Глава 1.
Глава 42.
Глава 43.
Что чувствуешь, когда человек, в которого ты безбожно влюблён, поднимается по лестничкам на невысокий, временно сооружённый помост в этом своём нелепом длинном облачении, робко улыбается, забирает аттестат и торопливо жмёт руку Блому?
Лично у меня сердце трепыхалось в груди рыбой, выкинутой на берег. Я всем нутром ощущал эту черту, грань, за которой остаюсь для Джерарда. Он переступает её, идёт вперёд, а я остаюсь позади, отчего-то тяну к нему руки, но тот только оборачивается ненадолго, чуть виновато пожимает плечами и идёт дальше, дальше, постепенно скрываясь из виду. А я стою перед этой границей и тычусь в неё на манер мимов, и ударяюсь, словно в литой бетон, и как бы я ни старался - мне её не пересечь до срока…
Я вынырнул из странных мыслей, а Джерард уже шёл обратно между рядов стульев по зелёной траве - церемонию проводили прямо на улице за школой, между футбольным полем и площадкой со снарядами и летними тренажёрами. Я сидел рядом с Майки и хлопал, младший Уэй переговаривался с Еленой, а та, кажется, быстро платочком вытирала набежавшую слезу - неужели, господи, этот оболтус наконец-то закончил школу.
Джерард шёл неторопливо и словно потерянно. На его лице застыла улыбка, но сам он казался каким-то отрешённым от происходящего. Елена фотографировала всё вокруг на старенький «Полароид» и вручала Майки карточки - тот едва успевал их прятать в бабушкину сумочку на его коленях.
- Поздравляю, милый, - сказала Елена, когда Джерард, наконец, дошёл до своего места с краю нашего ряда, а она смогла притянуть к себе смущающегося внука и крепко-накрепко обнять. Джерард уселся рядом, бубня что-то вроде «ну, ба, ну хватит уже», а я всё выгибал спину, пытаясь поймать его взгляд и улыбнуться. Майки наклонился и протянул руку, которую Джерард крепко пожал, и довольно заявил:
- Поздравляю, брат. Ты наконец-то выпустился, молодец.
- Спасибо, мелкий.
- Поздравляю, Джи, - перегнувшись через Майки сказал я, расплываясь в улыбке. Ладонь Уэя была горячая и чуть влажная, пальцы сжимали мои осторожно, но уверенно и с каким-то ласковым трепетом. Убирая руку, я медленно проскользил пальцами по всей его ладони от запястья, ловя ощутимые электрические искры. Щёки Джерарда еле заметно алели - то ли от жары и наряда, то ли он и правда смущался такому количеству внимания. - Ты сделал это, - добавил я и многозначительно подмигнул.
- Ну серьёзно, прекратите, иначе я сейчас разревусь, - Уэй заалелся ещё сильнее, и на его бледной коже румянец выглядел почти болезненно. Обжигающе.
- Так, тихо, Рэя пригласили, - Майки снова облокотился на спинку своего стула и забрал у Елены «Полароид», чтобы поснимать самому.
Семейство Торо в составе матери, отца и старшего брата, сидели тремя рядами раньше, но Рэй сразу кидался в глаза - его кудри смешно выбивались из-под учёной шапочки. Он уже поднимался на помост, когда Майки начал фотографировать.
Блом официально поблагодарил Рэя за вклад в работу музыкального клуба, выдал ему несколько грамот. Отдал аттестат и крепко пожал руку. Рэй буквально светился, но и по нему было заметно, насколько он устал за последние дни. Майкл фотографировал, а мне пришлось держать карточки, что с неизменным шуршанием выдавал фотоаппарат. Когда Рэй шёл между рядами, он ненадолго остановился и помахал нам всем рукой с аттестатом. Майки снова щёлкнул кнопкой, а я от всей души помахал Рэю в ответ.
Чёрт. Они реально закончили школу. Почему меня так мандражит, словно это мой выпускной?
После официального вручения началась настоящая неофициальная толкотня и шумиха. Некоторые выпускники (да что уж там, подавляющее их количество!) выбежали в центр поля и радостно кидали свои шапочки в воздух, девчонки визжали, а мы с ребятами и Еленой под этот шум отошли в сторонку - сфотографироваться. Мне жутко хотелось оказаться подальше от этой бешеной тусовки выпускников, совершенно не хотелось встречаться с Бернардом, которого я за сегодня видел уже непростительно большое число раз.
