<…> В детстве, когда мама уходила гулять с Майки, а бабушка засыпала в кресле, уютно расположившись перед камином, я тихонько пробирался в кладовку и доставал старые журналы. Тихо, стараясь не производить лишнего шума, добирался до своей комнаты и закрывал дверь на защелку, чтобы никто не мог помешать. Я садился посреди комнаты и старательно разрывал шелестящие странички сначала на тонкие полоски, а потом все мельче и мельче, пока в руках не оставался лишь белый бумажный пух. Это, как думалось моему детскому мозгу, занимало достаточно долгое время, мне казалось, что миллиарды часов, но едва ли проходило больше получаса. В младенчестве все вокруг видится совсем по-другому, до сих пор не пойму, что я находил в этом действе, осуществления которого ждал с замиранием сердца. Однако план мой заключался вовсе не в потрошении журнальных внутренностей, разделавшись, наконец, со всеми запасами макулатуры, я собирал бумажные пушинки в ладони и, досчитав мысленно до трех, подбрасывал их в воздух. Оказавшись в бумажном вихре, который зависал в воздухе едва ли больше нескольких секунд, я чувствовал себя невероятно счастливым. Восхищение и какая-то непонятная гордость переполняли меня, и я с огромным трудом сдерживался, чтобы не запищать от восторга и не разбудить задремавшую бабушку. Наверное, она все-таки знала о моей небольшой шалости, но не мешала. Она была достаточно умна, чтобы не отбирать нечто приносящее такую радость у своего непутевого внука, который всегда отличался угрюмостью и скрытность. И меня вовсе не пугала перспектива долгой и нудной уборки, когда все бумажки разлетятся по комнате и задумают сыграть в прятки, забиваясь в самые темные уголки. Удивительно, как минутное счастье дорого стоит, сколько приготовлений оно требует и сколько проблем оставляет после. И с каким упорством мы все-таки к нему стремимся.
Мое счастье всегда было коротким. Жалею ли я о том, что моя история закончилось так быстро? Нет, вовсе нет. Я счастлив, что все это произошло именно так. И никак иначе…
(с) Дневник Джерарда Уэя; запись от 30 сентября
1 глава
Покажите мне человека, который любит вставать по утрам, будучи разбуженным противной трелью телефонного звонка, и я лично потребую его сожжения на костре за колдовство. Честно говоря, таких мне пока встречать не приходилось, да и я сам вряд ли отношусь к их числу. Наверное, больше, чем ранние пробуждения я ненавижу только холодную овсяную кашу, которую давали в школе в не такие уж и далекие годы моего отрочества. Кстати, саму школу я ненавидел не меньше, но это вовсе не оригинально. Мои размышления о холодной каше и не менее холодных воспоминаниях о родной школе прервала новая телефонная трель. И какой идиот додумался поставить эти режущие слух звуки на сигнал вызова? Ах да, это же был я. В свое оправдание скажу, что был чертовски пьян, когда совершил это преступление против слухового аппарата. Между тем мобильный продолжал биться в конвульсиях и исторгать жуткие звуки умирающего животного. Разрываясь между желанием принять вызов и мечтой запустить аппаратом об стену, я все же выбрал первое и, вложив как можно больше ненависти и раздражения в голос, гаркнул в трубку:
- Алло, черт вас дери, кто бы это ни был!
- Эмм, привет, Фрэнки… - этот тихий и неуверенный голос в трубке я легко бы узнал из тысячи. Сон испарился, как, впрочем, и ненависть к ранним подъемам, я резко сел на кровати.
- Джерард? Что-то случилось?
- Ну… нет, как бы, немного, но не совсем…
- Что, черт возьми, происходит? Где ты?
- Я в том кафе, в котором к кофе дают печенье с предсказаниями.
- Тебе что, попалось несчастливое? – если бы он сейчас ответила «да», я бы нисколько не удивился, Джерард мог поднять на уши всех вокруг, увидев бабочку, что уж говорить о предсказании, - Неразделенная любовь, долгий путь, потеряешь карандаш для глаз?
- Ох, ну с карандашом ты загнул, конечно, - Джи засмеялся, но смех был каким-то совершенно невеселым, больше похожим на всхлипывания, как если бы он недавно плакал. Весь этот разговор нравился мне все меньше и меньше, что-то определенно произошло.
- Быстро говори, что случилось, ты сам не свой. Еще вчера ты бы хохотал на этой шуткой по меньшей мере час.
- Приезжай, я все расскажу, - тихо прошелестел голос в трубке, и он отключился. А уж такого не бывало точно никогда, Джи не был чрезмерно общителен, но класть трубку первым было вне его правил.
