Хеллоуин обычно черно-оранжевый. В этом городе он красно-зеленый. Для тех, кто не отравился, всё закрыто серой пеленой ядовитого газа. Для них нет красок. Те, кто отравился, видят все  цвета радуги, вплоть до того момента, пока всё не почернеет и мир не погаснет для них. Вы предпочтете жить в тусклом унынии или умирать в ярких цветах? Сможете ли вы вообще жить, зная, что это ваш последний день? У киллджоев нет выбора – их никто не спрашивает. Город оккупирован и закрыт со всех сторон, газ пущен с воздуха, и его ядовитыми клубами обернута каждая улица. Бежать некуда. Обычные жители, находящиеся под охраной BL, кто временно уехал, кто надел противогазы и включил в доме очиститель воздуха.  Спасенные. Но их спасение – грязное извращение чести, в то время, как последние герои столетия слоняются по улицам, смеясь от того, как красив мир, умирая. Все киллджои и отбросы, которым не посчастливилось оказаться в этот Хелооуин в этом городе, умрут.

Этот старый коттедж – последнее место, где можно укрыться, потому что это самая опасная зона. Всё окутано переливающимся, как бензин, газом.  И их не тронут, потому что они обречены.

- Доброе утро, Фрэнки, у тебя сегодня День Рождения! – он такой счастливый, он улыбается. В уголках его рта и глаз запеклась кровь. Из носа она тоже постоянно течет, и поэтому платок, который он держит в руке, уже не белый, а розовый.

- Это НЕ доброе утро, - проворчал тот в ответ, пытаясь спрятаться под одеяло, - ты же знаешь.

Джерард чуть замолк, раздумывая. А потом снова улыбается, и снова лезет к Фрэнку под одеяло.

- Да ладно тебе, все однажды умирают, вставай, сегодня прекрасный день! – он просовывает своё лицо к нему, и трется об него носом, тихо смеясь.

- Эй, перестань! – смеется Фрэнк, когда его начинают щекотать. Он выбирается наружу, и тогда только Джерард прекращает.

- Ну как, веселее? – он сидит совсем рядом, вытирая кровь из носа платком. Его бледные руки с торчащими венами сильно дрожат, ногти вот-вот отвалятся. Комната заполнена тусклыми лучами, пробивающимися через зеленую пелену газа.

- Я не могу поверить – качает головой Фрэнки, – мы столько прошли, и это… конец?

- Может быть… да. Это конец.

В парке гуляют люди. На бортике фонтана сидит пара, чьи лица явно отличаются от лиц в масках. Этой самый красивый фонтан и самый красивый парк. Им плевать на людей – для них больше нет людей. В этом тумане бродят только их фигуры, вместо лиц  у них противогазы. Здесь нельзя дышать. Здесь в воздухе яда больше, чем самого кислорода. Вода портится и становится ярко-бордовой, закипая, пуская пузыри. Трава чернеет и гнется, кривится, сочась соками, как и деревья. Небо сквозь пелену не видно, будто его нет.

Они сделают это прямо в парке. Посреди концентрации взглядов, созерцающих их голые спины и цветные волосы на головах.

- Я люблю тебя, и хочу прямо здесь, - шепчет Айеро на ухо. Тянется к нему, обнимая.

- Я не смею тебе отказать, - улыбается он, целуя его.

Он опускает его на землю, склоняясь к нему.  Никто не помешает. Все против, но никто не помешает. Он снимает с Фрэнка штаны, и начинает целовать его живот, улыбаясь от одной мысли о том, с какими мыслями люди разбегаются от них. Кожа Фрэнка шелушится и отваливается маленькими кусочками, как маленькие осенние листья, но Джи это не мешает; он готов сколько угодно целовать его. И он целует.

И всё прекрасно.

Позже, когда они закончат со своими ласками, они одеваются и встают на ноги, шатаясь. Вся жизнь теперь рассчитана, теперь не нужно думать и переживать о том, чего не будет, теперь ты можешь пожить сейчас, в этот прекрасный день, не думай о завтрашнем дне. Может быть, сегодня – это большее, что ты мог прожить за свою жизнь. Теперь каждая минута – вечность.

Они собираются на главной площади. Люди в цветных одеждах. Сегодня праздник. Сегодня – веселье. У Фрэнка сегодня день рождения. Все поют, вместе, взявшись за разваливающиеся руки, а потом поднимают их вверх. Кто-то носит над головой тыквы, пустые внутри, со свечкой, которая очерчивает своим сиянием гримасы хэллоуинских эмоций. Никто не посмеет испортить этот праздник.  Нет ничего неосуществимого.

Потом, когда все расходятся, чтобы потратить на себя своё оставшееся время, эти двое идут в обнимку, останавливаясь и целуясь.

