Где-то на второй неделе записи их первого альбома Джерард снова срывается. И хотя Майки не видит, как его старший брат нюхает кокаин, все признаки налицо. Нельзя сказать, что остальных парней это не беспокоит, но просто Майки Уэя это беспокоит сильнее, потому что Джерард, мать его, Уэй, – его старший брат. Поэтому однажды вечером Майки, набравшись смелости, подходит к Джерарду. Разговоры не помогают, и да, можно орать на него, можно даже попытаться подраться с Джерардом, только все это – как об стенку горох. Можно даже повести себя, совсем как маленькое сопливое дите: расплакаться и сквозь рыдания бормотать о том, что Джерарду наплевать на маму и на него. И Джерард смотрит тогда совершенно растерянно, не выдерживает, встает, пошатываясь, обнимает Майки и шепчет ему, что он завяжет и этого больше не повторится.. И может быть, иногда это единственный способ воздействовать на Джерарда, но Майки всегда чувствует себя после такого гадко. Потому что знает: он – гребаный манипулятор, а Джи продержится неделю или две и потом снова сорвется. Просто Джерарда иногда душит его фантазия, и он не может выпустить все образы, ютящиеся в его голове, при помощи набросков в своем мятом блокноте или при помощи беглых строчек текста песен, которые он пишет там же. Поэтому Джерарду нужно все это: кокаин или амфетамины, бренди или бурбон. Все магические ключики и отмычки, открывающие дверки, ведущие в его подсознание. И Джерард действительно держится какое-то время, а потом Майки снова находит прозрачные пакетики, плавающие в унитазе, или свернутые полоски бумаги с крупицами белого порошка под кроватью. В гостиной арендуемого ими дома царит полумрак. Фрэнк спит, неловко свернувшись на диване. Джерард сидит в кресле и что-то быстро рисует в своем блокноте. По слишком резким движениям карандаша Майки понимает, что Джерард снова чем-то закинулся. Лицо Джерарда в свете ночника кажется белым, как мел, а тонкие брови сведены так, словно ему больно. Он и не замечает сразу, что Майки к нему подошел. А тот чувствует резкий запах виски. Бутылка стоит рядом с креслом, а у ворота светлой тенниски брата Майки видит темные подсохшие пятна. Вот блин. – Джи, эй… Он обращается к нему тихо, может, Джерард его и не услышит, и придется снова… Но Джерард поднимает голову. Смотрит на него. Его глаза сейчас почти черные. Может быть, виновато освещение. А может, и кокаин. А может, и то, и другое, и бутылка виски, стоящая у ножки кресла. – М? – Джи, как насчет того, чтобы прогуляться? Джерард смотрит мимо него, потом кривовато улыбается. Так, как только он умеет, и улыбка у него всегда выходит где-то посередине между жуткой и милой. – Отлично, да… – Можно, я посмотрю, что ты нарисовал? Конечно же, он кивает, и протягивает блокнот Майки. И смотрит на него с выжидающей улыбкой, пока сам Майки рассматривает его бегло сделанные наброски. Фигурки–скетчи выглядят изломанными. Слишком резкие линии, а кое-где карандаш даже прорвал бумагу. Джерард выглядит так же. Резкие линии. (карандаш кое–где прорвал бумагу) У Майки начинает щипать глаза. Блокнот дрожит в его пальцах. Рука Джерарда касается его бедра, принуждая подойти поближе. Джерард обнимает его за талию. Его лицо утыкается в живот Майки, и тот чувствует горячее дыхание своего брата даже через плотную ткань футболки. – Ну так как насчет того, чтобы прогуляться, Джи? – повторяет он, машинально перебирая пальцами его спутавшиеся темные прядки волос. Джерард поднимает на него лицо. Смотрит снизу вверх. – Идем, – говорит он. Джерард в этот раз с ним не спорит. У него в карманах куртки две начатые