Глава 1
Глава 5
Takahiro Kido — Where Time Goes
POV Gerard
— Почему я? — голос Майки дрожит. — Я не понимаю, почему именно я?
Брат собирает вещи. Завтра он уезжает, и я увижу его только через месяц, если ему дадут выходной.
— Почему я не могу остаться с тобой?
Я молчу. Убирая слезы, Майки кладет в чемодан хададзюбан1 и садится рядом. Не смотря в мою сторону, качает головой и вздыхает.
— Он говорит, ты особенный, — произношу я через некоторое время, дотрагиваясь до его руки.
Брат громко ухмыляется.
— Это неправда.
— Это правда.
Поворачиваюсь к нему.
— Послушай меня, — я хочу быть искренним. — Да, это не то, чего мы ждали, когда приехали сюда. Здесь началась абсолютно другая жизнь. И иногда все кажется сумасшедшим...
— Но это и есть сумасшествие!
— Нет. Не говори так. Он заботится о нас, а у тебя все получается. И через несколько лет, когда ты наберешься опыта, будет получаться еще лучше.
Майки убирает руку и закрывает глаза, еле сдерживаясь.
— Я не хочу, Джи. Не хочу...
— Эй, — я легко обнимаю его за плечи. — Ты же помнишь, что это всего лишь игра?
Он кивает сквозь слезы.
— Мы все еще в нашей комнате, Майки. И мы будем там.
Свет с улицы озаряет наши лица. Я улыбаюсь.
— Никто не способен разрушить нас.
Я вздрогнул и поднял веки. Я все еще находился возле ресторана. С волос капало. Силуэты прохожих размывались перед глазами.
Вас ищет полиция.
Что я сделал? Что я натворил?
Я вспомнил, как бежал тем вечером не останавливаясь. Как очутился в номере. Весь в чьей-то крови. Как увидел ту надпись на зеркале.
Я буду ждать тебя в ресторане Morimoto в Синагава в четыре часа дня.
Надпись. Я же знал, кто ее мне адресовал. Я уверен, что знал этого человека. Он должен был прийти и ждать меня. Он обещал. Он собирался сказать мне что-то важное.
Передо мной все крутилось в грубом хаосе. Токио пульсировал бесцветным отчаянием, не давая шанса вдохнуть грудью. Мне нужно было идти. Я должен был вернуться к Фрэнку. А после мы придумаем, что делать дальше.
Ноги повели меня в сторону дороги. Я остановил первую попавшуюся машину и, всучив несколько купюр, велел ехать до Кейо Плаза. Весь путь я оглядывался и вздрагивал, когда видел очередную проскочившую мимо тень. Доставал из кармана Амброзию. Клал в рот. Но все становилось только хуже...
— Мы оба знаем, что мне недолго осталось.
Я сижу возле кровати и держу его за руку, бросая взгляды на токонома2, где стоят статуи богов.
— Мы когда-то об этом говорили, — произносит он тихим, но твердым тоном. — Ты понимаешь, чего я от тебя хочу.
Я поднимаю нерешительный взгляд.
— Мне всего двадцать три. Это слишком большая ответственность...
— Джерард, — перебивает он меня, — тебе было восемь, а Майки — пять, когда вы оказались в моем доме после своего переезда из США. Уже тогда я знал, кто кем станет. Я видел твой и его потенциалы и понимал, кто чего достоин. Я любил вас как родных и хотел, чтобы вы продолжили мое дело.
— Он уйдет, — шепчу я, чувствуя, как что-то во мне ломается.
— Да, — подтверждает он кивком. — Возможно, он попытается зажить нормальной жизнью. Устроится на обычную работу, заведет семью. Но он вернется. Потому что, несмотря на всю ненависть и боль, которые разрывают его, твой брат уже не сможет жить без того, чем он занимается.
— А я...
— А ты, Джерард, займешь мое место. Отныне мое главное детище станет твоим. Я верю, что ты справишься. Ведь так?
Я не хотел вдаваться в то, что видел. В голове все перемешалась. Действительность, трескавшаяся каждое мгновение, поддалась сомнению и каменной глыбой уходила на дно... Фрэнк. Мне нужно было его увидеть. Только с ним я мог почувствовать себя в безопасности. Пусть он и врал мне, я любил его больше всего на свете.
