Глава 1.
Глава 37.
Глава 38.
Делать покупки в огромном городском супермаркете, именно таком, куда по выходным приезжает вся семья, чтобы закупиться подешевле, именно таком совершенно обычном, с горами продуктов по акциям и выставленным в междурядье заманчивым предложениям - что может быть проще и обыденнее?
Даю руку на отсечение, так оно и было для Джи. Этого сукина сына, что с невинной улыбкой ангела заставил меня толкать тележку, пока он, сверяясь с неровно ободранным по краю списком, скидывал в неё с полок всякую странную хрень для своего дня рождения… Он то и дело оборачивался на меня, еле плетущегося сзади, кидал неоднозначные ухмыляющиеся взгляды и считал, что всячески подбадривал. О, как бы не так.
Я, Фрэнк Энтони Айеро младший, совершенно обычный шестнадцатилетний подросток со своим букетом страхов и надежд, и буквально пятнадцать минут назад мне впервые отсосали. На переднем сидении бабушкиной машины… Лучший друг. Любимый друг. Человек, от которого кости внутри тела медленно шипели и плавились, растворяясь таблеткой аспирина в стакане жидкости. О, наверное, многие смогли бы фыркнуть на этот малозначащий факт моей биографии - Господи Иисусе, святое дерьмо, подумаешь, отсосали. Наверняка, для многих в этом событии не будет ничего удивительного, но лично для меня - о, для меня это переворачивало всё вверх дном.
Тело и мозг оказались шокированными настолько, что, приехав на парковку и как-то открыв дверь, я осознал: не могу двигаться. Я просто физически не могу заставить свои ноги выбраться из грёбаного расписанного вручную «жука» и идти. Не могу… Лицо до сих пор горело огнём, и даже свежий апрельский ветерок, отчётливо пахнущий океаном, не мог успокоить этого жара. Тело ломило - сладко, томно… Тянуло каждую мышцу ног и внизу живота, словно я не кончил только что, а был раскатан катком по дороге. Я не понимал, искренне не понимал, из-за чего этот странный эффект. Но факт оставался фактом: руки предательски потели, сердце колотилось, как бешеное, в машине отчётливо пахли спермой скомканные салфетки, а я не мог выйти наружу, чтобы вдохнуть полной грудью свежего вечернего бриза. Не мог выставить своё тело на улицу в надежде, что оно хоть немного остынет.
Наверное, подспудно я всегда предчувствовал это, ещё с нашей первой встречи в восемь лет, в том парке в Бельвиле. Я знал, что однажды этот грёбаный Джерард Уэй что-то перемкнёт во мне, сломает и слепит уже по-новому, так, что я никогда точно не смогу понять, что же он сделал в итоге. Я думал об этом и был напрочь лишён чувства самосохранения, настойчиво долбясь лбом в его порой закрытую дверь. И вот теперь, когда мне наконец открыли, вдруг задумался - выдержу ли? Словно это было полнейшей неожиданностью, и я влетел к нему внутрь, падая на пол и разбивая колени, едва не целуя паркетное покрытие.
- Эй, ты в порядке? - Джерард обошёл машину и стоял рядом, придерживая рукой открытую дверь.
Я не знал, что ему ответить. Только нервно улыбнулся и закивал, стараясь не встречаться взглядом.
- Хм, - он нахмурился - я видел это периферийным зрением, и почесал кончик носа. - И что мне делать? Я могу сходить один. Посидишь тут, пока я закупаюсь? Времени не так много.
Я повернулся лицом к нему. Почему-то тот факт, что он предлагает мне буквально «катапультироваться», сдаться, несколько оскорбил меня. Я повернул голову и тут же упёрся взглядом в его ширинку. Наверное, это вышло случайно, но я буквально прилип туда взглядом, потому что… Некоторое понимание и осознание всего произошедшего, но с иной точки зрения, снова обрушилось на меня.
Джерард как-то неловко отпустил дверцу и, оглянувшись по сторонам, быстро поправил выпирающий член под джинсой. Я ненадолго закрыл глаза. Совсем ненадолго. Какой же я идиот…
- Ну так что, ты остаёшься, или…
- Я иду. Иду, - я сгрёб себя в кучу - мысленно, внутри эта борьба с бессилием и сладкой послеоргазменной отключкой выглядела именно так. Пошевелил пальцами ног в кедах, и они - о чудо! - даже отозвались, перестав неметь.
И буквально через минуту уже переставлял ноги - одна, вторая… одна, вторая… - идя следом за Джерардом ко входу по полупустой стоянке. Всё, на чём я мог концентрировать своё внимание - это замызганные пятки его обуви, что шаркали по асфальту, то и дело появляясь из-под края штанин.
- Как думаешь, три упаковки зефира для жарки хватит? - задумчиво спросил он меня, точно взвешивая на ладонях два небольших пакета.
- Мы что, в летний лагерь собираемся? - негромко удивился я, и это было первое, что я связал своим онемевшим языком после обрывочных слов на стоянке.
- О, ты просто ещё не знаешь, что нас всех ждёт, - улыбнулся он по-заговорщицки, кидая в меня обоими пакетами. Я даже не пытался поймать - не было никаких физических сил на это. Словно мне не отсосали, а буквально насиловали сутки напролёт. Я улыбнулся своим же грязным мыслям. Пакеты ударились об мою грудь и с шорохом упали в тележку. - Давай же, Фрэнк, пошевеливайся, - Уэй бодро шагал вперёд, то и дело кидая через себя что-то, что не могло разбиться. Думаю, ещё немного такого поведения, и нас просто выпрут из магазина без покупок. Наверное, это показное бравирование было его способом защититься от последствий неловкой ситуации. Конечно, в шестнадцать я вообще не размышлял об этом - мне было просто плевать, и я радовался уже тому, что мои отошедшие от судороги ноги всё ещё могут ходить.
Впрочем, наш темп был идеален. Джерард шёл впереди, я, толкая тележку перед собой, - немного отставая. Таким образом всё то дерьмо в цветастых и шуршащих упаковках приземлялось точно по адресу даже без моего участия. Я снова улыбнулся, рассматривая его встрёпанный затылок и вспоминая, как мои пальцы цеплялись за его волосы… Чёрт…
- А теперь - самое интересное, - сказал он и отправился в отдел с игрушками. Надолго завис у каких-то стендов - я даже не пытался вникнуть, прежде чем выбрал несколько небольших коробок. - О, вот ещё, - уже перед самыми кассами он сцапал с прилавка упаковку презервативов, совершенно грязно подмигивая мне. Я почувствовал всем телом, как едва успокоившийся жар снова шибанул в голову, поджигая щёки, уши, кончики волос, - Господи, да я едва не дымился и готов был просто убить его на месте, насколько он раздражал (сводил с ума?) меня сейчас.
Я снова был потерян в дымке запутанных мыслей, обжигающих недавних воспоминаний, я словно заблудился в вязком тумане. Всё то время, что мы возвращались по пустынному отрезку шоссе и после - по малолюдным улочкам Ашбери, мы молчали. Нет, не было неловкости - по крайней мере, я не чувствовал её. Просто мне нужно было время снова собрать себя воедино, слепить по кусочкам после того, как он разбил меня, позволив кончить в свой рот. И я совершенно не помню, как мы доехали до таинственно-старинного домика его бабушки, как оказались внутри, окутанные волнами разных аппетитных запахов, тепла и разноголосого гомона - кажется, Рэй, Елена и Майки спорили о правильности какого-то рецепта.
