Глава 1.
Глава 35.
Глава 36.
Все ближайшие дни после музыкального фестиваля я занимался тем, что дрочил весенние тесты вместе с Майки Уэем (мама, прости меня, у твоего сына порой очень и очень грязный язык).
Сначала мы ими занимались – спокойно, ненавязчиво. Потом пришла пора мне отпрашиваться у мамы на «ночёвку у Уэев на следующих выходных» в честь дня рождения Джерарда, и в этот момент я попал... Во-первых, я просто не смог сказать этой родной (но превращавшейся в довольно серьёзную и непробиваемую в некоторых вопросах) женщине, что ночёвка эта планируется в Ашбери – небольшом городке на берегу океана, где жила бабушка ребят. Два часа на машине из Ньюарка – и ты там, но… Я просто не нашёл в себе сил сказать об этом маме. Тем более после того, как она выставила своё требование – ежедневная подготовка к грёбаным тестам.
Сами контрольные выпадали на последние числа апреля, после чего, по сути, можно было и не ходить в школу. Но учебная программа предусматривала наличие материала до самого начала июня, и я считал, что это чертовски несправедливо!
В целом, я успевал подготовиться в довольно неспешном темпе, чтобы, не особо напрягаясь, написать их хотя бы на «С». Но тут у Линды Айеро появился козырь – моё жгучее и неприкрытое (господи, кто может прикрыть желание попасть на вечеринку в старый пустой дом на берегу океана, когда именинником является человек, от которого у тебя напрочь сносит крышу?!) желание попасть на «ночёвку». После долгого и тяжёлого для меня разговора вечером в воскресенье мама обязала сдать тесты не меньше, чем на «А» и «В». А это уже серьёзно… Очень серьёзно.
«Фрэнк, - она назвала меня полным именем, и это уже что-то, да означало, - я никогда не была плохой и надоедливой матерью. Я не лезла особо в твои дела и позволяла встречаться с друзьями и заниматься музыкой столько, сколько ты этого хотел. Но сейчас конец года, и для меня крайне важно, чтобы мой сын закончил его в новой школе как можно лучше. С выигрышной позиции легче двигаться дальше. Я ведь так редко прошу тебя о чём-то?»
После этого она долго смотрела на меня своими тёмно-кофейными глазами, её губы были плотно сомкнуты, а ресницы чуть дрожали. Я понимал её, как и то, что ничего не могу (да и не хочу, чёрт с этим) противопоставлять ей. Мне было грех жаловаться на мать (да и на отца, хотя он опять пропал где-то на целых четыре месяца). Я любил родителей, как умел, и не слишком хотел быть неблагодарным мудаком.
И как результат – который день подряд мы бились с Майки над тестами по всем грёбаным дисциплинам, по которым они вообще предполагались. Бились неравно и остервенело, то и дело складывая головы на конспекты (в буквальном смысле, чёрт, шея просто ныла и грозилась поломаться от многочасовых занятий), проигрывая в неравном бою. А Майки Уэй оказался форменным психом и садистом.
Не знаю, откуда в его щуплом долговязом теле столько усидчивости, но этот парень был готов повторять/сверять/переписывать/уточнять/чёрт знает что ещё делать практически до бесконечности, чем приводил неусидчивого и подвижного меня в состояние тихого (порой громкого, я буду честен) бешенства и ненависти к весне, чертовски хорошей погоде, Джерарду (который снова пропал и которого вообще угораздило родиться в апреле!), Блому, школе, тестам, маме и, собственно, олицетворению древнего зла в эти дни – самому Майки.
Знаково то, что когда Карго Блом появился в музыкальном подвале в первый же понедельник после фестиваля (мы едва успели попрятать по углам банки и бутылки с незаконно-пронесённым-и-распиваемым-в-школе-пивом, отмечая наш эпатажный дебют) и, сделав вид, что не заметил витающий над ним кисловатый пивной душок, спросил: «Какие нетестовые дисциплины вы хотите закрыть без сдачи в знак моей благодарности за выступление на фестивале?», почти все в голос взвыли: «Физподготовку!»
Я тогда даже рассмеялся, но был в своём веселье в гордом одиночестве. Когда Блом, подозрительно изогнув бровь, окинул нас взглядом, после чего, наконец, ушёл, мне доступно и красочно описали, от какого грёбаного ада мы избавились. Нормативы нашей миссис-«так точно, сэр!» сдать было так же нереально, как выпросить у Блома не один, а пару автоматических зачётов. Этот мужик был непреклонен и холоден, как Снежная Королева. А физподготовку, в итоге, сдавали по целой неделе, задерживаясь после занятий – где-то к десятой пересдаче сердце «железной леди» мягчело и подтаивало, и она (изменённым голосом Рэя Торо) провозглашала: «Господи, очередная калека… Как ты с девушкой (парнем)-то своей справляться собираешься? Свободен, и чтобы до следующего года глаза мои тебя не видели!» Это означало конец мучений и натянутый, буквально выстраданный потом и кровью зачёт. Но кто же в здравом уме захочет тратить на этот ад свои личные вечера в летнее прекрасное время? Мы вытянули свои счастливые билеты, можно сказать!
В сегодняшний четверг мы занимались у меня дома. Когда я открыл дверь Майки, он выглядел загадочно, чего обычно с ним не случалось. Хмыкнув, я зашёл на кухню за кофейником (по негласной договорённости мы всегда пили свежесваренный кофе перед тем, как засесть за тесты – крепкий настолько, что почти хотелось блевать), а потом – в комнату. Мой уставший от занятий стол был завален бумагами, конспектами и исчерканными вариантами тестов. Сегодняшний вечер был знаменателен тем, что завтра в наших с Майки совместных мозгодробительных занятиях намечался перерыв – школьная волейбольная команда играла финал с какой-то другой школой (я совершенно не был в курсе спортивных дел, мне было как-то плевать) на нашей площадке, и из-за этого все старшие классы снимались с последнего урока, чтобы обязательно завалиться толпой в спортивный зал и болеть за нашу команду. Блом сказал, что собирается курировать посещаемость мероприятия лично, а это означало… что она будет стопроцентной.
