<<Назад

4

Людям непосвящённым сюда и впрямь лучше было бы не заглядывать...
Ещё вчера здесь была самая обыкновенная больничная палата, превратившаяся теперь в подобие забаррикадированной крепости. Перевозбуждённые фанаты, казалось, вот-вот прорвутся через каменные стены и разнесут вдребезги зеленоватую стеклянную дверь перевязочной. В прочем, открой вы сейчас эту дверь и с полминуты послушай раскатистый надрывающийся хохот, вы бы здорово засомневались: больница это или же диспансер для душевно больных.  

- Да всё в порядке! – слёзно надрывался Джерард и тут же, хватаясь за бока койки, снова содрогался в истерическом смехе. 

Ребята кружком стояли, склонившись над ним, и не отрывали обеспокоенных взглядов от фронтмена. Джи постучал стоявшим у его изголовья костылём по кафельному полу, пытаясь прийти в себя и унять приступы дикого смеха. Наконец, он глубоко вздохнул и поднял более-менее осмысленный взгляд на перекошенные в недоумённом ужасе рожи согрупников: они были настолько перекошенные, что Джерард не удержался и снова захрипел, то и дело хлопая обессилевшими руками по постели:
- Блин, я идиот! Знаю! Ну, простите, я придурок! Свинья, осёл, неуклюжая овца! Ну, просто распиздяй, признаюсь! 
- Джи, ты не под дозой? – напряжённо промычал Майки, подрагивая сжатыми за спиной кулаками. 
Джерард мигом прекратил истерику и строго сдвинул брови:
- Думай, что говоришь, молокосос!
Майки вздохнул, будто облегчённо, и обессилено опустился рядом, на кровать:
- Господи… Ты и правда придурок…
- Я вообще думал, ты разбился нахер! - прохрипел Боб, уже сутки только и занимавшийся участливым вытаращиванием глаз. 

Ещё что-то говорил взволнованный Рэй… Тихо упрекал уставший Майк…
Фрэнки молча стоял в ногах Джерарда, судорожно вцепившись пальцами в спинку кровати.
- Мне стыдно, правда! Я знаю, что перекосил все планы… Но я же не специально! Слушай, Майк, заткнёшься ты, наконец?! Сидишь: ноешь-и-ноешь-и-ноешь... Блин да всё в порядке со м н о й. Не в первый раз ведь. Тем более, я уже эту ногу ломал, и костыль мне – третья нога. Ребята, ну простите меня… мне тоже паршиво… - Джерард говорил, улыбаясь невообразимо смущенной улыбкой, и по его раскрасневшимся щекам с ямочками можно было судить о чувстве стыда, переполнявшем в тот момент всё его существо. 
Фрэнк напряжённо следил за его улыбающимися губами, не в силах сдержать дрожи по всему телу.

- Больно? – наконец прошептал он, слегка касаясь левой ноги Уэя. 

Он произнёс это так тихо и осторожно, что, казалось, никто и не должен был его услышать. Только Джерард перевёл свой поблескивающий сожалением взгляд ему на руки и тепло улыбнулся:
- А хрен его знает! – он потянулся и постучал по гипсовой корке. – Вообще ничего не чувствую! Кроме стыда, конечно… 

Джерард, судя по всему, пришёл-таки в себя, перестав содрогать стены своим жутким хохотом. Теперь он то и дело виновато опускал глаза, лишь изредка поднимая их сантиметров на двадцать выше спинки кровати. Жалко, что разволновавшийся обладатель ног, стоящих прямо по курсу, не обращал внимания на эти взгляды. 

Фрэнк всё ещё не мог отойти после того шока, что он испытал, наблюдая падение Джерарда. Ему до сих пор хотелось зажмуриться, вспоминая ошалелый рёв толпы и глухой стон за сценой. Конечно, по закону подлости, Уэй, потеряв равновесие, свалился не в зал, который, уж поверьте, поймал бы его, а за сцену, угодив прямо в гору железяк и всевозможных арматур. Дело обошлось более-менее без крови – Джерард отделался закрытым переломом левой ноги и лёгким сотрясением мозга. Но чего это стоило Фрэнку! Странно, что его тем вечером не хватил инсульт. 

Конечно, это смешно: король рока, погиб, грохнувшись с колонки. Высота была приличной, но не слишком большой. Джерард ни за что не разбился бы, но без повреждений всё равно не обошлось. Однако это должно было случиться. Именно в тот день и именно с ним. Как бы иначе Фрэнки понял, что этот человек, шатающийся где-то чуть ли не над пропастью, дорог ему, как ничто другое в этой жизни? Тогда Фрэнк действительно это осознал. Оказалось, всё, что было до – всего лишь предыстория настоящих чувств. 
На самом деле эту истину Айеро открывал для себя каждый раз, случись у них с Джерардом какой-нибудь очередной негласный переворот в отношениях. Но к чему врать, если он действительно любил его всё глубже, забывая при этом себя самого…