Я обессиленно рухнул на диван в маленькой гостиной, прикрывая глаза. Чёрт, а ведь только начало вечера…
- Хэй, Фрэнки, - Майкл подсел ко мне, с разбегу упав рядом. Кажется, я ощутил всем телом взвившуюся с поверхности благородную пыль и чихнул, - ты в порядке? Брат что, верхом на тебе в магазине катался?
Я закашлялся, распахивая глаза. Да, это пыль всему виной.
- Всё в порядке. Наверное, морской воздух так влияет. Знаешь, я довольно болезненный и придирчивый ко всему чувак, - как-то смог выговорить я, совладав с попавшей не в то горло слюной.
- Раньше я этого не замечал, - ухмыльнулся Майки, вытягивая тощие длинные плети рук на спинке дивана. Из кухни слышались невнятные голоса Рэя, он что-то усиленно доказывал Уэю-старшему, а Елена добродушно смеялась над ними обоими. Господи, как же тут было хорошо, спокойно и уютно. Кажется, я нашёл место, которое навсегда запомню своей беспокойной душой. Я буквально растворился в этом доме, в звучании знакомых и до боли «своих» голосов, в тиканьи старинных часов на стене, да даже этот неуловимый запах пыли, что неминуемо поселялся в подобном доме, был важным и незаменимым, словно заканчивая картину правильной рамкой. Я закрыл глаза и едва ли не простонал от внезапно накатившего удовольствия и расслабленности; такое резкое и странное, но такое долгожданное чувство. Кажется, я снова стал цельным, хотя бы на время.
- Тебе просто повезло, Майки, - я улыбнулся. Мне отчаянно захотелось завалиться на его плечо и нагло вздремнуть часок. Но я только откинул голову назад и угодил на распластанную по спинке руку. - Я тот самый мудак, который тщательно скрывает свои слабости.
- Ох, вот оно что, - Майкл хмыкнул, я только слушал движения его голоса, знакомые интонации. Мне не нужно было утруждать себя - открывать глаза, чтобы совершенно чётко представлять себе лицо младшего Уэя. - А я думал, это Джи что-то учудил, что тебя так расплющило.
- Учудил, - чуть подумав, согласился я. Какая разница, впрочем? Я ведь не собирался вдаваться в подробности.
- О, ясно. Всё-таки мне не померещилось, - было слышно, как Майки улыбается. - Ладно, чёрт с вами с обоими. Одного размазало по дивану, второй кипит жаждой деятельности, что только пар из ушей не идёт - два сапога пара. Давай, приходи в себя. Уже пора выходить.
- Выходить? - я открыл глаза, потому что искренне удивился. Фотографии с каминной полки смотрели на меня, а я - на них. - Я думал, нас ждёт домашняя ночная вечеринка.
- Смеёшься? - Майки хохотнул, распрямляясь и заглядывая в глаза. - Да бабуля ни в жисть не разрешит творить нечто этакое в её доме. В отличие от родителей она прекрасно знает, что заверениям Джерарда не стоит верить. И что в свой день рождения он совершенно точно способен устроить здесь филиал ада, чего она, естественно, не хочет. Поэтому по обычаю мы празднуем на берегу. Давай, поднимайся. Тебе понравится.
Я бы мог сказать Майки, что до онемения всего тела счастлив сейчас. Но молчал и тупо улыбался. Серьёзно, меня словно двинули тяжёлым по голове, вышибая все мысли, и вместо них накатила потрясающая, неописуемая эйфория. «На берегу», - сказал младший Уэй, и в этих словах было для меня больше смысла, чем во всех объяснениях, сказанных до этого. Два слова просто перечеркнули их, делая неважными.
****
Расписанный «жук» с забитым до отказа багажником с различными вкусностями ехал от дома вдоль пустынных пляжей минут пять, прежде чем свернуть налево, на стихийную стоянку, где уже были припаркованы четыре машины. На пляже, возле огромного тёмного вороха чего-то неопознанного, на нескольких поваленных и лежащих тут словно с сотворения мира стволах сидели ребята, другие прогуливались совсем рядом с кромкой шумящих волн, третьи просто сидели на песке и несколько копались в багажниках припаркованных машин.
Джерард, всё недолгое время за рулём самозабвенно подкалывающий Майки и подшучивающий над Рэем на тему его неразлучности с гитарой (конечно, он понимал, что гитара на берегу нужна как воздух, но это не мешало ему дурковать), буквально светился, разглядывая пляж и людей на нём. Я начал осознавать, что помимо брата, одноклассника Торо и меня в жизни Уэя есть другие знакомые, которые, чёрт, знают его намного дольше, чем я. Лучше, чем я? Это понимание неожиданно сдавило лёгкие, не давая толком вдохнуть, и я был рад, что в этот раз сидел сзади. Мне казалось, что сегодня Джерард видел меня и каждую мою мысль насквозь.
Из машины я выбрался последним, привыкая к тому, что совершенно чужие и незнакомые мне люди - как парни, так и девушки, - счастливо стискивают Уэя в объятиях, хлопают по спине, рукам и плечам, даже целуют, некоторые - совершенно нескромно… Вталкивают в его пальцы какие-то пакеты с, вероятно, подарками… Смеются и болтают так непринуждённо.
Мы не успели подъехать и открыть двери, как почти вся толпа, рассыпанная по пляжу в сгущающихся сумерках, оказалась у «жука», обхватывая его в тесное и цепкое кольцо. Мне на мгновение стало трудно дышать от этого. Я и представить не мог, что в Ашбери у Джерарда так много… прошлого.
- Нихрена ты вытянулся, Майки! - какой-то рыжий парень в очках, с виду даже старше Джерарда, с силой хлопнул младшего Уэя по спине, отчего друг едва не клюнул носом в песок.
- Ох, отстань, Рок, ты что, думал, я вечно буду ребёнком?
- И кудряшка-Рэй всё так же бессменно в вашей компании? - улыбаясь во все свои сверкающие в потёмках зубы, поинтересовалась девушка с тёмными, до плеч, волосами. Она до сих пор обнимала Джерарда за талию, и это несколько нервировало меня.
- Я всегда с Уэями, Лэсли, - спокойно ответил Торо, доставая сумки и пакеты со съестным из багажника. - Я их телохранитель, - Рэй сделал движение, словно выхватил из нагрудной кобуры ствол, крутанул его, подстрелил что-то в темноте и, дунув на него, убрал обратно.
- В самое сердце, - картинно закатила глаза «Лэсли», ещё больше облокачиваясь на Джерарда. Я крепче сжал зубы и поспешил на помощь Торо. Пока что я чувствовал себя неловко, неуютно и совершенно не в своей тарелке. И, ко всему, не был представлен. Джерард словно забыл про меня.
- То-то, детка, - без интереса кинул Рэй, поправляя чехол с гитарой на плече и хватая баулы. - Двинули?
Я, нагруженный по верхней грани возможностей, Майки, тащащий какие-то картонные коробки, и остальные ребята (я так и не мог точно сказать, сколько их было, но мне казалось, что целая толпа) с также занятыми руками двинули в сторону океана, стволов и бесформенной кучи. Там же я заметил несколько расставленных в стороне столов для пикника и ящики на песке - не иначе, как с выпивкой.
- С алкоголем всё в порядке, Марк? - спросил Джерард, идущий где-то сзади меня. Оглянулся высокий темноволосый парень, довольно взрослый даже на вид. Наверное, почти всем тут я бы дал за двадцать.
- Обижаешь, брат, - широко и крупнозубо улыбнулся он. - Лучше скажи, как у тебя нынче с куревом?
