|
Часть 16 (ее первая половина)
06:32 a.m.
- Фрэнки… Не молчи… Твое молчание меня пугает…
- Я уже не могу просто помолчать?..
- Ты?.. Нет…
- ...
- Я серьезно… Давай… Поговорим…
- О чем?..
- О чем-нибудь… О чем ты сейчас думаешь?..
- Лучше тебе не знать…
- Это что-то запрещенное законом?..
- Да нет… Ничего такого…
- Скажи…
- Отстань…
- …
- Ладно… О том, что я ни хрена тебя не знаю…
- Это что еще за чушь?..
- Это не чушь...
- Фрэнки, никто не знает меня лучше, чем ты… Это просто смешно…
- Это не чушь…
- Хорошо… Тогда объясни… Как ты можешь не знать человека, с которым проводишь все свое время?..
- Мы почти не разговариваем…
- А сейчас мы чем занимаемся?..
- Сотрясаем воздух…
- ...?
- Даже когда мы разговариваем, это все равно какая-нибудь ерунда… Обсуждаем, как прошел концерт или как развести Боба… Мы не разговариваем, как нормальные люди… Ну, знаешь, когда делишься своими переживаниями…
- Ладно… Давай поговорим сейчас… Как нормальные люди… Поделись со мной своими переживаниями…
- Сейчас мне не хочется…
- Кто бы сомневался… Ясно… Блин… Все равно это глупости, Фрэнки… Ты же и так знаешь… Как я к тебе отношусь… И не обязательно разговаривать с человеком на философские темы, чтобы его узнать… Ты же видишь… Как он поступает…
- В твоем случае это не работает…
- ..?
- Ты всегда поступаешь по-разному… Сначала ты решаешь изменить свою жизнь… Создаешь группу… И я начинаю думать, что ты такой человек… Который ничего не боится, и всем рискует ради того, чего ему хочется… И вообще…
- ...
- А потом ты вдруг начинаешь загоняться и сходить с ума… И не можешь даже… В общем, не знаю… Я никогда не думал, что ты…
- К чему ты клонишь, Фрэнки, я серьезно не понимаю…
- Ни к чему…
- Фрэнки!
- Ну просто это немного странно… Любить человека, которого не знаешь… То есть, думаешь, что знаешь… И, может быть, просто думаешь, что любишь…
01:23 a.m.
Иногда невозможно дать точное определение своим чувствам… Особенно когда дурное и хорошее в тебе соединяется в одно целое, и ты перестаешь различать границу… Одно неразрывно связано с другим, и ты хочешь любить, и, вместе с тем, хочешь причинить боль…
Противостояние двух полярных сущностей достигло во мне своего пика этой ночью…
Когда Фрэнки, которого я силой усадил на диван рядом с собой только для того, чтобы он прекратил свои дурацкие игры в раздевание, придвинулся ближе ко мне… Я буквально разрывался внутри, стараясь успеть за доли секунды решить, что делать дальше… Память о том, как он поступал со мной в последние дни, пульсировала кровью у меня в висках, усиливая, множа в десятки раз раздражение, из-за которого ладони сжимались в кулаки и разрушительная энергия где-то внутри меня скапливалась в электрический ком, требуя выплеснуть наружу отрицательный заряд… В противном случае, я мог просто задохнуться, потому что я никогда не умел сдерживать свои эмоции…
- Ты что, спятил?! Какого хрена ты вытворяешь?!