Мы отошли подальше, к стене школы, возле которой цвел куст гортензии. У бабушки в Белльвиле был такой, он всегда поражал моё воображение. Джерард и Майки пристроились возле белых и розоватых цветочных шаров первые.
- Улыбочку, - скомандовала Елена, щёлкая кнопкой фотоаппарата. - Фрэнки, подержи-ка, повторим. Джерард, будь добр, не скалься. Глаза тоже не надо закатывать. Готовы? Снимаю! Отлично, Фрэнки, теперь ты давай к ним, - сказала она мне, и я радостно пристроился с другой стороны от Уэя-старшего, приобнимая его за плечо. - Снимаю, улыбайтесь! Ещё раз, для Фрэнка.
Мы забрали на несколько кадров Торо, который тоже фотографировался неподалёку с семьёй и несколькими одноклассниками. Снимались то вместе, то парами, и ещё как только можно было придумать. Майки даже отогнал всех и сфотографировался с Рэем единолично. Я, следуя его примеру, попросил Елену, уже было убравшую фотоаппарат:
- Сфотографируйте нас с Джерардом?
- Конечно, Фрэнки, о чём речь, - улыбнулась потрясающая женщина (к слову, на ней было и вправду потрясающее изумрудного цвета платье в пол. Представить не могу, как она вела в таком свой разноцветный хиппи-«жук»).
Я подбежал к Уэю, разговаривающему с Рэем и его подошедшим старшим братом. Интересно, но они с Торо были совершенно не похожи.
- Джи, сфотографируемся?
Он обернулся и подарил мне тёплую, совершенно спокойную улыбку.
На этой фотографии, которая до сих пор хранится за титульным листом «Властелина колец», потрепанная и пожелтевшая от времени, сокровище, только моё, о чём я никому больше не говорил, мы улыбаемся - естественно и настолько светло, что нашими лицами можно осветить тёмное помещение. Джерард крепко держит меня за плечо в этом нелепом выпускном балахоне, я в брюках и белой рубашке с коротким рукавом, и он перед этим кадром наклонялся и спрашивал меня в самое ухо, тревожа больное воображение: «Ты отлично выглядишь в рубашке, Фрэнки. Правда, я бы расстегнул ещё пару пуговиц. Чтобы было погорячее». «Извращенец, - неизменно отвечал я, и уши начинали гореть от его шёпота и дыхания. - Ты в этом платье тоже ничего». Мы пихались локтями, смеялись и шутили, пока Елена не призвала нас к порядку. Эта фотография, возможно, последнее и самое яркое счастливое воспоминание того дня. Фактически, чёрт, когда я думаю об этом, несмотря на столько прошедших лет и всего, что было между нами после… непроглатываемый комок подступает к горлу. Да, фактически, это был последний день на много лет вперёд, когда мы запросто общались, смеялись и любили друг друга так нежно. Лично для меня всё было именно так.
Спустя полчаса мы попрощались с Рэем - он очень извинялся, но не мог присутствовать на ужине у Уэев - его семья тоже устраивала ужин в честь окончания, и обещались подъехать другие, жутко соскучившиеся по Рэю, родственники. Помахав ему, мы кое как загрузились в маленький разноцветно изрисованный «жук» (Джерард сел вперёд по просьбе бабушки) и отправились к ним домой - Елена приготовила что-то вкусненькое, чтобы отпраздновать.
****
Пицца, салат, лимонный пирог на десерт и пара бутылок вина - вот что нас ждало дома. А ещё - потрясающе тёплый вечер, когда все спокойно и очень мирно общаются, едят вкусности и перепинываются под столом ногами, как дети. Например, мы с Джерардом занимались именно этим. Он сидел напротив и откусывал от пиццы, потом кидал на меня неоднозначные взгляды исподлобья, за что я легко пинал его по голени под столом. Он только улыбался, возвращая пинок, а глаза из-под чёлки блестели, словно у Джерарда была температура.
- Положить ещё пиццы, Фрэнк? - спросила Елена, разрезая оставшийся на противне лист на порционные куски.
- Если только ма-аленький, - сдался я. - Я вообще-то объелся, а ещё хотел попробовать пирог. Но пицца в вашем исполнении просто вкуснятина.
- Ешь-ешь, - улыбнулась женщина, передавая мне тарелку. - Пока балуют, надо это позволять.