- Всё по высшему разряду, прямиком с лучших плантаций Ньюарка, - лихо ответил Джерард, и ребята вокруг него захихикали. Мне помогало только то, что рядом шли Рэй и Майки. Последнего я чувствовал буквально плечом, и это невероятно добавляло уверенности, рассеивая первоначальное малодушное «бросить всё нахрен и смотаться в машину, закрывая двери на замок».
- А кто этот чудный малыш, кажется, пакеты в его руках несколько больше него, - голос «Лэсли» не был злым или же обидным, она просто забавлялась, и в ответ послышалось несколько смешков. О, да, совершенно безобидная шуточка, от которой мне хотелось придушить эту «подругу детства». Я даже не оглянулся и не замедлил шага, мысленно ожидая ответа Джерарда.
- Это Фрэнк. Он переехал в Ньюарк в прошлом году и теперь одноклассник Майки, - сказал старший Уэй так просто, что я едва не запнулся. - А ещё он наш друг. И он не малыш, - с какой-то странной интонацией прозвучало в конце. Я сглотнул, поднимая бровь и радуясь, что этого никто не видит.
- Фрэнки, ты симпатичный, - донеслось из-за спины, и я даже вздрогнул, но меня перекосило от этой манеры коверкать имена едва знакомых людей.
- С-спасибо, - выдавил я и помолился тёмному, уже расцветающему звёздами небу, чтобы эта милая девушка уже заткнулась. В конце концов, пусть обсуждают Джерарда, день рождения-то у него.
Слава Богу, больше меня никто не трогал. Ребята оказались весьма позитивные, без заскоков, и скоро все занимались какими-нибудь полезными делами. Эта «бесконечная толпа» оказалась всего лишь сборищем ребят из двенадцати человек. Девушки, парни, честно пытался запомнить их имена, но усвоил от силы лишь несколько человек, постоянно ошивающихся рядом.
Рыжеволосый, кажется, Рок, заправлял розжигом той самой бесформенной кучи между брёвнами. Огромный ворох веток, поленьев и сухой травы разгорелся быстро, резко очерчивая круг света, оттеняя наступающую черноту ночи и делая наши тени дрожащими, движущимися, какими-то слишком живыми. Меня не оставляли в покое, предлагая на бумажных тарелках куски пиццы и пирога, испечённого Еленой, нарезанные овощи и ещё какую-то странную съедобную хрень на палочках, которую я до этого в жизни не ел. Толкали в пальцы открытые бутылки с пивом, не особо интересуясь, хочу ли я пить. Улыбались по-доброму и порой хлопали по плечу. Через некоторое время я понял, что мне стало лучше. Намного лучше. Кажется, я перестал чувствовать себя инородным куском в этой массе, и даже если это было не так, меня оно уже не волновало.
Или же это говорило во мне выпитое пиво и наевшийся желудок?
Ребята были милыми. Серьёзно, до этого я считал милыми лишь близнецов. Затем к этому списку добавились мои новые друзья из Ньюарка. Я не мог бы ответить точно, что обозначаю словом «милый». Но они не были придурками и мудаками в полном и обширном смысле этих определений. Поэтому автоматически попадали в раздел «милых». Наверное, пиво всё же действовало…
- Помните, когда собака Барни наделала кучу прямо под окнами на лужайке у миссис Полштайн? Она ещё выскочила на улицу с такими криками, что…
- Пёс Барни едва не обделался ещё раз, - подхватила Лэсли.
- Точно, - несколько ребят засмеялись, вспоминая.
- Джерард тогда схватил его на руки и побежал, спасая от старухи, словно Супермэн… Мы еле за ним успевали.
- Уж лучше Бэтмэн тогда, - простонал Джерард. - Если вам не надоедает вспоминать этот бред каждый год, хотя бы пусть я буду Бэтмэном, а не Супермэном.
- Это при том, что у тебя аллергия на собак, - ухмыльнулся Курт, парень, что обнимал сидящую на его коленях симпатичную блондинку.
- Боже, мне было восемь, - защищался Уэй. - Я не знал, что значит аллергия, но прекрасно знал, что такое - палка миссис Полштайн.
- Кстати, она умерла этой зимой, - зачем-то сказала одна из девушек, и мне это показалось совсем некстати.
- Ну, туда ей и дорога, - пожал плечами Джерард.
- Да уж, на редкость противная была старуха.
- Может, гитару достать? - спохватился Рэй, допивая очередную бутылку с пивом. - Попоём.
- А когда тебе стало нужно особое приглашение? - удивился Майки, забавно и неуклюже флиртовавший с одной из девушек, чьё имя постоянно ускользало от меня.
- Ох, заткнись, - недовольно протянул Торо, нащупывая рукой кофр и отряхивая его от песка. Мерный шум облизывающих берег волн настолько приелся уху, что уже не выделялся в общей атмосфере звуков. Эта их общность - едва слышный шорох песка от порывов ветра, шелест волн, голоса, смех, потрескивание костра, - всё это слилось во что-то потрясающее и успокаивающее нервы, что принимаешь за данность, как само собой разумеющееся. - Джи, все эти песни - в твою честь. С днём рождения, - улыбнулся он и начал с одной небыстрой песни из репертуара Битлз. Не было ни одного человека, кто бы не подпевал ему. Все - по-разному, кто как умел. И только я молчал, рассматривая задумчивого Джерарда сквозь блики языков от костра. Его лицо окрашивалось огненными оттенками, волосы и глаза поблёскивали от света. Он иногда облизывал нижнюю губу, запивая мысли из бутылки, и смотрел куда-то вниз - не под ноги, а на песок, на раскалённые угольки внутри пекла. Словно вспоминал о чём-то или наоборот - не думал совершенно ни о чём. Я не мог прочитать его, просто наблюдал, радуясь, что он этого не видит. Думая, что все эти ребята вокруг него - совершенно неплохие. Забавные. Наверное, добрые. А значит - и Джерард такой. Дурной человек никогда не притянул бы к себе подобную компанию. Невозможно.
После в моих руках совершенно неожиданно оказался распалённый кем-то косяк.
- Эй, парень, не спи, - послышалось сбоку. - Если не хочешь - передавай дальше.
Я не стал задаваться провокационными вопросами и просто затянулся, оставляя самокрутку между губ чуть дольше, чем следовало, и надолго - насколько смог - задерживая дым внутри.
- Ого, а Фрэнки знает толк в хороших вещах, - донёсся до меня ухмыляющийся (что немного раздражало) голос Лэсли, но мне было уже плевать. Мне было хорошо, я медленно уплывал, убаюканный умиротворяющей атмосферой, сытостью, алкоголем и, под конец, травяным дурманом.
Кажется, я всё-таки заснул: как-то по-собачьи, свернувшись на чьих-то вещах. Но это было недолго. Меня разбудил Джерард, сжимающий моё плечо.
- Эй, привет, - сказал он и мягко улыбнулся, когда я сфокусировал взгляд.
- Привет, - я не смог не вернуть ему улыбку. Оглянулся. На гладких стволах вокруг прогорающего костра сидела, переговариваясь, молодёжь. Рэй наигрывал что-то мелодичное на гитаре, и в самом ночном воздухе царила благостная, ласкающая атмосфера умиротворения. - Долго я спал?
- Минут двадцать, - ответил Джерард, заправляя прядь волос за ухо. - Сейчас будет гвоздь программы, так что я решил разбудить…
- Всё правильно, - я уже садился, поднимаясь с вещей. - Вообще не пойму, отчего вырубился…
- Просто устал, - ухмыльнулся Уэй. - Майки?
- Чего тебе, виновник торжества? - неохотно отозвался младший, отлипая от бока Торо.
- Организуй всем свежую выпивку. Сейчас мы зажжём этот унылый летний лагерь, в который вы превратили мой праздник, - он ухмыльнулся, встречаясь с заинтересованными взглядами.
