<<Назад

Грёбанный Уэй, сел ему на шею. Сколько лет он мотал бедному парню нервы? Год? Два? Фрэки чудилось, что он бредит им всю свою жизнь. Чего он только не натворил за всё это время! Сколько гитар переломал, учась играть... Сколько расстроил девчонок, сколько пропустил в своей жизни, пытаясь угнаться за мечтой... Тогда он и правда просто-напросто фанател. Но, что же после? Судьба или злой рок – играть с кумиром на одной сцене? Может Айеро просто повезло с тем, что он обладал музыкальными талантами. А может, так и надо было. Может, не осталось бы и MCR, не явись он туда. Никто не скажет. Вот только в тот период Фрэнк действительно, по-настоящему его полюбил. Он видел каждое его утро, становился невольным свидетелем всех его неудач, переживал вместе с ним каждое его падение. Джерард оказался ч е л о в е к о м. Именно, человеком, самым обычным – живым, с неоспоримыми достоинствами и весомыми недостатками. Он перестал быть для Фрэнка “рок-звездой”, или каким-то “гением”. Малыш узнал его другим, настоящим. И как раз эта его естественность, которую, поверьте, ни за какими очками не скроешь, окончательно связала Айеро по рукам и ногам. 

Он мучился без него полгода, как наркоман без своей дозы, - смертельной дозы. Пережёвывал все обиды. Терпел все неоправданные нападки. В конце-концов, ЖЕНИЛСЯ, практически лишь бы ему угодить! Нет, это не просто так! на самом деле, Фрэнк воспринимал брак, как очень серьёзную, чуть ли не священную связь. Он мог бы и развестись на следующее утро после свадьбы, но оказался миллион причин, по которым он не смел переступить этот нравственный порог – бросить Джамию. Такие игры были не в его правилах. Предавать людей Фрэнк не умел. 

Зато, видимо, Уэй был в этом просто превосходен! Фрэнки наивно полагал, что он исправился! Ну или, по крайней мере, если не исправился, то позволил более приятной стороне своего “Я” возродиться из пепла. он думал, что Джи искренен… Но чёрта с два был бы он с ним искренен! Он в жизни не сказал Фрэнку прямо в лицо ничего такого, что могло бы показаться обидным, но действовал исподтишка, применяя при этом секретные, ему одному известные орудия. Он давил на нервы. Пожирал изнутри, как червь. А теперь вот, когда этот самый малыш растоптал на его глазах свою собственную свободу, Джерард принялся чуть ли не замаливать грехи! Он сидел рядом, то и дело касаясь Фрэнка пальцами, и улыбался ему самой тёплой улыбкой из всех, какие только водились в его коллекции. Джерард зачем-то успокаивал его (хотя, заметьте, Айеро молча булькал виски всё это время), пытался пробудить в нём позитив и вообще чуть ли не называл Фрэнка “лучшим другом”. К чему всё это? Фрэнки разрывался изнутри.

Он только представил себе, как Уэй этими же самыми пальцами возил по телу своей Линзи, и как он целовал её этими самыми губами, и как говорил ей то же самое ласковое “малыш” – его просто затрясло от бешенства! В самом деле затрясло! 

Тогда Фрэнк, наконец, не выдержал и резко развернулся к Уэю. Тот, по правде сказать, чуть не съехал ко всем чертям на кафельный пол от неожиданности. 
- Отъебись от меня, я тебя УМОЛЯЮ!!! 
- Да чего стряслось?!
- ЭТО не твоё дело!
- Но почему ты не хочешь сказать?
- Съебись с глаз моих!
- Но ПОЧЕМУ?! 

Фрэнк сжал кулаки… Чёрт его дери, как же ему всё-таки всё это шло! Этот его образ, взгляд, голос – они смертельными дозами сладкого яда капали Фрэнку сквозь виски. Да, он его ненавидел и любил одновременно. И от этого становилось ещё обиднее. Джерард ждал ответа – ему будто было интересно знать, почему Фрэнк не хочет скоротать вечерок в его обществе. “Почему?!” – пульсировало у него в ушах. А на ум в это время не приходило другого ответа, кроме: “Потому что у тебя есть ОНА!”. Глупейший ответ, знаю. И Фрэнки тоже это осознал, потому и не стал отвечать. Как паршиво становится, когда ты вдруг понимаешь, что никак не можешь изложить чувств в словах – вечно получается дохлая бессмыслица, каша, лишённая и оттенка чувств. Представьте, вы думали об этой проблеме чуть ли не всю свою жизнь, а теперь, решив рассказать кому-то о своих размышлениях, вдруг понимаете, что на вас посмотрят, как на идиота. Досадно, ничего не скажешь.