- Как так можно, Джи!.. Тебе же плевать и на меня, и на всех-всех! – Майки еле ворочал языком, выдавливая из себя нравоучения, и, казалось, вот-вот собирался уснуть прямо здесь.
- Ну, перестань. Всё, хватит…
- Ты ещё тогда обещал, бабушке! 
- Майк… какая, к чёрту, бабушка! Мы же взрослые люди!
- А сам полез на ту чёртову громадину! Теперь заставь меня поверить в то, что ты взрослый человек!
Джерард смущённо притупил взор (ей-богу Фрэнки никогда ещё не видел его таким жалким и растерянным!), молча позволяя брату испепелять его негодующим усталым взглядом.
- Я пойду, пожалуй… - промычал младший, поднимаясь с кровати. – Мне просто… Пора уже… - он растерянно поправил очки, сползшие на кончик носа, и, развернувшись, тихонько зашагал прочь.
- До завтра, Майк! – крикнул Джерард, пытаясь разглядеть брата за спинами парней.
- Ага…
Дверь хлопнула. Джерард выглядел виноватым и грустным. Он снова поднял глаза на ребят:
- Что мы теперь будем делать? Первый концерт, чёрт возьми! Как же мне обидно! Нет, если вы скажете, я выйду на сцену прямо так! мне ничего не стоит! – Джерард вскинул тяжеленную закованную в смешную гипсовую кашу ногу и для значимости схватился за костыль.
Парни дружно рассмеялись.
- Мы купим тебе коляску! – улыбнулся Боб.
- Инвалидную?
- Нет. Просто коляску! – подметил Рэй и заржал на всю палату. 
Джерард добродушно улыбнулся, намереваясь запустить в Торро яблоком:
- Овец тупой! Думаешь, если тебе идёт химическая завивка… - в этот момент он неожиданно остановился, глядя на дверь. Улыбка мигом стёрлась с его побледневшего лица. – Майки?
- В чём дело? – недоумевающе спросил Рэй.

Джерард, приподнявшись на локтях, молча вглядывался в мутновато-зелёное стекло двери, за которой туда-сюда засновали фигурки в белых халатах. Он ничего не ответил, только качнул головой в ту сторону. Парни развернулись, последовав примеру Уэя старшего, посмотрели на дверь.
- Майки! Боже мой! – Джерард проворно поднялся с постели (сразу стало видно, что этот человек уже ломал ногу и знает, как обращаться с костылями) и, то и дело оступаясь, спешно заковылял к выходу – к той самой двери, за которой врачи пытались привести в чувство потерявшего сознание Майка.


                                                                                       5

- Кровоизлияние в мозг. Судя по всему, геморрагический инсульт… Соответственно – потеря сознания. Ваш брат в тяжёлом состоянии, мистер Уэй. Он всё ещё не пришёл в себя. – врач говорил спокойно и уверенно, глядя прямо в лицо Джерарду. – Понимаете, я не первый десяток работаю в области медицины и знаю, что сейчас говорю. Я понимаю, вам нелегко, но не собираюсь вам врать или же путать вас в каких-то совершенно призрачных надеждах. Шансов очень и очень мало. – он устало покачивался над дрожащим в кресле Уэйем, сложив руки за спиной. 

Это был высокий крепкий мужчина лет пятидесяти. Весь его вид – белый халат, шапочка, гладковыбритые бледноватые щёки, умные глаза устало поблёскивающие за толстыми линзами очков – вселял в Джерарда самое, что ни на есть, искреннее доверие и уважение. Этот человек многое повидал в своей жизни, вынес не один жестокий вердикт. Сейчас он стоял перед ещё одним несчастным родственником, чтоб разрушить его надежды на безоблачное "завтра". Когда-то, возможно, и у мистера Эдгара (так звали врача-кардиолога) сжималось сердце, когда он говорил что-то вроде «шансов очень и очень мало». Но не секрет, что люди привыкают… Теперь он каждый день говорил это кому-то, и ему порядком уже наскучило наблюдать слёзы и истерики. Вот и сейчас он лишь устало и, вместе с тем немного виновато, отводил взор от бледного Джерарда, и говорил куда-то, в стену:
- Так как прошло всего несколько часов, мы успели оказать лишь экстренную помощь. Он сейчас в реанимации. Но, сами понимаете, в таких случаях требуется, как минимум, полное обследование больного. 
- Простите, но… какой может быть инсульт? Ему только 25!.. – тихонько перебил Джерард, почему-то боясь вызвать гнев абсолютно спокойного врача. 

Доктор будто в задумчивости потёр пальцем гладкий подбородок:
- Видите ли… Возраст здесь как раз и не играет особой роли. Говорю вам, мы должны его сначала обследовать, взять анализы – это дело не одного часа. Я могу только предполагать… Возможно, если вы говорите, ваш брат не отличался крепким здоровьем, у него были врождённые патологии или же проблемы с кровью… Ну или, скорее всего… может, он перенёс какой-то стресс? Душевное потрясение? – мистер Эдгар выжидающе уставился на краснеющего Джерарда.
- Я ну… не знаю… Ничего такого особенного вроде как не случалось… - врал Джи.
- Или же череда стрессов, кризис, нервный срыв… - продолжал доктор, в задумчивости потирая подбородок.

