Глава 1.
Глава 32.
Глава 33.
Весна окончательно вступила в свои права к концу первой недели марта. Солнце неожиданно для всех начало жарить так, что грязь и лужи от растаявшего снега так быстро канули в лету, и я даже не успел толком на этот счёт позанудствовать. Стало по-настоящему тепло. Воздух прогревался очень быстро, и если в тени ветерок ещё казался прохладным и заставлял кутаться в капюшон куртки, то на солнце порой бывало даже жарко. Погода в Джерси такая странная…
Но у нас хотя бы есть смена сезонов в отличие от Лос-Анджелеса. Никогда не любил этот «пальцы веером» город. Хотя… Если бы меня угораздило родиться и жить там, возможно я бы недолюбливал эту «помойку» Джерси?
Нельзя сказать, что я всей душой болел за Ньюарк, Бельвиль, Саммит… Просто Джерси оказалось местом для меня, а я был родом из Джерси. И все пижоны, которым тут недостаточно хорошо, шли нахер.
Наверное, любой город учил любого подростка выживать. И в любом городе тебя могли гнобить или возносить, дружить или не замечать, ведь по большей части всё зависит от тебя? И если стечение обстоятельств выходило не в твою пользу… что ж. Можно лишь сжать зубы поплотнее и учиться быть незаметным. Или быстро бегать. Или заняться боевыми искусствами… Всегда есть какие-то варианты как противостоять и выживать, я думаю так.
В любом случае моё время в средней школе Бельвиля можно назвать как минимум весёлым и неспокойным. Научило ли оно меня чему-то? Определённо. Не знаю, стал ли я сильнее. Настороженнее, недоверчивее – так точно. А ещё я стал очень жадным до простого человеческого внимания и тепла.
Получалось, я находился на той границе одичания по шкале дворовых беспризорных шавок, когда ты уже достаточно забит и затюкан, чтобы не бежать, стыдливо помахивая хвостом, к первому, протянувшему зажатую руку, в которой, как правило, нет ничего. Но и не настолько озлобился, чтобы с рычанием и ненавистью провожать каждого прошедшего мимо человека. Самая та черта, чтобы снова поверить, снова почувствовать себя не на отшибе вселенной, а какой-никакой боевой единицей компании, которая в тебе нуждается.
Очень тёплое и сладко-тянучее, как патока, чувство.
Из странных размышлений меня вывел Майки, ткнувший под рёбра свои острым локтем. Я проснулся и понял, что до сих пор иду с ним по коридору школы, занятия окончены, а впереди нас ждёт очередная мозгодробительная репетиция. Я очень хотел бы покурить, но было нечего. У Майки и спрашивать не стоило. И вот он тыкает меня под рёбра и останавливает, чтобы одним кивком головы обратить моё внимание на…
Джерард вылетел из кабинета в конце коридора, словно побывал в сауне. Взмыленный, раскрасневшийся. В моей идиотской голове сразу закрутились совершенно неприличные мысли. Я даже настроился подойти и поздороваться, попутно интересуясь, но вид у Уэя явно был не самым дружелюбным. Встрёпанным, загнанным. Немного растерянным – но не таким, какой бывал, когда он… хорошо проведёт время. Он прижимал к груди свою старую облезлую местами чёрную сумку на длинном ремне, пытаясь застегнуть молнию. Едва это вышло, он развернулся к лестнице, но дверь кабинета вновь открылась, и из него вышел… Карго Блом. В два шага догнав Джерарда, он вцепился в его плечо и что-то сказал. Уэй вздрогнул, неловко развернулся на пятках. Лицо его не выражало ничего хорошего. Блом сказал ему буквально несколько слов, на что Джерард лишь нервно кивнул. Затем, вывернувшись из захвата, ускользнул на лестницу.
Блом остался в коридоре ещё на несколько мгновений. Весь прилизанный, выглаженный, пре-вос-ход-ный, как обычно. Ни пряди не выбилось из тщательно уложенной причёски, костюм сидел как влитой. Мужчина устало потёр переносицу под очками, наверняка, раздумывая над чем-то. Потом он вздохнул и, открыв дверь, скрылся в кабинете.
