Наш самый большой грех в том, что мы люди (51/53) - 23 Апреля 2014 - World of MCR Fanfiction

Главная » » Наш самый большой грех в том, что мы люди (51/53)

01:42

Наш самый большой грех в том, что мы люди (51/53)

POV Frank

Некоторые моменты длятся вечно, некоторые проходят практически незаметно. Некоторые моменты возвращают к жизни, а некоторые убивают. Всего один момент может значить так много и может многое изменить. Один момент, когда что-то переламывается, когда рвется тонкая нить, и ты понимаешь, что жизнь безвозвратно изменилась. Жизнь уже никогда не станет прежней, сколько бы ты ни молился, сколько бы ни рыдал в подушку. Один момент – и прошлого уже не вернуть.
Мы можем остановить часы, но никогда не можем остановить время.
Один момент, этот важный решающий момент, и ты обязательно почувствуешь, когда он наступит, ты будешь знать, что это он, ты не ошибешься. Этот момент – гадкая улыбка судьбы, напоминающей о своем существовании, ее мерзкий насмешливый шепот где-то за спиной. Но этот момент неизбежен. Момент, когда что-то разрушится и создастся что-то новое. Момент, когда, возможно, и вовсе исчезнет все. Его не нужно ждать, о нем не нужно думать, но рано или поздно он обязательно даст о себе знать, ты не сможешь его пропустить.
Когда наступит этот момент в моей жизни?

Я сжал в руках телефон, настолько сильно, что, кажется, костяшки пальцев побелели, а пластмассовый корпус мобильного вот-вот треснет. Так же, как и мое хрупкое терпение, так же как и остатки моих никудышных нервов. Разве я мало намучился за последнее время, разве я мало ждал? И теперь я могу узнать хоть что-нибудь о Джерарде, может быть, не совсем утешительное, но, по крайней мере, хоть какую-то новость, связанную с ним, но и сейчас мне приходится ждать, чтоб наконец что-то услышать.
Я слышу через динамик, как девушка, находящаяся со мной на линии, глубоко вдыхает воздух в легкие. Значит, осталась пара секунд.

- Ваш друг поступил к нам в больницу в очень тяжелом состоянии два часа назад. Автомобильная авария – его сбила машина, - она говорила каждое словно ровно и четко, как будто читала с листа или заучила эту фразу на память.

Сначала я ничего не ощутил, сначала я практически ничего не понял, я словно под гипнозом, бездумно воспринял ее слова, не обрабатывая информацию. Немой шок. Мое сердце пропустило один болезненный удар. Один громкий удар, словно выстрел. Затем еще один, и слова, сказанные мне только что, опять зазвучали в моей голове.
Я не знаю, что именно я чувствую теперь. Я растерян и слишком взволнован, пока что не в состоянии сказать и слово. Из горла вырвался хрип, а руки задрожали от слабости. Все, будто в тумане, все, будто не со мной. Будто безумие. Будто во сне.
Но все-таки Джерард жив, и этот факт хоть как-то держит меня наплаву, не позволяя утонуть в хаосе своих мыслей и эмоций. Он еще жив. Это еще не конец. Еще есть надежда, за которую я смогу ухватиться. За которую я буду держаться до последнего.

Я все еще молчу, нервно блуждая взглядом по комнате, будто ища здесь какую-то помощь, будто здесь еще можно хоть что-то найти, и теперь настала очередь девушки ждать, когда ей ответят. Мне нужно еще немного времени, еще чуть-чуть...

- Фрэнк? – позвал меня женский голос. – Вы еще здесь? Вы слышите меня? – видимо, мое молчание затянулось. – Вы в порядке? – череда вопросов, приправленных наигранным беспокойством.
Будто ей не плевать в порядке ли я, будто ее интересует еще что-то, кроме того усвоил ли я сообщенную мне информацию, и выполнила ли она свою работу должным образом.
- Где он? – первое, что смог выдавить из себя я. – Скажите мне адрес больницы, - я еле-еле сказал это.
Мне показалось, что я потратил на эти жалкие две фразы все свои силы. Мне показалось, еще немного и я задохнулся бы собственными словами.
Мог ли я подумать, что когда-нибудь в моей жизни будет столько боли, как сейчас? Мог ли я себе хотя бы представить и знал ли я, что такое настоящая душевная боль? Когда она пронзает и сознание и тело, изнуряя их, но не оставляя никаких внешних следов. Эта боль в моем разуме. Эта боль в моей крови. Эта боль в моем сердце.

