1991

6:39 a. m. 

Майки, я обожаю тебя. Ты так любишь меня. Ты беспокоишься о моем здоровье. Ты решил обеспечить меня приятным массажем с самого утра. Ну а как еще понимать эту задумку насыпать мне в тапки горсть пластмассовых пулек от игрушечного пистолета, как не ради оказания моим ступням массажирующего эффекта? Я очень ценю твою заботу, невзирая на чудовищную боль по всей поверхности ступней. Так что же ты замкнулся в туалете и никак не покинешь это пристанище, чтобы принять благодарности лично, чертов маленький ублюдок?
Я от души пнул по двери и зашагал прочь, направляясь на кухню. Я не только получил массу «удовольствия» с самого пробуждения, я еще и совершить личную гигиену не могу из-за происков этого пройдохи. Когда-нибудь я точно его убью. 
Но не сегодня.
Не в такой день.
И вообще, может, хоть кто-нибудь вспомнит уже, что сегодня мне исполняются гребанные четырнадцать лет?
О, ну конечно, ты бы не забыл. На холодильнике висела самодельная, скверно нарисованная открытка, пришпиленная магнитом. На неё одетое в дурацкий колпак, больше напоминающий зажженную свечку, существо неопределенного пола с огромным шаром вместо тела и тонкими палочками, очевидно, обозначавшими конечности, лихо отплясывал в центре большого именинного пирога, внизу красовалась размашистое «Fucking Happy Birthday!». Ну понятно, это существо, конечно же, я. О-о, он когда-нибудь успокоится? Надеюсь, родители не видели. 
Хотя, нет, они же вчера уехали в Вирджинию по каким-то делам и вернутся только к вечеру. Да, это мило, аккурат в мой праздник. 
- Спасибо за поздравление, я очень ценю твое внимание! – крикнул я в сторону ванны и сел за стол. Настоящий, ненарисованный пирог располагался в центре стола, и в груди у меня потеплело. Родители уехали в ночь, но всё ж таки приложили усилие, чтобы на утро я не чувствовал себя совсем уж обделенным. И даже злость на Майкоса как-то сразу улеглась. Однако странно, что он, проснувшись раньше, не притронулся к моему подарку. Может, не вся еще совесть вымылась?
- Да выходи уже, даю тебе отсрочку на несколько дней походить с ушами до очередного прикола. – громко бросил я затворнику ванной и заварил себе кофе. Как хорошо, его спокойно можно пить в отсутствие родителей, они это не одобряют.
Хлопнула дверца, и Майки с опаской сунул нос на кухню. Но я был поглощен пирогом и даже не поднял на него взгляд. Он прошмыгнул за стул, горящими глазами наблюдая за процессом поглощения мной угощения. Я хмыкнул и отрезал еще кусок.
- Я буду признателен, если ты лопнешь. 
Майк молча принялся уминать шоколадную сладость. За завтраком мы больше не разговаривали. И всё бы ничего, но школу еще никто не отменял. Как же не хотелось портить этот день гнусными физиономиями одноклассников и их мерзкими шуточками, но за прогул я получу гораздо больше морального ущерба, нежели от их колкостей, к которым давно привык. Так что сразу после кофе мы с Майки влезли в эту чудовищную темно-синюю форму с вышитом гербом школы на груди, упаковались в портфели и двинулись по ненавистному маршруту. 
Мы не ездили на школьном автобусе, так как до школы было очень близко, буквально около пятнадцати минут ходьбы. Дорога пролегала по не очень оживленной дороге, здесь почти не было машин и прохожих. Но затем мы сворачивали в полузаброшенный скверик, пересекали его и вот она, школа. Спалить бы тебя ко всем чертям, тюрьма для несовершеннолетних.
И это утро не предвещало приключений. Под ногами хрустел обледеневший, не пойми по какому поводу вчерашний снег. Я поспешил, так рано расставшись с шапкой и шарфом, изо рта шел пар, Майки кутался в капюшон, я же подставлял голову всем ветрам. Кроны деревьев слегка покачивались, кое-где на ветвях виднелись сосульки. 
Майки устремился вперед и сорвал себе сосульку. Покрутив в руках, он приставил её к своему лбу и с сумасшедшим выражением лица повернулся ко мне.
- Я единорог. – сообщил он серьезно.