Всего через пять минут всей гурьбой мы стояли между костром и океаном, обступив несколько коробок, прикопанных песком до половины. У каждого в руке поблёскивала бутылка, хотя мне казалось, что всем уже совершенно точно хватит. До меня начало доходить, что тут затевается.
- Дамы и господа, все готовы? - поинтересовался Роки, с энтузиазмом прыгающий вокруг пыхтящего Джерарда с зажигалкой.
- Давай уже!
- Не томи, - раздалось хмыканье, а затем шипение - они, наконец, подожгли.
- Лучше отойти ещё немного назад, - на всякий случай предупредил Джерард, вставая по левую руку от меня. Мы даже не соприкасались одеждой, но я улыбался.
А потом бахнуло. И снова, и снова… Я вздрагивал каждый раз, распахнутыми глазами наблюдая, как в небо одна за одной уходят разноцветные стрелы, чтобы распуститься невысоко над нами огненными цветами различных оттенков. Девчонки визжали и прыгали, Рэй самозабвенно кричал «Уау» каждый раз, когда особенно большой шар, казалось, летит на него прямо вниз, грозя опалить шевелюру. Я не мог оторвать взгляда, вздрагивая от шипения, свиста и хлопков зарядов. Это был самый охеренный праздник, который я только мог пожелать Джерарду.
Неожиданно мои пальцы оказались в сухом тепле ладони. Я дёрнулся, поворачивая голову. Джерард просто смотрел в небо на затухающие искры и улыбался. Его ладонь грела мою, и сердце внутри груди уже начало разгоняться.
- Красиво было, - сказала Лэсли, направляясь к нам. Моя ладонь снова оказалась в прохладе и одиночестве… - Спасибо, Джи, это отличный вечер, - она без зазрения совести поцеловала его в губы, и хотя это выглядело достаточно невинно и коротко, приятного для меня в этом зрелище было мало. Я пошёл к столам, надеясь взять оттуда что-нибудь съестное, чтобы закусить оскомину во рту. Я начинал чувствовать себя уставшим. Собственно, таким я и был. Слишком много событий и впечатлений отведено на один день. Слишком… И разве мог я знать, что для меня ночь только начинается?
- Прогуляешься со мной? - его жаркий шёпот опалил моё ухо, пока я неторопливо жевал пирог. Я почти подпрыгнул от этого, и услышал за спиной смех. Знакомый, тихий. Уэевский.
- Куда? - делая вид, что не заинтересован, уточнил я.
- До дома, - запросто ответил Джерард. Я оглянулся. Народ вернулся к посиделкам и историям у костра, кто-то допивал оставшееся пиво. Расходиться не собирались.
- А как же твои гости? - удивился я.
- Это мои друзья, Фрэнк, - словно глупышу, начал растолковывать мне Уэй. - Поверь, никто не убьёт меня, если я по-тихому свалю.
Я хмыкнул.
- А машина?
- Рэй доедет даже с закрытыми глазами. Тут рядом. Не переживай, он не пил много. И вообще, какого чёрта я тебя уговариваю? - разыгрывая недовольство, спросил он, и я вдруг почувствовал, как он обнимает меня одной рукой, обхватывая живот и притягивая ближе к своей груди. Как утыкается носом в затылок. - У кого сегодня день рождения?
Я улыбнулся, запихивая в рот съестные остатки. Он был прав. Более, чем прав. И я ещё не подарил ему свой подарок…
- У тебя, у тебя, - успокоил я Джерарда, оборачиваясь. До нас совершенно никому не было дела. И хоть я очень этого хотел, всё равно не смог поцеловать его, даже несмотря на замутнённость разума. Подобное до сих пор казалось мне чем-то диким. Он ухмыльнулся и потянул меня в сторону темноты, где вздыхали волны - снова взяв за руку, но теперь уверенно, так, словно не намеревался отпускать ближайшую вечность.
Мы шли и шли по песку вдоль линии прибоя, медленно приближаясь к самым крайним огням набережной. Ашбери, если и не спал, то усердно делал вид, что уже готовится ко сну. Было слишком тихо и безлюдно. Джерард молчал, находясь чуть впереди.
Мы шли, загребая обувью песок, думая каждый о своём, но совершенно точно - о чём-то хорошем. Мои пальцы были накрепко переплетены с его, и я буквально млел, плавился от этого ощущения. Никогда прежде Джерард не держал мою руку так долго и так уверенно.
И я терялся в сладостных предчувствиях, позволяя себя практически тянуть. Если бы мог - я бы побежал. Вперёд него, вперёд ветра, звёзд и запаха океана. Но я просто не мог позволить себе эту роскошь. Как и не мог предположить, что нас ожидает впереди.
****
- Фрэнк, тише, пожалуйста, - это мне попало от Уэя за то, что я больно запнулся обо что-то ещё в коридоре на пороге лестницы, потому что, чёрт, было совершенно темно! Конечно, я не удержался и тихо взвыл, мизинец на ноге пронзило, словно иглой. И это совсем не повод шипеть… - Я бы не хотел разбудить бабушку.
Я отчего-то грязно усмехнулся. Джерард, так и не выпуская моей уже вспотевшей ладони из рук, тащил меня вверх по лестнице в совершенной темноте притихшего и словно заснувшего дома. Ничего удивительного - двенадцатый час. То есть он думал, что у нас есть шанс не разбудить Елену каким-то иным способом? Ох, я был пьян, я был под травой, но чувствовал себя вполне адекватно. Шагал достаточно ровно, никакие черти мне не мерещились. Да, настроение, приправленное предвкушающим волнением, казалось приподнятым и каким-то весело звенящим, но… Честно, не знаю, откуда в моей голове столько грязных мыслей. Ведь в самый ответственный момент я становился робким и до тошноты девственным. Меня самого мутило от того, насколько я мог растеряться. Особенно если брать в расчёт события этого бесконечного дня и то, что я совершенно не представлял, чего ждать от Джерарда. Чего он, вообще, блять, хочет. Презервативы? Зачем двум парням презервативы? Никто из нас не девушка и не может забеременеть. А что до остального… В этом месте на мою фантазию опускался мягкий, тёмный, обволакивающий туман. Он был заполнен сладкими, обжигающе-горячими выдохами и вдохами, звуками скольжения, влажных поцелуев и запахом пота и мускуса - самым нормальным и здоровым запахом, когда в небольшом помещении двое занимаются… сексом? Но как заниматься сексом двум парням помимо рук и рта? Нет, эта туманная темень в голове не давала мне сфокусироваться и додумать мысль.
Ноги попадали по ступенькам и больше не грозили запнуться - я посчитал это хорошим знаком. Одна, вторая, третья… ещё немного. Мы уже успели сделать поворот, и я было направился к комнате, которую мне показали днём, назвав «детской».
- Эй, - мягко вернул меня Джерард, чуть сильнее сжимая пальцы и притягивая к себе. - Нам немного выше.
На мой недоуменный взгляд он усмехнулся и показал пальцами в дальний тёмный угол. Там, в самом конце небольшого холла на втором этаже я разглядел очертания маленькой, едва в мой рост, дверки, для незаметности оклеенной теми же обоями, что и стены.
- Чердак? - удивлённо, но как можно тише выдохнул я. Сердце отчего-то застучало быстрее.
Джерард покивал, загадочно улыбаясь.
- Там здорово. Тебе понравится.
- Только мне нужен мой рюкзак. Он в детской, - негромко сказал я.