- Что это за нахрен было? – я первый нарушил наше с Майклом оцепенение. Вся сцена уложилась не более чем в минуту, но мне показалось, что все часы мира просто остановились в этот момент. Я не слышал гомона проходящих мимо учеников, хлопанья дверей, не чувствовал случайных тычков и пряного ветерка, проникавшего в распахнутое где-то окно.
- Выглядело, как…
- Как будто мистер Блом приставал к твоему брату, - перебил я Майки.
- Ну-у… Не совсем так, но близко, - посчитал, что смягчил мою формулировку Уэй.
- Ты ведь не серьёзно? – с волнением посмотрел я на друга. Нет, ну на самом деле…
- Что? – Майки тоже ещё был под впечатлением и в раздумьях. – О, нет, Фрэнк, нет… ты же не про это? Успокойся, Блом нормальный мужик. В смысле, я не в курсе, насколько он «нормальный», - он прорезал кавычками пальцев воздух рядом с моим лицом, по-особенному выделив слово, - но он определённо не станет приставать к ученикам без важного дела. Тем более, посреди коридора на виду у всех. Он серьёзный мужик, в этом я уверен.
Не то, чтобы Майки успокоил меня. Сердце почему-то до сих пор билось со скоростью стрекозиных крыльев. И внутри было как-то странно. Не гадко и не плохо… А словно что-то встало с положенного места и теперь ворочалось, силясь улечься обратно. Но у нас намечалась репетиция, и Джерард должен был прийти на нее. По крайней мере, всю прошлую неделю он приходил. А это означало, что я как минимум увижу его и смогу спросить обо всём, что меня интересует.
Совершенно не факт, что он ответит. Но вдруг я пойму по глазам?
- Идём уже, - Майкл потянул меня к лестнице, чтобы спуститься на два этажа вниз, к репетиционному подвалу. К моему удивлению, младший всегда приходил на репетиции и даже пытался учить за Дереком басовые партии. Получалось паршиво, но старание Майки реально вселяло в нас какой-то боевой дух и укрепляло рабочую атмосферу. Уже через неделю репетиций с Уэями в одном помещении без них становилось как-то пусто и неуютно. Словно чего-то не хватает.
Покурить мне не удалось.
****
- Ладно тебе, просто скажи, что на тебя найти юбку не так-то просто, - Дерек привычно подкалывал Тома, тихо тарабанящего по краю жести барабанной оплётки. Эти двое были порой как неизбежное зло. «Я знаю, что этот тощий мудак может бесконечно вести тупой трёп, и мне плевать на это», - думал один. «Я знаю, что этот толстый тюфяк ничего не имеет против моего бесконечного тупого трёпа», - думал второй. И хоть в целом каждый оставался при своём, было в этом что-то… домашнее? Как тиканье часов на кухне или шум холодильника. Вроде, ничего особенного, но без этого дома как-то неприлично тихо и от этого неуютно.
- Зато на твоей тощей заднице ни одна приличная юбка не держится вообще. Придётся подтяжки надевать, - вяло отбрехался Том, зевая в конце. – Иначе будешь партии доигрывать, прикрываясь гитарой, а потом путаться в свалившейся юбке. Хм-м… а я бы поглядел.
- На что? – Дерек вдруг так выпучил глаза, что даже я прыснул.
- Ну, как ты будешь эффектно заваливаться в толпу разъярённых девчонок, запутавшись ногами в свалившейся юбке и прикрывая яйца гитарой. По-моему, весело.
Том невозмутимо отстукивал какой-то одному ему ведомый ритм, а Дерек просто заткнулся и, раздувая ноздри, стоял, словно старинный паровоз. Кажется, сегодня этого острослова знатно уели. Тирада скоро бы продолжилась и дальше, но в подвал ввалился Рэй и, оглядев нас из-под весело прыгающих кудрей, скомандовал:
- Начинаем!
