Единственный свидетель

Я вышел из дома, оглушительно громко хлопнув дверью, от чего стекла окон протестующе задрожали. Что за день?! С утра все пошло наперекосяк: мама разбудила, как мне казалось, чтобы поздравить меня с днем рождения, но вместо этого она сообщила, что мой пес, Спарки, сбежал и никто не знает, где его искать. Я знал, что мама не любила его, потому что он постоянно грыз мебель, и не очень-то переживала. Забыв обо всем, я хотел немедленно пойти искать собаку, но на улице шел проливной дождь, который и не думал заканчиваться, и мама сказала оставаться дома.
-Ты что, заболеть хочешь в собственный день рождения? – очень противным нравоучительным тоном спросила она.
-Но как же… - я не успел договорить. Мама, просто развернулась и ушла на кухню.
Вы и представить себе не можете, как мне хотелось тогда убежать обратно в комнату и расплакаться, отгородившись от всего остального мира толстым пуховым одеялом, но я все же сдержался. Мне уже тринадцать лет, я не должен плакать, но и просто так забыть это я не мог. Весь оставшийся день я просидел у наглухо закрытого окна, пытаясь увидеть знакомую светло-коричневую фигуру пса. Иногда я отвлекался и просто наблюдал, как крупные капли дождевой воды на стекле собираются вместе и скатываются вниз, оставляя за собой нечеткие следы. Мама несколько раз заходила в комнату, чтобы позвать обедать или просто убедиться, что со мной все в порядке, но я игнорировал ее, впервые в жизни. Я просто не мог поверить, что она настолько ненавидела Спарки, чтобы просто так оставить его на улице, тем более в такую погоду, как сегодня. Она ни разу не заикнулась о подарке, и я понял, что его попросту не будет. Я прекрасно знал, что наша семья испытывает некоторые трудности, и тратить деньги на дорогие безделушки мама не могла, но от осознания этого мне не становилось менее обидно. Каждый раз, когда она подходила сзади и обнимала меня, я крепко, до скрежета, стискивал зубы, сжимал кулаки так, что ногти больно впивались в ладонь и молча продолжал смотреть в окно, сдерживая слезы, которые выдали бы мои страдания. Во мне бурлила жгучая обида, которую немного, но не до конца, сдерживало чувство вины за свое детское поведение.
-Фрэнки, хочешь тыквенного пирога? – предложила мама, в очередной раз заглядывая в комнату. Она сказала это таким приторно сладким голосом, что я разозлился еще больше. Она, что думает, что я совсем тупой и не смогу понять, что она хочет подлизаться?!
-Не хочу я твой пирог! И вообще, мне ничего от тебя не нужно! Ты испортила все! Я тебя ненавижу! – я не узнавал собственный голос, таким хриплым, громким и надрывным он был. Глаза горели, а по щекам побежали жгучие слезы, попадающие в рот и капающие на футболку. Мама просто стояла в дверном проеме и обескуражено смотрела на меня, наверное не зная злиться, или попытаться меня успокоить лаской. Из ее глаз исчезло это притворно-радостное выражение, чему я в душе злобно порадовался. У меня больше не было никакого желания оставаться здесь, и я, оттолкнув мать, помчался вниз по лестнице и выскочил из дома.
И вот он я, стою на крыльце, заплаканный и раскрасневшийся, пытаюсь отдышаться и прийти в себя. Разум начал потихоньку отвоевывать у злобы пространство в моей голове, но до конца ему это сделать так и не удалось. Несколько раз моргнув, я огляделся вокруг, чтобы решить куда идти. Дождь закончился, только с голых веток деревьев и крыш домов стекали тяжелые капли воды, пополняющие собой многочисленные лужи. Прохожие, кто-то с зонтом, кто-то без, шли по мокрому тротуару, обходя скопившуюся на асфальте воду и друг друга. Дети в самых банальных костюмах приведений, вампиров, оборотней и прочей нечестии маленькими группами ходили от дома к дому, выпрашивая конфеты и в случае отказа угрожая закидать дом туалетной бумагой или тухлыми яйцами. Мне никогда не приходилось надевать эти глупые наряды, потому что все соседи знали, что у меня день рождения в Хэллоуин и давали конфеты просто так. Сегодня мне вообще не хотелось выходить из дома, но и оставаться там я больше не мог. Мне некуда было пойти, не с кем поделиться своими переживаниями.