- У меня тут привет от Джи, - сказал Майки, роняя рюкзак на пол рядом с диванчиком и расслабленно опускаясь на зелёный, чуть выцветший плед. Внутри что-то глухо стукнулось совсем не по-книжному.
Я только изогнул бровь, выражая интерес. Хлам на столе был раздвинут заученным движением локтя, в пальцах кувыркалась ручка с искусанным кончиком. Я был готов заниматься и преисполнен рвения, а тут такая непредвиденная заминка…
- Знаешь, Фрэнк, когда он все-таки рассказал мне про комикс, над которым работал, я очень сильно обиделся. На него, и на тебя тоже, когда он добавил, что ты помогал ему… - в голосе Майки не было обиды или злости, но он говорил это таким тоном… Таким тоном умеет говорить только Уэй младший. Он просто говорит, а ты уже осознал свою вину и раскаялся, и очень сильно хочешь, чтобы Майки не расстраивался. Это странный и невоспроизводимый его особый тон. Я напрягся.
- Это был не мой секрет, - виновато промямлил я. – Я не мог рассказать, потому что Джерард попросил никого не беспокоить.
- Я знаю, - Майки кивнул, начиная расстёгивать старенькую, а от этого сопротивляющуюся молнию на рюкзаке. – Поэтому, подумав, решил, что на тебя обижаться бессмысленно. А то, что мой брат порой бывает мудаком, я и без этого знал.
Он какое-то время копошился рукой в открывшемся проёме, неловко наклоняясь вниз и при этом не сводя с меня взгляда.
- Сегодня перед уходом на работу он передал мне, что Блом наконец-то одобрил комикс и отправил в печать. Так что вы молодцы, - он улыбнулся, доставая из недр сумки две банки пива, заставляя теперь и вторую мою бровь удивлённо поползти вверх. – Это он впихнул, когда я сюда собирался. Сказал отметить нам с тобой печать его первого комикса. Ну и в знак благодарности.
Банки выглядели немого влажными, и я мог предположить – были ещё прохладными. Я, тогда не слишком большой любитель алкоголя, сглотнул слюну. Тёплый ветерок лениво заползал в открытое на проветривание окно, на улице светило чёртово солнце и нагло зеленела молодая листва, а я сидел в пыльной комнате с пристрелом провести грёбаный вечер над конспектами и тестами в компании самого нудного и педантичного (о да, когда вопросы касались тестов!) чувака во Вселенной. И да, я очень сильно хотел это даже на вид обалденное пиво.
- А ещё он передал, что выбил у Блома ещё один зачёт для тебя – по живописи.
Кажется, я издал какой-то странный звук. В голову полезли разные идиотские мысли и неприличные образы того, что пришлось сделать Джерарду, чтобы Карго Блом согласился на второй зачёт для меня. Но потом я вспомнил, что на самом деле причастен к созданию вёрсточного варианта. Почти бессонная ночь в молчаливой работе… Это было трудоёмко. Но в тот момент это совершенно не имело значения.
- С-спасибо, - только и сказал я. – Это круто.
- Сам Джи скажешь. Круто – не то слово. Я тебе даже завидую, если честно, - Майки улыбнулся – светло и как-то невинно, что было понятно, на самом деле ему совершенно плевать на мой зачёт по живописи. Дисциплиной больше, дисциплиной меньше. А зачётную работу ему Джерард поможет набросать, я уверен. Я встал и направился к вожделенной банке пива в руках Майки.
- Эй, Фрэнки, стоп. Пива сейчас я не дам. Сначала занимаемся, потом – пьём.
Я взвыл, не доходя до Уэя пару шагов.
- Оно же нагреется, изверг! И мама уже вернётся, как ты себе это представляешь?
- Ну… к примеру, сейчас кинем его в холодную воду в какую-нибудь чашу. Чашу оставим в комнате. И оно будет смотреть на наши праведные труды и подбадривать: «Давайте, ребята, ещё немного! Я такое прохладное и вкусное…»
- Я говорил, что у вас, Уэев, не все дома? Вы чёртовы психи… - вздохнул я устало и развернулся, возвращаясь к своему стулу у стола и одинокому девственно-белому пока листу на нём.
- Нет, Фрэнки, - хихикнул Майкл. – Но я учту твоё мнение, когда у меня спросят, что ты хочешь в подарок на своё совершеннолетие.
- До этого ещё надо дожить, - пожал я плечами, - так что валяй.
- У меня очень хорошая память, - он улыбался, а потом встал и, не выпуская из рук влажных, вспотевших и таких желанных банок, ушёл на кухню – за тарой и водой, как я понял.
Я вздохнул и кинул жалкий взгляд за окно. Как бы мне хотелось сейчас… Да многого хотелось! Прокатиться на роликах, выпить пива, проездить до самой темноты… Потом встретить – пускай и случайно – Джерарда по пути на его работу (или ещё лучше – по пути домой), пройтись с ним по тёмным уже улицам… Случайно-намеренно остаться наедине в каком-нибудь узком переулке и вырвать свой положенный поцелуй. Конечно, впереди (запретными сладостями?) маячил его день рождения, но то ли на почве весеннего обострения, то ли из-за того, что Джерард снова почти совершенно пропал из моего поля зрения, я хотел его (общества, голоса, запаха, рук, губ, тела, всего его!) просто до черноты перед глазами.
В итоге мы не меньше трёх часов дрочили физику. Эта чёртова наука давалась мне хуже всего, а пиво так призывно поблескивало матовыми мокрыми боками из пластикового таза на полу, что к концу занятия я буквально сходил с ума.
После мы, развалившись на моём диванчике в самых расслабленных позах, в полнейшей тишине и при выключенном свете (на улице как раз начинало смеркаться) потягивали замечательно прохладное пиво – наш сегодняшний трофей и награду.
- Вы продолжаете заниматься с Рэем? – вяло спросил я, когда в моей банке осталось меньше половины. – Ты неплохо сыграл на фестивале, учитывая дебют и волнение. Тебе надо продолжать играть, - я легонько толкнул Майки плечом и снова глотнул.