Я не помню, как успел собраться и выбежать из дома, в голове роилось тысячи мыслей. Не понимаю, почему я так всполошился, но неясная тягучая тревога толкала меня вперед, заставляя ускорять шаг. Подходя к кафе, я уже практически бежал, расталкивая зазевавшихся прохожих. Дверь распахнулась, громко ударившись об стену, привлекая взгляды редких посетителей. Видимо вид у меня действительно был пугающий, так как проходящая мимо официантка взвизгнула и выронила из рук поднос, благо, пустой прямо мне на ногу. Я свирепо оглядел помещение, злясь то ли на раннее пробуждение, то ли на всполошившего меня Джи, то ли на поднос, которому должен быть благодарен за синяк на правой ноге, то ли на все сразу. Не знаю, чего я ожидал увидеть, Уэя в пасти крокодила, маньяков угрожающих ему или еще бог весть что, но мне казалось, что он в опасности. Но виновник торжества просто сидел за крайним столиком и тупо пялился перед собой в пустоту, наверное, моего эффектного появления он даже не заметил. Тревога в душе все возрастала и тяжелыми волнами растекалась от макушки до кончиков пальцев. Я подошел к столику и сел на стул с потрепанной обивкой, по неказистому виду этой кафешки никто бы не сказал, что здесь подают самый вкусный кофе в городе, ярыми поклонниками которого мы являлись.
- Эй, Джи, что с тобой? – он вздрогнул и удивленно заморгал, как будто его только что разбудили, а потом, сфокусировав взгляд на мне, тепло улыбнулся.
- Ты так быстро, Фрэнки, - неуверенно пролепетал Уэй и снова задумался о чем-то. Я осмотрел столик, кофе оставалось нетронутым, надкусанное печенье с предсказанием лежало на блюдечке. Я снова перевел взгляд на друга, что-то точно не так.
- Джи, ты что-то хотел мне сказать, - мягко заметил я и взял его за руку, он вновь чертыхнулся.
- Фрэнк, эмм, ну как сказать, я… понимаешь, это так сложно, - он лепетал в общей сложности минут десять, я ждал, но терпение было на исходе. Я жутко ненавидел такие моменты, когда человек не может связать пары слов. Видимо, когда Господь раздавал терпение, я попивал где-нибудь кофе или курил. Не выдержав нескончаемого потока малосвязанных между собою слов из уст Джи, немало напуганный и натянутый как струна, я вдруг громко крикнул:
- Да что, мать твою, происходит, Уэй?! Я мчался сюда, как на пожар, а теперь должен выслушивать твое блеянье? – я задыхался от гнева, хотя и понимал, что не имею права на него орать. Я собрался было уже извиниться, но Джерард вдруг странным образом переменился. Он зашипел, как кошка, резко подскочил на ноги, едва не уронив стул на землю, и выдернул из моих рук свое запястье, которая я все еще заботливо держал. Уэй яростно взглянул мне в лицо, отчего по спине пробежали мурашки. Сейчас он больше всего напоминал свирепого вампира со своими черными длинными патлами, мертвенно бледной кожей и густо подведенными глазами. Джерард ударил кулаком по столу и оглушительно заорал на все кафе:
- Да потому что я скоро сдохну, Айеро!
Его слова громом отразились в моей голове и, видимо, не только в моей, так как все посетители кафе разом повернули головы в нашу сторону. Разговоры затихли, повисла жуткая напряженная тишина, длившаяся до тех пор, пока официантка вновь не выронила злосчастный поднос, который с жутким грохотом покатился, ловко лавируя между столиков и остановившись только с шумом налетев на противоположную стену. Как по сигналу в помещении зашумели голоса, посетители повернулись друг к другу, возобновляя прерванные беседы, но изредка все-таки поглядывая на столик, наделавший столько шума. Джерард устало оглядел кафе и сел обратно на свое место, закрыв лицо руками и мерно покачиваясь. Я чувствовал себя оглушенным, как будто тот самый поднос свалился не на землю, а мне на голову, и с надеждой ждал, когда Уэй уберет ладони от лица, глупо захихикает и обзовет меня доверчивым идиотом. Ох, как же я этого ждал! Тогда бы я с огромным удовольствием намял ему бока и вылил, давно уже остывший кофе, прямо на его безмозглую голову. Я практически убедил себя, что это все лишь глупые проделки моего тупоголового друга. Да почему я вообще решил, что с ним что-то произошло? Может это метафора, аллегория или еще, черт возьми, что? Пусть сейчас Джи завопит, что должен огромную сумму денег и его собираются прибить какие-то амбалы, через это мы уже проходили, или он сломал любимый бас Майки и тот устроит дома кровавую расправу… Что угодно! Но ничего подобного не происходило, он сидел неподвижно, напоминая странное гротескное изваяние. Не помню, сколько мы так просидели. Время перестало существовать в этот момент, то ускоряясь до миллиардов лет, то летя со скоростью кометы, которая должна уничтожить Землю, превратив её в огромный раскаленный кратер, но храбрый супер герой обязательно предотвратит катастрофу и будет награжден поцелуем очаровательной красотки. Так обычно бывает в любимых комиксах Джи… Странные мысли еле ворочались в соей голове, пока я все же не отважился, проглотив неприятный ком в горле, произнести:
- Джи… что? Я не понимаю,– это звучало так жалко, как будто я собирался вот-вот разрыдаться. Что за чушь он вообще несет? Может быть опять под кайфом, но он же давно завязал, да и не похоже вроде. Я ощущал себя участником глупого шоу, знаете, в котором тебя сначала крупно надуют, а потом заставят улыбаться в камеру. Такие передачи обожала моя бабушка, обычно весело хохоча над лицами несчастных жертв розыгрыша. Если бы мне сейчас сказали, что это лишь глупая шутка, то я считал бы себя самым счастливым человеком на земле, хотя и жутко разозленным. Однако в глазах Джи, когда он, наконец, убрал руки от лица, я увидел лишь жуткую усталость и смертельную тоску. Вот теперь я по-настоящему запаниковал:
- Почему ты, черт возьми, молчишь?! Скажи, что ты снова тупо пошутил, это нихрена не смешно, придурок!