Тяжело вздохнув, я резко опустился на холодные мокрые каменные ступени крыльца, больно ударившись копчиком. Я поморщился и уставился на бесконечный поток прохожих, в котором чередовались безликие черные плащи взрослых и вызывающе яркие костюмы детей. Почувствовав, как тонкая ткань джинсов медленно пропитывается влагой, я немного поерзал, но упрямо остался сидеть на неудобной ступеньке.
Не знаю, сколько времени я так провел, да мне в общем-то все равно. Я обратил внимание на тыквы, с вырезанными в них лицами, которыми было украшено наше крыльцо, как всегда в этот день. Мое внимание привлекла та, у которой было грустное, даже слегка жалобное выражение. Я взял ее в изрядно замерзшие руки и заглянул в пустые глаза. Этот уже слегка засохший овощ заставил меня задуматься над собственной беспомощностью и над тем, как я должно быть жалко сейчас выгляжу. Я всего лишь маленький мальчик, до которого абсолютно никому нет дела, даже в его день рождения. Все эти люди, они не обращают на меня никакого внимания, спеша каждый по своим делам. Уверен, что если бы я застрелился прямо здесь и сейчас, забрызгав все вокруг своей кровью, они бы прошли мимо. А почему мама не вышла, чтобы хотя бы попытаться меня утешить и уговорить вернуться в дом? Неужели ей тоже на меня плевать?!
Я резко поднял руки и со всей силы бросил тыкву на тротуар. Она разлетелась на множество частей, оставив на асфальте оранжевое пятно. Интересно, а моя голова выглядела бы так же, после выстрела из винтовки? Я проследил свирепым взглядом за крупным куском, который пролетев пару метров, остановился у чьих-то ног, облаченных в промокшие старые кеды. Я отбросил со лба мокрую челку и поднял полные злобы глаза на владельца обуви. Передо мной стоял парень, на вид лет шестнадцати, весь в черном, с длинными, цвета воронова пера, волосами, пухлым лицом и невероятно бледной кожей, которая предавала ему мягко говоря жутковатый вид. На нем были темные очки, что показалось мне глупым, потому что на город уже опустились сумерки. Я не видел его глаз, но знал, что он пристально смотрит на меня, изучая и оценивая и, признаюсь, мне это не нравилось.
-Тебе не темно? – язвительно спросил я. Удивительно, откуда в моем голосе столько желчи. Обычно я сама приветливость и вежливость. Что ж, думаю, сегодня у меня есть повод.
-В самый раз – он улыбнулся уголком рта, что показалось мне странным и неестественным, но очень милым – Тоже неудачный день?
-Типа того – не знаю почему, но напряжение и злоба начали отступать, а их место занял интерес.
-Я присяду? – парень кивнул на ступеньку рядом со мной.
-Ладно – без особого энтузиазма ответил я. Не думаю, что ему понравится сидеть на этом мокром и холодном камне. Он прошелся прямо по остаткам тыквы, не щадя свои и без того убитые кеды, и сел около меня.
-Ты тоже не любишь все эти тупые костюмы? – беззаботно спросил он, доставая из кармана толстовки пачку сигарет.
-Да мне как-то все равно. Мне и так все конфеты дают – ответил я, с замиранием сердца наблюдая, как он закуривает. А что если мама увидит. Ну и пусть. Я отогнал эти мысли подальше и сосредоточился на нашем разговоре.
-О, еще один всеобщий любимчик – с отвращением в голосе сказал парень, не выпуская изо рта сигарету. Я немного растерялся из-за враждебности в его тоне.
-Ну, вообще-то у меня сегодня день рождения – обиженно промямлил я.