Я не стал никуда записывать адрес, который продиктовала мне девушка, я запомнил его, и тут же бросил трубку, не поблагодарив и не попрощавшись. Я не вижу сейчас никакой надобности в пунктуальности, а уж тем более не имею ни малейшего желания ее проявлять. Может быть, я сволочь, может быть, я ни с кем не считаюсь в этой гребанной жизни. Ни с кем, кроме одного человека, которого теперь могу навсегда потерять. Какая шикарная ирония, только жаль, что нет сил рассмеяться.
Я набираю сохраненный у меня в телефонной книге номер такси и вызываю машину, а затем сразу же выбегаю из дома в потемки засыпающего города. Не важно, что мне придется ждать еще какое-то время, я предпочел делать это вне квартиры, я понял, что сейчас там находиться еще тяжелей, чем обычно. В стенах, возвращающих меня обратно в прошлое, в стенах, кричащих мне о настоящем, в стенах, которые устрашающе молчат о будущем.

Я смотрю на дорогу, на ослепительно яркие фары проезжающих мимо машин. Они появляются и исчезают, горят, а потом меркнут в темноте. Еще три минуты я простоял так, пока рядом не припарковался черный автомобиль с шашечками. Я сразу направился в его сторону быстрым шагом, а затем, открыв переднюю дверь, назвал адрес больницы, чтоб окончательно убедиться, что это такси приехало ко мне, а не к кому-нибудь другому. Водитель коротко кивнул и, указав большим пальцем на заднее сидение, пробормотал: «Садитесь».
Он оказался не одним из этих болтливых придурков, расспрашивающих о личной жизни, о футбольной команде, за которую ты болеешь, и о планах на выходные. Он оказался молчаливым и угрюмым мужчиной средних лет, не настроенным на какие-либо разговоры – и такой тип таксистов мне намного больше по душе. Особенно в нынешней ситуации. Последнее, чего мне хочется сейчас, это говорить на какие-то пустые и бессмысленные темы с незнакомым человеком, которого вижу в первый и, скорее всего, в последний раз в жизни.
Таксист следит за дорогой, а я слежу за сонным городом, спокойным и тихим. Я улавливаю взглядом человеческие силуэты в тех окошках, где еще горит свет, я вижу, мерцающие в небе мелкие белые точечки, называющиеся звездами, перед моими глазами один дом сменяется другим, а одна улица переходит в другую. Повороты, перекрестки, светофоры. Уличные фонари, подсвечивающиеся витрины магазинов, одинокие пешеходы на пустых тротуарах. Мой мрачный бессмысленный город – отражение моей опустевшей души. Такой тихий, такой темный, хранящий в себе миллионы тайн, прячущий всю грязь и боль под завесой ночи. И никто ничего не заметит, потому что никто не хочет присмотреться.

Еще час я смотрю на проплывающие мимо картинки городских пейзажей, на скорости превращающиеся в черно-оранжевые полосы с мигающими огоньками разных оттенков. Еще час, пока, в конце концов, мы не подъезжаем к больнице – огромному зданию с современным ремонтом и, готов поспорить, не менее современным оборудованием. На счетчике в такси горят циферки, указывающие на километры, которые машина успела проехать, а рядом с ними циферки, указывающие на сумму, которую мне нужно заплатить таксисту. Я немного покопался в кармане, в итоге вытащив одну помятую купюру и сунув ее водителю, не требуя сдачи.
- Мне ждать здесь или... – мужчина вопросительно посмотрел на меня, когда я уже открыл дверь автомобиля.
Я покачал головой, давая понять, что он может уезжать со спокойной душой, так как ждать меня, возможно, придется слишком долго. Я громко хлопнул дверцей, буквально рванув к главному входу в больницы, и с одной стороны, я хочу поскорее узнать, что с Джерардом, но с другой – я не хочу знать вообще ничего. Я не хочу знать, как ему плохо, я не хочу услышать что-то неутешительное.
Я боюсь. Я боюсь, что у меня отнимут последнюю надежду, и тогда я потеряю абсолютно все. Не останется даже моих наивных мечтаний, моих сказочных иллюзий, моей шаткой веры. Что я буду делать тогда? Что произойдет со мной тогда, с моим крохотным и жалким миром?