Сегодняшняя репетиция отличалась тем, что Торо всю предыдущую неделю морально готовил нас: «В понедельник начнём играть в костюмах. Чтобы привыкнуть, как это. Так что готовьтесь, девочки». Ели честно, я по понятным причинам с некоторой дрожью внутри ждал этого дня. И даже собственная неловкость как-то незаметно ушла на задний план. Никогда не думал, что у меня есть странные фетиши на переодевание в женское. А может, дело было не в фетишах, а в человеке? Я не знал.
Джерард опаздывал, как обычно. Минимум – на полчаса. Мы успевали разогреться к тому моменту, как он робко – почему-то каждый раз, словно на пересдачу по физике, которую он вообще ничерта не знал, - заходил в репетиционную. При этом всегда был немного нервным, на взводе, но распетым и сосредоточенным. Я подозревал, что он разогревался сам по себе где-то, где никто не мог ему мешать. Уэй до сих пор жутко стеснялся всей этой ситуации, но с каждым днём открывался больше и больше.
В первый раз, когда он пришёл, я не мог нормально играть, и Рэй постоянно кидал недовольные и не понимающие взгляды, заставляя переигрывать снова и снова.
Музыка была не сложной – рок-энд-ролл из старенького, зажигательный и ориентированный на танцы. Проблемы возникали порой только с ритмом и паузами и с тем, чтобы вовремя подхватить. Меня колотило от такого близкого и смущающегося Уэя, его голос местами дрожал и срывался, и я честно думал – всё, хана. В тот день мы задолбались от бесконечных повторов одного и того же настолько, что ползли домой буквально на четвереньках.
Я слышал, как Рэй сказал Джерарду, пока закрывал репетиционную, а мы оказались немного впереди:
- Тебе надо расслабиться, чувак. Просто расслабиться. Ты же отлично поёшь, и мы все знаем это.
Потом, поравнявшись со мной, Торо назидательно кинул:
- А тебе – собраться.
Я фыркнул. Серьёзно, у меня оставались силы на это? Просто прозвучало и смешно, и грустно. Я не ожидал, что для меня это будет испытанием – делать одну музыку с Джерардом. Вроде, такое случалось и раньше, у меня на чердаке, но… В то время всё было по-другому, стоило честно признать это. Я ошибался не потому, что волновался, находясь с ним в одном помещении. Просто я настолько прислушивался к его голосу и дыханию, так хотел постоянно и незаметно «косить» на него, что отвлекался от своей партии. На самом деле, нужно было взять себя в руки.
Две недели до прослушивания и три до концерта. Осознание этих сроков ткнулось в подсознание, заставляя внутренности вибрировать от волнения. «А у нас даже юбки ещё не все готовы», - некстати подумал я.
Сегодня Джерард также опоздал. Он извинился и, просочившись в дверь, сумбурно достал из сумки листы с текстами.
- Ты ведь выучишь их к прослушиванию? – вскинул бровь Рэй. Его волосы выразительно качнулись вверх-вниз.
- Я и так уже выучил, - дёргано ответил Уэй, устраиваясь у микрофона неподалёку от меня. – Это на всякий случай.
Я улыбался. От него до одури сладко несло недавно выкуренной сигаретой. Вот бы встать, уткнуться носом в его рубашку и затянуться по гланды…
Сегодня он был потрясающ. Не знаю, в чём дело. Но складывалось ощущение, что Джерарду надо быть на какой-то нервной, взвинченной грани, чтобы петь так – остро, ритмично, так вдохновенно.
Ни разу до этого я не видел, что он танцует. Но в один момент этот парень просто начал двигаться под нашу музыку, и это было так… У меня перехватило дыхание. Я и сам чувствовал внутри этот ритм, он звал. Долбился в тело, как в закрытую дверь, словно говорил: «Хэй, просыпайся! Разве сейчас не самое время, чтобы повеселиться?» Чёрт, сложно слушать рок-энд-ролл и оставаться каменным изваянием. Но то, что делал Джерард… На самом деле, это не казалось чем-то особенным. Просто было очень в тему, органично и… сексуально.
- Перерыв, - отыграв ещё одну композицию, Торо смилостивился над нами.