Машина затормозила, и я сразу выскочил на улицу, где бушевали гроза и ветер. Зайдя в здание, я столкнулся с мужчиной. Он поклонился мне, преграждая путь. Что ему от меня было нужно?
— Простите меня, но нам необходимо поговорить.
— Кто вы? — вырвалось у меня.
От моих слов японец открыл свой рот, в котором были видны желтые зубы, и тут же попытался изобразить подобие улыбки. Вновь последовал поклон. Я сжал губы, чтобы не взбеситься.
— Акио Кавасаки, метрдотель Кейо Плаза. Давайте отойдем.
Мы отошли в сторону.
— Мы с вами встречались чуть больше двух месяцев назад, когда вы попросили укрыть вас от полиции.
Я в полном непонимании смотрел на него. О чем говорил этот Кавасаки?
— Вы дали довольно... кхм... веский довод, чтобы мы согласились.
Значит, я заплатил отелю круглую сумму, чтобы жить здесь.
— Так как первый месяц было тихо, мы спокойно предоставляли вам убежище. Но учтя то, что на данный момент на вас висит уже двойное преступление и о вас сейчас написано почти во всех газетах, я признаю, что ситуация меняется, — мужчина вздохнул. — Я не готов жертвовать своими свободой и честью. Мы больше не можем обеспечивать вам безопасность. В течение нескольких часов вам нужно будет покинуть номер, иначе я сам лично позвоню в полицию Японии и сообщу ваше местонахождение.
Госпожа все видела. Стоя сзади метрдотеля, Она сильно дышала. Казалось, Ей не хватало воздуха.
— Пожалуйста, покиньте номер, — повторил японец и, подправив пиджак, направился прочь.
Меня начинало трясти. Я провел рукой по потному лбу, пытаясь привести себя в чувства. Что, черт возьми, происходило? Что я совершил? Мои ладони похолодели. Пальцы дрожали. Я сглотнул и вновь перевел взгляд на Госпожу. Продолжая тяжело дышать, Она подзывала меня своей израненной рукой, убегая в сторону лестницы.
С трудом держась на ногах, ничего не понимая, я последовал за Ней. Поднимался вверх, впопыхах хватаясь за скользкие перила и боясь упустить из виду черное платье Госпожи. А Она все вела меня куда-то, будто по сломанному лабиринту, оставляя за собой кровавые следы. Обмазывая кровью плачущие стены. Они вибрировали. Задыхались вместе с нами в унисон. Крошились сырой известью, уходя вниз.
Мы оказались на каком-то этаже. Передо мной раскинулся узкий коридор — словно бесконечный тоннель, уходящий в пустоту.
...Коридор. Длинный коридор без окон. Кажется, он живой и дышит. Кажется, он движется, и нужно ухватиться за старые стены, чтобы не упасть...
Мигал не переставая тусклый свет. И на пару секунд я погружался в слепую темноту. Не спеша ступая, я замечал, как уродливый узор на матово-серых обоях начал вылезать шипами наружу, а темно-алые пятна на полу — сливаться воедино, образуя вязкие лужи.
Я бреду на ощупь в спальню матери. Она обещала спеть мне на ночь колыбельную, но не пришла.
Щурясь, я вытянул руки, чтобы не упасть. Живот скрутило. Ноги погрязли в холодной крови, которая проникала в ботинки. Черный силуэт Госпожи, все больше казавшийся призраком из детских кошмаров, внезапно остановился вдалеке и скрылся в одном из номеров.
В доме мертвая тишина. Майки уже давно спит. Но я не могу погрузиться в сон без колыбельной своей мамы. Держа в руке плюшевого медведя, подхожу к комнате...
Добравшись до порога того номера, я замер в нерешительности. Каждая клетка тела изнывала тревогой и страхом. Я измок. Сердце отбивало сумасшедшие удары.
Что там произошло?
Невыносимо быстро моргал болезненно-желтый свет.
Мы здесь из-за того, что ты видел в той комнате?
Рука медленно коснулась двери и слегка толкнула ее...
Мама больше не любит нас.
Полутьма, резко пахнущая сыростью и антибиотиками. Из глубины комнаты, сквозной и холодной, доносился тихий плач. Я вошел, громко дыша. Меня неистово трясло. Влажные ладони в панике начали бегать по стене, ища включатель. Постоянно сглатывая, кусая и без того искусанные губы, я наконец наплевал на него и двинулся дальше.