- Хорошо. Я пока поднимусь и открою окно. Честно, не был наверху полгода и не представляю, как там всё сейчас выглядит, - прошептал он, касаясь носом и губами моего уха. Я никогда к этому не привыкну, как сумел привыкнуть к тому, что мои вздрагивания от подобного его забавляют. - Только не шуми, ладно?
Я кивнул и направился к нужной двери, в то время как Джерард, минуя закрытую спальню бабушки, каким-то неведомым мне образом открыл совершенно не выделяющуюся в стене дверь и исчез в пыльной (о, в этом я не сомневался) темноте.
В их с Майки старой детской было как-то трогательно-мило. Это не была сводящая с ума комната, как в их родительском доме, но она и не была той, где нет никаких следов взросления. Просто помещение умудрилось сохранить детское очарование - оно было в светлых голубых обоях, в двух кроватях, пусть и не маленьких, но совершенно не тех размеров, что уже нужны подросткам. В рамках с бесконечными фотографиями на небольшом письменном столе и старинной крючковатой лампой. Несколько постеров музыкальных групп над кроватью Майки и рисунков - чёрным грифелем по белому - над кроватью Джерарда не только не портили этой законсервированной будто бы атмосферы, а даже углубляли её, делали более личной и интимной. И больше всего меня умилили - серьёзно, до самой глубины души - старенькие игрушки, такие нелепо-угловатые фигурки супер-героев, что в нашем детстве порой выдавали в супермаркетах за особые покупки. Они были любовно выставлены на столе посередине в совершенно чёткой последовательности, между рамками с фото… И я серьёзно засомневался, что мои друзья - это не десятилетний и восьмилетний мальчишки, что лишили меня первой (смешно, но я помнил об этом до сих пор) влюблённой привязанности.
Я, уже взяв рюкзак, подошёл ближе к столу. Было в этом что-то странно-неловкое, словно разглядывал сокровенный алтарь чужого детства. Как так получается, что совсем не родной дом, а другой, пусть и бабушкин, становится для тебя той нерушимой крепостью, местом, где ты можешь спрятаться и, возможно, вспомнить, кто ты есть на самом деле? Я не имел права осуждать родителей Уэев. Мир взрослых до сих пор был очень смутно понятен мне. Говоря прямым текстом - непонятен и пугающ. Я не знал, не имел представления, как выживать в нём. И, наверняка, у всех были свои причины. Но я не понимал и - к чёрту - не хотел их понимать. И мечтал в будущем не повторять ошибок людей, которыми я был подсознательно недоволен. Вот только получится ли?
Поправив в сумерках комнаты лямку рюкзака, я вышел и как можно тише прикрыл дверь. Очерченный темнотой провал в дальнем углу звал меня. Я не мог узнать, что он готовит, пока не переступил бы его порог. И эта странная метафоричность немного пугала. Внутренне посмеявшись со своей впечатлительности, я подошёл ближе и обнаружил за дверью хлипкие деревянные ступени, резко и очень круто забирающие вбок. Они едва угадывались в темноте. Но хотя бы не скрипели…
Конечно, он врал. Не то, чтобы меня это расстраивало - нет. Я немного успел привыкнуть к тому, что Джи иногда недоговаривает. И сегодня только улыбнулся, едва моя голова показалась над уровнем пола чердака. Я огляделся. Довольно чисто и прибрано для места, где Джерард «не появлялся полгода». Совсем не пыльно, только едва уловимо пахнет спрятанными по коробкам ненужными уже вещами и, наверное, старыми газетами. Свежий бодрящий воздух из открытого настежь распахнутого круглого окна, низкий широкий подоконник, заваленный подушками, в которых, подтянув ступни к промежности, сидел Уэй. Огонёк, мерцающий красным между его пальцами. Высокий полутораспальный матрас, брошенный в тёмном углу за ненадобностью и любовно (в этом месте оглядывания чердака у меня напрочь пересохло в горле) закинутый свежей - я не сомневался в этом - простыней…
Я поднялся целиком, увидев, что лестница блокируется изнутри откинутой сейчас створкой люка. Тихо хмыкнув, закрыл его с лёгким хлопком. Посмотрел на Джерарда - тот, наконец, заметил меня и тоже повернул голову в мою сторону. Темнота целиком слизывала его лицо, угадывались только очертания: волосы и освещённые светом уличных фонарей снаружи скулы.
- Закрыл за собой дверцу внизу? - спросил он негромко.
- Угу, - я кивнул и спустил рюкзак, тут же хватаясь за молнию. Нужно было подарить ему подарок. Он был достаточно выстраданный и заставил меня побегать. Общаться с нашими штатными «журналистами», отвечающими за отслеживание всех школьных мероприятий, фото- и письменное их ведение - то ещё дерьмо. Достал обёрнутый шершавой подарочной бумагой предмет и пошёл к нему. Я уже точно знал, что должен сидеть напротив. Напротив Джерарда, на этом низком подоконнике, так близко, чтобы наши разведённые колени соприкасались. Напротив открытого окна, защищённый от падения со третьего этажа лишь старой рассохшейся деревянной рамой.
Подойдя ближе и чуть выглянув на улицу, я понял, что мы находимся в той самой «волшебной» башне-надстройке, которая сразу приковала всё моё внимание, едва мы увидели этот дом. Там, в ночной темноте чёрной бесконечностью вздыхал океан.
- С днём рождения, Джи, - сказал я, протягивая ему свёрток и усаживаясь напротив, умещая задницу в старых выцветших подушках. Это оказалось не очень удобно, и я вынужденно схватился за его острые колени, чтобы не вывалиться наружу.
- М-м… - одобрительно промычал он, затягиваясь - косяком и собственными щеками, буквально прилепляя их к зубам. Я облизнулся, даже не понимая, зачем это делаю. Свежий ветерок с улицы был очень кстати. Он давал какую-то надежду, что я не спекусь от жара близости наших тел в первые пять минут. - Спасибо. Что это?
- Я надеялся, что ты сам посмотришь, - пожал плечами я, выжидательно протягивая пальцы в сторону самокрутки. Наши колени в самом деле соприкасались…
- Тебе не хватит на сегодня? - просто спросил он, впрочем, перекладывая косяк в мои пальцы, цепляясь кожей к коже чуть дольше, чем того требовалось.
- А тебе? - я вскинул бровь, медленно затягиваясь и прикрывая глаза. В глубине души я надеялся, что могу выглядеть при этом хотя бы вполовину так же сексуально и горячо, как он.
Джерард только хмыкнул, тут же зашуршав бледными и чуть подрагивающими пальцами по упаковке.
- Уау… - выдохнул он, доставая рамку. - Это просто… уау, - повторил он, поворачивая её к окну и придвигая ближе к лицу, близоруко разглядывая. Его улыбкой можно было топить масло - до того она была мягкая, тёплая и поражённо-счастливая. - Откуда ты достал это? Я даже не знал, что нас сфотографировали в тот момент…
Я улыбнулся, унимая сердцебиение. Я не был уверен, что подобное напоминание ему вообще нужно, и, тем более, что оно понравится.
- Это было непросто, - сдерживая разъезжающиеся краешки губ, ответил я. А потом ещё раз затянулся. Внутри головы разрасталось ночное тёмное небо - такое же бескрайнее, звенящее и подначивающее на безумства.
- Правда, спасибо, Фрэнки… Этот концерт много для меня значил.
- Возвращение на сцену? - понимающе спросил я, передавая в требовательные пальцы остатки самокрутки. На два-три затяга, не больше.
- Эпичное возвращение на сцену, так вернее, - он усмехнулся, кривя половину рта, другой удерживая между губами вернувшийся косяк.