Я открыл стеклянную дверь, в растерянности заходя в холл. Думаю, в данный момент, я выгляжу немного безумно, оглядываясь по сторонам, словно преступник, избегающий полиции. Я быстро сориентировался, подойдя к длинному столу, обращаясь к одной из работниц этого учреждения за помощью. В свою очередь она звонит кому-то, а затем любезно объясняет, что мне нужно на второй этаж и где-то там я смогу найти некую Жизель, видимо, ту самую девушку, которая мне звонила.
Она начала говорить еще что-то, но я попросту не стал слушать, побежав в сторону лифта, нажимая на кнопку его вызова чуть ли не десяток раз. Я заметил, что проходящие рядом люди кидают в мою сторону странные взгляды, некоторые грустно вздыхают, что-то бурча себе под нос, им всем до одного жаль меня, я уверен.
Попав на второй этаж, мне пришлось еще немного побегать по коридору, проклиная все вокруг, но в итоге я все же нашел ту самую Жизель, работающую в этой больнице медсестрой.
Девушка сжала свои и без того тонкие губы, смотря на меня с явным сочувствием, после того, как я задал свой первый вопрос:
- Где он? – я не стал даже здороваться, потому что меня не волнует ровным счетом ничего, кроме того, что с Джерардом и где он находится. – Как он? – я не в состоянии дождаться ответ хотя бы на первый мой вопрос, я не в состоянии ждать в принципе.
Каждая секунда постепенно убивает меня. Я должен знать все, и я готов принять всю боль, несмотря на то, что мне действительно страшно. Мне страшно, но никто никогда этого не увидит, никто никогда и не подумает.
- Ваш друг сейчас в операционной. У него тяжелые повреждения. Думаю, когда закончится операция, об этом лучше расскажет доктор. Единственное, что сейчас я могу сообщить о состоянии парня – оно критическое, не буду вам врать и сильно обнадеживать, - Жизель говорила это, смотря на меня с некой опаской, будто в любой момент я могу наброситься на нее. Но вряд ли ей стоит бояться, хотя бы потому, что у меня не хватило бы сил, даже если бы я захотел.
Состояние критическое. Эти слова и ее деловой тон с проблеском заботы. Пусть она не сказала напрямую, но она дала мне понять, что на данном этапе мне нужно быть готовым ко всему. Ко всему самому худшему, потому что к хорошему обычно не нужно готовиться.
- Женщина, ставшая свидетелем ДТП, вызвала скорую. Водитель машины, которая сбила вашего друга, скрылся с места аварии... Женщина сказала, что он даже не пытался выйти и оказать помощь, а просто объехал тело и уехал прочь. Сейчас она дает показания в полиции, - Жизель замолчала на секунду, поправив аккуратно уложенные короткие волосы, а затем продолжила, и ее голос зазвучал еще осторожней и мягче, чем прежде. – Но есть еще кое-что. Эта женщина сказала, что парень сам бросился под колеса... то есть, то, что произошло, не было неосторожностью или виной водителя, - девушка затихла, когда я опустил голову вниз, закрывая глаза ладонью и коротко вздыхая.
Значит, это был выбор Джерарда, значит, он сам хотел приблизить свою смерть. Не то, что бы я не мог ожидать от него ничего подобного, но от этого сам факт того, что случилось с ним, воспринимается ничуть ни легче. Но неужели такое самоубийство – самый лучший вариант? Если он действительно хотел покончить с жизнью, то почему не выбрал другой способ, который гарантировал бы ему смерть, не оставляя никаких шансов выжить? Это странно, но я ведь не знаю абсолютно ничего о том, как он жил с тех пор, как ушел, я не знаю, что с ним происходило все это время. Я не знаю, о чем он думал, я не знаю, где он был. Я совсем ничего не знаю.