Ряд занавешенных плотной тканью зеркал... Казалось, там скрывались чьи-то спящие руки. Острые, упрямо цепкие в минуту пробуждения. И промозгло немые в момент сна. Двигаясь мимо них, невольно сжимаясь, я старался держаться противоположной стены, пока не замер на месте.
Одинокая ванна посреди зашторенной комнаты — обветшалая и грязная. Выливавшаяся из нее мутная темно-алого цвета вода. Кругом перепачканные кровью лезвия, сломанные бритвы и кривые осколки, по которым бегали склизкие тараканы. Чья-то тень, сидящая в ванне с повернутой ко мне обнаженной спиной и свесившимися черными волосами. Качавшаяся из стороны в сторону. Не перестававшая плакать.
С каждой секундой ее дикий плач становился сильнее и сильнее. Постепенно переходил на протяжный вой, от которого со свистящим скрежетом трескались стекла на окнах и зеркала... Я крепко зажал ладонями уши, что совсем не помогало. Плач, крик, рев — не знаю, чем это было, — точно проник под кожу, парализуя способность воспринимать действительность...
Ванна. Вода. Осколки. Насекомые, копошившиеся на окровавленных татами.
В какой-то момент плач сменился на песню. Она начала петь красивым оперным голосом что-то когда-то знакомое мне.
«Спи. Закрывай глазки. Уносись в мир грез, мой мальчик».
Оцепенев в остановившемся для меня мире, я не отрываясь смотрел на женскую тень.
«Засыпай. А я буду здесь, охранять твой сон».
Из глаз брызнули горькие слезы.
Она обещала спеть мне на ночь колыбельную, но не пришла.
Я закрыл дрожащими ладонями лицо. Грудь разрывалась, словно ее прижгли раскаленным тавром. Ноги подкосились. Припав точно неживым телом к стене, тут же скатившись по ней вниз, я обнял себя и зарыдал в полном изнеможении.
Ария продолжалась. Чарующий голос все больше и больше уводил меня за собой в разбитый мир размытых силуэтов, оставленных кровавых посланий на стенах и нежных шепотов... А я все смотрел. Наблюдал за ней в профиль. Как она резала прямоугольным лезвием свои руки вдоль, разрывая вены и сухожилия. Как они на глазах превращались в красное месиво. Как теплая кровь тонкими струями стекала с ее локтей в воду, а оттуда — на татами.
— Пожалуйста... — кричал я, сотрясаясь в рыданиях. — Пожалуйста, остановись...
Вспорота была и шея — я не сразу заметил этого. Она медленно повернула голову, словно робот, и я наконец увидел ее лицо — изуродованное до неузнаваемости.
«Закрывай глазки. Все будет хорошо».
— Пожалуйста... — я стремительно полз к ней на коленях. — Ради всего святого...
Падая рядом, хватая ее за кровавые запястья, в агонии прижимал к себе оголенное тело.
— Пообещай мне, что это больше никогда не повторится.
— Я клянусь, Джи.
Весь мокрый и грязный, весь в ее спутанных волосах, залезавших мне в рот, я пытался остановить кровотечение.
— Ты же обещала, — меня сотрясало рыданиями. — Ты же мне обещала...
«Засыпай, мой ангел».
Я чувствовал, как ее тело леденеет в моих руках. Как голос становится едва слышным. Как безумный взгляд пустел.
— Нет... Нет... Нет…
«Мы встретимся с тобой на небесах».
— Нет, пожалуйста... — кричал я навзрыд, уже не слыша собственных слов, пытаясь разбудить повисшее тело. — Не уходи... Не бросай меня... Не уходи...
Не уходи, мама.
POV Frank
Я делаю кому-то минет. Скольжу языком по всей длине члена, слыша чье-то прерывистое дыхание. Мои руки покоятся на чужих бедрах. Чья-то рука сжимает мои волосы — несколько больно, но меня это не беспокоит. Ласкаю старательнее, напрягаю мышцы горла. Слышу собственное имя на чьих-то губах. Чувствую, как тянет низ живота — я сам получаю удовольствие от происходящего.