- Я всегда это знал. – кивнул я и, дождавшись, когда он отвернется, наскреб горсту снега, обжигающего пальцы холодом, слепил его в снежок и запустил в брата. Комок снега ударился ему в плечу, рассыпаясь на сверкающие на солнце крупинки.
Майкос рыкнул и помчался на меня, но внезапно до нас обоих долетел чей-то мерзкий смех. Мы оба замерли и повернулись на звуки. Ощущение было такое, что кто-то щекочет больную бешенством гиену. Мы направились в сторону, откуда это неслось, и стали свидетелями отвратительной картины. 
Старшеклассники из нашей школы, присев на корточки рядом с небольшой елкой, привязывали к её стволу кошку бельевой веревкой. Несчастное животное ничего не понимало и лишь дергалось, пытаясь сбежать, но безуспешно. Свои действия они и сопровождали этими истерическими всхлипами. 
Мы молча переглянулись с братом и двинулись к ним. Я предчувствовал парочку затрещин, а то чего и похуже, но просто так оставить это не мог. Как и Майки.
- Отпустите. – поеживавшись от звука своего голоса, так жалко он прозвучал, я вскинул голову, остановившись рядом с ними.
Старшеклассники повернулись и дружно заржали.
- Что ты там вякнул, масложиркомбинат?
Я почувствовал, как загорелись щеки, и неосознанно сжал ладони в кулак.
- Отпустите кошку. – повторил Майки, хмуро глядя на придурков. Да уж, его голос звучал куда увереннее моего писка.
- Оу оу, полегче, ребята. – один из них, самый высокий и здоровый, медленно поднялся и одарил нас красноречивым взглядом в стиле «Кто-то скоро будет бит». Он подошел к Майку и толкнул его ладонью в грудь.
- Ну и что вы нам сделаете, сопляки?
И действительно, что? Я знал Майки, он сейчас зайдется лекцией на тему жестокого обращения с животными. И сам не заметит, как окажется воткнутым головой в сугроб. Нет, надо что-то срочно предпринимать.
- Просто отпустите её. – я шагнул вперед, загораживая брата спиной. Пусть что угодно делает, в любом случае пройти мимо я бы не смог.
- Какой воинственный жиртрест. - усмехнулся все тот же здоровяк, очевидно, идейный вдохновитель этой садисткой затеи, и с силой оттолкнул меня за плечи. Я не удержался на ногах и осел на землю, отшибив копчик. 
А Майки тем временем счел это за сигнал о начале активных действий и налетел на второго, замахиваясь. Но его руку тут же перехватили и вывернули. Кажется, от боли он не смог выдавить ни звука, но к этому времени я уже вскочил на ноги и смазано, в полсилы ударил здоровяка в челюсть, чудом сумев до неё дотянуться. Тот рявнул и от души (при условии, что она у него была) пнул меня в живот. Я снова оказался на земле, морщась и закусывая губу от боли. Как обычно, о последствиях не задумывались ни они, ни мы. Растянувшись на прошлогодней покрытой иней траве, я видел, как Майк выхватил удар в нос и ухватился ладонью за нос, роняя кровь на куртку. В один момент я забыл о пострадавшем животе и настолько быстро, насколько мог, устремился к ним. Но перед глазами вдруг все поплыло, я ощутил лишь чудовищный удар по голове и снова поприветствовал землю. На этот раз встать было проблематичнее, я долго восстанавливал ориентацию в пространстве, не ощущая ничего, кроме сильнейшей боли. Чувствуя, как почти теряю сознание я попытался приподняться, но тут чьи-то сильные руки подхватили меня и поставили на ноги.
- Ты как, идти сможешь? – услышал я знакомый хрипловатый голос и открыл глаза.
Патрик! Вот так неожиданность. Приятная, надо сказать.
Спустя минуту мы с Майки, который прижимал к ному платок, ковыляли по направлению к школе в сопровождении Патрика. ,Кошка была благополучно освобождена, а старшеклассники разогнаны. Все таки он потрясающий. О нем следует рассказать отдельно.
Двадцати двухлетний студент художнографического факультета Городского университета Нью-Йорка, он часто приезжал в Саммит к родственникам. Собственно, через них мы и познакомились. Почти двухметровое создание с вечно лохматыми русыми патлами, делающими его похожим на Кобейна, и татуированными шеей и руками, обладающее уникальным басом и чертовски здорово рисующее графику. Я не знаю, чем мы с Майки привлекли внимание Патрика, но с момента знакомства и по сей день мы остаемся друзьями. Наверно, он мой единственный настоящий друг. Только ему я могу верить настолько же, насколько и брату.
