Рано утром солнце вновь сияло в полную силу, но Фрэнк, проснувшийся в тот час, когда в комнату проникали лишь первые лучи, закрыл единственное окно шторами, не дав свету разбудить Джерарда. Он хотел видеть его спящим, чему-то улыбающимся во сне – и при этом оставаться незамеченным; иметь возможность касаться его… Фрэнк ещё не был готов к тому, чтобы открыть всё Джерарду, пусть и выяснил, чего тот хочет.
Фрэнк был благодарен художнику за то, что он сказал. Что он не сделает ничего без согласия, что Джерард готов ждать хоть всю жизнь, но при этом продолжит надеяться на то, что ему выпадет шанс на поцелуй. Ведь, хоть он и был, Джерард всё ещё думал, что это сон.
Приятный, но с каплей непонятной горечи.
Подбирая лежащего на самом краю кровати медвежонка, Фрэнк только теперь обратил внимание на его глаза – точнее, на цвет пуговиц. Коричневая и изумрудная. Карий цвет глаз мальчика и зелёный – мужчины. Могло ли это значить что-то, стать неким мостом, что помогло им остаться вместе, или это просто ничего не значащие пуговицы?
Может, это как раз то, что соединило их?
- Ты волшебник, - шепнул Фрэнк медвежонку, после чего убрал его в сторону, снова глядя на Джерарда – правда, смотрел он на его приоткрытые губы, вновь безумно желая хотя бы один мимолётный поцелуй – но нет, нельзя. Не сейчас. Лучше переждать. Ведь у них ещё жизнь впереди, всему своё время, в конце концов.
Шторы были неплотными, и солнечные лучи понемногу проникали в комнату освещая её - Фрэнку оставалось лишь признать, что мужчина выглядел очаровательно этим утром. Словно за ночь случилось какое-то волшебство, что сделало всё вокруг прекрасней в несколько раз. Фрэнку нравилось всё в мужчине – его чёрные волосы, зелёные глаза, тонкие губы… И даже эти длинные пальцы, о которых сам Джерард отзывался не лучшими словами. Фрэнк не понимал, чем они не устраивали своего хозяина, потому что мальчику нравилось, когда Джерард перебирал ими его волосы. Мягко, аккуратно и нежно; так, что хотелось просто растянуться и замурлыкать.
Да, всё-таки хорошо, что Фрэнк слышал тот разговор. Это помогло ему разъяснить многое, что ему определённо нравится художник – он всё ещё с улыбкой вспоминал те времена, когда только появилась привязанность, необходимость присутствия рядом не кого-либо, а именно Джерарда.
Однако Фрэнк всё же понимал, что для любви нужно больше времени, чем для симпатии.
Джерард немного поморщился, когда какой-то особенно настойчивый луч солнца лёг на его лицо, тем самым разбудив мужчину – но он не хотел вставать так сразу и просто перевернулся на другой бок, накрываясь одеялом с головой.
- Фрэнки, пожалуйста, выключи солнце, я не выспался, - послышался приглушённый голос из-под одеяла, и мальчик улыбнулся, слегка расталкивая Джерарда – до тех пор, пока из-под белой ткани не появилось его сонное лицо.
- Вставай, соня, уже полдень, - с усмешкой произнёс Фрэнк, поднимаясь на ноги – он был уже одет, так что мог не бежать в сторону ванной комнаты, чтобы переодеться. Он всё ещё стеснялся своего тела, так что заранее оделся, чтобы после не отвлекаться от разглядывания открывшейся ему картины.
Джерард улыбнулся, после чего сел на кровати, потягиваясь. Это утро для него, с одной стороны, было приятным – ведь первым, кого он увидел, был улыбающийся Фрэнк, а не злой мир, вновь готовый раздавить его. Но, с другой стороны, вчерашний разговор с Майки всё ещё был проблемой, которую Джерард предпочёл бы решить, чем оставить всё так, как есть. Он любил младшего брата, он действительно любил его, и не мог даже мысли допустить о том, что ему придётся всю жизнь чувствовать вину. Он не хотел так грубо разговаривать с родным братом, которого когда-то защищал.
- Это одно из самых приятных пробуждений, если честно, - вслух заметил Джерард, когда оделся и вместе с Фрэнком аккуратно застелил постель.