пачки сигарет. У Майки – диски и плеер. На улице прохладно. У лампы над входной дверью бьется мошкара. Ночная улица их пригорода тиха и спокойна. Майки, когда он берет Джерарда за руку, кажется, что они – последние люди, выжившие на Земле после какой-нибудь эпидемии. Или после Третьей Мировой. – Куда мы идем? – спрашивает у него Джерард. Они, два взрослых парня, держатся за руки всю дорогу, но они настолько привыкли к подобному сами, что перестали это замечать. Для братьев Уеев такое абсолютно нормально. В порядке вещей. – Помнишь, когда тебе было пятнадцать, ты удрал как-то ночью из дома, а потом тебя нашли спящим на школьном стадионе? – Ну да, – отвечает Джерард, – я слушал всю ночь новый альбом Smashing Pumpkins… – А потом заснул, – заканчивает за него Майки, и они улыбаются друг другу. Так обычно улыбаются близкие люди, когда вспоминают что-то веселое, какой-то забавный случай, радостное воспоминание, которое связывает их, делая еще ближе… Да так оно и есть, но Майки Уэй улыбается так, что у него болит челюсть, улыбается через силу, улыбается, а перед глазами все начинает плыть, потому что он с трудом сдерживается от того, чтобы не заплакать, потому что… Он спотыкается, и Джерард удерживает его от падения. Удерживает, и его хватка неожиданно сильная. Как тиски. – Майки? Не пара очки сменить? – Иди к черту… – Так мы что, на стадион? Майки ничего не отвечает. Но да, они идут на стадион. Точнее, крадутся, словно воры. ...Майки тянет Джерарда за собой, и они ложатся рядом на короткую подстриженную траву. Травинки колют шею, и Майки ежится. – Смотри, какие звезды, Джер, – говорит он. Звезды действительно красивы этой ночью. Они смотрят на них молча, завороженные их безразличным и ярким светом, пока Майки наконец не вспоминает, зачем же они здесь. Он вытаскивает плеер из кармана. Вставляет туда диск. Протягивает один наушник Джерарду. Это Smashing Pumpkins. Это их любимая группа. Это первая группа, на чей концерт он вытащил Джерарда. Это группа, из-за которой в блокнотах Джерарда вместе с рисунками стали появляться и стихи. Группа, из-за которой Майки стал учиться сам играть на гитаре. Играет Tonight, tonight… Они слушают песню молча, глядя в холодное сентябрьское небо. Просто лежат рядом и слушают музыку, и Майки думает, что если понадобится, то они будут слушать ее всю ночь. Потому что он взял с собой все их любимые альбомы Smashing Pumpkins. Ему хочется сказать: – Джи, посмотри: у тебя есть эти звезды, у тебя есть наша группа, у тебя есть наша мама, и целый мир. И я. Зачем тебе все то дерьмо, которое ты пьешь, глотаешь и нюхаешь? Просто посмотри, просто послушай. Просто пойми все это, наконец. Но Майки молчит. Tonight сменяется следующей песней, а Джерард неожиданно берет ладонь Майки в свою. Подносит к лицу. Касается губами его пальцев. Они лежат рядом, смотрят на небо и слушают голос Билли Коргана. И возвращаются замерзшими в место, которое не их дом, только тогда, когда край неба у самого горизонта становится розоватым от нового дня.
Боже, я чуть не заплакала! Это так!...... просто необыкновенно!!! Обожаю такие рассказы. Все эти пошлые глупые рассказаки меня бесят! А этот - как раз то, что я люблю))))) Побольше б таких =)))))
обалденно-поэтично!!!!!!!!!!!!!! У меня возникло такое чувство, будто ты живешь с ними всю свою жизнь и знаешь про них абсолютно все!!!!!!!!!! было бы в мире побольше таких интересно-романтичных историй!!!;)))))
....проникновенно..но наверно было бы лучше невдаваться в подробности о которых знает любой kids my chem rom...а в целом респект тебе единомышленик.......).