Фрэнк в злобе хватанул свой стакан и залпом допил оставшийся виски. 

“Мерзавец! Чёрт бы побрал твою рожу!”

- Ты бы так не пил что ли… 

Убил! Просто прикончил на месте! Фрэнк уже понемногу начал теряться в том, с кем он вообще имеет дело. Ему всё больше верилось в то, что рядом – никакой не Уэй, потому что Джерард просто не умел говорить таким нежным проникновенным тоном. Он помолчал секунд десять и ответил, вновь наполняя стакан:

- Слушай, Уэй. – Фрэнк добро подпил, я вам скажу. – Иди отсюда нахрен, к своей грёбанной невесте и не еби мне мозг!!! Нашлась сестра милосердия! Психоаналитик, твою мать! Я видеть тебя не могу! Понимаешь ты?! ВИДЕТЬ НЕ МОГУ! Свинья! – тут, признаться, Айеро понёс всё, что только было на уме. – Надумал жениться – кончай скорее! Плетись отсюда, хоть сразу в церковь! Не мозольТЕ мне глаза! Уматывай!

На этот раз промолчал Джерард. Фрэнк излил горечь и снова отвернулся в надежде, что Уэй последует его советам. Тот просидел молча около минуты. Потом Фрэнк почувствовал, как он снял очки: Джерард хмурил брови. Он совсем не шутил – ему явно не понравился тон Айеро. Такие, как Уэй, вы знаете, молчать не будут, что-нибудь да съязвят: 
- Да, я женюсь! Знаешь ли… Надоело мне всё это! Концерты, переживания, нервные с о г р у п н и к и. – он размахивал пальцами, всё пытаясь поймать взгляд Фрэнки и сразить его укоризной. - Хочу покоя, семейного уюта и любящей жены! Ты, вроде как, тоже себе этого захотел?

Джерард снова ударился в философствования. Фрэнки слушал его краем уха, с язвительной усмешкой наблюдая за его “любящей женой”, которая баловалась в том конце с кальяном – видимо, закаляла в себе “преданность мужу” и тренировалась в создании “семейного уюта” одновременно. Ему жутко хотелось чего-нибудь съязвить, так, чтобы Уэй от возмущения и обиды имя собственное позабыл! Фрэнки слушал его минуты три, а потом вставил:
- Весело тебе живётся, пока брат едва дышит. 

О да, он желал вывести Джерарда из себя, и у него это получилось! Уэй так возмутился, что позабыл все слова на свете и замолчал, изумлённо вытаращившись на Айеро. Это Фрэнк-то собирался капать ему на совесть? Согласитесь, это не входит ни в какие рамки приличия. Но Джерард, надо сказать, тоже любил пощипать за больные места, забивая самыми абсурдными и злостными заявлениями. Так что малыш, наконец, набрался сил и проговорил свои слова таким тоном, будто он был на тысячу процентов прав, а Уэй – бездушное бревно – само-собой, поступал аморально. Плевать было, что у Фрэнка из головы не выходили выражения лиц Боба и Рэя (уж промолчу про самого Джерарда), когда они узнали о свадьбе с Джамией – укоризненно-разочарованные. Им тогда не хватало ещё сказать: “Фрэнки, как ты можешь?!”, чтобы окончательно размазать беднягу. А теперь Фрэнк вот таким тоном говорил с Джерардом, тоном не допускающим абсолютно никаких возражений. Впрочем, это сработало: Уэй и слова не смог возразить. Ему самому тогда, признаться стало обидно и досадно за собственную эмоциональность. Он лишь возмущённо покачнулся на стуле, чуть было в сотый раз с него не слетев. 