-Серьезно? Круто! Да это же мечта, родиться в Хэллоуин! Поздравляю, друг. Я, кстати, Джерард, – он дружелюбно улыбнулся уголком рта и протянул мне бледную ладонь. И почему я так боюсь дотронуться до его кожи? Не вампир же он, в конце концов. Хотя…
-Фрэнк, – представился я, пересиливая страх и пожимая его руку, которая оказалась теплой и очень мягкой, не смотря на неестественный цвет.
-Ладно, Фрэнк, и почему же у тебя сегодня неудачный день? – участливо спросил Джерард, затягиваясь, запрокинув голову и прикрыв глаза.
-Это долгая история – не думаю, что ему действительно хочется слушать мои жалобы на несправедливость жизни.
-Я никуда не тороплюсь – сказал он, выпуская густое облако сигаретного дыма и обнадеживающе улыбаясь.
-Ладно – протянул я и поведал Джерарду мою историю.
***
Мы с Джерардом сидели плечом к плечу на крыльце моего дома и курили. Должен признаться, мне понравилось ощущение, когда горячий дым обжигает горло и заполняет собой легкие, заволакивает собой разум и притупляет чувства. Никогда еще я не говорил о себе так много. Я рассказал Джерарду все, что только мог, а о нем еще не знал ничего кроме имени и того. Что он живет на соседней улице, но меня это пока устраивало. Уже совсем стемнело, но он так и не снял очки. Улица опустела, и ее освещали лишь немногочисленные фонари и полная луна, то и дело скрывающаяся за темными облаками .
-Фрэнки, какой подарок ты бы хотел получить прямо здесь и сейчас? – неожиданно спросил Джерард, закуривая последнюю сигарету в пачке. Я не спешил с ответом, потому что не знал его. Я пытался найти ответ где-то в глубине своей души, но ничего лучше чем «вернуть Спарки» или «велосипед» я не смог отыскать. Оба эти желания были невыполнимы. Внимательно взглянув на Джерарда, я вдруг осознал, чего я действительно хочу здесь и сейчас. Понимание этого будто ударило мне в голову, и мозг на несколько секунд отключился. Я резко подался к нему и неуклюже прижался своими обветренными губами к его бледной теплой щеке. Он резко вздрогнул, а когда я тяжело дыша, отстранился, повернулся ко мне лицом и поднял очки на лоб. Он вопросительно смотрел на меня своими, как оказалось, зелеными глазами, а я просто улыбнулся ему, как последний идиот.
-Ты чего? А вдруг… Вдруг кто-нибудь увидит – прошептал Джерард, нервно оглядываясь по сторонам.
-Здесь никого нет. Ну, кроме него – я кивнул на тыкву, которая с хитрой ухмылкой смотрела на нас с нижней ступеньки. Пару секунд до Джерарда доходил смысл моих слов, а потом его тонкие губы растянулись в довольной улыбке, он резко поднялся и пнул «свидетеля» так, что тот пролетел метров десять и, врезавшись в дерево, разлетелся на мелкие кусочки, а на кеде Джерарда остался светло-оранжевый след.
-Теперь никого – он ехидно улыбнулся, смотря на меня сверху вниз – Никто не узнает – прошептал он, склонившись к моему уху, обдавая кожу шеи своим горячим дыханием. Вся злость и обида, скопившаяся за сегодняшний день, испарилась, и только тогда я вспомнил о маме.
-Ой, мне уже пора – немного виновато сказал я, нервно теребя край своей футболки.
-Да. Мне тоже нужно идти, я совсем забыл – рассеянно пробормотал он, по-прежнему довольно улыбаясь.
-Ты же говорил, что не торопишься – удивленно воскликнул я, чувствуя вину за то, что так задержал его.
-Ну, вообще-то мне нужно было забрать брата из гостей еще часа два назад – немного нервно усмехнулся Джерард – Пока, Фрэнки. Надеюсь, мы еще увидимся – с этими словами он развернулся на пятках и медленно, вразвалочку, побрел по улице.
-И я надеюсь – прошептал я самому себе, наблюдая, как его силуэт растворяется в темноте осенней ночи.