- Спасибо, Фрэнк. Это важно для меня, - младший Уэй (клянусь, я заметил это краем глаза!) смущённо улыбнулся. – Мне нравится играть, хотя я уверен, что получается пока не то чтобы очень.
- Эй-эй, я, к примеру, держу гитару с восьми лет, Рэй тоже играет очень давно, а ты хочешь за пару месяцев стать асом? Так не бывает, чувак, - беззлобно ответил я ему.
- Да я понимаю, без претензий, - Майки тоже хлебнул из банки, поморщился и спустился бёдрами ещё ниже по дивану. – Мы сейчас не занимаемся, но я иногда поигрываю дома. Тренируюсь. Это конечно совсем не то, но хотя бы что-то.
- А Рэй что? – поинтересовался я. Наши с Майки позы были вальяжны и разнузданны до предела. Если бы рядом был Уэй-старший, мы бы уже давно не сидели и не разговаривали так запросто. Я бы просто не сдержался. И тот факт, что из всех предоставленных в этом городе Уэев мне был нужен именно Джерард, порядком меня успокаивал. Значит, со мной ещё не всё так плохо. Я мысленно с облегчением выдохнул, без всякого интереса разглядывая острые расставленные колени Майкла.
- У Рэя выпускной класс, вообще-то. Много всяких занятий – дополнительных лекций и лабораторных. Если честно, я не в курсе конкретно. Он кое-что запустил, как я понял, теперь разгребает. Рэй ведь метит в «Руттгерс» на стипендию. А для этого надо потрудиться.
«Руттгерс», значит? Я присвистнул.
- Неплохо, - кивнул я. - У Рэя должно получиться.
- Я тоже надеюсь. Иначе он сильно расстроится, - речь Майки становилась всё медленнее и заторможеннее. Он надолго задумывался, уставившись в окно, прежде чем делать очередной глоток из алюминиевой баночки.
- А Джерард? Ничего не решил? – с какой-то странной интонацией, будто это меня вообще не интересует, спросил я.
- Ничего не отвечает. Посылает меня к чёрту с этими вопросами, - Майки улыбнулся. – Мать звонит часто последнее время. Пилит, наверное. Джи старается, это видно. Пытается подтянуть некоторые предметы. Наверное, просто хочет закончить не совсем уж стрёмно.
Я молча кивнул. Джерард сказал, что не знает, чем хочет заниматься. Сказал мне, что не собирается поступать, пока не определится. Он, такой талантливый и интересный, собирается потерять бесценное время, работая в какой-нибудь забегаловке, чтобы в итоге вообще забыть, в чём же был вопрос, чтобы потерять суть своего поиска. Ведь так случается очень часто – в любом кино, в каждом сериале. Я видел это и был согласен – нет ничего более постоянного, чем самое временное.
И я надеялся, проклиная самого себя и всю свою мерзкую влюблённую душонку, что он так и сделает. Что никуда не денется из Ньюарка, из их дома через парк. Будет работать, будет думать. Будет встречаться со мной, или же я сам буду заходить к ним после очередных занятий после школы. Я хотел, чтобы он был в зоне досягаемости. Я желал этого страстно, потому что хотел продолжения нашего «непонятно чего» так долго, сколько это вообще было возможно. Я был влюблён – совершенно и безоглядно, и был чёртовым эгоистом. И меня это устраивало.
Вдруг в прихожей ожил телефон. Я слышал его навязчивое дребезжание и буквально видел, как он подпрыгивает от нетерпения. Если бы мама была дома, она бы подняла трубку. Но она ещё не вернулась с работы, а мне совершенно не хотелось поднимать свою задницу и тащиться отвечать.
- Ты снимешь трубку? – наконец спросил меня Майки после, кажется, шестого звонка.
- Чёрт… - я вздохнул и, подтянув тело повыше, встал с уютного и такого родного дивана. – Ну кому там неймётся, в конце концов?
Звонящий оказался весьма настойчивым. Я успел неторопливо дошаркать длинными задками джинс по полу до коридора, опереться лбом (приятно гудящим от умственной усталости и баночки прохладного пива) о стену, вздохнуть и обхватить пальцами пластик трубки.
- Алло? Дом Айеро, слушаю… - вяло сказал я. Сидеть на диване и потягивать пиво, рассматривая сгущающиеся тени парка, было намного приятнее, чем стоять здесь, в тёмном коридоре. Свет я так и не включил.
- Фрэнки? – радостный и почти неверящий, смутно знакомый голос на том конце провода, от которого сначала кольнуло сердце, а потом точно ошпарило кипятком. – Фрэнки, привет!
- Лала?! – я ожил и как-то резко протрезвел. Насколько надо быть идиотом, чтобы вот так запросто убирать в дальний ящик за ненадобностью такие тёплые, важные воспоминания и людей, что за них в ответе. Всё же расстояние и смена круга общения накладывают своё грёбаный отпечаток на всё… - Лала, привет, детка… Если честно, я чувствую себя таким мудаком сейчас, - совершенно искренне повинился я подруге.
- Не страшно, Фрэнк, - звонко рассмеялась она. – Мы собираемся попасть в Нью-Йорк в субботу, и если ты готов принять нас на ночь в пятницу, у тебя будет беспрецедентная возможность почувствовать себя мудаком ещё раз, только уже в нашем обществе.
Я слушал её улыбку и чувствовал такое приятное тепло от её слов. Никакой обиды или упрёка не было в них, и хоть от этого не становилось легче (я мудак Фрэнк Айеро, который забывает своих друзей, только дай волю…), я всё же был чертовски счастлив слышать её. А потом до меня дошло.
- Что? Лала, вы серьёзно собираетесь заехать в Ньюарк? – неверяще и с восторгом спросил я.
- Не просто заехать, Фрэнки. А спать на твоей кровати, мыться в твоём душе, есть твою еду и пить твой кофе на завтрак, если быть точными. Ну так что, мама не будет против?
