Вот ты сидишь на кровати, наигрываешь любимую песню и думаешь о том, как все-таки унизительно бывает состоять в группе. Ведь весь мир знает только фронтмена, только Джи, ну, в крайнем случае, Фрэнка. Но никак не тебя, ты всего лишь «кажется, это их басист» или что-то в этом роде. Ты горько вздыхаешь и затягиваешь новую мелодию, повествующую о боли и разочаровании бурным потоком, хлынувшим в твое сердце. Иногда тебе хочется плакать от боли и обиды, но ты не делаешь этого, нет, ты сильный. Хотя ты даже не знаешь, откуда произошла эта обида. Но нет, знаешь, все потому, что люди знают и любят только Джи, весь мир увлечен только братом. Хотя нет, пожалуй, не весь, и только это тебя немного утешает. В конце концов, ты бросаешь гитару и идешь искать себе более полезное занятие, помогающее отвлечься от дурных мыслей. Проходя мимо спальни, краем глаза ты замечаешь какое-то движение, когда же поворачиваешься, твоим удивленным глазам предстает сцена жестокого насилия, но вроде с обоюдного согласия. Трудно понять, один там человек или два, настолько едины эти безумные тела. Наконец ты приходишь на кухню, садишься в позе мыслителя перед пустым стаканом и ждешь, пока он наполнится, как будто это может произойти само собой. Приходят Рэй и Боб, здороваются мимоходом, как с предметом мебели, из вежливости спрашивают, как дела. Говоришь, что нормально, всегда все нормально. Затем Рэй уходит домой, к жене, а Боб улетает на крыльях любви к подружке. И твой стакан наполняется, но не водой, не алкоголем, а очередной порцией грусти и одиночества. Теперь все твои заботы на ближайший вечер это подпирать стены кухни, чтобы, не дай Бог, не обвалились. Медленно текут минуты, переливаясь одна в другую. Настойчиво тикают трое часов в комнате, говоря, что невозможно вообще ничего не делать, надо пойти и … Но увы, ты связан оковами дум и размышлений, сознание твое далеко отсюда, одиноко витает в метафизических просторах фантазии. Наконец скрип и стоны в соседней комнате утихают, тихая недолгая возня и в кухню вваливается Джи, на ходу одеваясь. Затем подходит к столу и со словами «так, надо протрезветь» залпом выпивает полбутылки мартини. По коридору проскальзывает Фрэнк, по дороге застегивая рубашку. Джи падает на стул и сообщает: - А знаешь, братик, это все-таки так сложно, сочинять песни! Я устал… Налей мне что-нибудь, Майки, будь другом! И ты покорно встаешь и идешь наливать ему виски. Приносишь, аккуратно вкладываешь стакан в его руку. - Спасибо, брат… - шепчет он, отхлебывая из стакана. – Спасибо… И теперь, глядя на него, ты просто не понимаешь, как можно злиться или обижаться на этого человека. Мечтательное бледное лицо, стакан у рта, прикрытые глаза, живописно разбросанные по лицу волосы. Ну не можешь ты спокойно смотреть на него, не восхищаясь! Ты подсаживаешься к нему и берешь из его рук стакан. Глаза Джи удивленно распахиваются, и он поворачивается, чтобы узнать, кто же это лишил его виски. Когда оказывается, что это ты, он улыбается и протягивает руку за алкоголем. Ты качаешь головой и убираешь стакан подальше, мол, нельзя тебе, брат, так много пить. Джер делает умильные глаза, как у кота из Шрека и складывает руки в молитве. Черт, лицо как из клипа Helena. - Фак, Джи… - тебя так и тянет к нему, хоть Джер и молчит, не делает вообще ничего. И ты преодолеваешь свое желание, уходишь из комнаты, а Джер остается сидеть, недоуменно сжимая стакан с виски в руках. Ты прислоняешься к стене в коридоре и