По нашим лбам и вискам стекал пот, а в душное подвальное помещение плохо залетал воздух. Даже открытое небольшое окошко под самым потолком не спасало ситуации. Мы потянулись к полторашке с водой, уставшие, но очень довольные собой. Не знаю, отчего, но сегодняшняя репетиция показалась мне переломной. Словно мы перешагнули что-то, с чем уже давно не могли справиться. Так непривычная для нас музыка наконец-то стала приобретать то звучание, каким оно должно быть. Ярым, зажигательным и эмоциональным.
Майки сидел на диванчике, вооружившись блокнотом, карандашом и гитарой, пытаясь наставить одному себе понятных меток над аккордами. Он очень старался, но никто не в состоянии выучиться играть нормально за пару месяцев.
- Хэй, - вдруг задумчиво изрёк Том, передав бутылку Джерарду. – А ты, случаем, не тот парень, что играл в первой постановке «Питера Пена»? Я тогда во втором классе был, вроде. Думаю ведь, что где-то я тебя уже видел… и слышал.
Джерард поперхнулся водой и закашлялся. Я заинтересованно смотрел на него. Рэй услужливо хлопал по спине, дожидаясь, когда кашель закончится.
- Угу, - пробурчал Джерард.
- Чувак, ты серьёзно? – неверяще спросил Том. – Это было так круто! Помню до сих пор! Особенно вот эту песню: «Нет не молнии это, не молнии, и не грома раскаты слышны, выходите воины на тропу войны…» - барабанщик гнусаво напел тему, и Джерард отчего-то скривился.
- Ага, было дело… - снова сказал Уэй, бегая глазами.
- Почему ты больше не выступал в школьном театре? – по-простому спросил Том, не желая замечать, что тема для Джерарда неуютная. – У тебя здорово получалось.
- Это долгая история, - пожал плечами Уэй, чем только вывел моё любопытство с отметки «заискрилось» на уровень «пожарище».
- Расскажешь? – спросил я, чуть толкая его плечом. Больше походило, что я потёрся об него…
- Э… - он заметался глазами между Рэем, мной, Томом и в конце глянул на хитро улыбающегося Майкла и даже пофигистичного Дерека. – Мне надо покурить выйти. Потом как-нибудь.
Я не успел сообразить, что нужно было увязаться с ним, как Джерард уже выскочил из репетиционной, словно пробка от шампанского. В подвале курить запрещалось правилами клуба.
- Что это с ним? – удивился я.
- Да история просто… Забавная. Точнее, сейчас она выглядит забавно, а тогда Джерард был на грани истерики. – Рэй потянулся руками вверх, а затем присел на диванчик рядом с Майки.
- Расскажешь? – судя по выражению лица Торо сейчас я был похож на выпрашивающую собачку. – Нет, Рэй, чувак, я серьёзно. Я же спать теперь не смогу. Майки? – я перевёл наступление на более слабого, по моему мнению, игрока. – Колитесь уже.
- Да расскажи уже, хрен с ним, - сдался Уэй. – Не успокоится же.
Я приготовился благоговейно внимать Торо, и он как-то стушевался под моим взглядом.
- Не думаю, что Джерард будет счастлив, но… Это будет уже твоя проблема. Он знает, какой занозой в заднице ты бываешь, - сказал он, решив поведать «страшную тайну». – Мы тогда только перешли в среднюю школу из другой, младшей, неподалёку. Так выпало, что Школьный Театр как раз объявил о прослушивании для «Питера Пена», и Джерард, надеясь не понятно на что, решил попробовать. На самом деле никто не сомневался в том, что он неплохо поёт, но… - Рэй замялся. – В одиннадцать Джерард был несколько более… э-э… округлым. И по нашему с Майки мнению, на Питера походил с серьёзной натяжкой. Затея и так была рисковая – ты только переходишь в новую школу, и по логике, надо затаиться и приглядеться ко всему вокруг, а не лезть на рожон. Но у Джерарда вышло – его взяли на главную роль. И первые спектакли прошли очень даже хорошо, - Том кивал, подтверждая слова Рэя:
- На самом деле, была крутая постановка. Мы ходили на неё всем классом из младшей школы.