- Ты шутишь? – изумился я. Во-первых, она просто не могла быть против. Она любила близнецов ничуть не меньше, чем я. А во-вторых, каким бы ни было её мнение, в данном случае я готов был выгрызать свою правоту зубами или нести какие угодно тяготы и лишения, если вдруг что пойдёт не так. – Приезжайте без вопросов, моя кровать, душ и прочие жизненные радости к вашим услугам.
- Я счастлива, Фрэнки. Я очень соскучилась по тебе. Вот и Эл тоже, - я услышал приглушённые слова на заднем фоне, что-то типа «передай привет и от меня этому засранцу». И улыбнулся ещё шире.
- Я тоже очень соскучился по вам, ребята. Приезжайте обязательно, я буду ждать.
В трубке – междугородняя связь была не дешёвым удовольствием, - уже давно прерывистым пиканьем раздавались гудки, а я до сих пор стоял и улыбался стене с обоями в невнятный мелкий цветочек, потому что только в эту самую секунду совершенно искренне понял, что на самом деле очень сильно, просто до дрожи в коленях хочу увидеть их. Просто увидеть. И даже если нам не о чем будет разговаривать, или мы покажемся друг другу уже не такими родными и близкими, меня это совершенно не будет беспокоить.
Есть люди, с которыми просто приятно находиться рядом, независимо от количества времени, проведённого в разлуке. И Эл и Лала были для меня именно такими людьми.
****
В школьном спортивном зале было шумно и очень многолюдно, нас с Майки едва не разделило вливающейся во входные двери толпой учеников: все желали занять достаточно удобные места и поскорее, никто не хотел проблем с Бломом, а волейбольный матч начинался уже через пять минут. Забравшись на шестой ряд и вцепившись друг в друга – вдруг снова что случится, а сидеть с незнакомцем несколько сетов игры, в которой плохо понимаешь, да ещё и по принуждению учителей, было бы совсем не здорово, - мы разглядывали чужие макушки в надежде углядеть кого-то из знакомых. Если быть откровенным, я совершенно отчаянно искал темные отросшие волосы Джерарда.
- Эй, вон, вон они, - Майки потянул меня за рукав рубашки, показывая пальцем чуть ниже и левее. Пометавшись взглядом в месиве пытавшихся усесться учеников, я, наконец, увидел. Рэй и Джерард, сидевшие ряда на три ниже, точно так же оглядывались в поисках знакомых лиц. Я не удержался и выкинул руку наверх, чтобы помахать, за что тут же получил взбучку от какого-то бугая с верхнего ряда:
- Чего грабли свои растопырил, мелкий? Ничего не видно из-за них, - пробасил голос, на который совершенно не хотелось оборачиваться. Порадовавшись, что Рэй успел заметить мои манипуляции, я уложил ни в чём не повинную конечность на колено. Наградой мне был взгляд, узнавание и безумно нежная улыбка Уэя-старшего. Я блаженствовал, улыбаясь в ответ. Несколько дней мне не удавалось увидеть Джерарда даже мельком, и это делало меня раздражительным и нервным. Но сейчас я готов был терпеть и волейбол, и что угодно ещё, потому что мог перекидываться с Уэем многозначительными взглядами, а ещё потому что меня ждали чертовски насыщенные и, я верил, безумно сладкие выходные в Ашбери. Это если не считать сегодняшнюю ночёвку близнецов – они намеревались доехать до Ньюарка после девяти вечера.
Кажется, шум и возня вокруг достигли апогея, как вдруг раздался резкий звонок, приглашавший команды на площадку. Голосом Карго Блома из всех динамиков по кругу зала призвали к тишине и вниманию:
- Рад приветствовать вас на финальной игре Весенних спортивных соревнований между старшими школами Ньюарка, - проговорил он спокойно, но так, что заткнулись и перестали возиться все вокруг, и это не было преувеличением. Я, если честно, до сих пор диву давался, как этот председатель школьного совета достаточно специфической прилизанной внешности мог выработать на себя такую всеобщую реакцию. Наверное, дело было в его характере и в том, что он, несмотря на умение создавать триллион проблем своим ученикам, не был мудаком и гадом. – Сегодня в решающем матче сойдутся волейбольные команды школы Питера Мартинса и школы южного округа Габриэля Боро. Составы команд… - он стал педантично зачитывать имена ребят, которые между тем уже выстроились в шеренги по десять человек вдоль линий напротив сетки.
- Разве в волейбол не вшестером играют? – негромко удивился Майки синхронно с моими мыслями.
- Совершенно точно вшестером, - подтвердил я. По телевизору видел, всё-таки. – Наверное, запасные? – я предположил здравую мысль и чуть нахмурился, понимая, что вижу на «нашей» стороне поля того самого Бернарда – лидера команды. Высокий, с широкими подкаченными плечами, в яркой бело-голубой форме школы он выглядел хорошо. Зачем отвергать очевидное? Я скосил взгляд. И Джерард, и Рэй также были заняты тем, что смотрели на площадку. Мне казалось, что я могу почувствовать этот интерес, исходивший от старшего Уэя, даже его корпус оказался чуть наклонен вперёд. Я снова поморщился. Словно почувствовав, Джерард повернул голову и поймал мой взгляд. А затем едва заметно улыбнулся и подмигнул мне.
- Чёрт… - пробубнил я себе под нос. – Придумывать надо меньше, Фрэнки…
- А? – Майки слушал спокойную речь Блома, да и шушуканье и переговоры вокруг понемногу возобновились. Моя беседа с самим собой благополучно осталась незамеченной.
- Спрашиваю, после игры встречаемся в музыкальном подвале? – помещение нашего клуба давно приобрело новое название.
- Конечно, - кивнул Майки, ухмыляясь. - Ты же не думаешь, что я пропущу обещанное Рэем зрелище?
- Ни в коем разе, - хихикнул я.
