1. Я смотрю на свою прозрачную кружку, наполненную газированным лимонадом, пузыри извергаются, словно подводный вулкан — я замираю. Я ставлю цилиндрической формы кружку на стол и удобно подпираю голову руками, рассматривая, как маленькие пузырьки плывут к поверхности, будто выискивают несуществующую лазейку для побега. Постепенно меня столь поглощают лимонад и встревоженные мысли, что я не замечаю, как Боб входит в автобус. Я не обращаю на него внимания до того момента, пока он не заходит в тесную кухню нашего автобуса за бутылкой воды, которую находит в нашем маленьком холодильнике, а затем я понимаю, что кто-то пришёл. Он открывает бутылку, слегка скручивая крышку, а затем останавливается и поворачивается в моём направлении. Я бросаю взгляд в его сторону и ловлю Боба на том, что тот пялится на меня шокированным взглядом. Выбрав проигнорировать его очевидную озабоченность, я удобно укладываю голову обратно на руки и продолжаю наблюдать за крошечными пузырьками. Несколько минут спустя Боб выходит из автобуса, не сказав ни слова: должно быть, я ошарашил его. Оу… Ну, что ж. Сегодня у меня что-то вроде выходного, а если подумать, у меня уже целую неделю выходной. Я чувствую себя очень странно и пытаюсь понять, что означают непонятные мысли, начавшие контролировать мой разум. Я разгадываю загадку, которая состоит из большого паззла чувств, и боюсь конечного результата. Чем больше я оцениваю происходящее в моих мыслях, тем больше умозаключения уходят в сторону, чего я боюсь больше всего. Почему это происходит со мной? Что подумают все, когда они обнаружат? А в связи с моим бесконечным невезением, они, безусловно, обнаружат. Это лишь вопрос времени. Я никогда не умел держать эмоции в себе, я, как правило, «кричу» о них своим выражением лица. Не зависимо от того, насколько сильно я стараюсь скрывать их, моя мимика всегда предает меня. Однако на этот раз я знаю, что я должен стараться изо всех сил, чтобы никто никогда не узнал, что я из себя представляю, или, по крайней мере, что я об этом думаю. Всё это началось пару месяцев назад, может быть, чуть раньше. Тогда я стал одержим этими чуждыми мне чувствами. Сначала они не были такими сильными, поэтому я лишь проигнорировал их, делая вид, что их вовсе нет. Я верил, что они просто исчезнут. Не тут-то было.
2. — Ты не мой сын, я взрастила тебя не для того, чтобы ты был тем, кто ты сейчас. Держись подальше от меня и, мать твою, мы никогда не имели с тобой ничего общего. Уходи! Вставай и проваливай! Я неподвижно распластался на полу в том положении, в котором я остался после того, как мой отец ударил меня по лицу. Я не мог поверить, что он сказал мне эти слова. Как он мог сказать такое мне? Слезы начали накатываться на глаза, заставляя зрение потускнеть. Мой отец, человек, которого я боготворил всю свою жизнь, мой герой, отказывается и отрекается от меня. —Выметайся! — Снова ревёт он во всё горло. Я послушно поднимаю своё болезненное тело с пола и натыкаюсь на переднюю дверь, прежде чем окинуть последним взглядом своих родителей. Мой отец столь зол, что вены у него на лбу пульсируют, будто у них есть своё собственное сердце, а моя мать остается плакать над кухонным столом. —Простите, — шепчу я еще раз перед тем, как открыть дверь и выйти. Вдруг я больше не в Нью Джерси, теперь я в отеле, в Лондоне. Боб, Рэй, Майки и Джерард окружают меня странным рёвом слов: слабак, педик и другими, которыми только можно, — прямо мне в лицо. Моё сердце колотится пугающе быстро, когда я заглядываю в разгневанные лица вокруг меня. Боб сильно ударяет меня по лицу и бьет по тому же месту, что и отец. Оуч. — Ты больше не член нашей группы, пидор, проваливай! Уходи! — Кислое выражение лица появляется на их лицах, будто капли лимонного сока на свежем срезе. Я умоляю их, но кажется, что слова не могут освободиться изо рта, слёзы оказываются на поверхности моих глаз еще раз, когда я пытаюсь заговорить. Я смотрю вверх и вижу, как кулак Боба снова направляется к моему лицу. Я пытаюсь кричать, но тишина вылетает из моего горла, может, шёпот. Холодный и твёрдый кулак Боба воссоединяется с моим хрупким лицом, и я начинаю падать вниз, вниз, вниз, в черную дыру небытия, сейчас мой голос вернулся ко мне, и я кричу изо всех сил… —Фрэнк. Фрэнк, проснись! — Майки яростно трясёт меня, умоляя, чтобы я проснулся. Мои