- Но на третьем спектакле что-то не заладилось. Там была сцена, когда скрытая верёвка приподнимает Питера Пена над сценой, совсем невысоко, но… В последний раз она не выдержала, затрещала, и Джерард рухнул на сцену, при этом сбив собой девочку, которая играла Венди. Это было одновременно довольно забавно и при этом пахло катастрофой. Многие смеялись, кричали из зала что-то обидное… Девочка плакала. А Джерард сбежал. Его потом до вечера найти не могли. Короче, после этого он не ходил на репетиции театра и не играл на сцене.
Повисла тишина. Если честно, мне захотелось улыбнуться, когда я представил пухлого Джи в зеленых колготках, парящего над сценой на верёвочке и распевающего песню Питера Пена… Но если он и правда рухнул после этого… Для меня это было бы серьёзной травмой детства.
- Да уж… - только и сказал я.
Дверь открылась. Накурившийся Уэй вошёл в репетиционную, окинул нас цепким взглядом.
- Что, уже все в курсе? – вопрос, вроде, задавался Торо, но я тоже поёжился. – Пр-редатели, - процедил он, подходя к микрофону. Впрочем, это было сказано без злости и раздражения. Словно Джерард и сам предполагал, чем мы будем заниматься в его отсутствие.
- Продолжим, все на месте, - встрепенулся Рэй, и Том, когда проходил мимо Уэя к барабанам, по-доброму, участливо похлопал его по плечу. Джерард посмотрел на руку так, словно еле сдерживался, чтобы не откусить её. Я всё-таки прыснул.
- Начнём с соло Фрэнка, раз у него есть силы веселиться, - нашёлся Рэй и начал гонять меня туда-сюда по всей грёбаной партии.
Поздним вечером, когда с музыкальной частью было закончено, наступило время примерки. Юбки мы попросили у одноклассниц. Сейчас как раз было время переходить на летнюю форму, и зимние юбки, те, что подлиннее, убирались в шкафы. За ними-то мы и объявили охоту.
- Том, перестань, - кажется, Рэй подоспел вовремя. Что-то подозрительно затрещало, но барабанщик был упрям.
- Я влезу, - уверенно заявил Том, не сдаваясь.
- Эй, ты уже не влезаешь, - я показал руками, что ширина юбки уже закончилась, а задница упитанного барабанщика ещё оставалась снаружи.
- Может, ты молнию забыл расстегнуть? – услужливо, на грани вырывающегося смеха спросил Дерек.
- Да расстегнул я всё, - Том набычился, но не злился.
- Может, стоит снять штаны? – поинтересовался я. – Вдруг ремень мешается?
Мы меряли прямо на джинсы, и ни у кого, кроме Тома, проблем не возникло.
- Нет, тут пара сантиметров ничего не решит, - Рэй чесал затылок. – Том, я серьёзно. Снимай, пока не порвал. К следующей попрошу Молли Роуз. Может, она одолжит юбку…
- Она же необъятная! – удивлённо выдохнул Джерард с дивана. Он уже давно облачился в свою юбку и выглядел в ней слишком органично. «Это всё из-за джинсов под ней», - подумал я.
- Том играет сидя, уж лучше как-то сцеить лишнее сзади, чем порвать малое.
Аргументы Рэя как всегда были железными.
- Давайте встанем рядом? – предложил Дерек.
Выстроившись в шеренгу, мы молча потрясённо оглядывали получившуюся картину. Первым не выдержал и заржал Майки.
- Ребята, это… это просто улёт! – еле выговорил он сквозь «ха-ха».
- М-да уж, - хмуро выдавил Рэй. – А ведь ещё будут гольфы…
- Разноцветные? – с искренней надеждой в голосе поинтересовался Дерек. – У сестры такие крутые есть, бирюзово-сине-жёлтые. Всегда мечтал померить… - Том посмотрел на друга странно, и тот сразу сдулся.
- Это будет фурор, я отвечаю, - едва сдерживая улыбку, глядя на меня из-под отросшей криво подстриженной чёлки, подвёл итог Джерард. Я улыбнулся ему в ответ. Мы выглядели забавно и даже мило. И нисколько не глупо. Ну, разве самую малость…
- Может, по домам уже? – взмолился отсмеявшийся Майкл.