- Майк непротив… - единственное, что пришло на ум. – К тому же я не собираюсь… жениться прямо СЕЙЧАС! Или на следующей неделе, как это делали некоторые. Мой брат будет на моей свадьбе. Так что я… ну, мы с Линдси дождёмся, пока он выздоровеет, и поженимся тогда. 
- Да? – странно, но Фрэнк не верил ни одному слову из всего, что Джерард ему сейчас плёл. – И когда же он планирует…"выздороветь"?
- Не знаю… Чего ты у меня спрашиваешь-то? Весной, наверно…  

Неужели Уэй разучился врать? По крайней мере, неделю назад ему в этой “забаве” просто равных не было. Как искусно он навешал Фрэнку лапшу на уши! А сегодня, видимо, лапша закончилась, и он неохотно лил малышу на голову воду – обычную пресную, от которой только мурашки по коже и щекотки по всему телу. Однако Фрэнки раскусил его только сейчас. До него только дошло, что Уэй врал. Как он мог раздаривать пригласительные, если сам не знал, когда женится? А вообще, Джерард говорил такими словами и таким тоном, что Айеро всё больше убеждался в том, что и предложения тот, собственно, никакого не делал. Дурацкая шутка! ничего более злого и забавного одновременно человечество не видало, ей-богу! 

Но, поверьте, Фрэнки тоже умел вести себя, как самый грязный злодей. Заметив, что Уэй сегодня не расположен к “сочинительству”, он решил покапать ему на нервы и принялся расспрашивать про всякие подробности и детали. 
- Так значит, она согласилась?
Джи замялся с ответом.
- Ну… Мы ведь женимся!
- А Линдси?
- В смысле? Мы  ж е н и м с я. Следовательно, она выходит за меня замуж. – единственное, чего Уэй никогда не забывал брать с собой – так это пудреница, при помощи которой он искусно умел пудрить собеседнику мозги. Кстати, он ещё умел закручивать их на папильотки так, что даже самый недоверчивый грубиян мог с радостью плясать под его дудку. Но это не про Фрэнки. Поверьте, он был т а к зол, что не только плясать не мог, он уже собирался взять эту дудку и засунуть её Уэю до самого до горла. И Фрэнк с радостью плевал на то, что там сейчас Джерард себе надумывает, пока он его “колет”.  
- Так значит, пригласительные уже готовы?
- Само-собой! Лин сама выбирала картинку! – тут Джерард не выдержал и самодовольно оскалился.
- Ага… - кстати, я вам замечу, с такими способностями Фрэнк мог бы устроиться куда-нибудь в полицию да и слыть грозой наркоманов и насильников всего Джерси. Только что в нём открылся новый талант: Фрэнки, оказывается, умел выводить хитрецов на чистую воду. – И сколько же гостей?
- Гостей? – клянусь, Уэй уже и не вникал в суть вопросов: врал, что не попадя. – Много… С какой стати ты меня спрашиваешь? Откуда я могу знать? Мы даже ещё не говорили на эту тему! Это ты такой, сообразительный и продуманный – за недельку себе свадьбу сколотил! А у нас всё по-настоящему, понимаешь ты? Нам с Лин плевать, сколько там гостей! Это не главное. И вообще, мы ещё не думали, кого будем звать… - сказав последнее, Джерард, видимо, нереально удовлетворённый собственной находчивостью, снова откинулся на стол. Чёрт возьми, он был уверен, что гениален!
- Ага… Понятно. И сколько же вы заказали пригласительных? – Фрэнки не спускал с Уэя глаз, лукаво щурясь на его оправдания. Тот уже начал нервничать: само-собой, его не устраивали ни тон, ни тема беседы. 

- Блин, Фрэнк! Ну, сколько гостей, столько и пригласительных! Чего ты докопался-то, я не пойму?! Лучше скажи, ты…
- Значит, сколько гостей – столько и открыток? А гостей вы пока не считали. Зато открытки Лин уже выбрала? И, стоит полагать, наверно уже разослала? Ну, “гостям”? – последнее слово Фрэнк буркнул с такой издёвкой, что самому стало обидно за Уэя, который только что перед ним жутко облажался. Ещё пусть скажет, что не понял, о чём речь! Джерард недовольно вытаращился на Айеро, истерически прокручивая в голове свои последние фразы. Чем чётче вырисовывалась в его сознании сложившаяся ситуация, тем шире раскрывались у него глаза.