То, что он оказался в этом скверике так удачно, было просто из области фантастических совпадений, но именно это и стоило нам здоровья. Только вот разбора с классной все равно не избежать.
- Я удивляюсь вашей граничащей с идиотизмом храбрости, которой пристало обладать разве что камикадзе. – вещал Патрик, практически волоча нас обоих вперед. – Кошечку они пожалели, лучше бы себя пожалели!
- А ты бы как поступил? – прогнусавил Майк, немного убирая платок от лица. Его нос распух и уже начинал напоминать оттенком спелую сливу. 
- Не факт, что я вообще бы заметил. – пожал плечами тот. – Ну вы-то, гринписовцы хреновы.
Так, пререкаясь на тему отношений животных и человека, мы добрались до школы. Патрик, бросив на прощание, что после уроков встретится с нами, умчался в неизвестном направлении, мы же, предвидя расправу классной, понуро поплелись по кабинетам.
Первым уроком стояла обожаемая мной во всех смыслах, кроме прямого, геометрия. Её, кстати, и вела классная, суровая дама неопределенных лет, носящая круглые очки и строгие пиджаки. Едва я переступил порог, еще и опоздав на несколько минут, как был встречен притихшим классом и полным критичного осуждения взглядом из-под пресловутых очков, так глупо смотревшихся на ней и придававшим несколько карикатурный вид.
- Уэй, потрудись объяснить свой внешний вид. – велела она безапелляционно.
Я потеребил лямку портфеля и брякнул первое, что пришло на ум:
- Я… упал с лестницы, миссис Фелпс.
Ответом последовал дружный хохот класса, а классная немного наклонила голову, пригвождая меня взглядом к стене.
- Я не хочу больше ничего слышать, марш к директору.
Как будто я ожидал другого. Сопровождаемый стервозным цокотом каблуков миссис Фелпс,я направился в кабинет директора. Едва ли это могло утешить, но Майк уже был там. Рядом стояла его классная и уже что-то втирала директору. Они периодически бросали реплики в сторону брата, на что он угрюмо отмалчивался.
- Странное совпадение, оба брата упали одновременно, и не удивлюсь, что с одной и той же лестницы. – саркастично заметила Фелпс, и по вытянувшемуся бледному лицу Майкоса я понял, что даже во лжи мы придержались одного направления.
- А лестница им за это надавала по первое число. – хохотнул директор, упитанный пятидесятилетний мужичок с проклевывавшейся на макушке проплешиной. – Но нам бы все таки хотелось послушать версию Джерарда.
Ко мне одновременно были устремлены несколько пар пытливых глаз, и я пожалел, что не обладаю способностью проваливаться сквозь пол.
- Ну, там было очень скользко, мы с Майки оступились и сами не заметили, как сосчитали носом ступеньки…
Майк покачал головой, проведя большим пальцем по горлу, и мне стало ясно, что не всегда мы мыслим одинаково.
- Очень интересно, а ваш брат сообщает, что там был рассыпан бисер, и вы на нем поехали. – хлестко проговорила классная Майка.
Я прикусил язык и решил, что не скажу больше не слова. Нет, ну что за жизнь, что не день, так лажа. Может, над нами обоими висит проклятие вечных лузеров?
- В ваших интересах сказать правду, Уэй. – уже более строго проговорил директор.
Неловкое молчание затянулось, и я уже хотел было насочинять новых подробностей, как вдруг дверь в кабинет распахнулась, и внутрь ввалились наши утренние мучители животных. Меня поразил их затравленный и зашуганный вид. Признаться, видел их такими я в первый раз.
- Мы, это… Это мы их избили. – выпалил здоровяк чистосердечное. Мы с Майки только растерянно переглянулись. Чудны дела твои, Господи.
- Становится всё интереснее. – Фелпс скрестила руки на груди. – Позвольте узнать причину.
- Эм… ну… - замялся второй, набираясь духу, но первый, очевидно, более смелый, перебил:
- Ну, просто мы немного не сошлись во мнениях.
