Глава 20.
Когда твоя жизнь идет под откос, хочется умереть или просто заснуть долгим сном, дабы избежать боли, что уготовила нам жизнь. Но жизнь жестока, и наши желания не становятся явью. Это закон подлости, физическое явление.
Обратно пропорциональная ситуация.
Когда в твоей голове роются мысли, и тебе нужно бежать, бежать, не оглядываясь, лишь бы достичь своей цели, тебя, как назло, вырубает. Не знаю, кто этим распоряжается, но если за этим кто-то стоит, ему рано или поздно не сдобровать.
В моем случае, за этим стоит какой-то гребанный доктор, благодаря которому, я прихожу в себя только на пару часов, за которые я успеваю придумать массу способов его жестокого убийства. А потом иголка в вену и наркотические сны про луга и поля. Про счастье, которого нет.
Не знаю, какие цели преследует этот ублюдок. Бывает, что когда просыпаюсь, он уже сидит у моей кровати и в пол тона беседует с медсестрой. Может, я смертельно болен, а может, надо мной проводят гребанные опыты. В последнее время, это стало распространенным явлением в современной медицине, где все неорганизованно настолько, что попадать в какое либо лечебное заведение, становится просто опасно для собственного и без того херового здоровья.
Я не знаю, сколько уже лежу в этой гребанной палате с белыми удручающими стенами и резким запахом спирта, бьющим сразу, как только мои нюхательные рецепторы просыпаются вместе со мной. Я потерял счет времени. И честно говоря, мне уже давно плевать на то, что когда-то было моей жизнью. Иногда мне кажется, что я забыл что-то очень существенное, но я не могу назвать эту вещь. Или человека. Да какая к черту разница, все рано это уже не моя жизнь, это то, что было. Было когда-то и, может, даже не со мной. А сейчас, я растение, которое пичкают какими-то неясными лекарствами и вкалывают снотворное. Я бы хотел разобраться кто я, но у меня просто нет времени.

Небо. Его свежесть завораживает, но она недоступна мне. Кажется, что стоит только протянуть руку, и оно станет твоим. Но именно его недоступность притягивает. Интересно, если бы каждый желающий смог оторвать от неба лакомый кусочек, стало бы оно так желаемо? Сложно судить об этом. Но иногда мне кажется, что, если хотя бы часть неба была моей, я бы в мгновение ока потерял к нему интерес. Ведь все одинаково. Это природа. Трава вокруг меня, я же могу сорвать каждую травинку. Но я потерял к ней интерес. Она доступна.

Резкий свет бьет в еще непривыкшие глаза. Все, как всегда. Белые стены, голубоватые простыни и запах одиночества, больше похожий на спирт. Но спирт для меня - это одиночество. Это горести, которые я им запиваю. Не самые приятные ассоциации, если не сказать больше. Слишком неощутима грань между осознанием себя и безумием. Иногда хочется казаться безумцем. Но когда ты понимаешь, что не помнишь не только своего имени, но и как ты выглядишь, начинаешь задумываться о том, что безумие - это херня, по сравнению с незнанием.
Доктор что-то усиленно записывает в блокнот. Он карябает ручкой по бумаге, и это меня раздражает. Все звуки, словно стали сильнее. Голова и без того нещадно ныла, а тут такое.
Он поднимает на меня глаза, которые отражают неимоверную усталость, будто все дни-недели-месяца, а может даже и годы, что я здесь лежу, он сидел у моей кровати и что-то писал.
-Ваше имя.
Его голос режет мой слух еще больше.
Он повторяет.
-Ваше имя.
А я не знаю, что ответить. Это неудобное ощущение.
Он опять смотрит на меня. И меня это раздражает.
И тут я понимаю, что все то время, что я здесь нахожусь, я не сказал не единого слова. Наверняка мои голосовые связки атрофировались.
Но я говорю:
-Немх..не…
-Я спросил, как вас зовут.
Я закашлялся. Он выжидающе сидел и смотрел на меня взглядом полным безразличия и отрешенности.
-Я не помню,- это получилось хрипло, и чуть слышно, но я надеюсь, что понятно.
Он вздохнул и покачал головой.
-Как вы сюда попали?
Это было еще сложнее, чем то, как меня зовут. В какой-то момент мне показалось, что я здесь и родился. Что я здесь всю свою жизнь.
Зажмурив глаза, будто за мой ответ меня ударят по лицу, прошептал:
-Я не помню.
Никакой ответной реакции не последовало. Я приоткрыл глаз и увидел, что этот гребанный доктор просто на меня пялится. Нагло так, будто я девица легкого поведения, которую вывели нагишом, а он, старый импотент, сверлит меня взглядом.
Господи, о чем я только думаю.
А потом он встает и уходит. А я не знаю, что и думать. Первый день, за прошедшее время, когда мне ничего не вкалывали, и я заснул сам.

Глаза. Глаза цвета ореха пристально смотрели куда-то сквозь меня. Они казались до боли знакомыми, но все же чертовски далекими. Человека я не видел, лишь глаза. В момент в них появился какой-то задорный огонек, и я почти вспомнил, кто хозяин этих глаз. Но я словно опять что-то потерял. Забыл, упустил.