- Чёрт, Айеро! Чего ты привязался? Тебе вообще какая разница?!
Фрэнк, будто сосредоточившись, опустил глаза на стол.
- Да никакой. Совсем. Срать я хотел на вас на всех. – причём произнёс он это так спокойно и холодно, что и сам ни на минуту не усомнился в правдивости собственных слов. 

Джерард с досадой нахлобучил очки и, притихнув, отвернулся куда-то в другую сторону. 
Между тем, Фрэнк не упускал из вида его “невесту”. Он даже сигарету по привычке затушил, когда заметил, что Линдси, раскачиваясь, направляется к их столику. Примечательно, что Уэй в это время витал где-то в облаках, глотая свой апельсиновый сок, и вообще на девушку не обращал никакого внимания. Фрэнку было непередаваемо интересно пронаблюдать за тем, как этот болван отреагирует на Лин. Но та, виляя задом, протопала мимо, плюхнувшись на колени к какому-то зелёноволосому чудовищу за соседним столиком. Неясно, что в тот момент двигало Фрэнком – злость, ревность или же его временами дающие о себе знать садистские наклонности – он вдруг пихнул Джерарда локтем в бок, кивая на Линдси:
- Я смотрю, она не только открытки, она уже и “подружку” себе подобрала! Расчетливая твоя Линдси, чёрт возьми! И подружка невесты тоже у вас, я гляжу, оригинальная… 

Уэй оживлённо завертел головой, будто отыскивал любимую в толпе. Но, поверьте, не заметить Линдси – всё равно, что встретить слона в стаде кроликов и не обратить на него внимания. Джерард вроде как разулыбался и махнул девушке:
- Эй, Линдси!
В ответ – молчание и долгий поцелуй с   д р у г и м  парнем.
Джи стало немного не по себе. Он повторил:
- Эй!
- “Эй” зовут лошадей, осёл! – ох, как она была груба в то мгновение! Особенно, когда, громко выругавшись, засветила по направлению к Уэю свой средний палец. В тот момент Джерард готов был сгореть со стыда. Зато Фрэнк-то окончательно убедился в том, что тот всего лишь брал его на пушку. Как ни странно, ему от этого не полегчало. Наоборот, в нём вдруг проснулось самолюбие, и он решил довести-таки Уэя в этот вечер до ручки.
- Ну и ну! Чего твоя Лин такая нервная?
- Да нет… Она не нервная… - Джи лихорадочно перебирал в уме слова, придумывая, что бы сморозить. – Не выспалась, наверно! Ладно, погоди… 

Он поднялся с места и подошёл к соседнему столику. Фрэнк уже и не слышал, о чём там они шептались, но сразу стало видно, что, как только Уэй приблизился, Линдси его узнала и даже по привычке повисла у него на шее. Такая привычка у неё была: кто-то при встрече чмокается, а она у всех повисала на шее. Фрэнку даже стало его жалко. Они минутки три о чём-то потрепались. 
- Оу пупсик! - тут Линдси, умилённо щурясь, принялась трепать не в меру оскромневшего Джи за щёки. По правде сказать, Фрэнки в тот момент в злобе отвернулся: жутко его бесили такие сцены, когда девушка начинает выставлять парня полным идиотом или своей любимой куклой. Он почему-то подумал тогда, что Джамия никогда бы так не сделала. 
 - Нет… да не забыл… слушай, Лин, поговорить бы надо… - Уэй, озираясь, как вор в ожидании полиции, подхватил её за локотки и потащил куда-то, прочь с глаз Айеро. Фрэнки не стал дожидаться: он поднялся с места, оставив на столе недопитый виски, и вышел прочь. Он не желал знать, чем закончится этот вечер – итак было ясно, о чём Уэй разговаривал с той девкой.

Впрочем, тот вернулся через несколько минут: озадаченный и чумазый. Пытаясь оттереть с раскрасневшейся щеки следы помады, Джерард уселся за свой столик. Он с грустью смерил взглядом опустевший стул и, недолго думая, глотком допил оставленный Фрэнком виски.