Но это полное решимости выражение лица Фрэнки… Оно не позволяло моему кулаку подняться и ударить… Я не могу бить ребенка, который, превозмогая страх, идет на все, чтобы добиться того, чего хочет… Я не могу причинить боль тому, кто улыбается даже тогда, когда ему плохо… Тому, кто любит меня и не устает доказывать это, пусть даже мое сердце сходит сума от ревности и обиды…
Когда ничего другого не остается, лучше просто перестать думать… Казалось, это будет лучшим выходом из положения… Я не хотел больше ничего знать о препятствиях, последствиях и причинах… Возможно, моя излишняя рассудительность уже лишила меня самых радостных и счастливых моментов, которые могли случиться и не случились… Может быть, пора сменить рассудительность на безрассудство… В конце концов, у нас осталось не так много времени, и я не должен был упустить этот шанс… Я не мог опять все испортить… И я заблокировал свой разум…
- Дже, - он смотрел на меня и не мог разгадать, что творится у меня в голове…
Плевать на грязь и духоту, плевать на то, что было и на то, что будет… Имеет значение только то, что колючие глаза моего малыша блестят, когда он смотрит на меня, и то, как дрожат его ресницы… То, как он пытается сдержать улыбку, чтобы лишний раз меня не злить, и нервно покусывает нижнюю губу… То, как контрастная игра света и тени точно определяет его черты, которые я так люблю, резкие и плавные линии, которые я могу повторить карандашом на бумаге с закрытыми глазами… То, как хочется проследить пальцами каждый изгиб, как хочется быть нежным и грубым одновременно… И все остальные глупости, которые приходят на ум в такие моменты… Только это важно…
Я поднес обе руки к лицу Фрэнки, чтобы убрать упавшие на него непослушные пряди… Запустил пальцы в его волосы и крепко сжал… Его глаза бегали из стороны в сторону, когда он смотрел на меня, и было очевидно, что он боится того, что я сделаю дальше… Видимо, не зря… Он думал, что владеет ситуацией, а теперь был напуган… То, что им так легко манипулировать, меня всегда заводило… Зависимость… Одно это слово… Его зависимость… И моя собственная…
Продолжая сжимать пальцами его голову, я притянул его к себе так резко, что он вскрикнул от неожиданности… То есть, он мог бы вскрикнуть, но не успел, потому что я уже вовсю целовал его, так что этот возглас прозвучал приглушенно, как слабый стон…
Я никогда никого не целовал так жадно, как Фрэнки… Может быть, потому, что ничьей близости я еще не ждал так долго… Может быть, была другая причина… Так странно… Я целовал его с каждой секундой все настойчивей и все глубже, и он с готовностью отвечал мне, но все равно мне было этого мало, и я прижимал его к себе, вцепившись ему в волосы, вызывая стоны скорее боли, чем наслаждения… Так бывает, когда держишь на руках маленького пушистого котенка, беззащитное, зависящее от тебя существо, и ты испытываешь к нему такую хозяйскую нежность, что хочется сжимать его в своих объятиях как можно крепче, хотя знаешь, что только душишь его…
Примерно то же самое я чувствовал к Фрэнки, когда целовал его и не мог остановиться, потому что знакомого вкуса сигарет и мятных леденцов было недостаточно… Мне хотелось раствориться в нем полностью, хотя бы ненадолго… А потом…
«О да, все правда! Он не умеет врать! Он вообще очень честный и смелый! Правда, Джерард?!»…
Я еще больнее вцепился ему в волосы и резко потянул назад, не прекращая поцелуя… Он дернулся и прижал ладонь к моей груди, пытаясь оттолкнуть от себя…
«Тяжело быть гомиком и гомофобом одновременно»…
Я практически рвал на нем волосы, и он принялся отпихивать меня обеими руками, и перестал отвечать на поцелуй, но мне было все равно… Меня как будто переклинило… Я так укусил его за губу, что он вскрикнул от боли и начал отчаянно уворачиваться, закрываясь от меня руками, упираясь коленом мне в живот, как девчонка… Я схватил его за запястья и сжал так, чтобы он не мог даже дернуться…
- Дже!.. Черт, мне больно!..- сначала это прозвучало резко, потом протестующий тон сменился на умоляющий. - Больно… Пусти…