- Ты там чертовски горячий, - мой голос дрогнул, а щёки медленно начинали гореть.
- Хм-м, не я один, - Джерард смотрел на меня из-под чёрных ресниц, и тени от них словно делали его глаза колодцами, космическими дырами, - они затягивали и мешали мне думать. Я не сказал ему о том, что у меня дома, запрятанная в выдвижном ящике стола, есть копия этой фотографии. Где мы, потные, с мокрыми волосами, рубашками, нелепыми галстуками и в клетчатых юбках счастливо обнимаемся после выступления на Весеннем Фестивале. Все мы, вшестером, но в центре - я и Джерард, и его рука притягивает меня за талию, а мои руки на его шее и шее Майкла, Торо где-то рядом, обнимая своими ручищами почти всех нас, а наши с Джи лица так близко, что чудится - ещё мгновение, и кто-то из нас засосёт другого в совершенно недружеском поцелуе. Это была случайная, компрометирующая фотография. Такую совершенно точно не поставишь на каминную полку к остальным - трогательно-умилительным.
Вдруг Джерард как-то неуловимо поменял положение тела, оказываясь своим носом перед самым моим лицом. Он не дышал, разглядывая глаза и губы. Я замер, а он придвигался ближе и ближе, пока не коснулся кончиком носа - моего. Его скулы дрогнули в улыбке, и он развернул голову, чтобы было удобнее…
Ох… Я приоткрыл рот, сгорая от предчувствия. Но он не поцеловал. Этот придурок медленно, тягуче выпустил настоянный в своём рту травяной дым прямо мне на язык, практически не касаясь. Я даже поперхнулся - отчего-то это было совсем иное ощущение. Волнующе и крепко прокатилось по языку, упираясь в гортань, щекоча и призывая вдохнуть поглубже.
- Чувствуешь? - спросил он, снова затягиваясь.
- Пока не успел, - хрипло сказал я, и моя ладонь самостоятельно сжалась на вороте его рубашки, не давая отстраниться слишком. Он улыбнулся - хитро, с кошачьей поволокой, - и снова придвинулся ближе к моему лицу.
В этот раз я почувствовал. О, я почувствовал намного больше. Электричество. Оно проходило через нас, пульсируя, перетекая из одного тела в другое и возвращаясь обратно - дыханием, дымом, случайными и не очень прикосновениями. Джерард едва коснулся моего носа и почти незаметно, мягко - губ, снова выдыхая едкий дым мне в рот. Я в этот момент вдохнул, принимая - глубоко, медленно. С чувством. Опуская одолженный, подаренный мне дым на дно лёгких. И чуть не улетел - до того чувствовалось по-другому. Совершено не так, как когда затягиваешься сам… Я ненадолго смежил веки, унимая сладостное головокружение и зуд во всём теле.
- Тут последняя, - сказал он, чуть отстраняясь и протягивая мне умирающий косяк. - Я тоже хочу, - и разве мог я ему отказать? Принял, затянулся так, что едва не обжёг пальцы. Чуть подержал внутри и, притягивая его за сцепленный в пальцах ворот рубахи неторопливо, с чувством выдохнул в приоткрытые губы. А потом мягко тронул их своими по шершавой и тёплой кожице. Ненавязчиво. Просто спрашивая.
- М-м… - он блаженно прикрыл глаза. Из его ноздрей вырывались остатки невыдохнутого дыма. - Потрясно. У меня стоит, - вдруг сказал он и очень пошло улыбнулся. А затем, не дав мне времени смутиться, стал очень серьёзным: - Фрэнки, мне жаль, что сегодня не слишком ловко вышло на пляже. Все эти мои знакомые, я понимаю… Тебе было неуютно, а я ничего не могу с собой поделать, я закрываюсь…
- Я заметил, - ухмыльнулся я, отпуская его рубаху и приваливаясь спиной к откосу окна. - Но ты серьёзно? Хочешь поговорить об этом?
- Мне исполнилось девятнадцать, - он грустно улыбнулся, почти незаметно в царящей темноте. - И меня немного напрягают некоторые вещи, которые я делаю неосознанно. Я понимаю, что это может выглядеть обидно, но, чёрт… Попытайся поверить мне, я бы никогда не хотел обидеть, тем более - тебя. Просто…
- Не можешь по-другому?
Тихий, ядовитый смешок.
- Что-то вроде грёбаной безусловной реакции. Просто знай - я ни с кем раньше не говорил об… этом. Даже с Майки.
Я молчал. Не то, чтобы не хотел говорить о его реакциях или обижался, просто сейчас мне казалось странным, что мы обсуждаем серьёзные вещи, а не… Раздеваемся, к примеру?
- Эти ребята - они знают меня с детства. Но не так, как это бывает, когда часто общаешься. Знаешь, мы приезжаем сюда - и словно окунаемся в прошлое. Каждый из них, из нас - скидываем всё, что нанесло за то время, пока мы не виделись и не общались. Словно каждый раз возвращаемся в определённую точку прошлого, законсервированную во времени. Неизменные. Такие же, как были раньше, как были в детстве. Всегда.
«Но ведь это невозможно? Все меняются. В этом смысл», - думал возразить я, но продолжал молчать. Джерард хотел выговориться, и кто я такой, чтобы мешать ему? Он так красиво водил кистями в воздухе между коленями, подбирая нужные слова, что я зачарованно следил за этим танцем бледных, нервно подрагивающих пальцев.
- Я… понимаешь, я просто отдыхаю душой, когда мы встречаемся в Ашбери. Это потрясающее чувство, когда ничего не нужно никому доказывать… И всё то, что сейчас происходит внутри меня, просто не нужно им. Это не касается никого, кроме… нас, - он договорил, а у меня сладко запульсировало под ложечкой. То есть он всё же считал, что что-то происходит? Тоже чувствовал это? - О-ох, - простонал Джерард, закрывая глаза руками. - чувствую себя каким-то мудаком, несущим ахинею.
- Ты не мудак, - я обхватил пальцами оба его запястья, поглаживая пальцами венки с внутренней стороны. Такая нежная кожа и едва ощутимые выпуклости, а мои мозоли такие грубые… - И я понял тебя.
Мои ладони незаметно перетекли на его скулы, заплелись пальцами в волосы. Я скользил подушечками по коже его головы - пропахшей дымом от костра и неуловимым запахом океана, и каждый раз, когда он вздрагивал от моих ощутимых прикосновений, внутри у меня замирало что-то тёплое, жаждущее и любопытное.
Я прошёлся пальцами за его ушами, провёл по краешку тёплых, таких нежных раковинок. Он хихикнул:
- Щекотно… - а потом серьёзно, хрипловато добавил: - Мне больше нравится, когда языком…
Тяжёлая волна тепла упала вниз моего живота, взявшись, казалось бы, из ниоткуда. Он опустил руки, упираясь ладонями в края подоконника и наклоняясь ко мне. Я схватился за ворот его рубашки и затылок - заставляя коснуться уже своих пересохших губ. Он дышал так тяжело и горячо, что я не сомневался - сдерживается. Наверное, это была его любимая игра - сдерживаться, доводя до крайней точки кипения, чтобы потом выплеснуться наружу чем-то бешеным, неистовым, как убегающая из кастрюли пена. Я касался, мял, облизывал его губы со вкусом бумаги, сладковатого травяного дыма и едва уловимого - пива. Наши губы соскучились друг по другу - вот что я чувствовал. Я мог бы провести так всю ночь. Я хотел вспомнить его - раскрепостившегося, не думающего - до каждой трещинки на коже, до последней веснушки и родинки, до самого пошлого стона.