Мы не успели этого заметить за перешёптываниями, но игроки заняли свои позиции на площадках, и прозвучал свисток, после которого была подача школы Боро. Наверное, в честь того, что они играют, по сути, на чужой территории. Мяч со свистом птицей перелетел сетку, где его разыграли наши волейболисты, затем Бернард неожиданно взлетел в прыжке и красивым жестом впечатал пас по центру поля противника. Один – ноль. Чёрт, он был хорош… Даже я, далёкий (насколько вообще может быть подросток типа меня далёк от всего, что касается физических нагрузок и спортивных командных игр) от спорта, понимал это совершенно отчётливо. Мало того что этот блондинистый хрен хорошо играл в волейбол, он ещё и выглядел при этом отлично. Почему-то его сосредоточенный на игре вид начал меня раздражать, и я перевёл взгляд на игроков другой команды. А потом, задумавшись, и вовсе вернулся к разглядыванию Джерарда и мыслям о том, как вообще могут пройти наши совместные выходные. И так ли хорош (более того, не станет ли он выражением моего слабоумия?) подарок, который я придумал для него.
- Не думал, что наблюдать за волейболом может оказаться так увлекательно, - сказал Майки негромко, чуть толкая своим плечом.
- Ты считаешь, что это на самом деле увлекательно? – удивился я, оборачиваясь на голос друга, буквально вырванный из своих сладких мыслей.
- Эй, Фрэнк, ты где был последние минуты? Да они же жгут, не хуже, чем вы с гитарами на сцене. По-другому, конечно, но это тоже здорово.
Проникнувшись вдохновенной речью Майкла, я решил понаблюдать за игрой, и тут же звуки, до этого так милостиво гасившиеся моим подсознанием, навалились на уши и всего меня в полной мере, окуная совсем в другой мир.
Резкие окрики игроков, сопровождавшие каждое их движение. Они словно общались этими выкриками-междометиями, для меня непонятными. Но их слаженные танцы под мячом вместе с этими возгласами и правда выглядели захватывающе. Когда парень из нашей команды (да, я мудак и прослушал их имена. Хотя, даже если бы и слушал – всё равно не запомнил бы. Зачем?) бежал за трудным мячом и, отбивая его, подкидывая вверх, красиво поднырнул под него всем телом, распластываясь по полу (и отбивая себе яйца, я думаю), моя собственная мошонка, кажется, зашевелилась. Я заметил и их азарт, и то, насколько наши ребята хотят выиграть этот чёртов кубок. Видел их разгорячённые лица и напряжённые, «на взводе» тела, балансирующие в лёгких прыжках на самых кончиках спортивных кед… Они были увлечены и поглощены игрой без остатка.
Я невольно проникся уважением и интересом. Но тут же задумался, что, вероятно, поэтому и не люблю спорт.
В музыке меня привлекало самовыражение. Ты мог играть что-то готовое, а мог сам создавать музыку. Ты мог быть настолько субъективен в своём творчестве, насколько того хотела твоя душа, твоё собственное «я», и при этом иметь шанс найти своих слушателей, найти тех, кто будет с тобой на одной волне.
В спорте этого не было. Ты либо старался стать лучшим, либо шёл в задницу. Лучшим среди школ… Среди округа… Среди штата… Среди штатов… Не было предела этому грёбанному совершенству, и в погоне за очередным титулом или кубком ты просто рисковал забыть, зачем вообще делаешь это. Я был далёк от подобного.
Но, наверняка, есть люди, которым эта гонка нравится. Почему бы и нет?
Наша школьная команда во главе со светловолосым хером – Бернардом – выиграла в двух сетах подряд, по свистку судьи закрыв вопрос о том, кто в ближайший год хозяин «Весеннего спортивного кубка». Я кричал и прыгал вместе со всеми просто потому, что волна радости, охватившая зал, была сильна и спонтанна. Она не оставляла выбора – ты просто не мог усидеть на месте, когда все вокруг вскакивали и рвали глотки.
Что уж там, наши волейболисты и правда заслужили этот кубок (я не без гордости вспомнил нашу похвально-благодарственную грамоту за участие в фестивале и нетривиальное выступление, копия которой висела теперь в обшарпанной рамочке на стене музыкального подвала).
Напрыгавшись и прокричавшись бок о бок с Майки, мы просто расслабились (тем не менее, вцепившись в рукава друг друга руками) и позволили общей волне учеников вынести нас сначала с ряда на общую лестницу, а затем и из зала в коридор. Большинство направилось к выходу, мы же, вооружившись локтями и природной вёрткостью, протиснулись к главной лестнице – чтобы спуститься в подвал к репетиционной. Сегодня после матча Рэй обещал вернуть должок. Между тем, ни Торо, ни Джерарда в толпе мы с Майки так и не увидели.
- Давай спустимся и дождёмся их внизу, иначе нас тут просто размажут по стене, - опасаясь за наши хрупкие тела, предложил я озирающемуся по сторонам Майки. Тот кивнул, и мы поспешили вниз по лестнице.
За дверями репетиционной нас уже ждали. Том и Дерек, неразлучная парочка, сидя на диванчике бок о бок, держали в руках одну газету на двоих и увлечённо в ней что-то разглядывали, тыкая пальцами.
- Эй, чуваки, - приветственно сказал я. – Вы на матче-то были?
- И тебе привет, принцесса, - усмехнулся Дерек. С некоторых пор он стал называть меня именно так. А если быть точным – после того концерта с переодеваниями… - Конечно, были. Просто сидели с самого краю, и нас первыми вынесло из зала.
- Удачливые задницы, - улыбнулся Майки, приглаживая взлохмаченные волосы и поправляя очки после всей этой толкотни наверху. – Что это у вас?
- Вы с какой луны прилетели? – удивился Том своим приятным низким голосом. У него на самом деле был необычный для шестнадцатилетнего голос, видимо, юношеская ломка прошла рано и успешно, чему я немного завидовал. Лично мой голос хоть и очень редко последний год, всё же срывался иногда. – Это пятничная школьная газета! Тут пишется обо всём, что происходит интересного за неделю, и тут есть мы, - обезоруживающе улыбнулся он. – Огромная статья на целую страницу, ещё и с фотографиями!
«Пятничная газета!» - с ужасом эхом повторил голос в моей голове, отчего-то мерзко хихикнув.