Если бы меня спросили, что на меня тогда нашло, я бы не смог ответить… Я до сих пор не знаю, как это объяснить… Может быть, дело в том, что несколько месяцев во мне скапливалась злоба, связанная с разными проблемами, в которых всегда и неизменно был виноват Фрэнки… Еще тогда, когда он пропускал репетиции и блевал на концерте, и все готовы были его убить, кроме меня… Я один терпел и держал все в себе… Потом, когда я узнал, что происходит, и мир как будто перевернулся с ног на голову… И я все так же держал себя в руках, чтобы не обидеть его и не причинить ему боль… Потом это чувство, которое зародилось во мне и росло, так что я сам этого не замечал, а обратил внимание, когда назад уже дороги не было… Затем эти его выходки, эта мстительность, о которой я не подозревал… Во мне столько всего скопилось за долгие месяцы, что не находило выхода… И в какой-то момент, когда я больше не мог терпеть, повалило наружу…
Когда-то я бы просто врезал ему, чтобы остыть… Раньше, когда мы были друзьями, этого было достаточно… Но теперь между нами было что-то намного большее, и исключительно по его вине… Все это время он дразнил меня, и пусть это смешно звучит… Но он попросту меня соблазнял… Заставил ответить себе взаимностью, а потом сбежал… Может быть, дело было еще и в этом… Я никогда не страдал никакими формами извращений, и жестокость меня никогда не привлекала… Но тогда, когда он отбивался от меня, пока я вспоминал все сказанные им в мой адрес гадости… Я был просто на грани… Черт… Даже сейчас руки начинают дрожать, когда я это вспоминаю… Я его чуть было не изнасиловал…
На одно мгновение ему удалось вырваться, он вскочил на ноги и, шатаясь, отступил назад, и чуть не упал, споткнувшись о гору шмоток и прочей дряни позади себя… Совершенно одуревший и злой на весь мир, я снова схватил его за футболку и повалил на диван… И, кажется, я всерьез собирался это сделать… Сейчас мне стыдно себе в этом признаться, но тогда я действительно так думал… Когда я заламывал ему руки за спину… И когда наваливался на него сверху, пока он задыхался, уткнувшись лицом в подушки… Хочется верить, что я в любом случае смог бы себя остановить, но я не могу сказать наверняка… Если бы не Билли Корган… Точнее, его неожиданное исчезновение… Я не знаю, что было бы дальше…
До этого момента музыка «Smashing pumpkins» сопровождала каждое мое действие и даже каждую мою мысль, как саундтрек, как будто они не хотели, чтобы я чувствовал себя одиноко, когда мне плохо… И когда пришел Фрэнки, и когда я целовал его, и когда я смотрел в его влюбленные глаза и боялся, что сам выгляжу таким же до смерти влюбленным… Все это время завораживающая нежная музыка была со мной, звучала через скрипы и помехи, и все было похоже на сон…
А когда я лежал на Фрэнки, размазывая его по дивану, как жвачку, всерьез собираясь стащить с него джинсы и покончить с этим… Музыки вдруг не стало… Так неожиданно, что я не сразу сообразил, что только что произошло… Минуту назад приятный высокий голос лился мне в уши и усыплял меня… А теперь…
01:30 a.m.
Автобус заполнился убийственной, оглушающей тишиной, и я замер, не понимая, что случилось… Ничего на самом деле не произошло, просто доиграла последняя песня, и за ней последовал характерный щелчок.. А я не поставил запись на «repeat»… Повтора не будет… Вот и все… Но это «вот и все» меня спасло…
То, что, казалось, живет только в моем воображении, обернулось реальностью… Продолжая скорее по инерции вдавливать испуганного, уже уставшего вырываться Фрэнки в жесткую поверхность дивана, я удивился наступившей вдруг тишине… И тогда все происходящее обрушилось на меня разом и заставило ужаснуться…
Как будто вспышки фотоаппарата засверкали в моей голове, показывая ряд изображений, словно иллюстрации к сегодняшней ночи... Я почему-то представил себе холод и мрак снаружи, и посреди этой полуночной пустоты – наш отель, скрип тормозов где-то вдалеке и ребят, завернувшихся в теплые одеяла у себя в номерах… Потом медленно повернул голову и каким-то неверящим взглядом оглядел автобус, будто только сейчас осознавая, где нахожусь…
Грязная одежда и замолкший проигрыватель… Билли Корган, отказавшийся присутствовать при том, что будет дальше… Бутылки на полу (ты же пьян, Дже, мать твою)… Сигаретный дым и пыль, взметнувшаяся в воздух в результате нашей недолгой борьбы и теперь танцующая в слабом бархатном свете… А я уже держу в руке презервативы… Какого… Как я мог вообще о них вспомнить в такой ситуации…
- Фак…
Фрэнки тяжело дышит и всхлипывает подо мной, и я все еще удерживаю его руки у него за спиной… Видимо, осмелев оттого, что я уже минуту как не двигаюсь, он предпринял еще одну попытку вырваться, слабо дернувшись…