Джерард молчал, опустив глаза. Ему было ужасно стыдно догадываться о том, что именно он стал причиной всего этого кошмара. Надо было бы сказать врачу правду, признаться в том, что Майк действительно перенёс нечто вроде нервного срыва или же хотя бы намекнуть на то, что он мог его перенести. Но он молчал, не в силах пошевелить языком. 
Фрэнки, ещё до прихода мистера Эдгара появившийся здесь, всё ещё тихонько сидел за углом, время от времени поглядывая на Джерарда. Печальное зрелище, правда. Фрэнк и подумать не мог, что Джи может выглядеть таким удручённым и напрочь разбитым. Он видел его усталым, разъярённым, возбуждённым, нервничающим, разочарованным… Но только не удручённым! Он, такой жалкий, сидел в кресле, прижимая к себе треклятый костыль, и невнятно что-то отвечал врачу. Фрэнк ловил его движения, перехватывая подавленный взгляд с тяжестью поднимавшихся на доктора глаз… Честное слово, казалось, Джи собирал последние силы, чтобы не заплакать! У него жутко болела спина, и ныла переломленная кость в гипсе, так что Фрэнк не только чувствовал, но и видел, как Уэй дрожит всем телом. Голова, распираемая несчётным количеством дурацких мыслей, собиралась разорваться на миллиард лохматых осколков. Размышляя обо всём случившемся, о Майке, Фрэнк чувствовал, что его самого сейчас хватит инсульт.  

Наконец, доктор, похлопав дрогнувшего Джерарда по плечу, развернулся и ушёл прямо по коридору. Фрэнк подошёл не сразу, он с минуту наблюдал за тем, как Уэй, вцепившись в костыль, бесцельно пялится в пустую стену напротив. Наконец Айеро поднялся и, тихонько подойдя к Джерарду, присел рядом. 
- Джи…
Тот медленно повернулся к нему – Фрэнки чуть сознание не потерял, увидев его дрожащие губы. 
- Господи, что я натворил!.. – прошептал Джерард, качая головой.
- Подожди, что он сказал? – Фрэнки положил руку ему на колено, участливо заглядывая в полные слёз глаза. 
- Он… он сказал, что всё плохо. Что… Майк без сознания… что шансов м а л о… - Джерард говорил напряжённым шёпотом, еле выдавливая слова через дрожащие губы. – Он умрёт, Фрэнки. – его глаза, в ужасе расширившись, поднялись на малыша. – Он умрёт… Так нечестно… Это всё я. Чёрт… нечестно.... 

Фрэнк не знал, что ответить. Он с ужасом выслушивал Джерарда, вслух произносящего самые страшные слова, какие когда-либо ему вообще приходилось произносить. Более жуткого признания Фрэнк и представить себе не мог! Казалось, Джи вот-вот развалится на куски от стыда и злости на самого себя. 
- Он всегда был лучше… Я подонок. Я довел… Нет, я не могу в это поверить! Кто же умирает в 25 лет! Ни за что, никогда… Почему всё это именно с нами? Почему… почему… - он качал головою, в ужасе таращась куда-то себе под ноги. 
- Перестань. Никто не виноват… Это судьба, Джерард. Я тебя понимаю…
- Понимаешь? – Уэй снова глянул на него безумным взглядом. – Как ты можешь понять? У тебя нет брата! Майк… Боже, у нас кроме друг друга вообще никого нет! Нас полгода держали в приюте, пока бабушка не забрала... Родителей больше нет. Бабушки больше нет. Только он может понять меня! А его тоже почти нет... Боже мой, Майки… Клянусь, я бы давно сломался, если бы только не он… Я никогда себе не прощу… 

Джерард удрученно качал головою. В его голосе не было ничего, кроме обиды, стыда и сожаления – никакой надежды. Он говорил так, будто Майки уже и не было вовсе, и от этого становилось жутко. В первую очередь ему самому. Фрэнку действительно нечего было сказать. Он, впрочем, понимал, что слова здесь ни к чему. Джерард ещё что-то говорил, обличая свои пороки, каясь и вспоминая что-то из прошлого… Но в конце-концов, слов просто не осталось – он был повержен. Джи не закатывал никаких истерик, не показывал слёз, но весь его вид говорил сам за себя – последние события его уничтожили. 
Фрэнку даже было стыдно за то, что он сидит рядом. У него-то всё было в порядке – никакого умирающего брата и сломанной, ужасно ноющей, ноги. 
- Джи, не стоит… Всё образумится, я в это верю. 
- Не говори, Фрэнки… не говори мне…