- Просто Фрэнк - проглот, - заявил Майки и хихикнул, когда я сурово посмотрел на него.
- Я расту!
- Надежда умирает последней, - беззлобно хихикнул Майкл, чем заслужил пинок теперь в свою сторону. - Эй, ладно, ладно, я же пошутил.
- Может, перед чаем пойдёте наверх, переварите немного? - Елена доставала из бумажных пакетов какую-то траву, значит, чай нас сегодня тоже ожидал необычный.
- Отличная идея, ба, - поддержал её Джерард. - Сыграем в приставку? Господи, неужели можно в кои-то веки спокойно поиграть в приставку?
- Можно подумать, что тебе до этого кто-то мешал, - закатил глаза Майки.
- Не пали контору, - прошипел Уэй- старший и встал из-за стола. - Доедайте и поднимайтесь. Я пока технику включу.
Он поцеловал Елену и вышел из кухни, подмигнув мне. Впервые я ел вкуснейшую пиццу так быстро, что почти не чувствовал всей её прелести. Через пару минут мы с Майки, поблагодарив за ужин, уже поднимались на второй этаж.
- Жаль, что Рэй не смог, - сказал я, чуть обернувшись.
- Ничего, мы с ним видимся чаще, чем его родственники. Он обещался прийти в понедельник, как выспится после выпускного бала. Можно замутить вечеринку, - улыбнулся поднимающийся чуть позади Майкл.
- Круто! - горячо поддержал я, и открыл дверь в комнату Джерарда.
- Да где же оно? - ворчал тот и метался от полки к полке, поднимая фигурки, заглядывая в книги и высматривая что-то в глубине шкафа.
- Джойстик потерял? - усмехнулся Майкл, сразу проходя дальше и по-хозяйски заваливаясь на кровать. Я оседлал свободный стул, чуть поёжившись под взглядами рисованных монстров на стенах. Я мог ошибаться, но с момента моего последнего визита в эту комнату, их стало намного больше. И казались они определённо мрачнее своих ранних собратьев.
- Какой, нахрен, джойстик, - всё так же ворчал Джерард. - Я, блин, специально для этого дня запрятал, куда же? - он потерянно встал посередине комнаты и запустил пальцы в короткие волосы на макушке. - А! Точно!
Уэй выдвинул ящик стола, вытащил оттуда ворох каких-то бумажек и тетрадей, а после на белый свет появился свёрнутый платок.
- Та-дам!
- Оттуда выпрыгнет заяц?
- Майки, - Джерард укоризненно посмотрел на брата. Тот только улыбнулся шире. - Оттуда выпрыгнет последний, что у меня есть, косяк, - усмехнулся он, разворачивая ткань. Из неё на его ладонь выпала длинная бумажная самокрутка.
- Вообще-то, у нас дома ба, - скептически заметил Майки.
- У нас мировая бабушка, - выдал Джерард, распахивая настежь окно в своей комнате, впуская в неё вечерние сумерки, стрёкот цикад, редкий шум от проезжающих автомобилей и тот потрясающий напряжённый запах, который всегда бывает перед грозой. Он словно душит, и он же даёт надежду на то, что всё ещё будет. Нужно только немного подождать. - Она не будет против. В смысле, не узнает, - поправился Уэй под взглядом брата.
Я с глупейшей улыбкой наблюдал за их перепалкой и в который раз сожалел о том, что у меня нет ни братьев, ни сестёр.
- Прошу, - пригласил Джерард к окну, разжигая спичкой косяк. Майки пристроился с одной стороны, я с другой, облокачиваясь на широкий деревянный подоконник. Окно выходило на дорогу перед домами и парк, и там, где-то за деревьями, был мой дом и моё окно, слепо вглядывающееся в сумерки. Майки потянул носом воздух, а Джерард на правах первопроходца затянулся травкой.
- Хорошо, что кухня выходит на другую сторону дома, - задумчиво проговорил Майкл.
- Зато с улицы видно отлично, - заметил я.
- Секунду, - Майки развернулся и исчез за нашими спинами, после чего свет в комнате погас. Мы остались размытыми силуэтами на фоне тёмного окна. - Вот так лучше, - улыбнулся он, пристраиваясь на прежнее место.
- Кто следующий? - спросил Джерард, вытягивая перед собой косяк в бледных пальцах.