Я едва не поперхнулся, но промолчал. Ну и поворот, «немного», «мнениях»…
- Конкретнее, пожалуйста. – настойчиво велела классная Майка.
- Ну, в общем, он сказал, что если мы не расскажем, то нам хуже будет. – тихо прохрипел второй.
Черт. Кажется, я догадываюсь, кто этот «он».
- Так, вы только сильнее запутали, о ком речь?
- Тот парень с тату, это он нас отправил. – весь сжавшись и словно став меньше ростом, проговорил здоровяк.
Ну, точно Патрик. Вот миротворец, чтоб его.
- Он, может, и правильно поступил, но с вас ответственности это не снимает. Я не хочу больше слушать ваши шитые белыми нитками попытки соврать, просто назначу вам отработку. – директор стукнул ручкой по столу, точно назначая нам приговор.
Шикарно. Хотя, это едва ли не самый благополучный исход ситуации. По крайней мере, точно лучше вызова родителей. Папа бы потом такое устроил, эти утренние побои сказкой показались бы. Он бы моралью нас размазал гораздо круче.
Остатки уроков пролетели почти незаметно. И всё бы ничего, если бы не постоянные подколы по поводу моего помятого лица, плюс я обнаружил в собственном портфеле живых тараканов. Но это всё было ерундой по сравнению с началом дня. Поздравляю тебя, Джерард, это твой лучший День рожденья, черт возьми.
Уроки закончились около двух дня. Майк сказал, что его задерживают после уроков на факультатив, и домой я отправился один. Как Патрик и обещал, он уже поджидал возле ворот школы. В его пальцах тлела сигарета, а на лице расплылась довольная улыбка.
- Надеюсь, вас оправдали по всем статьям. – именно этой фразой он встретил меня, сделав еще затяг и отправив окурок в урну.
- Если бы. – спрятав руки в карманы, я двинулся к тротуару. – Нам вкатили отработку всем четверым. Я вообще не понимаю, зачем ты заставил этих придурков покаяться?
- Если бы они не покаялись, ваших предков вызвали бы в школу. – хмыкнул студент.
- Тоже верно. Ну… тогда спасибо, что ли. – немного вяло улыбнулся я.
- Кстати, кое-кто, видимо, совсем забыл, но я-то помню. – Патрик подмигнул и вдруг извлек из-под куртки новенький винил, запечатанный в сверкающую темную обложку. 
- Вот, держи, а то, я смотрю, совсем приуныл. – с этими словами он вручил его мне.
С замиранием сердца я взял пластинку, вчитываясь в обложку.
- Misfits! Где ты раздобыл это?
- Места надо знать. – парень слегка пожал плечами. – С Днем рожденья, вечный неудачник, глядишь, от счастья немного развеешь свою лузерскую ауру.
Я едва не накинулся на него с объятиями. Да я этот винил уже полгода ищу, и всё без толку, а он вот так просто и обыденно мне его вручает, нет, ну и дела… Однако, счастью моему и правда не было предела. Эта пластинка стоила десяти утренних побоев и вызовов к директору, если не больше.
- Хей, ты как, отмечать-то собираешься? – Патрик вывел меня из размышлений легкой трепкой по плечу.
- А я как будто когда-нибудь отмечал. – пожал плечами я и бережно спрятал винил в портфель.
- Предлагаю это исправить. – заговорщицки предложила «отдаленная копия Курта Кобейна».
- Интересно, как?
- У меня есть на примете один клуб… - Патрик чуть понизил голос. К чему это он ведет?
- Меня не пустят, чувак, мне только четырнадцать.
- Не боись, всё схвачено. – уверил меня этот патлатый и ухватил за руку. – Пойдем, это здесь недалеко.
- Подожди, у меня же сегодня родители возвращаются, что я им скажу потом, когда они не застанут меня дома? Да блин, надо хоть Майки сказать. – пытался отнекаться я, но это было равносильно боданию скалы лбом с целью сдвинуть её с места. Патрик тащил меня вперед с уверенностью ледокола. 
Впрочем, мне было даже интересно, ведь я ни разу не бывал в подобного рода заведениях. Одновременно была и легкая неуверенность, смешанная со страхом, мало ли что меня ждет там. Хотя, Патрик же будет рядом. И всё же…
Вот так, разрываемый противоречивыми чувствами, я и был добуксирован до обычного на вид заведения. Никаких ярких вывесок, реклам, огней, прочей мишуры. С виду – или магазин, или еще какое-то административное здание, но никак не клуб. Черт дери, Патрик, в какой притон ты меня притащил?