Я пропустил момент, когда его язык скользнул между моих губ, слепо тычась в зубы, словно кидая вызов. Господи, да просто дышать с ним одним воздухом - обжигающим, словно сгустившимся - уже было выше моих сил. Я сильнее притянул его затылок, горячо отвечая своим языком - оглаживая сверху, обвивая и теряясь в ласках. Я просто хотел делать всё это, чувствовать странный вкус его слюны, сглатывать и снова вламываться внутрь его рта.
Джерард оторвался ненадолго, переводя дыхание - с совершенно пьяным, тёмным взглядом. Полный решимости, какой-то упрямый и чуть запыхавшийся. Я вдохнул поглубже, облизал губы и встретился носом с его тёплым, нежным ухом, тут же проскальзывая кончиком языка внутрь раковины. Он сильно вздрогнул и вцепился пальцами в мою футболку:
- Господи Иисусе, Фрэнки… - прошептал он. Мы были уже так близко друг к другу, что я плохо различал, его сердце колотится так оглушающе громко и быстро под тканью, или же моё.
Он был тёплым. Ох, в кои то веки он был потрясающе тёплым, с лёгким привкусом соли. Я обсасывал и покусывал мочку, млея от понимания - Джерард дрожит, и дрожит совершенно неконтролируемо от того, что я делаю. Именно тогда я понял, что значат для него его уши. Запомнил это надолго…
- М-м… твою мать, - он дёрнулся, отстраняясь. - Фрэнк… Фрэнки, - вглядывался в мои глаза, пытаясь до чего-то досмотреться в их глубине. А я просто хотел продолжать, хотя в подобной позе, на подоконнике это было уже неудобно. - Я так хочу тебя, - нереально искренне сказал он, почти скрипя зубами. - По-настоящему хочу, понимаешь? До конца…
Я ничего не понимал. Но Джерард уже встал с подушек, неуклюже пошатнувшись, и протягивал ко мне руки. Мой подарок остался сиротливо лежать там, где он недавно сидел. Я не был против переместиться, ведь не зря на этом чердаке есть матрас? Джерард прикрыл окно, нажав на створки одной рукой, тут же утягивая меня в сторону самого тёмного угла. Потолок и часть деревянной стены над матрасом расчертила косая тень от оконной рамы.
Его руки петляли и путались - то забираясь под футболку, обжигая, едва царапая кожу, то оказывались под ремнём джинс, пытаясь проникнуть глубже. Мы даже не целовались - просто дышали - до одури громко и взволнованно, и я мог только надеяться, что это сумасшедшее наше дыхание не перебудит всех ближайших соседей Елены и её саму. Сцепленные взглядами, сплетённые пальцами, мы хотели одного - раздеться, освободиться от мешающей, сдавливающей одежды и прижаться друг к другу нагишом. Проникнуть жаром кожи через кожу, почувствовать и мягкость, и твёрдость наших тел.
Одежда мешала и чертовски отвлекала. Я уже стянул с его плеч рубашку, в то время как он разобрался с ремнём и молнией на моих джинсах. То, как он небрежно задевал меня - возбуждённого до ноющего ощущения внутри - сводило с ума и заставляло хрипеть. Пока я выворачивался из собственной футболки, он скинул с рук чёртову рубашку и быстро освободился от майки. Я стоял перед ним в одном белье, со спущенными штанами. На какое-то мгновение его руки опустились. Джерард просто смотрел на меня - странно-дико. Разъедал своим потемневшим от желания взглядом. На самое короткое мгновение я даже испугался. Ровно на мгновение, пока не положил свою ладонь на его бугрящийся пах. Он вязко выдохнул и прикрыл глаза. Губы, сцепленные в тонкую линию, дрожали, и когда я как следует огладил его - взволнованно, но без особого смущения, - единственное, что я знал с уверенностью - он хочет грязно и громко стонать, но не позволяет себе. Не те обстоятельства…
- Сними уже с меня эти грёбаные джинсы, - прошептал Уэй, придвигаясь ко мне ближе. Пальцы ещё помнили тепло и твёрдость его члена, грубоватую вязь ткани, но холод пряжки обжигал, затирая сладкие ощущения. Я никогда раньше, до встречи с Джерардом, не мог себе представить, что касаться чужой эрекции, ощущать подрагивания и реакции не своего, но очень похожего тела может так сильно возбуждать. Я сдвинул молнию и тут же, обезумевший, забрался под резинку белья, обхватывая его ладонью - кожа к коже, горячего, умопомрачительно твёрдого и чуть вспотевшего… Пальцы путались в волосках, и я почти не двигал рукой - просто уплывал в туман от этого ощущения в своей ладони. Оно серьёзно выносило мне мозги, размазывая их по всей стене и пачкая предметы вокруг, покруче пресловутого сорок пятого калибра…
- Мать твою, - всхлипнул Джерард, замирая от моих действий, по-детски широко распахивая глаза. Его ноги переступили через джинсы, и руки легли на мои плечи, заставляя сделать шаг назад. Мы как-то неловко, но опустились - ох, почти обрушились - на старый, но вполне сносный матрас. Простынь по-забавному инородно пахла порошковой свежестью. О чём он думал, готовя всё сегодня? Как долго он думал об этом? Как часто?
Он навис сверху, разглядывая. Мне нечем было особо гордиться - небольшой, обычный, мягкий. Я даже не закончил расти... Но он смотрел на меня так, что я невольно кипел - слишком откровенно и голодно выглядел Джерард сейчас.
- Приподнимись, - прошептал он, подцепив резинку белья. Я сделал, как он просил, и мне стало до безумия стыдно за свою наготу. Захотелось прикрыться, спрятаться, отвернуться хотя бы, но… - Ты потрясающий, - сказал Уэй скользя взглядом от глаз, губ, подбородка вниз до самой мошонки, совершенно нагло разглядывая. - Весь, целиком, - и он вдруг опустил голову, медленно проводя языком по груди до самого соска. От неожиданности я вздрогнул всем телом, а потом на меня обрушилась очередная волна жаркого возбуждения - Джерард впился губами и кончиками зубов в ключицы, а затем и шею. Его ладонь легла на мой член, а большой палец обхватил яйца, и это - святое дерьмо - было лучшее, о чём я мог мечтать. Потому что смелости снова мечтать о его влажном языке у меня ещё не хватало.
Немного придя в себя, я вцепился в резинку его боксеров - нечестно оставаться в белье и трогать меня вот так… Я лишь начал, но до конца он стянул их без моей помощи.
С чем можно сравнить ощущение, когда парень с чертовски внушающим и совершенно готовым членом нависает над тобой, плотоядно облизываясь?
Это пугало. Было очень странно. Дико, возбуждающе, страшно, неловко… Я не представлял, чего он хочет. Я растерялся, потому что он вдруг лёг рядом, обжигающе скользнув собой по моей коже и, чуть подтолкнув плечом, практически заставил лечь набок, утыкаясь носом в спину чуть пониже шеи.
- Фрэнки, - прошептал он,- Фрэнки, - и моё сердце отчаянно забилось, когда я почувствовал - он горячо, жадно прижался ко мне всем телом, вдавливая член между ягодиц, обхватывая рукой за живот. На чердаке, в этой комнатке три на четыре шага, резко стало холодно. По моей коже побежали толпы мурашек. - Я хочу… трахнуть тебя, - продолжил он, выдыхая слова мне в спину. Первая волна паники прошлась по внутренностям. Я тоже очень сильно хотел трахнуть его, до одури и ноющего члена, до кружения в голове, но не был уверен, что мы говорим об одном и том же. - Просто… позволь мне и ничего не бойся, ладно?
- О чём ты? - тихо, взволнованно прошептал я.