- Я, - Майки перенял самокрутку и неторопливо, уже научено, затянулся. - М-м, хорошо-о…
Я стоял рядом с Уэем, касаясь локтем и предплечьем его руки - тёплой, мягкой кожи, не скрытой рукавом домашней футболки. Он посмотрел на меня, пока Майки курил, и нежно клюнул носом в висок, а потом в ухо, едва касаясь мочки губами. Меня до дрожи пробрало этим простым и практически невинным прикосновением, я даже поёжился от сладко-шипучего чувства.
- Эй, - кашлянул Майкл. - Только давайте без этого. Между прочим, я ещё здесь.
- Моя очередь, - весело ответил я, перегибаясь через Джерарда и забирая косяк. Затянулся - неторопливо, вдумчиво, перекатывая на языке травяной, густой и немного едкий дым, ощущая каждым сантиметром трахеи, как тот клубится всё ниже и наконец оседает на альвеолах лёгких. Кажется, голова у меня приятно поехала уже тогда, когда дым даже не добрался до дна лёгких.
Я медленно выдохнул эту затяжку и пристроил самокрутку между губ снова, вспоминая вечер, в который мы с Джерардом до утра рисовали комикс для Блома. Вечер, когда Джерард пел мне песню Энди из «Питера Пена», а меня его голос пробирал до мурашек и путаницы в пальцах на струнах, пока я ему подыгрывал. Это время, с момента, как я переехал с матерью в Ньюарк и до сегодняшнего дня, было чертовски насыщенным, ярким, и это было таким новым для меня, обычного подростка, вывалилось таким количеством мыслей и открытий, что я смотрел вглубь себя, затягивался третьей затяжкой и испытывал что-то, очень похожее на гордость и удовлетворение. Что бы там ни было впереди, но этот свой год я бы не променял ни на какие сокровища мира.
Я успел передать косяк Джерарду, как в дверь за нашими спинами постучали, и раздался бодрый голос Елены:
- Мальчики, спускайтесь на чай, я уже налила и порезала пирог.
Мы замерли, а через мгновение - когда дверь так и не открылась (Господи, храни Елену Ли Раш!) - снова расслабились. Джерард двумя торопливыми затяжками прикончил самокрутку, чуть не обжигая губы, а я внутренне чувствовал себя стальной натянутой струной - так легко, весело и звеняще, что даже рассмеялся.
- Так, Фрэнки, - обернулся Уэй и строго - и с этим хитро и забавно - посмотрел на меня, словно оценивая состояние. - Держи себя в руках, окей?
- Договорились, - клятвенно пообещал я, улыбаясь.
- Майки, иди вперёд, мне кое-что…
- О, боже, не продолжай, - младший Уэй закрыл уши руками и поскакал вниз по лестнице.
Я замер на пороге комнаты, когда Джерард застрял возле стола и снова открыл выдвижной ящик. Он вернулся ко мне со стопкой нетолстых тетрадей, и я, замирая каждой клеточкой тела, понял - это, чёрт, его скетчи, его тайны, население его буйной головы и ящик Пандоры в одном флаконе. Мне даже стало немного зябко от осознания, что он мне протягивает - со странной смесью надежды и неуверенности.
- Это…
- Это то, чем я жил эти месяцы, пока мы толком не общались, Фрэнки, - перебил меня Уэй и уверенно, будто очертя голову, сунул скетчи мне в интуитивно протянутые руки. Я ощутил их лёгкость и неимоверную тяжесть одновременно, пальцы сжались на шероховатой бумаге титульного листа: попробуй отобрать - и не выйдет, только если вместе с руками.
Я смотрел на него в темноте комнаты, пытаясь разгадать выражение глаз, хоть какой-то знак, потому что я вдруг невероятно разволновался. Джерард шумно вздохнул, и я вдруг шагнул к нему ближе, обнимая крепко-накрепко, притягивая за шею свободной рукой. Кожа, такая гладкая и тёплая, с колючими короткими волосками под пальцами, плавила меня.
- Ох, Джи, - сумбурно выдохнул я, захлёбываясь вдруг враз навалившимися чувствами, осознанием того, ч т о именно он сейчас сделал. Глазам, а затем и щеке стало мокро. Он обнял меня, стиснул в руках спустя пару мгновений, и словно расслабился, отпуская себя на волю.
- Как же я хочу, чтобы завтрашний день поскорее прошёл, - прошептал Джерард мне за ухо.