Фрэнк встал. Он хотел напомнить Джерарду о том, что у него у самого со здоровьем не всё в порядке, и что ему прописан постельный режим, но не стал этого делать. Ему ведь действительно было не до этого, тем более, Фрэнк решил не надоедать. 
- Мне остаться?
- Не стоит… Я… мне надо побыть одному. – он виновато поднял на него блестящие грустные глаза. – Спасибо тебе… Ей-богу. но лучше иди, Фрэнк. Иди… тебе этого всё равно не понять…

Он на прощанье сжал Айеро руку, чуть дольше привычного задержав её в пальцах. Фрэнки осторожно улыбнулся, боясь показаться не в меру весёлым, и направился к выходу.
- Звони, если что. Я сразу буду здесь!
- Иди…

Фрэнк в таких ситуациях предпочитал оставаться в одиночестве. Он переваривал боль в себе, стараясь не показать её наличия окружающим. Какой же толк делиться переживаниями с кем-то, если верно знаешь, что тебе ничем не помогут? Фрэнки знал, что в этом они с Джерардом похожи, поэтому и оставил его. С болью, конечно, но всё-таки оставил. Ему было немного обидно от того, в его понимание не верили. Джерард был уверен в том, что его горе никто с ним не разделит и не поймёт его слов. Но кто же ещё, кроме Фрэнка мог понять его? Кто, когда малыш чувствовал то же самое, что и Джи? Он едва цеплялся за него, каждую секунду рискуя потерять. Сейчас Фрэнк, хотя он и был шокирован, думал больше не о состоянии Майка, а о том, что будет с Джерардом, лишись он не дай бог единственного брата. 

Похоже, они действительно были дороги друг другу. Можно, конечно, догадаться, что, если братья, прожив добрую четверть жизни, остаются всё-таки братьями, их связывает самая настоящая дружба и в каком-то плане любовь. Джерард, естественно, никогда не говорил ничего вроде «Я так люблю своего братишку!» или же «Если кто обзовёт Майка – по стене размажу!», но на самом-то деле, Майки заменял ему всех: и родителей, и возможно существовавших где-то дядь и тёток, и бабушку Элен… Он – вся его семья. Действительно, только сейчас Джерард понимал, что Майки – не просто брат. Не просто согрупник… Вся жизнь, начиная с того момента, как ещё маленький Джи увидал его в коляске, и заканчивая вчерашним вечером – это всё Майк. Всё в его лице… Не было такого дня, когда они не подумали бы друг о друге. 

И теперь, с каждой секундой всё больше и больше осознавая суть случившегося, Джерард сходил с ума. Как такое возможно? Микки, маленький братишка, этот смешной очкарик, лежал сейчас в соседней палате ни живой ни мёртвый и не мог даже самостоятельно дышать. Джерард отлично знал, что всё только из-за него. Зачем ещё Майку было волноваться? Но, кто же мог подумать, что он настолько слаб и восприимчив? Теперь Джерарду было ужасно стыдно за все свои проделки, за нервы, которые он потрепал брату, за время, упущенное теперь… Поздно было просить прощения.
Только, скажите, для того, чтобы вас, наконец, заметили и поняли, как вы дороги, стоит умереть? 

Итак, Фрэнки вышел, захлопнув за собою дверь «Кардиологии». Ему пришлось оставить Джерарда. Уж Фрэнки-то знал, каково это, находиться в жалких шагах от дорогого тебе человека и не только не сметь до него дотронуться, но ещё и терять его безостановочно, всё быстрее с каждым вздохом… 
Он ужасно устал после всего, что случилось. За окном – противная сырость. Мелкая ледяная изморось, накрывающая невесомым туманом серо-зелёные крыши, стекающая-таки по ним крупными каплями вроде как дождя… Самое время спать. Фрэнки застегнул куртку. Почему бы не заказать такси до дома? Новая уютная квартира… Некормленый пёс, подаренный Джамией на день рождения, которого, признаться, Айеро и не замечал. А теперь вдруг почему-то вспомнил про этого кобеля и ужасно захотел потягать его за уши. И откуда такие мысли? Ох нет, согласитесь, когда только что на ваших глазах один человек, чуть не покалечившись, сломал ногу, а второй, увидев это, впал в кому – тут и не о таком подумаешь!  
Фрэнки вздохнул, облокотившись о подоконник, и на мгновение застыл, вглядываясь в серую муть за окном. Чертовски тоскливо… 
Но, я надеюсь, уважаемый читатель не решит, что Фрэнки сейчас действительно натянет капюшон и отправится куда-нибудь к себе на диван пить горячий шоколад? Он остался здесь, в коридоре. В холодном сером коридоре, ждать Уэя. Вернее, обоих братьев Уэй. 