- В следующий раз, я думаю, мне стоит принести тебе завтрак, - усмехнулся Фрэнк, после чего они спустились вниз, на кухню – как ни странно, их ожидали ещё тёплые блинчики и чай. Фрэнк всегда говорил, что Майки неплохо готовит, то же самое он говорил и сейчас, прикрыв глаза от удовольствия. Он как-то подозревал, что всё это счастье надолго не растянется, и старался запомнить все свои ощущения получше – те, что тут произошли, в стенах этого дома. Особенно те, что были во время поцелуя – первого и такого нежного…
Фрэнк почему-то заёрзал на месте, слегка покраснев, после чего поймал удивлённый взгляд Джерарда – он явно не понимал, что с мальчиком такое. А немного виноватая улыбка и вовсе изумила его.
- Что-то не так? – спросил Джерард, чувствуя себя немного странно. Такой вид Фрэнка его одновременно и удивил, и заставил побороть в себе желание поцеловать мальчика – он выглядел мило с этим смущением, что вдруг расцвёл на его щеках.
Мальчик лишь головой покачал, опустив глаза, после чего указал на полупустую тарелку художника и спросил:
- Ты будешь доедать?
Джерард только рассмеялся в ответ: определённо Фрэнк был самым милым мальчиком из всех, что когда-либо видел Джерард – его очаровательность не знает границ.
…Жизнь чем-то похожа на качели. Если ты делаешь шаг вперёд, она найдёт способ отбросить тебя назад – туда, где ты и стоял. Это является и плюсом, и минусом: если ты сделал шаг в неправильную сторону, то это хорошо, что ты вернёшься обратно – если судьба позволит. А минус... Взлёт у качелей недолгий, и если у тебя что-то только-только начало получаться, ты не успеешь понять, как летишь назад, в самое начало.
Так хорошо, что жизнь чем-то напоминает качели, или нет?
Джерард снова сидел под вишнёвым деревом, глядя на подлетающего с каждым разом всё выше мальчика; рядом с художником сидел Майки. Всё похоже на вчерашний день, однако тем утром всё было спокойней.
- Прости меня, я вспылил и выплеснул на тебя столько слов… - начинает Джерард, но Майки лишь обнимает его, утыкаясь лицом в плечо.
- Знаешь, Джи, ты имеешь полное право возненавидеть меня за то, что я сейчас скажу; и не перебивай меня – я должен во всём сознаться. Она заставляла меня подставлять тебя и говорить всё, что ты делал. Я сообщал ей почти всё: о той собаке, что ты рисовал на стене, о том, что это ты, увлёкшись, нарисовал ручкой того учителя математики в учебнике…
- Что?! – Джерард убрал от себя руки брата, глядя на него и не веря в то, что он сказал. – Зачем?..
В глазах Майки заблестели слёзы и он отвернулся, не желая, чтобы Джерард видел это.
- Она обещала, что за это не станет наказывать меня и ещё усыновит, когда ты уйдёшь. Я боялся того, что миссис Сандерс также отведёт меня к охранникам, как и тебя – но мне этого не хотелось, и я по её просьбе выдавал тебя. Теперь можешь меня ненавидеть…
Джерард всё ещё не мог отойти от шока – так вот откуда Ведьма всё знала, вот почему всегда оказывалась рядом, стоило случайно разбить что-то или вроде того. Это всё происходило из-за Майки, его любимого младшего брата. Но Джерард не мог ненавидеть его. Никак.
- Я… Я не ненавижу тебя. Да, мне больно от того, что я сейчас услышал, но я не могу тебя ненавидеть. Я не такой человек.
- Господи, Джи, да почему ты убиваешь меня без ножа? Я не могу смириться с тем, как ты страдал, мне было больно смотреть на тебя, когда ты возвращался от охранников, но я не мог прекратить это, я боялся, что мне сделают также больно, как и тебе – почему ты не ненавидишь меня после этого? Почему всё ещё прощаешь?..
Ненадолго повисло молчание. Майки пытался остановить слёзы, а Джерард старался оставаться спокойным. Он знал, что если снова даст волю слезам, то успокоить его сможет только Фрэнк.
- Мама говорила, - начал Джерард, разглядывая траву под ногами, - что когда мы научимся прощать других, а не злиться и отвечать тем же, то лишь тогда станем настоящими людьми, а не животными. Умение прощать – вот что отличает нас от зверей. Я просто поступаю так, как поступила бы мама. Она не хотела бы, чтобы я ненавидел тебя.