- Я люблю тебя, - тихо ответил я, и меня словно электричеством ударило - я безумно заволновался из-за сказанного. Испугался, что это не вовремя, не в тему, что…
- Я тоже… Чёрт, Фрэнки, я тоже, - он притянул меня ещё сильнее, буквально перекрывая доступ кислорода, и прижался тёплыми губами к коже пониже уха. Мне показалось, что почва к чертям уходит из-под ног. Что мы зависли в невесомости, утопли друг в друге, и никогда больше не будет чего-то другого, что всё особенное, что есть между нами, только здесь и сейчас, и больше ничего - совершенно ничего не нужно и не имеет значения. Не знаю, что было виной моему нестабильно текучему эмоциональному состоянию - долгое воздержание от общества друг друга или выкуренный на троих косяк… Я предательски всхлипнул.
- Эй, Фрэнки, перестань, - мягко заговорил Джерард, поглаживая по спине. - Это всего лишь три альбома второсортных набросков, не стоит так…
- Заткнись, - ответил я и укусил его за ухо. Вкусно. Солёно и потрясающе вкусно! - Пошли вниз? - предложил я, отстраняясь. - Только в ванную зайду на минуту. Умоюсь хоть…
- Фрэнки, ты только… не смотри сейчас. Посмотришь дома, когда будет настроение, ладно?
- Хорошо, - кивнул я и мягко выпутался из кольца уверенно обнимающих рук.
****
Вечером, когда я вернулся домой с замотанными в бумажный пакет альбомами, меня почти у порога встретила мама со странным выражением на лице.
- Где ты пропадал весь день? - спросила она, наклонив голову и пропуская меня в ванную.
- Ох, - я был ещё на долбаном подъёме и не почувствовал в её позе, голосе и выражении лица надвигающейся грозы. - Сегодня вручали аттестаты выпускникам. Мы поздравляли Джерарда и Рэя, - сказал я, отфыркиваясь от воды.
- Ясно, - прохладно протянула она. - Ужинать будешь?
- Нет, мам. Мы посидели у Уэев, немного отметили. Была их бабушка.
Мама молча развернулась и ушла в кухню.
- Мог бы и предупредить, - прозвучало вдруг громче, чем обычно. Зазвенела стеклянными боками убираемая в холодильник посуда с нетронутой едой. - Я, вообще-то, ждала тебя к ужину.
И тут я понял, что лоханулся. Я так замаялся последние дни, что был совершенно уверен - мама в курсе всех моих планов. Но то, что для этого надо хотя бы говорить о них - от меня совершенно ускользнуло в горячке тестов и подготовки.
- Ма-ам, - протянул я, отправляясь вслед за ней на кухню. - Ну прости, серьёзно, я ступил, - я подошёл сзади и аккуратно, словно ожидая, что оттолкнёт, обнял её за плечи. - Я так замотался с этими контрольными неделями… Я был уверен, что сказал тебе, прости меня.
Плечи под моими руками едва заметно расслабились и опустились. Её лёгкое домашнее платье щекотало подушечки пальцев узелками вышивки на ткани.
- Ладно, допустим, что так, - сказала она, ставя чайник на плиту. - Чай-то попьёшь со мной?
- Конечно.
За чаем я узнал, что меня собираются использовать завтра в личных целях весь день.
- Я надеялась сходить по магазинам, съездить в центр, прогуляться, потом можно зайти в кафе, - улыбаясь между глотками чая, говорила она. - Мы уже так давно не выбирались никуда вместе, что подумать страшно. Надеюсь, у тебя нет никаких планов?
«Нет, нет, совершенно», - подумал я, отчего-то вспоминая про выпускной Джерарда. Естественно, я не собирался туда идти, меня бы и не пропустили. Но почему-то мысли о вечере, когда пьяный и уставший Уэй вернётся домой, что-то творили с моим разумом и телом, заставляя сладко сосать под ложечкой.
- Я в твоём распоряжении, - как можно искреннее ответил я, готовясь морально к непростому дню.
Ночью разразилась потрясающая в своей дикой неистовости гроза. Она долбила дождём в открытые окна, заставляя всакивать с кровати и наспех их закрывать; разрезала тёмное сгущенное небо ломаными нитями молний, грохотала оглушающим громом, а потом схлынула, утянула тяжелые тучи куда-то на восток, оставляя после себя удушающе-влажный тяжёлый воздух.
На следующее утро меня разбудил стук в дверь и мамин голос:
- Фрэнк, отец звонит, иди, возьми трубку.