Довожу его до пика. Не отстраняюсь — сглатываю. После поднимаю голову и получаю поцелуй.
— Я люблю тебя, — шепчу я, вставая с колен и наваливаясь сверху привлекательного мужчины.
Мы целуемся. Его рука проникает под мою толстовку. Гладит кожу в районе живота.
— Я так тебя люблю, Фрэнк, — слышу я. — Боже, как люблю тебя.
Через пару жарких минут мы отстраняемся друг от друга. Я поворачиваюсь к тумбочке, чтобы достать сигарету и зажигалку. Подаю ему, но он отрицательно качает головой, только прижимается ко мне всем телом, щекоча волосами мою шею.
— Джи, — смеюсь я — на самом деле мне очень хорошо.
— Как бы я хотел остановить этот момент, — шепчет мужчина, когда мы удобнее устраиваемся на кровати, и я могу закурить. — Ведь все так хрупко. Так непостоянно... Фрэнк, ты же никогда не оставишь меня?
— Почему ты спрашиваешь? — тихо произношу я.
В комнате полумгла, я не вижу его лица, только слышу дыхание и голос...
— Затем, чтобы убедиться, что ты солжешь мне, — горько отвечает он.
— Я не собираюсь лгать. Я не брошу тебя.
— Нет. Мы все уходим... Однажды уйдешь ты и встретишь кого-то другого. И этот кто-то будет намного лучше меня.
Нажав кнопку на магнитофоне, Стэн поднял ладонь, давая мне сигнал. Я начал делать короткие шаги вперед, стараясь не спешить и держать спину как можно ровнее. Сосредоточившись на одной точке, как учил меня Стэн, я медленно прогнулся телом вперед. Вернувшись в исходное положение, повернул корпус вбок. Левая рука поднялась...
— Стоп, стоп, стоп...
Парень тут же захлопал в ладоши, прерывая меня. Я остановился и выругался.
— Правая рука, Фрэнк, — Шайори выключил музыку и тяжело вздохнул. — Правая. Мы уже репетируем целую вечность! Неужели так сложно запомнить?
— Сложно, — ответил я, устало потирая плечи, — мы репетировали уже несколько часов. — Я левша, и у меня всю жизнь проблема с использованием рук, знаешь.
Ничего не ответив, а только изморено переведя взгляд с меня на часы, отоконоко бросил мне бутылку с водой.
— Перерыв десять минут, а после продолжаем.
Все оказалось не так просто, как выглядело вначале. Репетиции быстро утомляли меня, силы быстро кончались, болели все мышцы, и часто я просил перенести часть запланированного на завтра. По этой причине пошатывалось терпение Стэна. С каждым днем он сильнее нервничал, отчего начинал нервничать и я. Бывало, мы подолгу не разговаривали, боясь сказать друг другу что-то лишнее. Иной раз я пытался успокоить парня, подбодрить его, но каждый раз выходило только хуже.
В действительности я понимал, что не только репетиции так влияли на его настроение. Звонки на мобильный Шайори учащались. После всех телефонных разговоров он всегда возвращался мрачный, почти не смотрел на меня, а когда я хотел взять его за руку, Стэн просто убирал ее.
— Фрэнк, — обратился ко мне отоконоко. — Ты понимаешь, насколько важно то, что мы делаем?
Вытерев лицо полотенцем, я лишь вздохнул и поднял на парня уставший взгляд.
— Нам нужно выиграть этот конкурс.
Молча опустившись на пол, я сел по-турецки.
— Нет, — произнес я, — это не жизненная необходимость. Можно просто пойти в полицию, как сказал я, а после зажить простой жизнью без горы бабок. Мне не нужны такие большие деньги, Стэн. И тебе, уверен, тоже.
Опершись о стену, Шайори ничего не говорил.
— Прости, но многое в наших действиях для меня было бессмысленным, — продолжал я. — Вообще вся моя история кажется мне не имеющей смысла. Почему я оказался в этом клубе совершенно один, если тот мужчина из моих воспоминаний так любил меня? Зачем мы оттуда убежали, если сейчас готовимся туда возвратиться? Почему не пошли в полицию, когда появилась первая весточка о причине моей потери памяти? Это все... какой-то бред.
Я сглотнул и опустил глаза.