- Джи, не говори так. Она умерла, и мы не узнаем, что она хотела бы в самом деле сейчас, - ответил Майки, всё же успокоившись и вновь одев очки, которые снимал, чтобы вытереть слёзы. – Почему жизнь настолько жестока? Почему, едва найдя тебя, я снова тебя теряю?..
Теперь Джерард выглядел потрясённым: он не понимал, о чём говорит Майки, и незнание пугало его. Человека пугает неизвестность – это как стоять посреди погружённой в темноту комнаты. Можно ожидать чего угодно – ледяного дыхания за спиной, рук, сжимающих шею, пугающих звуков, что сковывают и не дают сдвинуться с места… Каждая догадка невероятнее другой.
Майки взглянул на брата, после чего виновато опустил глаза.
- Элизабет Сандерс приезжает сегодня в четыре часа вечера, чтобы забрать меня в другой город. Навсегда.
Стена дала трещину, кирпичи выпали, и в некогда прочной постройке зияла огромная дыра, заделать которую было сложно.
***
Принцип бумеранга – это когда всё возвращается на свои места, словно так и должно быть. Никакого улучшения, никаких изменений. Были хорошие мгновения, когда бумеранг был запущен, но стоило ему вернуться обратно, как вся жизнь словно тоже вернулась в тот день, когда и началось то счастливое в какой-то мере событие.
- Забавно, правда? – невесело улыбнулся Фрэнк, лёжа на земле под мостом и положив голову Джерарду на колени. – Вот у нас было время понять, что значит «нормальная жизнь», а сейчас мы вновь тут. Под мостом из холодного камня…
Джерард вздохнул, переводя взгляд на мальчика, и запустил руку ему в волосы, мягко перебирая их – так, как тому нравилось. Мужчина утешал себя тем, что он ещё не всё потерял – Фрэнк рядом. Но этот последний разговор с братом настолько его подкосил, что хотелось просто прижать к себе Фрэнка – так, чтобы воздух не проходил между их телами; лишь бы понять, что его Фрэнки не иллюзия и не растает, как утренний туман.
- Джерард, скажи мне, что не надвигается буря и всё будет хорошо, - Фрэнк неожиданно селя лицом к Джерарду, утыкаясь в его плечо. – Джи, пожалуйста…
- А должна быть буря?
- Я чувствую, - мужчина ощутил, как пальцы Фрэнка вцепились в его свитер, сжимая ткань. – Май слишком прохладный, так не должно быть. Мне страшно…
Мужчина прижал к себе Фрэнка, однако не так, как хотел до этого – нежно, словно стараясь скрыть хрупкое тело от всего внешнего мира, окружив лишь своим теплом и заботой. Джерард уже понял, что постепенно проигрывает этим большим карим глазам, прекрасной улыбке на розовых губах, которые безумно хотел поцеловать в реальности, но боялся. Не время для этого, пусть Фрэнк и доверяет ему.
- Ты просто представь: снова война, ты знаешь, что скоро, в любой момент погибнешь, - Фрэнк взглянул на Джерарда, слегка покраснев – но в вечерних сумерках и тени моста это было почти незаметно. – Чего бы ты хотел больше всего?
Джерард не мог отвести взгляд от глаз мальчика, с изумлением и желанием признаться разглядывая коричневую радужку. Он мучился. Вот та ситуация, которую он боялся. Фрэнк был так близко, но не похоже, чтобы он знал, что творится в голове у мужчины.
- Я… Я хотел бы…
“Целовать тебя, обнимая при этом – так нежно, чтобы дать тебе знать, что я не причиню тебе вреда, что я просто хочу быть рядом, защитить тебя от всех опасностей…”
Но вслух Джерард не сказал ни слова, отводя взгляд и закусив губу. Фрэнк сам от себя не ожидал такой смелости, но ждать было выше его сил – если он признается в симпатии, добиться чувств от Джерарда будет легче.
По крайней мере, ему так казалось.
- Скажи мне, я хочу знать, - он выжидательно смотрел на Джерарда, что вроде бы хотел что-то сказать, но лишь выдыхал воздух из приоткрытых губ, к которым медленно и незаметно поднимался волнующийся Фрэнк. – Скажи…
Одним движением руки Фрэнк заставил Джерарда взглянут на него, и тот замер с приоткрытым ртом, слегка прикрыв глаза, будто ждал. Ждал, что Фрэнки всё-таки сделает шаг в эту пропасть, в его распростёртые объятия – они могут упасть вместе в чёрное Ничто, уже ничего не боясь.