Часы показывали начало десятого. Мы были последними под сводами школы, не считая ночного охранника.
****
Дни недели неслись так остервенело, что суббота наступала каждый раз слишком неожиданно. В субботу у нас обычно бывали занятия, но не больше двух пар и заканчивали мы как правило ещё до обеда. Это было весьма кстати.
Сегодня не было репетиций. А ещё не было занятий у выпускных классов. Школа дышала вяло и сонно, в коридорах было странно тихо, и после занятий мы с Майки решили немного удлинить обычный маршрут до дома.
На углу парка на перекрёстке с моей улицей купили в передвижном ларьке гамбургер и чизбургер, колы и отправились гулять по оттаявшим и уже подсохшим дорожкам.
Было так лениво и хорошо. Тело чувствовало себя, словно после хорошего недельного марафона. Подготовка к тестам на занятиях, бесконечные долгие репетиции, мало сна… Сейчас я двигался на автопилоте и млел от того, что сегодня ничего – совершенно ничего! – не буду делать. Просто пролежу остаток дня, плюя в потолок или почитаю… Или…
- Зайдёшь к нам в гости? – как-то неожиданно спросил Майкл, кусая свой чизбургер и марая нос в кетчупе. – Джерард окопался в своей комнате с каким-то важным проектом… Когда я вижу рядом слова «Джерард» и «важный», знаешь, у меня мороз по коже.
Я хмыкнул и улыбнулся. Солнце путалось в линзах очков Уэя младшего, а настрой у меня был до того ленивый и мирный, что я еле сдерживался, чтобы не обнять этого вымаранного в кетчупе тощего парня. Просто от полноты чувств. Не знаю, отчего, но я всегда очень тепло относился к Майки. Не так, как к Рэю. И, конечно, совсем не так, как к Джерарду. Какая-то другая полочка, иная грань. Уютно и легко просто так идти рядом и говорить о ерунде.
- Что за проект? - поинтересовался я, пережёвывая. – И у тебя нос в кетчупе.
- Спасибо, - он чуть смутился, вытираясь. – Тайный, говорю же. Ничего не рассказывает, в комнату его сказал стучаться. Я в шоке. И ещё ни разу не стучался, естественно.
Я хохотнул. Желание крепко, до хруста костей обнять Майки усилилось.
- Эй, не смотри на меня так, - делано испугался он.
- Как? – я и правда не понял. Мне было так хорошо и спокойно, я чувствовал себя каким-то древним индийским слоном, валяющимся в тёплой луже грязи на самом солнцепёке.
- Как на Джи. Словно накинешься сейчас.
Я напрягся. Мы медленно подходили к середине парка, деревья, ещё голые, просвечивали насквозь во все стороны. Но тени от стволов и веток казались бесконечной сплетённой сетью, и сейчас я почувствовал её тяжесть на своих плечах.
- Да расслабься, - Майкл улыбнулся и хлопнул меня по спине рукой, которая, надеюсь, была чистой. – Мне-то всё равно, он при любом раскладе остаётся моим братом, а ты – моим другом. Просто если ты надеешься, что это незаметно – спешу тебя огорчить.
Я безжалостно покраснел. Моё лицо-мой враг. Не то, чтобы я боялся мнения Майки или стеснялся. Просто впервые мне кто-то указал на то, что «это заметно». И именно это было неожиданно и как-то неловко. Я знал, что моё лицо непроизвольно вытягивалось вширь и ломилось от улыбки, стоило Джерарду появиться на горизонте. Но мне же казалось, что я неплохо скрывал свою заинтересованность.
- Насколько всё явно?
- Чувак, - Майкл жевал, поэтому я только догадывался о значении произнесённого слова. – Ты трахаешь моего брата глазами. Он тебя тоже иногда, но Джерард скрытный мудак и, если честно, ему запросто удаётся не палиться. Чего нельзя сказать о тебе, Фрэнки.