Мои протесты войти внутрь были начисто проигнорированы, мой великовозрастный друг практически силком втащил меня в дверной проем и спустил вниз по небольшой лестнице едва ли не на руках. Так, в немой борьбе и шипении друг на друга мы и очутились в этом «клубе».
Я отпрянул от Патрика и огляделся. Выглядело все вполне себе заурядно. Несколько столиков, барная стойка, да и людей было не очень много, очевидно, время было неподходящее. Ну да, только такие идиоты, как я и Патрик, могу припереться в клуб в послеобеденное время. Однако, кажется, у него и правда было всё схвачено. Он слегка подтолкнул меня в спину, вынудив идти вперед, и по-панибратски поздоровался с с барменом.
- Что, чувак, у тебя сегодня детский сад на выгуле? – хмыкнул бармен, кивнув в мою сторону, и я почувствовал новый приступ предательской красноты в щеках. 
- Хэй, ему сегодня четырнадцать, и я хочу, чтобы этот день ему запомнился. – вскинул брови мой друг. Интересно, почему я так уверен, что из этой затеи хорошего не получится?
- А, ну тогда без вопросов, чего вам принести?
Патрик повернулся ко мне и больно ткнул пальцем туда, где у нормальных людей располагается талия.
- Что ты хочешь?
Я ойкнул и захлопал ресницами. Он предлагает мне выпивку? 
Простите, я, наверное, ослышался.
Выпивку?!
Чувствуя, как щеки начинают гореть еще жарче, я вцепился пальцами в стойку.
- Подожди, Патрик, ты чего, я … я не пью. – вымолвил я немного зажатым голосом. 
Студент рассмеялся и уселся на стул перед стойкой.
- Кого здесь это волнует? У тебя сегодня день рождения, приятель, расслабься, да и к тому же, надо же когда-нибудь начинать?
Честно, я не знал, что на это ответить. До совершеннолетия еще семь лет. Я в жизни не пробовал ничего крепче настойки от кашля. Но потом, кто сказал, что я когда-то был паинькой?
- Я буду то же, что и ты. – стараясь, чтобы голос звучал твердо, проговорил я.
- А пацан далеко пойдет. – хмыкнул бармен.
- Тогда нам по пиву для начала. – распорядился Патрик и кивнул мне, чтобы я сел рядом. Слегка пожав плечами, я так и сделал. 
Почти сразу перед нами оказалось два бокала, наполненных темно-янтарной жидкостью. Глядя, как беззаботно и легко, точно колу, Патрик отпивает из своего, я с легким недоверием потянулся и взял бокал в руки. На всякий случай понюхал и решился на один маленький глоток.
На вкус пиво оказалось… Это сложно передать словами, вкус был насыщенным и терпким, немного напоминающим хлебный, но с незнакомыми оттенками. Оно слегка горчило, и так как я раньше не пробовал ничего подобного, я и списал этот вкус на вкус алкоголя. А в целом и правда пилось легко. Я довольно ловко управился с первым бокалом и не ощутил в себе видимых изменений, разве что голова зашумела.
- Ну как? – Патрик хитро посмотрел на меня, кивая бармену, чтобы повторил.
- Нормально. – я глупо улыбнулся, почувствовав вдруг, что мне становится жарко.
- Ну вот, а ты боялся. – перед нами снова очутились два бокала. К слову сказать, теперь пиво шло легче, оно согревало желудок и заставляло кружиться голову. Когда второй бокал был осушен до дна, я вдруг издал дурацкое хихиканье и обнял Патрика за шею.
- Я так тебя люблю! – проговорил я ему на ухо, плохо понимая, что делаю и что мной движет.
Патрик аккуратно убрал мои руки и щелкнул по лбу.
- Мало же тебе надо. Уверен, что будешь продолжать?
Я закивал китайским болванчиком. Собственно, а чего я ломался сюда идти? Пиво словно раскрасило мир в яркие краски. Полумрак бара уже не казался мне таким мрачным, а бармен угрюмым. Всё стало простым, своим и понятным. И каким-то родным. 
Неужели я уже пьян?
Так быстро?