- Ф… Фрэнк… - шёпотом произнёс Джерард, словно делая слабую попытку остановить мальчика, но тот только закрыл глаза, желая уничтожить это короткое расстояние между ними, стереть эти дразнящие сантиметры, но знакомый и пугающий голос заставил обоих остановиться и повернуть голову в сторону троих мужчин, вошедших под мост.
- Ну что ж, вы снова здесь, это хорошо. Малыш, помнишь, что ты нам задолжал?
Мальчик сел прямее, испуганно глядя поочерёдно на каждого из этой троицы. Он уже забыл о них, думая, что больше с ними не столкнётся, но судьба жестока… Как и эти люди.
Если их ещё можно назвать людьми.
- Я… Я ничего вам не должен, - дрожа от страха, произнёс Фрэнк, глядя, как один из этих мужчин делает шаг вперёд. Джерард уже не мог терпеть это и поднялся, встав перед Фрэнком. Ему пришлось немного пригнуться, но это почти не мешало.
- Уходите отсюда, сейчас же. И не вздумайте возвращаться.
Незнакомцы переглянулись, после чего один, стоявший впереди, вытащил из кармана нож – стоило ему это сделать, как у Фрэнка всё похолодело внутри. Он живо представил, как этот высокий блондин без колебания и жалости вонзает Джерарду в грудь нож – по самую рукоять – как на холодную землю течёт кровь… Он не могу допустить этого. Не мог лишиться человека, который ему нравится и которому сам не безразличен.
- Если я сделаю то, что вам нужно, вы уйдёте? – он быстро встал на ноги, оказываясь перед Джерардом и заставив его смотреть на мальчика с изумлением. О чём он?
- Возможно, - с усмешкой ответил блондин, всё ещё держа в руках нож – металл холодно блеснул в свете зажёгшегося фонаря: этот неестественный жёлтый свет падал в темноту моста, вырывая пространство и осветив его.
- Давайте так: я сделаю всё, что вы хотите, а после вы уйдёте и больше никогда сюда не вернётесь.
- Фрэнки, что ты делаешь? – Джерард резко развернул мальчика к себе лицом, но тот лишь слегка улыбнулся ему, стараясь дать понять, что он знает, что делает.
- Всё хорошо, не волнуйся. Доверься мне.
Джерард, перешагивая через все чувства, что он испытывал к Фрэнку, кивнул, позволяя тому взять всё в свои руки. Он боялся, что мальчик вновь сломается и не подпустит его к себе, и придётся вновь добиваться его доверия.
Если, конечно, Фрэнк не выстроит стену, чтобы отгородиться от всего мира в целом.
- Ты не перестанешь мне верить, Фрэнки? – с надеждой спросил Джерард – тихо, чтобы его слышал лишь тот, к кому он обращался.
Мальчик улыбнулся в ответ, взяв мужчину за руки и вздохнул. Он боялся, но не хотел показывать это Джерарду.
- Просто не смотри и не слушай, ладно? И даже не думай вмешиваться. Они тебя убьют.
- Но они… Они сломают тебя… - Джерард не мог и не хотел скрывать своё отчаяние: да и зачем? Он желал лишь одно сейчас: защитить мальчика до последнего, но и тот, как оказалось, желал так же защитить Джерарда.
Снова птица в тесной клетке встрепенулась, разбуженная звоном цепей, но обожжённые крылья всё ещё болели.
- Я был сломан до этого. Но ты починишь…
- Хватит этой нежности, пошли уже, - Фрэнк вместе с тремя взрослыми мужчинами (да они были даже старше Джерарда!) остались где-то позади, а художник старался не смотреть в их сторону, заодно закрыв уши руками – не слышать, не видеть; это лишь спровоцирует его, желание вмешаться и прекратить это возрастёт. Но Фрэнк сказал, что всё будет хорошо, значит, так и будет. Не стоит сомневаться в нём…
Но все мысли о спокойствии и о том, что не следует лезть туда, на нож, лопнули, как мыльный пузырь, стоило прозвучать одному крику боли, почти тут же заглушённому – словно те трое не хотели, чтобы эти звуки кто-то слышал. После пары мгновений давящей тишины послышался не менее громкий стон, и теперь Джерард уже не мог выдержать всего этого. Внутренний голос лишь укорял его: “Сбежал; как трус сбежал. Он хотел, чтобы ты просто был рядом, пусть без возможности помочь – лишь находился поблизости. Ему будет в тысячу раз больнее. А ты сбежал, оставив его? Трус… На что ты теперь ему?”