- Фак, - я решил закусить разочарование гамбургером. Между прочим, не таким уж и бумажным, как я боялся вначале.
- Знаешь, я просто не хочу, чтобы у тебя были проблемы. В школе, например… Это не моё дело, что там происходит меду вами двумя. Просто проблемы, которые обычно возникают в подобных ситуациях… я очень расстраиваюсь из-за этого. Сильнее, чем ты можешь подумать, глядя на меня, - он улыбнулся, посмотрел на меня из-под козырька кепки и поверх очков.
- Майки…
- Но ты не парься сильно. Это просто я такой наблюдательный, да и вы постоянно у меня перед глазами мелькаете, задолбали уже, - он улыбнулся ещё шире. – Не думаю, что кто-то ещё успел сложить два и два и сделать выводы. Но… просто, будь осторожнее, ладно?
- Наблюдательный мудак, - тихо сказал я в ответ, улыбаясь как полный идиот и снова прячась за пережёвыванием гамбургера.
- Эй, я всё слышу, между прочим, - он ткнул меня кулаком в плечо, и дальше мы какое-то время шли молча.
Выкинув бумажные обёртки в ближайшую урну, пшикнули крышечками колы. Я испытывал нестерпимое желание приложить прохладную жестяную баночку в обеим щекам по очереди. Я был уверен, что от меня повалит пар.
- На самом деле, я собираюсь уйти к Рэю. Будет дальше мучиться со мной и басом, потому что всю неделю отлынивал, - сказал вдруг Майки. – Только захвачу взять сменную одежду и гитару.
- С ночёвкой? – присвистнул я.
- Так удобнее, - Майкл как-то стушевался, а у меня появилась возможность отыграться. Но я почему-то решил просто заткнуться и ничего не говорить из того, что вертелось на языке. – У меня уже намного лучше получается. Если так и дальше пойдёт, Рэй пообещал, что разрешит сыграть с вами на фестивале какую-нибудь одну песню.
- Ого, - это была и правда радостная для упёртого Уэя-младшего новость. – Ты молодец, я серьёзно. Знаешь, я, если честно, даже не думал, что ты способен за такой короткий срок достичь подобного результата.
- Ничего особенного ведь. Торо выберет самую простую по басу песню.
- Всё равно, Майки, я тобой горжусь, - я приобнял его за костлявые даже через куртку плечи.
- О Господи, отвянь от меня…
Мы бродили по дорожкам, пересмеиваясь, порой наступая в недосохшие лужи, совершенно по-идиотски пугали голубей и строили рожицы чужим детям. Люди вокруг сонно и неспешно проходили мимо нас, настроенные на ленивый ритм субботы, они вдыхали в себя весну и готовились проснуться – от зимней спячки, недомоганий и серых дней.
Я шёл и всё чаще смотрел на небо. Оно казалось таким страннным… Совсем не таким, как зимой или летом.
- Вообще, самое красивое и берущее за душу небо бывает весной и осенью, - сказал Майки, проследив мой взгляд.
- Чувак, с языка снял, - подтвердил я. – Осеннее более глубокое и какое-то насыщенное, и по его краям будто намерзают льдинки, как на лужах.
- И оттенки такие… непривычные. За весь год никогда таких не увидишь, кроме как осенью. А весеннее…
- Свежее, - перебил я его. – И выполосканное. Чистое, сочное. Незапылённое ещё.
- Точняк, - с придыханием подтвердил Майкл, уставясь в лазурную до боли в глазах вышину с редкими вкраплениями витых белых мазков.
Я резко дёрнул его за рукав, спасая от столкновения с деревом.
- Ох, - Уэй удивлённо обернулся, таращась на прошедший в дюйме от него серый ствол. – Спасибо.
- Обращайся, - криво улыбнулся я.
Наша прогулка закончилась совершенно естественно на пороге дома Уэев. И если ещё полчаса назад я подумывал о том, чтобы отказаться от приглашения зайти в гости, то после того, как Майкл рассказал о своих планах, я не собирался упускать такой шанс остаться наедине. Ещё и этот «тайный проект»…
- Поставишь чайник? – больше попросил, чем поинтересовался Майки. – Я только гитару прихвачу из комнаты и пакет с вещами.