И я, только тогда сообразив отпустить его запястья, в каком-то трансе поднялся и отсел на другой конец дивана, в шоке уставившись сначала на свои руки, как будто они действовали сами по себе, без моего согласия, потом на Фрэнки… Он продолжал лежать, уткнувшись лицом в подушку, только теперь обняв ее руками, как единственное спасение, и, кажется, не собирался больше никогда от нее отрываться… Если это для того, чтобы не смотреть на меня, я мог его понять… Я бы на его месте вообще больше никогда не взглянул в мою сторону… И уж наверное ему не нужны мои утешения, поэтому я сдержался и не стал его трогать, хотя мне было ужасно больно смотреть на то, как дрожат его спина и плечи…
- Фак…
Кажется, это единственное слово, которое осталось в моей памяти… В наступившей тишине оно прозвучало, как гром…
- Это все, что ты можешь сказать?..- хрипло спросил Фрэнки, соскребая себя с дивана… Он отсел как можно дальше от меня, и, продолжая прижимать к себе диванную подушку, как будто она может его защитить, склонился вперед… Бессмысленно уставился в пол, туда, где лежала его толстовка, которую он снял всего несколько минут назад… Я думал, он сейчас же бросится бежать, и где-нибудь ближе к выходу, уже приоткрыв двери автобуса, покажет средний палец и назовет долбаным насильником… Тот факт, что он был еще здесь, хоть мы и расселись по разным углам дивана, не мог не радовать… И не мог не смущать… Потому что мне хотелось влепить затрещину самому себе… Я буквально чувствовал, как мое лицо заливает краска стыда… Я открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь в свое оправдание… Но опять смог выдавить из себя только это идиотское:
- Фак… Фрэнки…
- Ты постоянно это делаешь, - еле слышно, я едва различил, что он там бормочет себе под нос…
Что я постоянно делаю?.. Заламываю ему руки и пытаюсь изнасиловать на диване в нашем концертном автобусе?.. Очень смешно… Я чуть было не сказал это вслух, но, слава богу, мой голос на тот момент меня не слушался…
- Ты вечно меня унижаешь…- прошептал он.
И хотя буквально только что я собирался просить прощения и действительно чувствовал себя виноватым, и перебирал мысленно все самые правдоподобные слова для извинений, подходящие слова, в которые он мог бы поверить… Эта последняя фраза, прозвучавшая горько, как та трава, из-за которой я чуть было не отправился на тот свет, пригвоздила меня к месту, и, в полном шоке от услышанного, я тут же забыл все, что собирался сказать, и что только что натворил…
- Я?! - я весь затрясся от возмущения. - Ты ничего не перепутал, Фрэнки?!
Молчание.
- Ты с ума сошел?!. Черт… Если ты на меня зол, лучше выругайся, правда, только не выдумывай то, чего нет!..
Никакой реакции… И тогда меня понесло…
- Слушай, Фрэнки… Я знаю, что тебе было плохо… Так и должно быть, когда тебе не отвечают взаимностью, но блин… Я НИ РАЗУ тебя не унизил и не оскорбил намеренно… Единственный случай, за который мне стыдно, это… Ты знаешь, в Спрингфилде… И даже это было ради тебя… Я вообще, по-моему, все делаю ради тебя… И я один никогда не читал тебе нотаций и постоянно выгораживал, никто до сих пор не знает, что ты крушил прилавки в Чикаго! И я сам с тобой заговорил, хотя мог просто делать вид, что ничего не знаю… И я правда старался сделать так, чтобы все наладилось, и вообще… По сути, единственное, в чем я виноват – это что не влюбился в тебя мгновенно, по мановению волшебной палочки! Ну, уж извини, я так не умею!.. А ты прилюдно меня оскорблял, ты прекрасно знал, куда бить, и целенаправленно долбил по больным местам, только потому, что я не хотел трубить на весь мир о том, чего еще даже не произошло!.. Так что это ТЫ меня унизил, и ТЫ надо мной издеваешься, какого хрена ты в этой истории играешь роль жертвы?.. Почему я плохой, а ты хороший, нет, я правда не понимаю!!!
Я говорил это, и с каждым новым словом мне становилось все легче… Наверное, это все-таки полезно, хоть иногда не ходить вокруг да около, а говорить прямо то, что чувствуешь… Я путался и не сразу подбирал слова, но все равно мне было хорошо оттого, что я наконец могу выговориться… Как будто тяжелый камень, тянущий тебя на дно, падает с души, и ты наконец выплываешь на поверхность и вдыхаешь в себя чистый свежий воздух… Может быть, не такой чистый и свежий, учитывая где мы находимся, но это уже не столь важно…
- И вообще, - мне настолько полегчало, что я даже нашел в себе силы улыбнуться, - это ты меня совратил, а не наоборот...