Вообще, он только сейчас начал понемногу приходить в себя, осмысляя ситуацию. С Джи-то всё понятно, нога – не голова, когда-нибудь уж точно заживёт. По крайней мере, Фрэнки точно знал, что Джерард не умрёт в ближайшее время, во всяком случае, нога не станет тому причиной. А вот Майки… Никто не видел, как Фрэнк, стоя здесь у окна, сонно качал головой, не веря мыслям. Поверьте, если б сейчас его поймали за этим «занятием», отвели бы в соседнее отделение – «Психиатрия». Но ведь это и вправду звучит странно – у Майки инсульт. Фрэнк не удивился, если б Уэю младшему поставили диагноз типа «дистрофия». Но «инсульт» резало ему слух. Его дед умер от инсульта. Но Айеро старшему тогда было 82 года, и окочурился он где-то на грядках от переутомления… А Майку было 25, и, чёрт возьми, с какой стати он должен был умереть от болезни с таким дурацким названием?! Фрэнк не верил в то, что это случится. Майки не должен был умереть вот так просто, я бы даже сказала, глупо. Когда здоровый дед вдруг помирает, ударившись головой о спинку собственной кровати, поднимаясь с постели, - это нелепо, согласитесь. Дожить до старости, всю жизнь себя лелея, и сдохнуть от дырки во лбу – глупо, ей-богу! Но вот когда молодого парня хватает за сердце то, что предназначается старикам – разве это не жестоко?
Промаявшись думами пару часов, Фрэнки, наконец, не выдержал и снова открыл дверь: пустой длинный коридор и сгорбленная тёмная фигурка в том конце… Джерард казался маленьким и хрупким отсюда, почти мальчиком. Фрэнки с грустью поглядел на него пару секунд и всё-таки подошёл.
- Я здесь. – больше ничего существенного на ум не приходило.
Джерард лишь тяжело вздохнул, невольно выдав усталость и боль, сковавшие всё его тело.
- Джи, это насилие. Ты не забыл, что тебе сидеть можно не более 15-ти минут? 
Уэй успел только испепелить Фрэнка укоризненным взглядом, прежде чем послышался хлопок двери где-то сзади. 

Это была Алиша. Она быстро прошагала к креслу Джерарда и остановилась прямо над ним, сосредоточенно глядя прямо ему в лицо: 
- Как он?
Уэй виновато поднял глаза: он был уверен, что она сейчас заплюёт ему рожу за всё случившееся. Но на лице Алиши не было ни следа слёз или же огорчения. Она выглядела очень серьёзно и уверенно. 
- Плохо… - еле выдавил он из себя, снова опуская голову.
- Так. Кто здесь его врач? – Алиша шустро заоглядывалась по сторонам, словно здесь была толпа самых различных врачей.
- Эдгар Каршвиц, кажется что-то в этом роде… 
- Сердце?
- Что?
- Майк с сердцем? 
- Да… инсульт… - теперь Джерард уже просто желал, чтобы эта девушка всадила ему пару раз куда-нибудь в челюсть: слишком уверенный и спокойный вид у неё был.
Алиша опустилась в кресло рядом.
- Я так и знала… Вечно его то тошнит, то «кружит»… - она глубоко вздохнула, покачав головой. – Майки-Майки… 
Уэй и Фрэнки несколько раз переглянулись, с удивлением наблюдая реакцию Алиши. Джерард почему-то страшно боялся её гнева, но, становясь с каждой минутой всё смелее, он теперь изложил ей события в самых мельчайших и пренеприятнейших деталях. Странно, обычно девушки ревут в таких случаях или, как минимум, вспоминают маму. А эта сидела и, сжав пальцы, сосредоточенно слушала. 
- Я ему говорила, вот чёрт! На прошлой неделе он вообще целый день не поднимался, говорил, что дышать нечем и всё такое. Я надеюсь, ему станет лучше. Хоть немного… - Алиша замолчала, сжав губы, и отвернулась в противоположную сторону. Сильная девушка, ничего не скажешь. 

Фрэнки, как и тысячу раз до этого, снова чувствовал, что его присутствие при этом разговоре совсем некстати. Они долго говорили о чём-то, право, совсем неинтересном. Фрэнк даже и не запомнил. Кажется, Джерард спрашивал про погоду и пробки на дорогах… Прошло около получаса, и, глухо щёлкнув дверью, вошёл мистер Эдгар. Он уныло глянул на “родственников”, которых за ночь стало втрое больше, и приблизился, обращаясь непосредственно к Джерарду:
- Сидите, не стоит вставать. Вот результаты анализов… - он достал из кармана халата несколько сложенных вдвое листков. – Боюсь, мне нечем вас обрадовать. У вашего брата действительно проблемы с кровью, причём серьёзные. Требуется обследование.
- Что у него? – вполголоса переспросил Джерард.
Врач помолчал секунд пять, пощёлкивая за спиной пальцами:
- Требуется обследование. 
- Ну так сделайте его! – нетерпеливо вставила Алиша.
- Вы сестра? – мистер Эдгар, кажется, только теперь заметил рыжую худенькую девушку, которая уже минут пять сверлила его горящими глазами.
- Жена. 
- Да, девушка. – зачем-то влез Джерард.
- Жена. – невозмутимо повторила Алиша и будто невзначай почесала щёку, демонстрируя блестящее колечко на безымянном пальце. 