Прислонившись спиной к стволу дерева, Джерард сел на землю, пряча лицо в ладонях. Ему было больно от того, что он послушался Фрэнка, не защитил его, как обещал. Сердце, и без того запертое, разрывалось на части, истекая кровью и не желая останавливаться. Больно, слишком больно… Невозможно вынести страдания человека, который дорог тебе; боль, которую испытывает он, чувствуешь и ты. И ещё неизвестно, кому в этот момент больнее всего…
Джерард не знал, сколько он так просидел в тёмном лесу, около тропинки, но стоило ветке хрустнуть за его спиной, как он вздрогнул, обернувшись. Сейчас ему было стыдно перед Фрэнком за то, что он оставил его одного с теми животными, но Фрэнк, судя по всему, не осуждал его – лишь сел к нему на колени, прижавшись боком к тёплой груди, и прошептал:
- Спрячь меня.
Больше слов не требовалось – мужчина всё понял.
***
Снова оказавшись под каменным мостом, Джерард дал Фрэнку время переодеться – Майки дал им вещи, в том числе и тёплые, сказав, что это в качестве извинения, и также дал денег, чтобы они могли покупать еду. Правда, мужчина, смотря на Фрэнка виноватым взглядом, тем же вечером купил пару холстов. Фрэнк, однако, всё понял и даже не сопротивлялся этому.
- Тебе очень больно? – спросил он, когда Фрэнк вновь сел ему на колени, беззащитно прижавшись ближе, словно маленький ребёнок.
- Сейчас немного, а тогда было больно… Не волнуйся, всё пройдёт. Они больше не придут. – Голос был немного тусклым, но заметно, что Фрэнк старается держаться.
Несколько секунд прошли в молчании, потом Фрэнк, успокоившись, поднял голову, встречаясь взглядом с этими чарующими зелёными глазами. Он не мог скрывать то, что чувствовал, ему хотелось поскорее отпереть дверцу тесной клетки, чтобы выпустить чувства Джерарда на волю.
- Джи, закрой глаза, пожалуйста. – Замирая и почти не дыша, попросил Фрэнк. Мужчина с удивлением взглянул на него, искренне не понимая, зачем ему это делать. Что он задумал?
- Зачем? – всё же озвучил свой вопрос Джерард, после чего всё же сделал это. В этой тьме не было красок, а художник предпочитал разноцветный мир…
Но в этот раз краски не заставили себя долго ждать – один за другим вспыхивали ярчайшие цвета, искрами рассыпаясь в этой темноте, окрашивая её в красный, зелёный, жёлтый, синий, белый… Пространство больше не было унылым – сейчас оно пестрело разнообразием красок, смешивающихся друг с другом. Голубой, розовый, оранжевый, салатовый, фиолетовый…
И это всё лишь от одного соприкосновения таких желанных мягких губ в столь невинном поцелуе.
- М-можешь открыть глаза.
Дрожащий от волнения голос мальчика подсказал Джерарду, что Фрэнк, очевидно, ждал этого. Так же ждал поцелуя с ним…
- Это не сон? – спросил он, приоткрыв глаза и немного улыбаясь. Фрэнк всё ещё был близко, и теперь смотрел на Джерарда так, словно ожидал приговора. Впрочем, так оно и было.
- Нет…
В объятиях мужчины ему было спокойно, но Фрэнк всё ещё ждал хоть каких-то слов от него – и это ожидание убивало. “Ну же, скажи хоть что-то, ты же сам хотел этого, и я сделал…” – думал мальчик, но дальнейшая фраза мужчины заставила его сердце ускорить своё темп.
- Я могу попросить тебя повторить это?
Железные цепи в последний раз громко зазвенели, прежде чем упасть, отчего птица подняла голову, всматриваясь в черноту, сквозь которую проступали лишь белые прутья клетки… И вздрогнула от прикосновений чужих рук к своим белым перьям сломанных крыльев, что и обожгла когда-то. Но прикосновения были едва ощутимыми, а голос – мягким, что её успокоило.
- Я найду ключ, залечу твои раны; я выпущу тебя…
Это была клятва, скреплённая новым поцелуем.
|