глаза резко открываются, я начинаю задыхаться, подношу руку к своему лицу. Ни одного больного места. Странно. — Майки, прости. Это не то, что ты думаешь, я ничего не могу с собой поделать, прости! — Я извергаю слова так быстро, как могу, в страхе, что снова потеряю голос. Майки смотрит на меня, думая, что я сумасшедший. Так ли это? — О чём ты говоришь, Фрэнки? Это был всего лишь сон, всё хорошо… Ты уже проснулся, — осторожно говорит мне Майки. Сердце до сих пор бьется в полную силу из-за страха, а глаза бегают слева направо в то время, как я рассматриваю всё вокруг. Когда я убеждаюсь, что действительно очнулся от своего кошмара, мы оба начинаем нервно смеяться. — Чёрт, — пробормотал я. — Что за херня тебе снилась? Ты напугал меня до смерти, — его брови сдвинуты, но взгляд мягкий, — Я пришёл переодеть джинсы, потому что Рэй решил, что разлить апельсиновый сок на моё сиденье прямо перед тем, как мне сесть на него, чертовски забавно. А когда я зашёл в автобус, чтобы переодеться, — услышал твой крик. Я думал, что кто-то тебя насилует или еще что. — Что ж, спасибо, что пришел спасти меня, чувак, это был довольно-таки хреновый сон, — до сих пор не до конца проснувшись, я протер глаза, жестом показав Майки пододвинуться, чтобы я смог слезть с кровати. — Всё в порядке, мужик… Ты хотел рассказать мне, о чём был сон, кажется, он был немного странным: когда ты о нём думал, ты нервничал, — лицо Майки приняло озабоченное выражение, пока он говорит это, — Ах да, это напомнило мне о том моменте, который рассказал мне Боб: ты был одержим, смотря на стакан лимонада этим утром. Ты в порядке, приятель? А то я начинаю серьезно беспокоиться за тебя, — спрашивает Майки. Меня охватывает паника. Что мне делать? Майки начинает замечать, что меня что-то беспокоит. Что если он всё поймет, а сон был вещим? Ужас сковывает всё мое тело, и я перехожу в оборону: — Да всё со мной в порядке, нет никаких проблем. Вы, ребят, должны держаться подальше от моих дел и перестать капать мне на мозги, — простонал я перед тем, как обойти брата и поспешить в ванную. Я украдкой взглянул на Майки: он выглядел сбитым с толку. Дверь ванной захлопывается за мной, и я защелкиваю замок, прежде чем упасть на пол. Это было не очень мудрым решением. Моё лицо встречается с ладонями, а я утопаю в сожалении. Я должен взять себя в руки. В моих внутренних проблемах нет вины брата. Через несколько минут я слышу шелест Майки возле кровати, он, скорее всего, собирается надеть новые джинсы, прежде чем уйти из автобуса. Вздох срывается с моих губ, когда я брызгаю ледяной водой на своё доселе неиспорченное лицо. Когда я выхожу из ванной, в автобусе темно, тишина практически прожигает мои уши, и я решаю направиться обратно к кровати. Мне нужно не слишком много времени, чтобы снова провалиться в глубокий сон, и, к счастью, меня больше не мучают кошмары.
3. Oh, all I want to know all I want with just a touch of my burning hand I send my astro zombies to rape the land… О, Боже, мой будильник! Уже одиннадцать утра. Я открыл свои неподдающиеся глаза и моргнул, пытаясь сфокусировать зрение. Я взял телефон, нажал «Ок» и бросил его обратно на дно своей кровати. — Я такой уставший, — тихий шёпот. Я упал обратно на подушку и натянул простынь на голову. Я начал погружаться в поверхностный, но такой желанный сон, когда услышал кого-то продирающегося сквозь двери и попутно жалующегося на устройство автобуса и невозможность что-либо в нём найти. Оо, это определённо Рэй: и, смиритесь, в этот день он встал не с той ноги. Я хихикнул над своей жалкой шуткой. На самом деле, всё это странно: он обычно весёлый по утрам. Интересно, что могло привести его в такое состояние? — Почему вы ведете себя словно свиньи? Неужели так сложно класть всё за собой на место? Что я должен сделать, чтобы найти свои джинсы?! — Рэй кричал, попутно копаясь в куче боксеров, книг, чемоданов, грязных тарелок и еще Бог знает чего. Если задуматься, то он определённо в чём-то прав. — Фрэнк! Фрэнк, я знаю, ты не спишь, поэтому не доводи до того, чтобы я проводил допрос с пристрастием, ты не видел моих новых джинс? — спросил Рэй, склоняясь перед койкой и заглядывая под неё. Я тяжело вздохнул и проворчал: — Какие джинсы? — Знаешь, такие чёрные новые джинсы, которые я купил в Чикаго на прошлой неделе, — последовал ответ. — А, эти, — ответил