Уэй, наверно, не упустил бы шанса придраться к словам и жестам, но сейчас ему действительно было плевать, кем Майку приходится Алиша. Он лишь в недоумении повёл бровью и тут же снова обратился к врачу:
- Но какие могут быть проблемы? Если нужно обследование, сделайте его! Какого чёрта тогда вообще нужна больница?! 

Три пары глаз выжидающе впились в очки кардиолога. Он стоял всё так же, сложив руки за спиной, и спокойно, хотя и с напряжением, смотрел на Джерарда.
- Простите, можно вас на минутку… - он дотронулся до рукава Уэя, присаживаясь рядом.
- Ну конечно! - Джи оживлённо развернулся навстречу доктору. Фрэнк и Алиша продолжали молча стоять над ними. Мистер Эдгар раздражённо глянул на них и проговорил нетерпеливо, обращаясь всё также к Джерарду:

- Мистер Уэй, я бы хотел поговорить с в а м и. – его глаз изобразил нечто вроде подмигивания. – С вами, 
н а е д и н е.

Фрэнку стало ужасно неловко. Теперь-то ему чуть ли не в лицо сказали, что он здесь лишний. Он глянул на Алишу, которой, видимо, было вообще фиолетово, что о ней думают, и последовал её примеру, живо проскользнув в рекреацию. 
Алиша, на самом деле, была удивительным человеком. Фрэнки сейчас наблюдал за тем, как она спокойно делала одну затяжку за другой, медленно выпуская изо рта колечки дыма, и убеждался в этом всё больше и больше. 
Они с Майком во многом были похожи. Оба высокие и худощавые. Только у Алиши были длинные рыжие волосы – то ли всё время лохматые, то ли действительно вьющиеся. В любом случае, её можно было назвать привлекательной за неряшливость. Казалось, ей плевать на целый мир, лишь бы её никто не трогал. Вот в этом они с Майком были удивительно схожи! Фрэнк подметил, что у неё даже глаза такие же, как у Майка – выражающее наиполнейшее безразличие. Но так только казалось. Как Майк терял голову, переживая за брата, так и Алиша в душе умирала от тоски и беспокойства за любимого человека. 

Они не разговаривали. Просто сидели в рекреации и курили, глядя каждый в свою сторону. Фрэнк относился к Алише безо всякой предвзятости и вообще находил её интересным человеком, как, впрочем, и она его. Только говорить им всегда было не о чем, и общий язык найти они даже не пытались. Хотя, в данный момент, коммуникабельность погоды не делала. Обоим было жутко паршиво, поверьте. 

Наконец, минут через семь, Алиша заговорила подрагивающим от нервов голосом:
- Не врач, а ушлёпок. Можно подумать, он там ему сейчас страшную тайну раскрывает! Какого хрена я ушла… Пойду, пожалуй, разберусь. Всё-таки, я имею право знать, что с моим мужем. - она погасила сигарету прямо о деревянную ручку кресла и поднялась, оправив кофту. – Пошли.

Тут только Фрэнки и сам заметил на её руке простенькое золотое колечко, украшающее безымянный палец. Он невольно улыбнулся, кивнув ей на руку:
- Что-то, о чём мы не знаем?
В ответ Алиша тоже невинно улыбнулась, посмотрев на колечко:
- Да ну. Кто хочет, тот всё знает… 
- И давно вы?..
- На прошлой неделе.
- Что?
- Что именно?
- Ну, что на прошлой неделе?
- Обвенчались. Какая разница! Пошли, мне надо знать, чего он там наговорил.

- Мы, конечно, можем провести самое обычное обследование, поверьте. Но это займёт как минимум недели две. А времени, знаете, немного. Жалко мне парня… всего-то 25! Вы мне верьте, если бы я плевать хотел на исход этого дела, вовсе к вам и не подошёл бы. Думайте. В данном случае, всё зависит только от вас и ваших возможностей. Ну а мы сделаем всё возможное. 
Кардиолог поднялся, видимо по привычке, похлопал Джерарда по плечу. 
- Мы делаем всё возможное. – повторился он. – Кризис миновал. Теперь всё зависит от вашего решения. Но не отчаивайтесь. И ещё я посоветовал бы вам поспать часок-другой, да с ногой так не шутить… Ну, пожалуй, до встречи.
Мистер Эдгар улыбнулся вошедшим Фрэнку и Алише и удалился в свой, судя по всему, кабинет. 
- Ну? Чего он сказал? – Алиша, казалось, вот-вот взорвётся от нетерпения.

Джерард молчал. Молчал и Фрэнки, глядя на человека, сидящего напротив.… Это был не Джерард! Нет… Этот мужчина, повисший на костыле, не мог быть его Джерардом! Но это был он… и он был убит чем-то ещё более ужасным. 
- Тебе можно к нему пройти… - глянул он на Алишу. Та мигом, как коза, рванула отыскивать нужную палату.