— Если бы наша жизнь была кино, а я — его зрителем, то решил бы, что все происходящее катится не туда, куда нужно, — я сжал свои ладони. — Сейчас все напоминает лишь большой паззл, который никак не собирается. Потому что то ли мы имеем не все части, то ли имеющиеся части неправильные.
Когда мой взгляд вновь встретился со взглядом Стэна — мне стало не по себе. Он был так холоден в ту минуту. Так далек от меня и всего, что мы пережили вместе. Сдвинув брови, парень смотрел на меня и будто собирался что-то произнести. Я ждал. Как бы тяжело ни стало, я был готов ко всему.
— Значит, все для тебя бессмысленно? — в конце концов промолвил парень с разочарованием в голосе, и на секунду мне показалось, что это совсем не то, что он хотел сказать первоначально. — Наши попытки реабилитировать тебя, начать нормальную жизнь, завязать отношения наконец... Ты просто хочешь все бросить на полпути?
— Я не говорил этого...
Шайори поднял ладонь, чтобы я замолчал.
— Знаешь, делай, что хочешь, — нервно вздохнул он. — Я больше не хочу решать за нас двоих.
Я не успел ничего сказать. Стэн стремительно вышел из комнаты, только дверь за ним резко хлопнула.
Последующие два дня мы не репетировали и вообще не разговаривали, только сталкивались друг с другом в комнате, и отоконоко всегда отворачивался и уходил. Раньше я и не подозревал, насколько гордым был Стэн. Признаюсь, для меня это стало сюрпризом. Во мне же играла не гордыня — я просто ждал. Я думал, парню нужно время. А оно шло, и все оставалось по-прежнему. Я ничего не понимал. Неужели так много значил какой-то конкурс? Шайори так сильно нуждался в сумме, равной целому состоянию?
Клуб. Конкурс. Деньги. Я размышлял об этом почти все время. Пытался посмотреть на ситуацию с нескольких позиций. Если быть честным, то я устал, а в моем мозгу был сплошной бардак из мыслей и воспоминаний. Меньше всего я хотел идти на какую-то авантюру, которая непонятно чем закончится. Я хотел разобраться со своим прошлым и начать тихую жизнь. С другой стороны, Стэн ведь не тащил меня насильно с собой. Я мог отказаться. Мог. Но тогда он не успеет подготовить новый номер и не будет участвовать.
А потом я закрывал глаза. Вспоминал, как Шайори танцевал в «Амэнокихаси». Как мы вместе совершали побег. Как лежали рядом друг с другом на закате. Как целовались. Правда была в том, что я не готов был отпустить его и наше будущее, которое только строило свой фундамент. Я хотел быть с ним...
Я так тебя люблю, Фрэнк. Боже, как люблю тебя.
Голос из снов врывался в мой разум. Джерард. Интересно, будь он рядом, я думал бы также? Ведь мы с ним так любили друг друга... Столько пережили, судя по всему. Где он был сейчас? Насколько далеко? Был ли он жив?
Я пытался избавиться от наваждения. Нет, Джерард был лишь призраком с несколькими улыбками и парой фраз, а Стэн был настоящим. Пусть мы провели не так много времени вместе, я знал, что мог доверить ему собственную жизнь. Я любил его. Я хотел его. И я не готов был отказаться от него.
На третий день после нашей последней репетиции я, взяв магнитофон, подошел к отоконоко, стоявшему возле окна, и произнес:
— Времени совсем мало.
Когда Стэн поднял взгляд и посмотрел на меня, то стало ясно, что он ждал моего шага. На его лице отразилась солнечная улыбка, и в этот момент я осознал, что сделал правильный выбор.
Мы начали все с новыми силами и горячей отдачей. Отоноко был прав: уже поздно было отступать назад. Я старался изо всех сил, а Шайори делал все, чтобы у меня получалось лучше. Мы репетировали в самых разных местах — на заброшенных площадках, прямо на улице под светом фонарей... Нам было все равно. Главное, что в раскаленном воздухе между нами все сильнее ощущалось то желание творить и не останавливаться, благодаря которому, казалось, можно было свернуть горы. В ритме, заглушающем все, мы полностью растворялись друг в друге, забывали о времени, просто жили и дышали одним бесконечным моментом. Тогда я был уверен, что мы победим.
Глава 6/2
|