Я простоял так еще минуту, не поднимая головы и не говоря ни слова, пока девушка легонько не прикоснулась к моему плечу. Я не дернулся, я вообще никак не отреагировал поначалу, но еще спустя пару секунд я все же выровнялся, смотря прямо в глаза медсестре. Я увидел, что такой зрительный контакт оказался для нее довольно неловким, и она тут же откашлявшись, отвела взгляд. Неужели смотреть на меня так невыносимо? От этой мысли я мог бы ядовито ухмыльнуться, я бы обязательно сделал так, но не сейчас, когда мне хочется просто упасть где-то тут посреди коридора и разрыдаться. Как маленькому ребенку, как маленькому беззащитному мальчику. Но я бы никогда себе этого не позволил, и никто никогда не заметит, как слаб я могу быть, как внутри меня рушатся и сгорают все мои силы. Все это навсегда останется только при мне.
- Фрэнк, - начала Жизель, - мне нужно уточнить пару деталей для заполнения медицинской карты. При вашем друге не было никаких документов, устанавливающих личность, и вы не могли бы мне с этим немного помочь? – вежливо спросила девушка, и я согласно кивнул. – Тогда пройдите, пожалуйста, со мной, - я сразу же послушно последовал за ней, не задавая никаких вопросов.
Вдруг в моей голове возникла сумасшедшая идея о том, что, возможно, парень, попавший под машину, это вовсе не Джерард, а кто-то другой. Но эта мысль абсурдна хотя бы в том, что вряд ли кому-то бы понадобилось красть старенький телефон Джерарда, чтоб потом броситься с ним под машину. Да и, не знаю можно ли это использовать как аргумент, но я чувствую, что это именно он. Что это никто другой как Джерард сейчас на волоске от смерти в операционной. Я знаю, что это он.

Что ж, Жизель привела меня в один из кабинетов, где я не задержался надолго. Моя так называемая помощь заняла не более пяти минут, а потом медсестра попросила меня связаться с родителями Джерарда, но думаю, тот факт, что я отказался, абсолютно очевиден. Я не стану им звонить ни при каких условиях, да и я уверен, что их никаким образом не волнует судьба их сына. Может быть, для них было бы лучше, чтоб он умер, может быть, им было бы спокойней.
Во всяком случае, я категорически отказался звонить и мистеру и миссис Уэй, и младшему братику Джерарда – Майки. Его я не переношу не меньше, чем самих родителей, вот только с Уэем младшим мне еще и повезло пару раз встретиться вживую. И из нашего знакомства, я могу с полной уверенностью сделать вывод, что плевать Майки хотел на своего брата. Джерард не нужен своей семье, если этих людей до сих пор можно называть его семьей. Я бы предпочитал вообще не упоминать о них, потому что они этого попросту не достойны. Никто из них, скорее всего, и не удосужится приехать сюда, проведать Джерарда, даже если им сообщить об этом.
Но все же Жизель сказала, что обязана проинформировать кого-то из родственников, и я посоветовал ей переписать из телефонной книги в мобильном Джи номер Майки. Он воспримет всю информацию и если понадобится, сообщит обо всем мамочке и папочке, он разберется. Да и тем более это, кажется, единственный человек из родни Джерарда, чей номер у него сохранился, контактов остальных членов семьи не осталось.

- Я могу забрать телефон? – спросил я, перед тем, как уйти. – Я хочу забрать телефон Джерарда. Я могу это сделать? – я спросил еще раз. Мой тон не был умоляющим, я сказал это, сразу намекая на то, что не собираюсь принимать отказ, и девушка, поколебавшись пару секунд, кивнула в ответ, протягивая мне мобильный.
- Я провожу вас в комнату для ожиданий, и как только будут какие-то новости о Джерарде, вам тут же дадут знать. Вы ведь не собираетесь домой? В таком случае я могу вам позвонить, - сказала медсестра, когда мы вдвоем уже вышли из кабинета.
- Нет, я не собираюсь уезжать, - ответил я, и Жизель, приняв мое решение, снова повела меня за собой в другое помещение.