Фрэнк всё молчал, склонившись над Джи. Стоит ли говорить, что он сейчас хотел с ним сделать? Но кто знает, как мог Уэй сейчас расценить его объятия и поцелуи куда-нибудь в шею? Он не мог объяснить, но хотел именно прижать его к себе и поцеловать как-раз-таки в шею, шепча что-нибудь вроде: «Всё будет хорошо…».  
- Фрэнки, отведи меня, пожалуйста… - Джи беспомощно поймал в воздухе его руку. – У меня сейчас позвоночник треснет…
- Я же говорил… Пошли. Не выделывайся, сейчас ляжешь и будешь спать.
- Нет, не буду… 
- Будешь, куда ты денешься.
- Не буду… - Джерард, как упрямый ребёнок, качал головой и удручённо вздыхал, морщась лишь только они поднимались на ступеньку выше. 
- Чёрт, я запутался! Чего мы не вызвали лифт?! – всполошился Фрэнки, когда они уже почти поднялись на этаж выше, где и располагалось хирургическое отделение.

- Это конец. – прошептал Уэй, наваливаясь телом на костыль. – Конец, Фрэнки…
Малыш не сразу понял, о чём идёт речь. Сообразив, он тут же принялся затыкать Джерарду глотку всякого рода оптимистическими наставлениями. Но тот был неколебим. Как Айеро ни тащил его за рукав, пытаясь, наконец, преодолеть оставшиеся три паршивые ступеньки, Джерард стоял на месте, уныло пошатываясь, будто пьяный. 
- Знаешь, что он мне сказал? – Уэй поднял взгляд на опешившего Фрэнка и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Майку нужно обследование. Непростое обследование… А обследование непременно в Нейрохирургическом отделении… А сроки, знаешь, какие? Да, неделя… Самое большее – неделя… А знаешь, сколько это стоит? Знаешь ты, сколько это стоит?! Знаешь?! – Джи уже не говорил, он орал на всю больницу, тарабаня костылём по лестнице. Истерика. Раскрасневшееся лицо, злые слёзы… Следовало этого ожидать. Фрэнки молча пытался удержать его, осторожно похлопывая по плечам:
- Успокойся, Джи… Мы рядом, рядом… 
- КТО рядом, скажи мне! Где?! Мы одни! Я один! Чёрт возьми, как это сделать? Я не представляю, просто не знаю!.. Он умрёт! Или, наоборот, выживет и останется инвалидом! Тогда уж лучше бы он умер! Я это всё я, только я... 
Джерард плакал. Злостно и обессилено… Фрэнки, маленький и такой же уставший, удерживал на себе его дрожащее тело, чувствуя на своей шее его слёзы и влажное лицо. 
- Всё будет… Успокойся… Никто не умрёт, сделают они это хреново обследование! Неужели мы денег не найдём?!
- Не найдём, Фрэнк. - хрипло проговорил Джерард, отстраняясь от Фрэнка. – Прости мне это… я не должен был впутывать тебя. – пытаясь успокоиться, он принялся усердно растирать рукавом глаза.

Такого быть не могло. Чтобы Джерард не смог собрать нужной суммы для лечения брата?! Фрэнк, как и остальные ребята, готов был отдать последнее, чтобы только помочь! Я не говорю уже о Джерарде. Не сказать, чтобы у него было целое состояние, но, сами понимаете, деньги у него водились. Правда, надолго никогда не задерживались…  
В любом случае, Фрэнки уверял, что они на всё пойдут, чтобы помочь.
- Это всё ерунда, Фрэнк. Если бы речь шла о нескольких тысячах, я бы без труда собрал. Но, понимаешь, придётся тогда много чего продать, заложить и всё такое… Не подумай, что я жадный. на это время нужно, а у меня его нет! Всего неделя, Фрэнк! Только неделя… 
- Да что там за сумма такая?! Ну не миллион же долларов! – Фрэнк уже и представить себе не мог, что там было на самом деле.

Джерард промолчал, улыбнувшись самой жуткой ухмылкой из всех, какие только бывают в фильмах ужасов. Он болезненно оскалился, заглянув Фрэнку в глаза:

- Давай прикончим эти грёбанные три ступеньки… Клянусь, ещё полминуты, и я буду только вспоминать о том, что у меня когда-то было целых две ноги…

Фрэнк молча стоял на лестнице, облокотившись спиною о холодную стену, и пытался переварить то, что только что услышал. Он безо всякой участливости наблюдал за тем, как Джерард, кряхтя и оступаясь, пытался закинуть ногу на ступеньку выше. 
«Какое-то чёртово обследование! Миллион долларов! Это же целое состояние, мать иху! Это как же Майку надо было надорваться, чтоб влипнуть на такую сумму?!»
В голове безнадёжно толпились тысячи мыслей об одном и том же: «Где взять деньги?». Самое удивительное было то, что, задаваясь этим вопросом, Фрэнк подсознательно знал на него ответ и потому не слишком нервничал. Но вся проблема состояла как раз в том, что он не мог вспомнить, откуда у него имеется указанная сумма. 