- Ты спаиваешь малолетних, Патриция. – бармен растянул губы в ухмылке и долил наши бокалы. А я подумал – день рожденья всего раз в год, почему бы и нет? И почти залпом опрокинул его в себя. 
Голова зашумела сильнее, равно как и мне стало ощутимо веселее. А еще появилось желание сделать какую-нибудь глупость. Скользнув глазами по стойке, я обнаружил случайно обороненную кем-то оливку и, дождавшись, когда Патрик отвлечется, забросил её ему за шиворот. Как же презабавно извивался, пытаясь вытряхнуть противную скользкую херовинку обратно.
- Веди себя прилично. – фыркнул он, но у самого глаза блестели нездоровым блеском. Повернувшись к бармену, он жестом подманил его и что-то шепнул ему на ухо. Я моментально склонился к ним, но ничего не успел услышать. Бармен, бросив только короткое: «Будет сделано», скрылся в глубине бара. 
- О чем ты попросил его? – повис я на Патрике, но тот снова сбросил мои руки с себя и бросил выуженную оливку в капюшон моей куртки.
- Сейчас увидишь. – и больше ни на какие расспросы не отвечал.
Однако томиться ожиданием мне долго не пришлось. Спустя несколько минут бармен внес на большом блюде огромный роскошный торт, обильно украшенный кремом. Рядом лежали четырнадцать маленьких свечек.
Я едва не захлопал в ладоши от детской восторженной радости. 
- Как это здорово, Патрик, спасибо! – от предвкушения я не мог усидеть на месте.
- Я бы обязательно сказал, что не при твоих формах кушать торты, но сегодня можно. – хохотнул студент и взял у бармена тонкий шприц, наполненный вишневым насыщенно-бордовым кремом. Он склонился над тортом и коряво вывел на нем «Happy B-Day, Gee!». А потом мы вместе украшали его свечками и поджигали их зажигалкой. Патрик едва не сломал одну и немного опалил мне брови, но всё обошлось без крупных увечий. 
- Загадывай желание. – распорядился он. Я, переглянувшись с умильно наблюдающим за этой картиной барменом, мучительно задумался. И действительно, а чего я хочу? Похудеть? Глупо загадывать это перед поеданием торта, да и вообще, желание должно быть глобальнее. А ведь я никогда не задумывался о главной цели моей жизни, просто жил сегодняшним днем, принимая всё как действительность, которую нельзя изменить. Слово «мечта» употреблялось мной только в контексте «Мечтаю скорее завалиться спать» ил «Мечтаю, чтобы сегодняшний тест отменили». И всё.
Как, оказывается, скучно жить без мечты. Надо срочно сделать так, чтобы она у меня была, и сейчас самое подходящее для этого время. 
Может быть, это сидело в моем подсознании, а, может, это просто была первая случайная мысль. Я зажмурился, сосредоточившись на одном единственном – «Я хочу изменить этот мир», и выдохнул весь скопленный воздух наружу. Раздались легкие аплодисменты, и, открыв глаза, я обнаружил, что все свечи потухли. 
Может, этот день не настолько потерян?
- Nice of you. – похвалил Патрик, извлекая не понятно откуда еще два полных бокала пива. – Хотя, нет, теперь нам нужен чай, как же тортик без чая.
Бармен обеспечил нас и этим, и вот мы уже дружно резали торт, запивая его чаем из смешных кружок в виде коров, хвост которых изображал ручку. Первый за долгое время я не чувствовал себя неудачником. Первый раз я любил весь мир, и я даже не знаю, что тому причина, пиво или чай с тортом. Может, и то, и то. 
Но вот чай и пиво допиты. Настроение подскочило еще выше. 
- Не хочешь немного подышать свежим воздухом? – предложил Патрик, и я молча поднялся со своего места, покачнувшись и едва не упав. Друг успел поймать меня за шкирку и повел к заднему ходу. Мои непонимающие вопросы он игнорировал. 
Наконец мы очутились на улице. Я рассматривал обшарпанные стены, мусорные баки и какие-то непонятные пакеты, расставленные вдоль этих стен.
- Что это тут?
- Сейчас увидишь. – хмыкнул Патрик и достал из кармана сигареты. – Вот, попробуй.
Я слегка расширившимися глазами посмотрел на потрепанную пачку в его руках. 
- Я же не…
- Ты и пиво не пробовал, всё когда-то бывает в первый раз. – философски заметил студент и качнул патлами.