- И что там? – я стал пробираться ближе, перешагивая провода, протискиваясь между инструментами, стойками и бумажным хламом, художественно собранным в довольно высокие неустойчивые кучи-башни.
- Да круто всё, в общем-то, - Дерек улыбался, чуть разворачивая лист со статьёй в мою сторону. Следом сквозь джунгли музыкального клуба проламывался Майки. Одна стойка, задетая его неуклюжим телом, едва не свалилась на гитару, но он вовремя вернул её на место. Я хмыкнул и вернулся глазами к газете. Обалдеть! На самом деле целая страница и фотографии…
На одной из них явно узнаваемый Джерард в юбке и довольно расхристанно расстёгнутой сверху рубашке прижимался к плечу играющего Рэя и пел в микрофон, прикрыв глаза. Я сглотнул. Такую горячую фотографию можно было вырезать и хранить под подушкой… На другой было видно Тома, рядом с ним играл Дерек и даже затесалась большая половина меня, пойманная в прыжке, отчего моя юбка оказалась в довольно откровенном полёте, показывая надетые под неё шорты. Я ощутил, как ушам становится жарко. На последней фотографии Джерард стоял рядом со мной, впиваясь своими густоподведёнными глазами в мои, и, манипулируя микрофоном у губ, тянул меня за галстук. Ох… Это выглядело так… странно и будоражаще, что я несколько раз моргнул, пытаясь прогнать наваждение.
- Горячие фотографии, правда? – хохотнул Том.
- Просто не то слово, - немного огорчённо сказал Майки, сумевший дойти до дивана без потерь. К сожалению, его не было ни на одной фото. – А есть ещё фотографии? – полюбопытствовал он. – Кто-то ведь сделал эти снимки?
- Надо зайти в литературный клуб, к журналистам, и спросить, - ответил ему Дерек. – Обычно они занимаются выпуском номера в печать.
- А есть ещё газеты? – спросил я в свою очередь. Мне очень, очень сильно хотелось иметь свой экземпляр этого чуда.
- Шутишь? – в этот раз Том был серьёзен. – Этот номер разлетелся быстрее, чем горячие свежие пирожки в нашей столовой, - очень удачно сравнил он, чтобы я понял – надежды нет. – Мы с Дереком еле успели отвоевать один. Может, у старших спросить, вдруг им повезло больше?
- Где Рэй, кстати? Мы в предвкушении шоу, - плотоядно ухмыльнулся Дерек.
- Мы потеряли их с Джерардом из вида после игры, - ответил Майки, оглядываясь на дверь.
Именно в этот момент та распахнулась, и на пороге появился взмыленный, потрёпанный и чуть раскрасневшийся Рэй.
- Обалдеть! – довольно громко начал он, проводя пятернёй по волосам, отчего те легли ещё более непослушной копной. – Я не думал, что пробиться через толпу воодушевлённых девушек может быть так трудно!
- Они гнались за тобой, чтобы взять автограф? – голос Майки был полон иронии.
- Если бы, - выдохнул Рэй, окидывая быстрым взглядом помещение и ловко доставая из-под завалов ополовиненную бутылку с водой, тут же припадая к горлышку. Сглотнув несколько раз, он продолжил: - Эти милые леди чуть не затоптали нас, когда мы проходили мимо раздевалки, у них там, видите ли, живая очередь, чтобы пообщаться с парнями из команды, - хмыкнул Торо.
- А вы-то зачем туда попёрлись? – удивился Том.
- Не знаю. Джерард что-то хотел от Бернарда, ему нужно было попасть туда. А я просто как бы за компанию. Газетку смотрите? – улыбнулся он. – Статья хорошая, и фото…
- А где Джерард? - наконец, смог выговорить оторопевший и напрягшийся я, прерывая Рэя.
- А, задержится немного. Сейчас подойдёт.
Рэй обронил эти слова, совершенно не придавая никакого особенного смысла всему произошедшему. Я же очень, просто изо всех сил старался держать себя в руках, а своё едва не забившееся в конвульсиях тело – на месте. Единственное, чего мне хотелось, это выбежать из репетиционной и нестись, не оглядываясь, в сторону раздевалок.
«Зачем тебе с ним говорить, этакий ты придурок? – костерил я Уэя-старшего. – О чём тебе с ним говорить?! Разве ты уже не послал его несколько раз и совершенно доходчиво?»
Я почувствовал это совершенно случайно под фоновый разговор Рэя и ребят и навязчивый ток крови в своих висках – как прохладная, но крепкая ладонь Майки опустилась на плечо и чуть сжала его. Это не было подбадривание. Это выглядело для меня, как: «Успокойся, придурок. Не происходит ничего страшного».
А вдруг это не так?
Я оглянулся на Майки. В ответ он, посмотрев на меня мимолётно, легко помотал головой, словно предостерегая.
Я глубоко вдохнул и выдохнул. Никто кроме него не понял, что происходило внутри меня сейчас. А о том, как это понял Майкл, я по тупости своей отчего-то не задумался…
- Ну что, раз почти все в сборе, перейдём к исполнению данных ранее обязательств? – Рэй улыбнулся и, отойдя чуть в сторону, уверенно взялся за пряжку ремня.
Что? А, да… Точно. Я (или он сам по себе решил это, что совершенно не важно) уговорил Джерарда спеть с нами на фестивале, Рэй обязался пройтись по школе без штанов в честь этого эпохального события. Мы предвкушали веселье и даже, возможно, выговор Карго Блома (он вполне мог быть ещё в школе).
Торо совершенно запросто расправился с пряжкой ремня на своих джинсах, расстегнул ширинку и махом спустил штаны до колен. Затем, под нашими молчаливо-обалдевшими взглядами, заозирался, кое-как притулился к дивану и скинул кроссовки, невозмутимо скидывая джинсы с подкачанных волосатых ног.
- Наш шеф – чёртов стриптизёр, - первым нарушил тишину неугомонный Дерек.