Я кое-как разодрал слипшиеся ресницы, несколько секунд полежал, приходя в себя в душной комнате - не спасали даже вновь открытые настежь окна, - и, замотавшись в простынь, встал с кровати. По жаркому времени я спал без всего, и это было приятно и неловко одновременно - ночью я часто раскрывался, скидывая с себя покрывало.
- Алло? Пап? - сонно пробормотал я и тут же зевнул.
- Привет работникам интеллектуального фронта, - усмехнулся отец в трубку. - Ты что, ещё дрыхнешь? Уже двенадцатый час.
- Ого, - я сделал вид что воодушевился. - Как дела?
- Хорошо, мелкий. Я тебя буквально на пару слов. Во-первых, поздравляю с окончанием учебного года. Ты молодец.
- Спасибо, - я улыбнулся, потирая свободной рукой глаза.
- А во-вторых, ты помнишь, что через неделю у деда день рождения? Юбилей, между прочим. Было бы отлично, если бы ты приехал, - сказал он, а я просыпался, словно от ведра холодной воды на голову: точно! У деда же скоро день рождения, как я мог забыть? - Алло, ты тут?
- Да, да, пап. Я тут. Конечно я приеду, о чём речь! - взволнованно ответил я.
- Вот и отлично. Мы с дедом будем очень ждать. Маму тоже бери с собой, если не откажется, - усмехнулся он в трубку. - Мы очень соскучились, Фрэнк.
- Я тоже, папа, - искренне выдохнул я.
- Ну всё, до встречи тогда.
- До встречи, - я улыбнулся, и в трубке раздались короткие гудки.
- Мам, - крикнул я на кухню. - Ты поедешь со мной в следующую пятницу в Белльвиль на день рождения деда?
Мама возилась у плиты, шипела разбрызгиваемая вода в раковине и звенели стеклом тарелки. Но она всё же ответила мне:
- Мы обсудим это позже, мне нужно подумать. А пока умывайся и за стол. Завтрак почти готов.
Я вздохнул и поплёлся ванную, подбирая полы пытавшейся свалиться простыни.
****
Сердце стучало быстрее, чем обычно, а себя я чувствовал девочкой, идущей на первое свидание. В понедельник в обеденное время на улице почти никого не было, редкие машины и прохожие составляли мне компанию, пока я шёл к школе - узнать результаты тестов. А после, господи боже, святое дерьмо, наконец-то! - я намеревался завалиться к Уэям с ночевкой, о чём уже договорился с мамой.
Я вспоминал утомительный вчерашний день, почти целиком прошедший для меня в тасканиях сумок за неторопливо бродящей по магазинам мамой. Мне на откуп пошли пара новых футболок-поло и одни джинсовые шорты. Впрочем, в кафе в центре Ньюарка, летней верандой выходящем на Вашингтон-парк, я наелся вкуснейшей лазаньи и безлактозного мороженого, которое в нашем районе днём с огнём не сыщешь. А ещё там же состоялся разговор, который почему-то поселил внутри смутную тревогу.
- Какие у тебя планы на лето, Фрэнки? - спросила мама, с достоинством первой леди колупая свой десерт. Я только пожал плечами.
- Да никаких особо, если честно. Гулять, кататься на роликах, ездить на пляж, зависать с друзьями… Всё как обычно, - улыбнулся я.
- Просто я тут подумала взять полный отпуск и всем вместе, - она выделила это особенной интонацией и взглядом, - поехать в Белльвиль, отдохнуть. Ты встретишься с близнецами, с отцом и дедом, да и бабушка по тебе очень соскучилась.
- Всем вместе - это…
- Это все вместе. С Леоном и Клэр, - спокойно подтвердила она.
Ну конечно, как я мог забыть про маминого мужчину и его дочь. Впрочем, с круговертью последних месяцев это было немудрено. Мы и с мамой-то почти не виделись и даже не говорили толком.
- Интересная идея, - снова пожал я плечами и вернулся к поеданию мороженого, всем своим видом показывая, что не слишком заинтересован. Боже, здесь был Джерард, и я так хотел проводить с ним всё своё время, и уезжать в Белльвиль на целый месяц сейчас… это было бы безумием.
- Хорошо, - мама кивнула. - Тогда мы обсудим, когда лучше поехать…
- Лучше в июле, - выпалил вдруг я, надеясь на хотя бы месяц с Уэем.