Я с недоверием взял из его рук сигарету и сжал её губами. Патрик чиркнул зажигалкой, давай мне подкурить.
Придерживая её пальцами, я глотнул горького дыма и закашлялся. 
- Да что это? – чувствуя, как начинают слезиться глаза, проговорил я хрипло.
- Ты втягивай нормально и не болтай. – последовал ответ.
«Мне уже терять нечего». – решил я и попытался пропустить дым в легкие. Это получилось попытки с третьей. Странно, но теперь дым казался мне сладковатым. А еще после нескольких затяжек я вдруг спустился вниз по стенке, усаживаясь на корточки, и разразился глупым смехом в стиле «покажи пальчик». Да что со мной такое.
- Трава хороша. – изрек Патрик, пуская колечки.
Я подавился смехом и вскинул голову.
- Что? – свой голос я не узнал.
- Сигареты с травкой, ну чего ты как маленький. – покачал головой Патрик и тоже засмеялся. Но мне уже не было смешно.
- Ты мне анашу всунул? – с трудом я поднялся и сделал к нему неровный шаг.
- Зато как штырит. – неунывающе проговорил тот, выпуская дым носом.
- Но, Патрик, это уже слишком… - я попытался воззвать к здравому смыслу, но тот давно улетучился вместе с дымом. От моей недавней серьезности не осталось и следа, и вот мы уже смеялись вместе, чередуя смех с глубокими затяжками.
Что уж говорить, что в бар мы ввалились в состоянии, мало напоминающем адекватное. Я качался листком на ветру и определенно бы не удержался бы на ногах, если бы Патрик не придерживал меня за плечо.
- Это лучшая днюха в моей жизни! – завопил я на весь бар, плюхнувшись за один из столиков.
- Лучше заткнись, пока нас не выперли отсюда. – посоветовал Патрик.
Я засмеялся и, взяв немного крема на пальцы, испачкал ему нос. Он в ответ запустил меня крышкой от солонки, попав точно в лоб. Веселье продолжилось.
Я не знаю, сколько еще мы сидели в этом псевдо баре. Я совершенно утерял счет времени. Я очнулся от того, что кто-то тряс меня за плечо. С трудом разлепив тяжелые веки, я понял, что это Патрик. Перед глазами все плыло, и друга распознать я смог только по темным пятнам на руке, которые я идентифицировал как татуировки.
- Чува-ак, время уже половина первого, кажется, мы засиделись.
- Что? Так рано? Подожди, мы же полтретьего сюда пришли, быть не может. 
Я потянул спину, ощущая чудовищную боль в голове.
- Чувак, полпервого ночи. – ласково, словно обращаясь к душевнобольному, пояснил тот.
Я подскочил на стуле, как резанный. Да там родители уже ФБР на ноги подняли! Черт, кажется, я влип.
- Почему мы еще тут? – сорвавшись со стула, я устремился к выходу настолько быстро, насколько это было возможным в моем положении. Патрик догнал меня и остановил за плечи.
- Хей, тебе нельзя домой в таком виде.
- Главное, показать им, что я жив. – я попытался вырваться, но где там.
- Послушай, я им позвоню и скажу, что ты переночуешь у меня, но домой не пущу. – покачал головой студент.
Я раскинул всевозможные варианты. А ведь он прав, заявится сейчас под грозные очи родителей смерти подобно. Лучше пусть я завтра выслушаю все их объективное мнение о себе, чем раньше срока протяну ноги.
- Ладно, пошли тогда. – кивнул я Патрику, и он выпустил мои плечи из своей хватки волкодава. Мы вместе покинули ба, поймали такси и прибыли на квартиру к его родне, которая так удачно куда-то уехала. Может, я и полный лузер, и сегодня были поводы для подтверждения этого, но при этом была и масса случаев, когда я начинал сомневаться. Как сейчас, например.
На этом этот сумасшедший день и закончился. Я был в состоянии только снять курку и ботинки и ничком рухнуть на диван. Веки налились свинцом, и я провалился в глубокий сон, начисто лишенный сновидений. Даже подумать ни о чем не успел. Ну разве что о том, что провел четырнадцатилетние совсем не так, как планировалось. И жалеть не буду, я никогда не жалею. Все могло быть хуже или лучше, но всё было так, как было, и это прекрасно.
С днем рожденья тебя, Джи.