облегченно вздыхаешь. Ты освободился от этих манящих чар Джерарда, герой. Никто не может устоять перед ним, весь мир у его ног. В конце концов, он сам выходит к тебе и с удивлением замечает, что ты необычно грустный сегодня. Заглядывая в твои глаза, Джер виснет у тебя на шее. - Ну, Майки, братец… Что это ты такой задумчивый сегодня? Может, я смогу тебя развлечь, м? - Джер… ну не надо сейчас, пожалуйста, – ты отворачиваешься от Джи и поправляешь очки. Но что его остановит, если Джи хочет что-нибудь сделать? Правильно, ничего, и ты это прекрасно знаешь. Он обнимает тебя и прижимается щекой к твоей шее. Ты снова отворачиваешься и отстраняешь его рукой. - Ну, Джер, я же просил… - ты поворачиваешься и серьезно смотришь в его светящиеся недоуменной и честной любовью глаза. Перед ним невозможно устоять, и Джи понимает это, хотя и пользуется этим не всегда. - Пошли, что мы тут стоим, как идиоты?! – в конце концов, рассерженно говоришь ты, не имея больше сил стоять в его объятиях. Джер опять удивленно смотрит на тебя, но безмолвно соглашается и идет в спальню. Садясь на кровать, он ждет, что ты ему что-нибудь скажешь, не будешь стоять, как истукан. Но ты стоишь, углубившись в свои мысли, и не видишь ничего вокруг. Даже не замечаешь, как руки Джера снова обвиваются вокруг твоей шеи, как он медленно увлекает тебя за собой. Очнувшись от своих возвышенных дум, ты обнаруживаешь, что лежишь в объятьях Джи на кровати. Неистовые губы брата целуют твои шею, лицо, плечи. Ты знаешь, что он всегда любил тебя, что никакая жена, никакой Фрэнк, никто этому не помеха. Пускай все они видят, что Джи любит тебя, и ты не станешь это скрывать. И ты тоже целуешь его и знаешь, что Джи это доставляет удовольствие, как и тебе. Потому что он только этого и ждал, знал, что, в конце концов, ты сдашься. И он, как обычно, прав, Джерард всегда прав. И хотя это тебя бесит, ты готов ненавидеть его за это, сейчас ты позволяешь ему делать все что угодно с твоим безвольным телом. В тебе уже не осталось сил сопротивляться этому безумию. - Ну, Майки, что с тобой сегодня? Что ты такой… - последнее слово утонуло в поцелуе. – Разве ты… - Джей делает паузу, глядя в твои глаза. – Разве ты не любишь меня?.. - Да ладно Джи, я всегда тебя любил, как… - Как что? – подозрительно вопрошает брат. - Нуу, как ты – Лин-Зи, - ты с интересом наблюдаешь за его реакцией. Джерард закатывает глаза, запрокидывая голову, хохочет. Его всегда веселило и развлекало твое непонимание. Как и сейчас. - Хахаха, Майки, причем тут Лин? Ты же мой… - Твой?! – ты подозревал, что он относится к тебе, как вещи, но… - Мой брат! – Смех Джея становится истерическим. Он смотрит на тебя своими смеющимися глазами и убирает волосы с твоего лица. Он медленно, как будто следя за тобой, проводит языком по твоей шее. И ты уже не противишься этому, ты околдован им. Руки Джера скользят по твоему телу, нежно и ненавязчиво, но не давая тебе отстраниться. Он любит тебя, говоришь ты себе, он не любит никого так, как тебя. Невозможно, просто нереально было уловить тот переломный момент, когда невинные родственные объятия переросли в нечто гораздо более серьезное.
А мне нравится сам жанр Уэйцеста *ну вот такое я извращенкО,люблю уэйцесты,летоцесты и т.д.*И сам фик...Очень...ммм..правдивый,что-ли.Мне нравится,здорово)
..хотя сам фик написан достаточно неплохо... 
*ну вот такое я извращенкО,люблю уэйцесты,летоцесты и т.д.*И сам фик...Очень...ммм..правдивый,что-ли.Мне нравится,здорово)