- Ох, иди ты, - Рэй даже не улыбнулся. – Что ли вы меня без штанов не видели? Давайте уже разберёмся с этим, и по домам. Мне ещё собраться надо к завтрашнему дню и дел много переделать, - он заговорщицки подмигнул мне и замершему по стойке «смирно» Майки.
Джинсы Рэя сиротливой неопрятной кучей остались на диване, друг вернул на ноги кроссовки, и мы почётной колонной вышли за ним из репетиционной. В подвале было подозрительно тихо, да и некому тут быть кроме нас в подобное время.
На самом выходе из комнаты клуба мне на голову лёг какой-то обруч. Сзади шёл только Дерек, и я обернулся к нему.
- Что за хрень? – я осторожно ощупал голову. Под рукой оказалось что-то, напоминавшее детскую девчачью пластмассовую диадему.
- Подарок от моей старшей сестры, - улыбнулся он. – Тебе идёт, - парень хихикнул.
Я снял «подарочек» с головы, чтобы рассмотреть. Серый пластик, изображавший, видимо, металл, и розовые прозрачные блестяшки, призывающие имитировать драгоценности. Я хмыкнул.
- Надень обратно, Фрэнки, - умоляющим тоном попросил Дерек, а затем сам помог устроить эту хрень на моей голове. – Она была на концерте и сказала, что твой образ не был закончен без этой диадемы. А она у меня учится на дизайнера одежды, её можно слушать, - он подмигнул и, легко хлопнув по плечу, ушёл вперёд, вслед процессии за нашим «королём-в-семейниках».
Своим поступком, никак не вписывавшимся ни во что, Дерек словно выбил меня из реальности. Я переставлял ноги, задумавшись не понятно над чем – над прошедшим ли выступлением, над тем, что мне и правда не помешала бы диадема с розовыми блестяшками, над тем, что вся эта хрень вообще значит, и где грёбанный Джерард так долго пропадает, что не заметил намечающегося саботажа. Очнулся я, только сделав круг по коридору подвала за всеми и вновь оказавшись у дверей репетиционной.
- Эй, я не понял… - начал я.
- Я сказал, что пройдусь по школе, но ничего не говорил про все этажи, - хитро сказал Рэй, хватаясь за ручку двери.
- Но тут даже не было никого! Это не честно! – совершенно справедливо возмутился я. Я мечтал об эпатажной проделке, а вышла какая-то фигня.
- Зато тебе очень идёт эта диадема, принцесса, - хмыкнул Рэй, пытаясь пройти внутрь клуба первым.
Не тут-то было.
Я, поняв, что меня просто дурачат, растерявший задумчивость и поддавшийся неконтролируемому порыву, влетел в комнату, направляясь сразу к дивану и джинсам.
Дурачить Фрэнка Айеро, когда он намерен пошалить? Ну уж нет, Рэй, не на того напал.
Всё слилось в одну кучу, ком, серебристую ядовитую лужицу, словно разлитая на пол ртуть: моя взбудораженность после матча, мой гнев и испуг, когда Джерард не пришёл вместе с Рэем, моя истеричность и безбашенность, когда масштаб шутки не собирался дотягивать до отведённых ему оборотов…
Растолкав ничего ещё не понявших ребят, я пулей вылетел из репетиционной, крича на ходу:
- Если тебе нужны твои джинсы, тебе лучше поторопиться, Рэй Торо! Иначе пойдёшь домой без них, я не шучу!
Я плохо соображал, слыша топот за спиной, но уж точно не шутил. Ноги несли меня к лестнице на первый этаж…
- А ну стой, мелкий засранец! – догоняющий Рэй негодовал, но это только заставляло бежать дальше и улыбаться, словно полный идиот. Ох и влетит же мне после… Диадема от бега сползла набок, остановившись, только когда достигла уха.
Ступени, почти пустой коридор… Кто-то в нём точно был, но я не разглядел лиц. Поворот, снова поворот… И, прежде чем я смог сообразить, я очутился перед дверью в мужскую раздевалку, из-за которой довольно явственно раздался голос Джерарда:
- Нет, Бернард! Я же сказал, что зашёл только извиниться за ту выходку! Это было глупо, но я не хочу тебя…
Не дослушав, я со всей дури дёрнул ручку и, (видимо, ломая в ней хлипкий замок) распахнул дверь.
Немая картина. Джерард, прижатый к стене за грудки лидером волейбольной команды. Пустая раздевалка, характерный застоявшийся запах пота и спёртого воздуха, ударивший в нос с запозданием. Непонимающий и чуть испуганный взгляд Уэя и удивлённо-недоумевающий – Бернарда.
Сзади меня неожиданно и очень ощутимо толкнули, отчего я буквально влетел внутрь раздевалки, едва не падая на колени к ногам застывших парней. Моё сердце колотилось так быстро, только что не выпрыгивало из глотки. Очень хотелось проехаться кулаком по смазливой роже белобрысого, так по-свойски сжимавшего грудки рубашки моего Уэя. Я лишь стиснул кулаки (и джинсы в них), не в силах заставить язык ворочаться во рту.
- Что тут происходит? – спросили голосом Рэя сзади, и я, наконец-то, обернулся. Вся наша компания в составе басиста, начинающего басиста (по совместительству брата того, кого прижимали к стене), барабанщика и гитариста (в одних семейных трусах, между прочим) была в сборе, и все с немым вопросом уставились на Бернарда и Джи. Я сглотнул от нелепости ситуации. – Может, ты его отпустишь? – не унимался Рэй. – Насколько я понял, Джерард шёл извиниться, а не драться.
Руки Бернарда как-то медленно и безвольно отпустили воротник Уэя и неловко повисли. Парень отступил на шаг, переводя взгляд с меня на Рэя и обратно. Я не понимал, почему он так ошарашен.
- Вы что, в этом музыкальном клубе все на голову больные? – как-то тихо и неловко спросил он. – Один в юбке со сцены посылает при всех, другой в диадеме ломает дверь, третий без штанов бегает… Охренеть. Хорошо, что осталось недолго учиться в компании подобных идиотов…
Быстрым движением схватив с лавки спортивную сумку, Бернард, грубо растолкав наше сборище у двери, вышел из раздевалки, не сказав больше ни слова.