Не помогло… Я знаю, он внимательно слушал все, что я говорил, и, наверное, во всем этом даже был смысл… Но, тем не менее, он продолжал сидеть все так же, обнимая подушку и отвернувшись от меня… С таким видом, что любое, даже самое черствое сердце болезненно бы сжалось…
- Ради себя, - прошептал он, кажется, больше подушке, чем мне. - Ты все всегда делаешь только ради себя… На других тебе плевать… И обо мне ты ни хрена не думаешь…
Последняя реплика чуть было не заставила меня разразиться истерическим смехом… Я не представляю, каким образом сдержал себя и не засмеялся… Ну ты даешь, малыш… Ни черта ты про меня не знаешь… Понятно, почему в твоем представлении я такое бессердечное чудовище…
Он не уходил… И не собирался уходить, даже после того, что я сделал… Одно это говорило за него обо всем, и мне не нужно было с его стороны никаких признаний и откровений… Я и так все знал… Он любит меня… Он обижен… Первое сильнее второго, и это меня в очередной раз выручает… Дайте мне две минуты, и я заставлю его улыбаться… Еще немного, и он будет закатывать глаза от удовольствия…
Я поднялся с дивана, предварительно подобрав с пола одну из бутылок… Один глоток, два, три, и добитая бутылка полетела обратно… А я, засунув руки в карманы, неспеша подошел к Фрэнки и сел рядом, как можно ближе… Он и так был у самого края, так что отодвигаться от меня было попросту некуда, и надо было быть идиотом, чтобы этим не воспользоваться…
- Это я-то о тебе не думаю?..
Я уткнулся лбом ему в плечо и накрыл своей ладонью его ладонь, а он еще крепче вцепился в подушку… Я медленно пробежался пальцами вверх по его руке, щекоча кожу, ласково и осторожно…
- Ну ты скажешь, Фрэнки, - я оттянул ворот его белой футболки, только чтобы оставить один короткий поцелуй у него на плече, которого оказалось достаточно, чтобы пустить по его телу очередную волну мелкой дрожи. - А по-моему, я только этим и занимаюсь… Только и делаю, что ДУМАЮ О ТЕБЕ… Все время… Уж в этом можешь не сомневаться…
Даже врать не пришлось… Начиная с того случая, когда чашка с кофе выпала у него из рук на глазах у десятка возмущенных людей, я действительно постоянно о нем думаю… Чтобы ни происходило с нами, чем бы я ни занимался, мои мысли всегда заняты одним и тем же, минуя все остальное, может быть, более важное для группы, но потерявшее всякое значение для меня самого…
- Вот сейчас, например, я думаю…- все еще держась за ворот его футболки, я потянул на себя, заставляя его склониться ближе ко мне и начиная оставлять частые, быстрые поцелуи на его шее, путешествуя вверх, к мочке уха, проколотой большой черной сережкой. - Я думаю… Интересно, он не будет против, если я стащу с него наконец все эти тряпки?..
Так я и думал… Он все-таки улыбнулся… Не понимаю, как можно так быстро забывать о плохом, как будто его вовсе не было… Но мне определенно нравится во Фрэнки эта маленькая особенность… Минута, и вот он уже снова весь мой, целиком и полностью… Я легко укусил его за мочку уха и прошептал так соблазнительно и успокаивающе, как только мог, искренне надеясь, что мое временное помешательство окончательно сотрется из его памяти:
- Ну давай… Помоги мне…
Пробежавшись ладонью вниз по его спине, я схватился за край футболки и уверенно потянул вверх, продолжая играть языком с его ухом, не зная, как еще усыпить бдительность этого ребенка… Он не смотрел на меня, всячески стараясь сделать вид, что все, что я делаю, ему глубоко безразлично… Но он не мог притворяться долго… Я по-прежнему держал его за руку и чувствовал, как его пальцы сжимают подушку от удовольствия, доставляемого такой простой лаской… Эта его невероятная чувствительность, душевная и телесная, может свести с ума… Только видя его реакцию, то, как дрожат его веки, и как он против воли улыбается мне, я сам начал терять голову и в нетерпении снова зашептал ему в ухо:
- Фрэнки, не заставляй меня рвать на тебе одежду… Ты же знаешь, я могу…
И он сдался… Повернулся, чтобы посмотреть на меня блестящими глазами и послушно поднял руки, позволяя стащить с себя футболку, тут же полетевшую в общую кучу… Позволяя мне беспрепятственно касаться покрытой татуировками кожи… И с готовностью отвечая на очередной, мягкий и ненавязчивый поцелуй, после которого уже ничего нельзя было остановить…
|
ооо.....первая часть и напугала и обрадовала одновременно! 