Наконец Джерард не выдержал и зарычал, повиснув на перилах:
- Фрэнк! Чёрт тебя дери, можешь ты хоть руку мне дать?! 
Тут только Айеро спохватился.
- Ты только не паникуй! Слышишь? Мы придумаем. Обязательно найдём выход…
Вы понимаете, конечно, что эти слова звучали в никуда, и сами по себе ничего не означали. Фрэнк зачем-то повторял одно и то же, каждый раз выслушивая один и тот же ответ:
- Не говори так. Не говори…
Кое-как они добрались до палаты.
- Ладно, дальше я сам. – Джерард робко взялся за ручку двери. – Спасибо тебе… 
Он заговорил что-то о доброте и памяти, благодарил за поддержку, клялся помнить это вечно. 
Звучит глупо, но Фрэнк действительно никак не мог собраться с мыслями и хорошенько вспомнить, где у него лежат деньги. Он в задумчивости грыз ногти, облокотившись о стену…- Так что я пойду. Я сам… - пролепетал Уэй, толкая дверь. Фрэнки молча кивнул, не отрываясь от размышлений. Он подождал, пока Джи зайдёт в палату, и, развернувшись, поплёлся по коридору.Но так всегда! Сначала в голову лезет всякий бред вроде «почему бы не ограбить банк?», а потом ты вдруг вспоминаешь, что кое-где лежит кое-чьё вполне легальное завещание, сделанное на твоё имя. Спустя несколько минут, Фрэнк нёсся вверх по лестнице.- У МЕНЯ ЕСТЬ МИЛЛИОН!!! – еле выговорил, задыхаясь от бега.Джерард, ссутулившийся на кровати, поднял голову. Фрэнк чуть не рухнул этажом ниже, уловив на себе его злющий укоризненный взгляд.- Хватит шуток, Айеро.“Айеро”! что за чёрт? Он никогда не называл Фрэнка по фамилии, а теперь прошипел её с такой злостью, что без лишних разъяснений следовало иметь ввиду: Джерард ни за что не позволит устраивать балаган на серьёзные и значимые для него темы. Фрэнки немного растерялся, но всё-таки подошёл ближе и плюхнулся рядом с Уэйем. - Я серьёзно. У меня есть целый лимон. Джерард не шевельнулся, лишь глазами следуя за каждым движением малыша. Недоверие жутко бесило Фрэнка. На этот раз он взбесился ещё больше.- Да с какой стати ты мне не веришь?! Во дела! Что я, вандал какой или свинья, на такие темы шутить?! – он заговорил серьёзнее, придвигаясь к Джерарду. – Короче… там есть одна бумажка… Ну тебе подробности знать не обязательно… Так вот, согласно этой бумажке, я могу в любой момент снять миллион со своего счёта. Мне это бабло на хрен не нужно, а уж Майку помочь – дело чести. – малыш уложил руку Джи на плечо. – Так что улыбнись! Вылечим мы нашего очкотряса! Фрэнки расплылся в самодовольной улыбке и игриво подмигнул, с радостью заметив ямочки у Джерарда на щеках. Тот вытаращил глаза и, чуть не плача, принялся нести всякий благодарственный бред:- Ты самый лучший! Самый щедрый! Самый добрый, отзывчивый, нежный… добрый… боже мой Фрэнки! Как я тебя люблю! Если бы ты только мог представить! Какой же ты замечательный! Как я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо, Фрэнк! Спасибо! Спасибо, что ты есть! Господи… - Джерард захлёбывался в эмоциях, по десять раз повторяя одно и то же, и даже не заметил, как благодарность перешла в откровенные признания, а рукопожатие – в объятия. Малыш обвил руками его шею и придвинулся ближе. Он сейчас ни о чём не думал и, увы, ничего не слышал… Фрэнки вовсе не хотел напроситься на поцелуй или что-то в этом роде – он только вдохнул запах волос Джерарда, падающих теперь и ему на лицо, и наивно прижался губами к его щеке. Впрочем, ничего сверхъестественного в этом поступке не было, ибо Уэй в ту же секунду целых три раза ответил Фрэнку взаимностью. Джерард был и счастлив, и удивлён, и растроган до глубины души. Кто-то ревёт в такие минуты, а он, что было сил, сжимал в объятиях не менее восторженного “спасителя”. - Ты настоящий… настоящий…Тут он замолк, медленно отстраняясь от Фрэнка. По идее, он должен был сказать: «Ты настоящий друг», но язык почему-то не повернулся. Он ещё раз несвязно что-то прошептал, позволив Фрэнку попрощаться и выйти. Возможно, конец сей истории здесь себя и обрёл бы, научись глупые люди всё-таки проговаривать мысли вслух. Но эти двое опять промолчали о главном и разошлись, наговорив друг другу всякой бессмысленной и вроде как приятной ерунды.

Дальше>>