Комната ожиданий оказалась довольно просторной, даже несколько пустой, так как единственное, что ее заполняет это расставленные вдоль всех стен темно-синие диванчики и черные стулья, а также скромно стоящий в углу книжный шкаф. Кроме меня здесь больше никого нет, и это, наверное, намного лучше, потому что сейчас мне бы не хотелось никакого общества.
Я уселся на первом приглянувшемся мне диванчике, и как только я это сделал, медсестра еще что-то сказала мне и скрылась в длинном коридоре. Мой взгляд сразу же упал на телефон Джерарда, который я крепко сжимаю в правой руке. Недолго думая, я разблокировал его, даже не зная, что я собираюсь здесь найти и зачем вообще мне это нужно. Тем не менее, я открыл пустую папку с сообщениями, в которой не оказалось ни одной отправленной или входящей смски, ни одного черновика. На этом телефоне нет практически ничего, хотя я и сам не совсем понимаю, что ожидал здесь увидеть.
Я просто открывал по очереди разные папки, даже не особо смотря на их названия, просто открывал одну за другой, пока не нашел хоть что-то. Единственная аудиозапись на этом телефоне. Медиафайл, записанный на диктофон, но главное, что привлекло в нем мое внимание – название. «Фрэнку». Сердце сжалось, и еще какое-то время я просто не могу решиться открыть. Я просто не представляю, что могу услышать.
Да, мне действительно немного страшно. Но мучить себя догадками я не собираюсь, потому одним уверенным движением нажимаю на кнопку, запуская проигрыватель, а затем прикладываю телефон ближе к уху.
Сначала раздается тихое шипение, и кроме этого шипения не слышно никаких посторонних звуков, но я терпеливо жду.

«Я не уверен, что эта запись вообще когда-то попадет тебе в руки. Но, если все же, ты ее услышишь, значит, все наконец-то закончилось».

Голос Джерарда. Хриплый и тихий, надломленный и уставший. Измученный.
Я закрыл глаза, продолжая слушать.

«Я скучаю по тебе. Но я не хочу, чтоб ты скучал по мне. Я хочу, чтоб ты отпустил меня в прошлое, оставил где-то там, но я знаю, что это не так просто... Я безумно скучаю, Фрэнки, но не могу вернуться».

Последнюю фразу он прошептал, а его голос дрогнул.
Это так несправедливо, что ты не дал нам еще один шанс, Джи...
Я почувствовал, как мое тело слабеет, как слабеют руки и ноги, как сердце дрожит от каждого услышанного слова.

«Все потеряло свой смысл, и я не хочу продолжать. Я не хочу больше просыпаться, не хочу встречать новый день. Мне так больно, Фрэнк. Во многом из-за того, что я понимаю, как больно тебе. Из-за меня.
Я уже не услышу твой ответ, но пообещай мне, что справишься со всем, что ты будешь в порядке. Я так хочу, чтоб ты был счастлив... Я хотел, чтоб ты был счастлив со мной, но я не способен сделать тебя счастливым, может быть, я мог раньше, но точно не сейчас.
Сколько раз ты меня спасал, Фрэнки? Черт возьми, ты подарил мне новую жизнь, а я все испортил. Знаешь, я бы так хотел вернуться в прошлое, я бы так хотел все исправить, я бы так хотел быть лучше, чем есть на самом деле.
Для меня все скоро закончится, по крайней мере, я надеюсь на это. Я еще не знаю, как все произойдет, но я знаю, что это случится очень скоро, потому что я не хочу встречать еще один рассвет. Для меня все закончится, но для тебя закончится только наша история, и это к лучшему, Фрэнк. Просто пообещай мне, что справишься, ты ведь достаточно сильный для этого.
И еще кое-что, что я должен успеть сказать тебе в последний раз.
Я безумно люблю тебя, Фрэнки».

И его голос затих. Аудиозапись остановилась.
Я отложил телефон, положив его рядом с собой, и закрыл лицо руками. Я ощутил, как в глазах собираются слезы, как я переполняюсь болью, вытесняющей другие чувства и эмоции. Я ощутил, как горячая слеза по щеке скатилась к подбородку.
И, кажется, это первый раз, когда я позволил себе заплакать. Когда я просто не смог сдержать слезы.