я и засомневался. Я думал выдумать что-нибудь, но потом остановился на стороне правды. Я чертовски плохо вру: вру я еще хуже, нежели храню секреты. — Вроде бы я одевал их недавно, теперь они в стирке… Они были на моей кровати, и я решил, что они мои. И да, я серьезно извиняюсь, чувак, — выдавил я. Рэй выглядел так, будто сейчас взорвётся. «Дерьмо», — подумал я про себя. — Эй, это всего лишь нелепая ошибка: я покупал себе такую же пару джинс, это всего лишь глупая ошибочка. Сначала я удивился, почему они на полметра длиннее и тащились по полу, — сказал я, нервно хихикая, в попытке разрядить ситуацию. Рэй был вне себя, и я думал, что сейчас он сорвётся. Но он просто глубоко вздохнул и вышел, не сказав ни слова. Рэй едва ли бывает злым, он гениальная личность, всесторонне развит, но в те редкие случаи, когда он угрюм – никто не хочет попадаться ему на пути. Сейчас я проснулся окончательно, так что пытаться провалиться в сон было нерезонно. Я спрыгнул с кровати и потянулся. «Нет ничего лучше утренней растяжки», м заключил я, улыбась. Я прошёл до кухни: Боб и Майки сидели за столом и спорили насчёт чая и кофе. Джерард с рабочим настроем настукивал какой-то ритм пальцами по столу в ожидании, пока закипит чайник. Здесь не было ни единого намёка на присутствие Рэя. Должно быть, он в ванной. Думаю, это немного облегчает ситуацию. — Эй, ребята, — сказал я, покачиваясь и падая на стул за столом. Про себя я молился, чтобы Майки забыл вчерашний ночной инцендент. — Привет, — сказали они в унисон. Майки мне улыбнулся, теперь я знал, что был прощён. Я улыбнулся в ответ с облегчением: ненавижу ссориться с Майки. — Хочешь чашечку кофе? — просил Джерард, улыбаясь. — Да, конечно, — ответил я и почувствовал, как рот наполняется слюнками. Я не уверен, было ли это из-за кофе или же из-за соблазнительного мужчины, стоявшего передо мной. — СТОП! — громко выкрикнул я. Боб и Майки вместе подпрыгнули, а Джерард повернулся с удивлённым лицом. — Эм? Что остановить? — Смущённо спросил Боб. — Извините, я говорил сам с собой… Некоторые мысли, я… Ну, знаете… Просто глупые мысли… И ты говоришь «стоп», чтобы перестать думать о них.. Да… Нет? — Я попытался объясниться, тараторя, словно маньяк. Джерард лишь начал смеяться, а остальные вскоре присоединились к нему. Я начал краснеть, словно девчёнка. — Почему ты краснеешь, Пэнси? — Спросил Рэй, выходя на кухню из ванной. Он начал протирать волосы огромным жёлтым полотенцем так, что они вновь становились все кучерявыми. Я так понял, он больше не злится на меня. — О, да не важно, — ответил я, отворачиваясь. Парни зовут меня «Пэнси» тогда, когда я выставляю себя дураком или чтобы выбесить меня (не грубо, а чтобы посмеяться). Мне это даже нравилось, наверно. Пэнси… Звучит неплохо. Рэй сел на стол, окрыл журнал компьютерных игр и погрузился в чтение. Джерард поставил так долго ожидаемую мной чашку кофе на стол и улыбнулся перед тем, как сесть рядом. Боб и Майки снова были заняты спорами, так что я отхлебнул кофе и начал слушать. — Так… — Джерард вздохнул, — Как ты себя чувствуешь? — Мой желудок сделал сальто, и я почувствовал, словно волны страха омывают меня одна за одной. В это раз я сдержусь. — Эм… Да, мне намного лучше. Спасибо, — я застенчиво улыбнулся. — Так и выглядит, — добавил Джерард, сладко улыбаясь. В уголках его глаз появлялись морщинки каждый раз, как он переводил взгляд. Я поймал себя на мысли, что безнадёжно пядюсь на него. Я был наполнен таким количеством нежеланных чувств по этому поводу: страх, тревога, страсть, счастье, смущение. Но когда я смотрел на его прекрасное лицо, всё казалось таким простым. Джерард отвёл взгляд и отглотнул кофе. Я до сих пор не могу оторвать от него взгляда и следил за кажым его движением. Мой разум вопрошал мои глаза перестать таращиться, но они всё никак не могли найти общий язык. Я просто сидел здесь и смотрел на него, словно идиот. — Что во мне инересного? — Спросил Джерард, широко улыбаясь. «ТЫ! — Прокричало в моей голове. — Ты и твое чертово прекрасное лицо». — Ничего, — глупый смешок, — Замечтался, — сказал я, отводя взгляд. О Боже, почему он заставляет меня чувствовать себя так? Я так сильно ненавижу его за то, что он настолько великолепен, но и люблю его за это же. Окей, теперь это засвидетельствовано: Я Фрэнк Айеро, и я влюблён в Джерарда Уэя.
