они оставались вдвоём каждую ночь. Как же Джерард этого хочет! И в подтверждение его желаний шум разбавляет в голове поток мыслей…
Вот фильм закончился. Дождавшись театрального представления, они тихонько сматываются отсюда, а потом оставляют свои тела возле машины Джерарда, припаркованной у кинотеатра, и бегут вниз по дороге, в парк… Здесь Джерард, в нетерпении, то и дело подталкивает Фрэнка. А тот смеётся… и Джи на секунду закрывает глаза, упиваясь его смехом. Он позволяет этому звуку пронизать насквозь: это всегда его успокаивало.
По дороге назад они молчат, так же как и в предыдущей поездке. Им спокойно и почти не грустно, за исключением того факта, что оба они знают, что будет дальше. Ну, вот и кладбище… Скинув куртку Джи, Фрэнк оставляет её на заднем сидении. Они берутся за руки и проходят в ворота кладбища… Фрэнк ухмыльнулся, развернувшись к Джерарду: он снова смеётся и, совсем по-ребячески, тянет его к своей могиле. Здесь он обвил руками его шею и прижал к своей груди… Джерард машинально укладывает руку на его талию и позволяет бризу, принёсшему их сюда, кружить их телами снова – медленно и осторожно… Он начинает тихонько нашёптывать: Sittin' in the mornin' sun, I'll be sittin' when the evenin' come. Watching the ships roll in, and then I watch 'em roll away again, yeah. I'm sittin' on the dock of the bay, watching the tide roll away. Ooo, I'm just sittin' on the dock of the bay, wastin' time. I left my home in Georgia, headed for the 'Frisco bay. 'Cause I've had nothing to live for, and look like nothin's gonna come my way. So I'm just gonna sit on the dock of the bay, watching the tide roll away. Ooo, I'm sittin' on the dock of the bay, wastin' time...
Они засыпают на земле, опускаясь в росу нового утра. Когда Джерард вновь откроет глаза – Фрэнка уже не будет рядом. Он снова умер до следующего года.
* Сидеть в лучах утреннего солнца – я буду сидеть в лучах утреннего солнца, когда наступит вечер. Наблюдать за кораблями, что подплывают к берегу и отплывают снова, да. Я просто сижу на доке залива, пропуская время сквозь пальцы. Я покинул свой дом в Джорджии, достиг залива ‘Frisco. Мне просто незачем было жить, и, кажется, ничто не изменится больше. Так что я буду просто сидеть на доке залива, наблюдая за отплывающими кораблями. Ооо, я сижу на доке залива, пропуская время сквозь пальцы… (песенка Джи)
Мой второй перевод. Да простит меня уважаемый автор за мой закостеневший язык! Однако ж, разрешение мною получено, и ‘перевод’ выполнен. Может, я ещё не научилась, а может, настроение, как всегда, ни к чёрту… *и то и другое, в общем. Читайте оригинал Dead is better
Убивает, короче, меня атмосфера этого фика… Вы, как хотите, но он во мне навсегда.
Ещё раз простите мне вольную трактовку, деревянный язЕг и очень тупой перевод самого названия. Буду рада вашим отзывам относительно ‘перевода’.
Слов просто нет... Frank Iero 1981 – 2000. у меня бы рука не поднялась такое написать ) Да...фанф действительно не из тех, которые прочитал и забыл... Понравилось. Очень. А перевод хороший. Я англ плохо знаю, оригинал не читала...но твой перевод читается легко... Спасибо тебе за это )
Да простит меня уважаемый автор за мой закостеневший язык! простит-простит))))) еще и Спасибо скажет=))
- И снова здравствуй, милый… Этот год был так долог… - шепчет, улыбаясь, Джерард и усаживается на траву. *умиление*
Фрэнк ухмыльнулся, развернувшись к Джерарду: он снова смеётся и, совсем по-ребячески, тянет его к своей могиле. Рыдаю... *где мой платок?* В такой обстановке этот смех просто как спасательный круг)))) *ну я и сравнила* Действительно, читается на одном дыхании, так что оторваться невозможно мдя.. невольно задергался глаз на фразе ‘гниющая плоть’... Вопщем довольно сильный фик, производит глубокое впечатление +5)))))))))
ох,ну ничего себе фик..)честно говоря,меня немного шокировало...мертвый Фрэнки и Джерард,сидящие в кинотеаре это..гм...вобщем,я в потрясе шикарно..твердая пятерка!
Я вообще поражена этим рассказом, что ни говори, а он действительно очень сильно цепляет, оставляет какой-то осадок такой странный... tilda, ты молодец, и я тебе всегда это говорила! Просто молодец Опять же, в оригинале я не читала, но то, каким я вижу перевод, мне очень нравится *обзавидовался xD* Еще раз говорю: умница!
да простит меня Incineraterin, но этот перевод мне нравится больше.. я не знаю, который из них ближе к оригиналу, но эта версия цепанула.. за что-то такое в душе.. фанф и правда очень атмосферный.. очень красивый, но я действительно не чувствую какой-то печали.. скорее светлая грусть, что встреча может быть только раз в год.. в любом случае, tilda, ты умничка
Аника, ОоОо на самом деле, если почитать оригинал.... никаких навыков и талантов, наверно, не хватит, чтобы передать атмосферу... которую автор там между строчек пустил... ей-богу, такое впечатление, что не ч и т а е ш ь, а дышишь этой самой атмосферой..
насчет атмосферы - она просто непередаваема, я даже не смогла бы объяснить, какое чувство возникает при чтении... Аника верно сказала про светлую грусть, грустно оттого, что встреча только раз в год... пока читаешь рассказ, настолько им проникаешься, что хочется расплакаться от чувств, которые переполняют тебя, просто сердце щемит от этого рассказа... Кстати, у Настасьи_Потаповны аватар - прям иллюстрация))))))
Ирчик, ты верно про аватарку подметила)) ну вообще да... автор.. блин наполняет свои творения.. не знаю даже, как это правильно назвать-то... вроде как история про любвь - такая трогательная.. красивые описанияя, романтика врое как.. и тут вдруг выскакивает что-нибудь вроде "гниющая плоть" или же "жесткие губы"... о_О от такого, чёрт дери, мурашки по всему телу!! так что не думаю, что мне прямо удалось передать вам то, что я чувствовала, пока читала... холодный комок в горле - вот что, наверно...
Дааа...эти строки не могут оставить равнодушной... Во время прочтения проявлялись одновременно такие чувства,как:воодушевленность прекрасных описаний и ужас - просто коробил вид 'несвежего' Фрэнка... Песенка Дже- это просто вынос мозга...*кажется ,я забыла нормальные слова* мне почему-то представилось,что он поет голоском Суини Тодда) да уж...Меланхоличный Дже,готовый на всё,лишь бы увидеть,почувствовать ...к сожалению,я его слишком хорошо понимаю... tilda, спасибо за столь тонкий ,чувственный,потрясающий перевод.теперь он и со мной навсегда... ...
забавная фигня вышла, да? 
шикарно..твердая пятерка! 