Они еле добрались до дома, который станет их последним домом. Тут красиво. Темное крыльцо с железными перилами похоже на врата в другой мир. Мрачная громадина дружелюбно принимает их в свои объятия, стоит им только закрыть за собой скрипучую дверь. На камине стоят фигурки лошадей и морских коньков. Они мерцают красным. Огня в камине нет, но они все равно его видят, и им становится уютно. Уставший Фрэнк присаживается на край кровати, тяжело дыша и хватаясь за голову, которая, кажется, всё-таки болит.

- Никогда так быстро не уставал, - с трудом выговаривает он, смотря, как Джи садится рядом, обнимая его.

- Хочешь, снова займемся любовью, в последний раз? – он снова трется об него носом, как кошка, прижимаясь всем телом, нежно, дрожа и дергаясь. Он похож на припадочного. Он и есть припадочный.

- Ммм, хочу… но я так устал… прости… - он снова вздыхает, медленно поднимая руки, чтобы обнять его.

- Ничего страшного, я тоже уже не могу, - он качает головой, открывая рот, потому что через нос дышать уже не может.  

Они сидят так, на кровати, обнявшись, молча. Нечего говорить. Слова – пусты. Вздохи – наполнены чувствами.

- Умираю от жажды, - шепчет Фрэнк.

- Пойдём на кухню. Там должна остаться кола.

- Пойдем, - он медленно встает с кровати, и Джи подскакивает рядом, чтобы подхватить его, если он начнет падать.

Они ковыляют на кухню. Даже в доме стоит этот туман. Всё здесь зеленого цвета. Даже они сами начинают менять свой цвет. На кухне сидит Рэй. Остекленевшие глаза смотрят в проход коридора, отчего идя по коридору, кажется, что покойник смотрит прямо на тебя. Может, он ещё смотрит, неизвестно. Этого никто не узнает – отсюда нельзя выбраться, свежего воздуха не будет, и симптомы отравления будут только прогрессировать, так что с ним больше никогда не удастся поговорить. Еще несколько часов до своей окончательной смерти он будет жить молчаливой куклой с грустными глазами.

- Рэй заснул, - говорит Фрэнк, проводя пальцами по руке мраморного оттенка. Он уже забыл про колу, про то, что хотел пить: мозг медленно отключается.

- Отнесем его к остальным, - предлагает Джерард, поглаживая рыжевато-бурые кудрявые волосы.

Они осторожно берут тело и несут в гостиную. Там, на широкой кровати уже лежит Майки. Кобра. Никаких детей здесь, увы. Он свернулся в нечто наподобие клубка, занимая только четверть кровати.

Они осторожно кладут Рэя рядом.  Джет; больше никаких звезд. Джерард закрывает его глаза, а Фрэнк ставит проигрываться другой диск. Музыка должна быть всегда. Она – это дорога. Если у тебя нет дороги, тебе некуда идти и некуда двигаться. Что может быть хуже?

Им самим ужасно тяжело двигаться. Им не хочется отключиться и упасть на пол, разбиться, как ваза, поэтому они забираются на кровать вслед за своими друзьями и укладываются поудобнее, ведь больше им не придется шевелиться.

Осталось только вспоминать…

Комната заполнена тусклыми лучами, пробивающимися через зеленую пелену газа.

- Я не могу поверить – качает головой Фрэнки, – мы столько прошли, и это… конец?

- Может быть… да. Это конец. - Лицо Джерарда вдруг становится грустными и действительно печальным. А потом он снова смотрит Фрэнки.

- Я дарю тебе то, чего не может быть ни у кого, - тихо говорит он, как будто это секрет.

- Правда? Что это? – это заинтересовывает Фрэнка. Он с любопытством смотрит в оливковые мутные глаза, радужки которых слегка расползаются.

- Возможность… мечту… никто не способен жить, зная, что это уже не жизнь. Поэтому я дарю тебе возможность прожить так, и всё свое оставшееся время, чтобы ты мог осуществить свою мечту, - он целует его в кровоточащие губы.

- Это… ох, Джи, - он крепко обнимает его, - это лучший подарок, который я когда-либо получал в этой жизни!

- Джи…

Он не слышит.

- Джи… - чуть громче, но очень слабо.

- Да? что такое? – хрипло и неразборчиво.

- Возьми меня за руку.

Он взял. Это не похоже на руки обычных людей, теперь облезшие, оборванные сквозняком, хрупкие, как крылья бабочки. Они берут за руки своих друзей, помогая и им взяться друг за друга. Они не мертвы. Пока. Они теперь тоже не могут говорить.

Яд впитался, забавы испарились.

Никаких вечеринок.

Никаких упырей.

Всё закончено, всё исчезает, как вода в отверстии слива, как планеты в черной дыре.

Только ещё крутится диск, внушая надежду; 

…Даже если сегодня ночью звезды засияют ярче

…

Я до сих пор верю в любовь с первого взгляда…

…