- Замолкни, Фрэнк, - словно по мановению волшебной палочки я замолчал, как будто кто-то наложил на меня заклятие, типо тех, о которых мы читали в «Гарри Поттере» с Джи. Помню, мы дико хохотали над некоторыми… А между тем Уэй продолжал с таким холодным спокойствием, что по спине мелкими стайками бежали мурашки. - Я все тебе объясню, только не перебивай. Помнишь, я ходил проверяться в диспансер, в котором лечился раньше? Я сдал кровь и пошел домой. Вечером мне позвонил лечащий врач, я как раз дорисовывал енота. Зачем я вообще рисовал енота? – Джерард тихо захихикал, и на секунду мне показалось, что он сошел с ума, - Так вот я рисовал енота и услышал звонок. Врач что-то долго рассказывал о плохом оборудовании, невсесильной медицине и прочую медицинскую белиберду. Я не понял не слова, кроме… Фрэнки, у меня рак. Последняя стадия или что-то между. Короче, это практически не лечится и мне осталось где-то полтора года от силы.
Губы Джи изогнулись в подобии улыбки, которая, однако, больше напоминала гримасу боли. А я сидел, как пригвожденный к стулу, просто не желая понимать, что только что мне говорил этот человек. Это глупая шутка, глупая шутка, глупая шутка. Нет, так бывает только в дешевых, плохо снятых сериалах, которые смотрит мама по воскресеньям. Там герой всегда благополучно выздоравливает, пробужденной к жизни поцелуем или слезами своей пустоголовой, но очень сексуальной возлюбленной. Другое дело, когда твой лучший друг внезапно сообщает, что одной ногой стоит в могиле, балансируя над пропастью. Между тем, Джерард выжидающе смотрел на меня, будто пытаясь что-то найти на моем лице, что-то очень важное для него. И я чертовски сильно хотел, чтобы он нашел… Мне хотелось сделать для него нечто волшебное, поддержать, утешить, уничтожить все причины для волнения. Но мог ли я? Мог ли я хотя бы обнадеживающе улыбнуться сюда, не зарыдав как малое дитя. Мужчины не плачут, скажете вы, но мне сейчас впервые за пятнадцать лет хотелось просто разрыдаться, судорожно всхлипывая и сотрясаясь в истерическом припадке. Наверное, сказывалось раннее пробуждение, нервы были на пределе.
- Джи, ты давно узнал?
- Неделю назад, - отозвался Уэй, как ни в чем не бывало, вертя в руке печенье с предсказанием
- Неделю?! И ничего не говорил?
- Ну, вообще-то, я где-то дней семь тупо пялился в потолок и пил кофе, пока он не закончился. Почему-то никто из друзей обо мне и не вспомнил, но я не могу их винить. Дела, проблемы… - он осуждающе оглядел меня, поджав губы, и я почувствовал себя еще более виноватым. Всю неделю я гостил у родителей и ни разу ему не позвонил. Но кто знал? Он мог и сам вспомнить о лучшем друге! Ах да, чертов Уэй так не любит навязываться.
- Прости. О Боже, ты сказал Майки, Рэю?
- Нет, ты первый с кем я говорю за неделю.
- Но… почему?
- Не хочу никого волновать, и тебе говорить не хотел, но я кое-что задумал и ты был мне нужен, - на секунду в его глазах мелькнул обычный задорный огонек, но сразу же затух, предоставив место неимоверной усталости и обреченности.
- Для чего?
- Хм, я собираюсь неплохо оттянуться, прежде чем сыграю в ящик! – от неуместной задорности в его голосе по спине нестройным рядом побежали мурашки. Слышать подобные шуточки от Джи не ново, его юмор всегда бродил где-то между могил и их милых хозяев, скорее навевая тоску, чем вызывая бурные приступы смеха. Между тем, заметив, что мне совсем не весело, Уэй продолжал, - А ты, друг мой, знаешь толк в развлечениях. Считай это последней волей умирающего, - меня снова передернуло, - Нас ждет незабываемый год, Фрэнк Энтони Томас Айеро…
|