Зависшую тишину нарушил хихикающий Джерард, так и оставшийся стоять у стены, где его так смачно припирали.
- Видели бы вы свои лица, ребята, - сквозь смех попытался проговорить он, прикрывая рот ладонью. Его лицо пошло красными пятнами, и я знал, что это из-за того, что он перенервничал совсем недавно. – Что у вас тут происходит?
- А у тебя тут что происходит? – сурово спросил Рэй, подходя ко мне и вырывая из до сих пор стиснутых кулаков свои джинсы. Он сел тут же на скамью и, скинув обувь, принялся одеваться.
- Да всё нормально, в общем-то, - ещё улыбаясь, ответил Уэй. – Просто не поняли друг друга.
- Выглядело, будто он тебя сейчас ударит, - вклинился Майки, глядя с подозрением.
«Или поцелует…» - почему-то подумалось мне. Бред, бред!
- Ничего бы не случилось, - нахмурился Джерард. – Я не девчонка, чтобы меня спасать. И без вас разобрался бы, - его тон набирал неприятного оттенка. Я посмотрел на Уэя-старшего, спрашивая взглядом, всё ли в порядке. Он же не смотрел на меня, ведя молчаливую дуэль с братом.
- С тобой никогда ничего не случается, ага, - сказал Майкл своим особенным тоном, и вышел из раздевалки. С ним же из проёма двери исчезли Дерек и Том. Рэй поднялся на ноги и, застегнув молнию и ремень, показал мне кулак.
- Между прочим, Фрэнк, там пара учителей была в коридоре. И я без штанов…
они мне даже сказали что-то, но я не расслышал,- его голос был полон обвинения, я же считал, что всё прошло как нельзя лучше.
- Разве так и не было задумано? – поинтересовался я, вскидывая брови.
Рэй только вздохнул и, повернувшись к Джерарду, уточнил:
- Во сколько встречаемся завтра?
- В десять утра на остановке, - механически ответил Джерард. – Не опаздывайте, автобус до Ашбери рейсовый. Если не сядем на этот, придётся ещё два часа ждать.
- Хорошо. – Рэй посмотрел на меня и снова на Джерарда. – Вы идёте домой?
- Да, - Уэй улыбнулся и, прихватывая меня за плечо, потащил вон из раздевалки, вслед за Рэем.
Торо шёл по коридору чуть впереди, что-то мелодично насвистывая. Я касался плечом плеча Джерарда и пытался собрать мысли в кучу.
- Ты в порядке? – спросил я тихо.
- Да, Фрэнки, - словно маленькому ребёнку, сказал он мне. – Я в полном порядке. Не надо так сильно обо мне беспокоиться, я же взрослый парень.
«Который постоянно влипает в неприятности», - закончил мой внутренний голос.
- Я не понимаю, зачем ты пошёл к нему вообще, - тихо продолжил я. Хватка на плече стала слабее.
- Давай просто перестанем говорить об этом? – голос Джерарда звучал раздражённо. – Меня бесит, что все вокруг озадачены моим спасением. Я в порядке, Фрэнк, понимаешь? Меня не нужно спасать, - сказал он и совсем отпустил моё плечо. Я поёжился от образовавшейся пустоты.
В такой чуть напряжённой тишине мы дошли до репетиционной в подвале. Я тут же снял чёртову диадему с головы, оставляя её на какой-то кипе старых распечаток с аккордами. Мы собрались, неловко попрощались друг с другом и как-то тихо разошлись: Дерек с Томом исчезли даже раньше, я их уже не увидел. Рэй поспешил по своим таинственным делам, а Уэи, сохраняя нейтралитет, отправились домой вместе со мной – благо, до последнего перекрёстка путь наш был одинаков. И тем не менее мы молчали, просто двигая ногами, шаркая по прогретому асфальту. Воздух вокруг нас троих словно электризовался, и я не понимал до конца, что же даёт этот дурацкий эффект. Я даже не стал рассказывать друзьям, что у меня сегодня ночуют Эл и Лала. Как-то не к слову было сначала, а сейчас просто не хотелось ничего говорить.
- До завтра, Фрэнки, - примирительным тоном и с лёгкой улыбкой сказал Джерард, заглядывая в глаза на моей опущенной голове.
- Не опаздывай, чувак, - Майки хлопнул меня по спине.
- Ага, до завтра, - рассеянно ответил я.
Братья Уэи неторопливо пошли по дорожке вдоль ограды парка, а я, постояв ещё несколько секунд, решил дошагать до дома, наконец. Мне ещё предстояло убраться в комнате и подумать, чем же можно накормить Эла и Лалу, когда они приедут. Хотя, будет уже поздно… Может, они захотят только чай?
Я старался думать о чём угодно, лишь бы не думать о произошедшем в школе и о нервных словах Джерарда. С одной стороны я понимал его, а с другой всё так же хотел врезать. Иногда мне казалось, что этот парень сам напрашивается на грубость или ищет приключения на свою задницу… И я этого искренне не понимал. Но самое обидное было то, что испарился тот самый лёгкий и романтичный настрой, что витал надо мной всю неделю, несмотря на ежедневные занятия с Майки и загруженность учёбой.
Поразительно, насколько легко, а в другое время – безумно тяжело было общаться и быть рядом с Джерардом. Он убивал меня этим своим качеством. Я убирался в комнате, задумчиво раскладывая в шкафу собранные со стула и дивана вещи, неторопливо вытирал пыль, понимая, что мне очень надо перезагрузиться, отдохнуть. Пожалуй, ночёвка старых друзей могла стать тем необходимым противоядием против яда, который порой впрыскивал в меня Уэй своими словами.
«Я хочу, чтобы завтра всё стало лучше. Хочу, чтобы завтра всё стало лучше. Лучше…» - как мантру, твердил я про себя вариант короткой фразы, надеясь, что она воплотится в реальность, всё то время, что ждал прихода мамы с работы и приезда ребят. Мне было необходимо это «лучше», как воздух.
|