Мама только улыбнулась и посмотрела на меня - с каким-то таинственным интересом. И этот самый взгляд поселил внутри живота холод и тревогу - едва осязаемую, но это сейчас лишь подстёгивало меня, когда я взлетал по школьным ступеням и открывал двери, чтобы пройти сквозь редкую толпу к стендам с вывешенными результатами.
- Фрэнк, привет, - сбоку от меня оказался Том, и я радостно пожал его руку.
- Ну как? - поинтересовался я у него, ища взглядом свою фамилию, неуверенно начиная практически с конца.
- Куда ты смотришь, чудак, - усмехнулся Том. - Ты в пятёрке лучших.
- Гонишь! - не поверил я и резко скакнул взглядом к началу списка. И правда. Мой результат, как и у десяти других ребят с параллели, был третьим по баллам. Охренеть…
- Неплохо, Фрэнк, - на моё плечо вдруг легла тяжёлая ладонь, и я обернулся, уже зная, кого увижу.
- Добрый день, мистер Блом.
- Ага, - кивнул головой этот мужик, в тридцатиградусную жару выглядевший в своём строгом костюме словно только что вышел из холодильной камеры - как чёртово совершенство. - Ты хорошо потрудился в этом году. Постарайся не скатиться и в следующем, и тогда я постараюсь выбить для тебя премию в «Руттгерс».
- Эм… - я замялся и даже не знал, что сказать. - Спасибо, я постараюсь.
- Вот и отлично, - он похлопал меня по плечу, неторопливо и тяжеловесно, и убрал руку. По стёклам очков пробежался блик, когда он повернул голову. - Хорошего лета, Фрэнк.
- И вам тоже, мистер Блом.
- Уэям привет. Майкл тоже хорошо поработал. Он молодец. Впрочем, как и его брат, - он криво усмехнулся и скрылся за поворотом коридора.
- Ого, - шепнул снова появившийся рядом Том. - Что это было?
- Не спрашивай, - я закатил глаза, но тут же взял себя в руки, ища в списке фамилию Уэй. Майкл оказался в составе вторых по величине результата. «Вот говнюк, уделал меня», - подумал я беззлобно.
Я попрощался с Томом, неторопливо прошёл мимо стенда с комиксом Джерарда, с улыбкой вспоминая, что перед вручением дипломов купил себе экземпляр на память. И, собравшись с духом, отправился к Уэям. Сердце радостно подскочило и со всего размаху ухнуло в пятки. Давно я так не волновался…
****
- Фрэнки? - мне открыл заспанный Майкл, хотя на часах напротив входа было давно за два дня. - Который час?
- Уже пора обедать, а ты ещё не позавтракал, - усмехнулся я, проходя внутрь мимо зевающего младшего Уэя, красующегося в одних семейниках и растянутой майке. Струна внутри часто-часто пульсировала, сердце билось настойчиво и быстро, и я не был уверен, что сдержусь от запрыгивания с ногами, едва только увижу его. - А где Джерард?
- Джерард? - спросил Майкл, странно посмотрев на меня и закрывая дверь. - Он, кажется, уехал в Нью-Йорк.
Я застыл. Медленно повернулся и поймал взгляд Майкла.
- В смысле? - еле двигающимся языком спросил я. Мне казалось, что в меня вкололи огромный, с меня размером, шприц и теперь медленно давили поршень, и тягучие потоки обезболивания-заморозки, как в кабинете стоматолога, текли по венам, начиная откуда-то с макушки, по позвоночнику и ниже, лишая меня возможности мыслить, двигаться, говорить, чувствовать… Жить.
- Ему позвонили рано утром из Нью-Йорка, он поднял меня, перевернул весь дом вверх дном, собрал вещи и сказал, что едет в Нью-Йорк, возможно, на неделю, - Майки снова зевнул и потянулся. - Он же подавал документы в Школу Современного Визуального Искусства. Он что, не говорил тебе? - младший Уэй, кажется, наконец-то понял, что что-то не так, его брови вскинулись вверх, он шагнул ближе и схватил за предплечья: - Фрэнк. Эй, Фрэнк!
Я почти не слышал его. Вокруг вата. Вата, вата, сотни слоёв ваты, и я заключён в ней, словно хрупкая ёлочная игрушка. Которая всё равно умудрилась разбиться.
Я не двигался.
Не думал.
Не жил.
|