Стены зеленоватые. Что, черт побери? Какие нахер зеленоватые? Они были белыми. Были.
Я хочу поднять руку, но что-то мешает. Слегка приподнимаю голову и..что, черт побери, я вижу. Ремни. Меня приковали к кровати за руки и за ноги. Если бы во мне осталась хоть капля иронии, я бы сказал, что сейчас меня изнасилуют жестоким образом. Но не скажу, мысли путаются. Я немного подергал рукой вверх. Тщетно. Приковали на славу.
Я лежал, тупо уставившись в потолок. В голове появилась какая-то тихая музыка, и я тихонько клацал языком в такт. Либо я схожу с ума, либо уже сошел.
Дверь тихо скрипнула. Кто-то прошел в палату и пододвинул стул у моей кровати. Для конспирации я притворился спящим и уже через минуту почувствовал чьё-то горячее дыхание около моей щеки.
Потом голос:
-Он совсем плох?
И другой.
-Да, думаю, это приведет к летальному исходу.
-Может, вы его отстегнете?
-Он может быть опасен.
-Вы говорите, что он ни хрена не помнит, как он может быть опасен?
И другой голос:
-Что ты так о нем печешься?
-Заткнись.
-Ребята, может вы будете разбираться вне…
-И ТЫ ЗАТКНИСЬ!!!
Это прогремело, кажется на всю округу. От неожиданности я открыл глаза и увидел…
Фрэнка.
Это первое, что я увидел. И вспомнил его имя. И вспомнил его.
-Джерард…ты… узнаешь меня…?
В углу комнаты, облокотившись на стену, стоял другой парень. Мне было некогда его рассматривать, но я заметил, что он притворно закатил глаза.
-Фрэнк…
-Слушай, ты, пидор гребанный, отвяжи его!
Доктор, которого я заметил, в последний момент был ни жив, ни мертв. Трясущейся рукой он полез в карман халата и выудил ключ.
Фрэнк выхватил его и принялся отстегивать мне руки.
Парень в углу комнаты рассмеялся.
-Мертвецы выглядят лучше, чем ты, Джерард.
Откуда он знал мое имя, понятия не имею.
Хотя он слышал, как Фрэнк обращался ко мне.
Мои реакции заторможены. Я сжимаю и разжимаю затекшие руки и удивленно таращусь на Фрэнка. Он изменился. Конечно, его образ в моей памяти слишком расплывчат, но одно я помню точно. Глаза. Сейчас они стали другими. Холод, расчет и что-то еще, что я не могу уловить. Он смотрел на меня с какой-то ненавистью, и огонек в его глазах полыхал как никогда. Только все это было не то. Сколько прошло? Год? Два? А может, всего пару недель…
-Я забираю его.
Он сказал это так, будто забрав меня, убьет в первой подворотне.
-Нет!- я сам не заметил, как выкрикнул это.
Парень в углу у стены вопросительно посмотрел на меня, доктор еще больше побелел, а Фрэнк…посмотрев на него, я понял, что меньше всего я хочу ехать сейчас с ним.
-Это был не вопрос.
Я никогда не испытывал такого страха. Какая-то неизбежность…
-Но…он очень плох…- это был доктор, который вообще с трудом выжимал из себя слова, так, будто боялся сказать что-то, за что его могут и убить.
Ведь у Фрэнка и этого парня вид был очень недружелюбный.
Айеро пожал плечами.
-Что же делать…выходим, не волнуйтесь.
Доктор быстро подошел к Фрэнку и схватил его за плечи.
-Придурок! Ты понимаешь, что он все равно подохнет! Мы так и не поняли, что за херня в его крови, что пожирает его день ото дня!
Фрэнк – сама невозмутимость.
-Я сказал, что я могу ему помочь.
Доктор отступает на шаг.
-Только быстро, через черный ход.
Фрэнк кивает и отстегивает мои ноги.
-Идти можешь?
Я пожимаю плечами.
-Наверно.
Но едва я опускаю ноги на пол, понимаю, что и шага не ступлю.
-Нет.
Фрэнк вздыхает.
-Уил, помоги.
Теперь я знаю, как зовут этого парня.
Они подхватывают меня с двух сторон, и я бросаю прощальный взгляд на палату, которую вижу первый и последний раз.
Фрэнк говорит:
-Эти придурки не придумали ничего лучше, как запихнуть его в дурку.
Уил кивает:
-На то они и придурки.
Больше они не говорят неи слова, а я стараюсь перебирать ногами, чтобы хоть чуть-чуть облегчить их ношу.
На улице ночь. Они сажают меня на заднее сидение машины, которую я даже не успел разглядеть.
Фрэнк садится спереди, Уил за рулем. А меня будто нет.
Фрэнк говорит:
-К Алисии или Майки?
-Разве это не одно и то же?
Фрэнк смеется:
- Да, дерьмо.
А я ни хрена не понимаю.
Город вокруг нас не освещается ни одним фонарем. Мы вроде бы в центре, но везде чувствуется присутствие войны.
Полная разруха и запах гари.
Окна нараспашку.
Кажется, я многое пропустил.
Фрэнк смеется:
- Джерард, ты многое пропустил,- и кладет руку на колено Уила.