- Я сам никогда… раньше… - он с чем-то возился сзади, но я не мог видеть ничего, лишь дрожал от возбуждения и странного предвкушающего чувства. - Но я так хочу попробовать с тобой, у меня просто крыша едет, - закончил он невнятно, и я вдруг почувствовал скользкие прохладные пальцы между своих ягодиц, интуитивно сжимаясь. - Эй, детка, - Джерард приподнялся на локте и нежно нашёптывал в моё ухо, касаясь губами и носом. - Это же я. Ты должен попытаться... расслабиться, - он мягко толкнулся бёдрами, чтобы я мог отчётливо почувствовать - насколько он твёрдый и горячий, и как сильно он хочет…
Запоздалая волна догадки прошла щекоткой по мозгу. Скользкие пальцы снова стали более уверенными, забираясь глубже, почти до самого… входа?!
- Хэй, - Джерард просил. Умолял практически. Его голос дрожал, и он весь дрожал сейчас вместе со мной. - Пожалуйста…
Я стиснул зубы и зажмурился, чувствуя всё происходящее как совершенный и мутный бред.
- Давай, - дал я своё согласие.
Он скользнул пальцами смелее, оставляя следы каждым движением - не столько на моей коже, сколько на моей душе. Я не был разочарован или обижен - это не совсем те слова. Но мне казалось, будто меня провели. Чувствовал себя наивным и совершенно глупым ребёнком. Я даже подумать не мог об… этом. Слишком странное, совершенно чужеродное ощущение. Меня немного успокаивало только то, что за моей спиной хрипло, надломленно дышит Джерард, и я едва удерживался от того, чтобы развернуться к нему и хотя бы просто заглянуть в глаза - для начала.
- Фрэнки, - шептал он, пока я старался справиться с накатывающими неоднозначными ощущениями. - Фрэнки, детка, я…
Я совершенно отстранился от происходящего. Меня лишь нервно трясло, когда я почувствовал его - горячего, безумно твёрдого - упирающегося прямо в меня. Я любил его. Нет, я не сомневался. Я, наверняка, хотел бы почувствовать это всё - искренне. На мгновение я закрыл глаза и представил, как его потрясающий член медленно, дюйм за дюймом скрывается во мне, и внизу живота что-то отчётливо запульсировало. Но я не был готов к такому повороту морально. И как бы ни старался - видит Бог, я старался! - не мог расслабиться.
Джерард дышал взволнованно: надрывно и тяжело, настойчиво вдавливаясь между моих ягодиц. Шептал что-то бессмысленное на ухо, но… не преуспевал ни на чуть. Я просто не мог. Не мог справиться со своим телом. Это было слишком. Кажется, я всхлипнул от собственного разочарования.
- Чёрт, - простонал Джерард сзади, утыкаясь лбом под шею, начиная целовать, прикусывая кожу. - Прости меня… - давление исчезло, он просто прижался ко мне и весь затрясся. - Детка, прости меня…
Неожиданно его рука вспомнила обо мне - он мягко провёл по боку, запутался в волосках паха, настигая мой наполовину ещё твёрдый член. Как-то растерянно вздохнул, обхватывая яички, проводя пальцами до самой головки. Его пальцы были ещё в чём-то скользком, и это чувствовалось так потрясающе, что спустя минуту я уже снова терялся в обжигающих ощущениях, часто дышал и толкался в его ладонь. Словно мечтал убежать от недавней неловкости и напряжения. Порой он совершенно неожиданно и нежно проскальзывал по головке, и меня буквально прошибало разрядом тока - настолько сладкой была ласка.
Не знаю, что мной двигало. Просто наитие, грёбаное озарение? Я пропустил свою руку между нашими прижавшимися телами - мешая его двигающейся руке, протискиваясь настойчиво, пока не нашёл его твёрдый и обжигающий член. Чуть двинулся вверх, опуская руку, и - Господи Иисусе, как странно и волнующе это ощущалось! - направил его между бёдер.
Джерард замер, останавливая движения руки, оказываясь стиснутым чуть пониже моих ягодиц, касаясь собой моей мошонки. Так необычно, но совершенно точно - приятно. Я тихо простонал, чуть сильнее напрягая ноги. Он шумно выдохнул и неловко толкнулся… Потом ещё раз… И ещё - уже более уверенно. Я положил ладонь на его кулак, умоляя продолжать.
Мы сорвались. С крючка ли, с края пропасти... Дико, необузданно, совершенно неловко. Наши рваные вдохи и выдохи улетали под потолок, до отказа наполняя весь чердак. Это чёртово пошлое хлюпание и горячие толчки - когда Уэй резко, настойчиво двигался между моих скользких бёдер - сводили с ума. Он постоянно проезжался по яйцам, доставляя невероятные ощущения, и импульсивно двигал рукой - приближая меня к разрядке. Я чувствовал это, как лавину, настигающую нас - без возможности сбежать и укрыться, только принять всё и обуглиться, дойдя до конца. Ощущение его потного, разгорячённого тела, дёргано толкающегося сзади, заставляло меня плавиться. Это было странно, чертовски странно - но при этом очень грязно и возбуждающе.
Не заметив, когда подошёл к краю, я только вскрикнул - негромко, оборванно даже, и выгнулся, раз за разом теряясь в тягучих судорогах, выплёскиваясь в его руку, на простыни, да мне было совершенно плевать…
- Да, да… Ох, детка, - пьяно прошептал он, притягивая меня к себе и набирая темп, совершенно сбиваясь с ритма… Я чувствовал его, как раскалённый огонь между своих ног. Вдруг он замер, и это было потрясающе - я в мельчайших деталях смог представить, как его сперма, пронесясь по затвердевшему стволу члена, зажатого моими бёдрами, достигла головки и с невероятной силой выплеснулась, заставляя его скручиваться от оргазма. - Фаак… - довольно громко простонал он, едва ли не проделывая во мне дыры своими пальцами. Я мог лишь улыбаться во влажную темноту, восстанавливая своё дыхание.
Джерард лежал, так и стискивая моё плечо, опаляя спину судорожным дыханием. Застрявший где-то между небом и землёй… Я медленно выпустил его и так же аккуратно повернулся - лицом к лицу. Раскрасневшийся, с подрагивающими ресницами и невидящими ничего вокруг глазами. С прядями, хаотично прилипшими ко лбу и вискам, и розовым пятнышком под правым глазом... Я прислонился, чувствуя его кожу своей. Такой горячий…
- Прости меня, - тихо сказал я, едва слышно, почти не размыкая губ. Не то, чтобы я чувствовал вину. Но не мог просто промолчать.
Джерард поднял руку, не измазанную в сперме, к лицу и провёл большим пальцем по моим губам. Он выглядел задумчиво и совершенно умиротворённо. Глаза разглядывали что-то внизу, на моей груди, не рискуя подняться.
- Эй, - я едва заметно улыбнулся. - Это всё равно было охеренно. Может, в следующий раз у нас… - он прервал меня, с силой нажав на губы пальцем, заставляя замолчать.
А потом поднял свои потрясающе тёмные и честные глаза, встречаясь взглядом. Вздохнул и негромко проговорил:
- Я люблю тебя, Фрэнки.
Затем просто взял сложенный рядом плед, накинул на нас и, прижавшись к ошарашенному мне настолько, насколько было возможно засыпать при этом, мерно засопел.
Притворялся ли он, или на самом деле вымотался - у меня не было сил размышлять об этом. Закрыв глаза, вдыхая его запах волос и стараясь не зацикливаться на других, наполнивших весь чердак, я сам не понял, как нырнул в спасительную темноту.
|