Гитара была той самой, подаренной его бабушкой на день рождения. Майкл холил её и лелеял. На самом деле, в ней не было ничего особенного, как и в моей акустике, стоявшей на чердаке. Гитара как гитара.
И только эмоции и память решали всё.
Я помнил все её заклеенные трещинки, и вытертые на грифе и деке места вызывали у меня тёплую улыбку. В моей любимой гитаре было потраченное время, пот и даже иногда кровь, стекавшая с мозолей по струнам. В ней была память о папе и о том, как он улыбался, видя мою реакцию на свой подарок. В ней был первый раз, когда я поймал на себе странный взгляд Джерарда, когда мы играли с Рэем на чердаке.
Наверное, из таких мелочей и складывается в итоге твоя любимая гитара. Именно из них. И звук тут совершенно не при чём.
Пока я заваривал чай, - не знаю, почему чай, а не кофе, - в двух разных кружках, Майки успел спуститься вниз с чехлом и небольшой спортивной сумкой.
- Ну всё, я побежал, - кинул он мне из прихожей, зашнуровывая кеды.
- Эй, а чай? – я был немного удивлён таким стремительным Майки. Было ощущение, что он готов нестись к дому Торо бегом.
- Отнесёшь Джи наверх? Он в своей комнате забаррикадировался, и не думаю что с утра выходил. Удачи, Фрэнки, - и этот невероятный чувак просто улыбнулся и закрыл за собой дверь. Снаружи… Я остался стоять посреди пустого первого этажа дома Уэев и чувствовал себя немного странно. Словно меня зазвали в ловушку, в пещеру к дикому зверю, и бросили.
Утрирую, конечно. Но я и правда почувствовал тянуще-покалывающее нечто под ложечкой.
Вздохнув, - вариантов у меня было не так уж и много, - я взял кружки и отправился на второй этаж.
- Чего тебе, Майки? – раздраженно ответили мне из-за двери на стук коленом. – У тебя неожиданно проснулась совесть, и ты начал уважать моё личное пространство?
Я посчитал это аналогом «войдите» и, извернувшись, локтем нажал на ручку, толкая дверь.
«Вот это помойка…» - восхитился я. Джерард сидел за столом спиной ко мне и что-то усиленно рисовал на крупном листе. Кончик карандаша то и дело зависал в воздухе, а потом снова яростно опускался на бумагу. На всём когда-то свободном пространстве пола валялись бесчисленные скомканные листы. Не знаю, что с ними было не так, но они на самом деле находились везде. Ступить некуда, только если поверх этого скомканного белого моря. На кровати у окна кучей валялись все вещи, что он носил последние дни. Сверху сиротливым, сдёрнутым со штандарта знаменем покоилась клетчатая юбка. Наброски, которыми Джерард залепил всё свободное пространство стен, косились на меня с интересом, будто переговариваясь с коллекциями супергероев и монстров, любовно убранными за стекло.
- Чего ты там топчешься? – не поворачиваясь, спросил Уэй.
- Эм, это я, - решил я подать голос. – Чай принёс… - это я уже говорил в ошарашенное лицо повернувшегося Джерарда.
- Ты меня в могилу сведёшь когда-нибудь со своими тайными визитами, - выдохнул он, наконец, опустив напряжённые плечи.
- Да это Майки… Позвал чай пить и…
- Где этот мелкий засранец?
- Я так понял, что ушёл к Рэю с ночёвкой, - я чувствовал себя крайне идиотски на пороге его замусоренной комнаты, под взглядами рисунков и фигурок и с двумя полными чашками чая.
- Хм, - Джерард задумчиво почесал карандашом кончик носа. – Ставь сюда, - локтем он спихнул с края стола несколько смятых и валявшихся там неприкаянно листов.
- Ничего, что я тут? – неловко поинтересовался я, подходя ближе. Уэй весь был каким-то всклокоченным и выглядел не очень.
- Думаю, даже хорошо… Я почти не спал и не ел, и помыться тоже не помешает, - он картинно почесал сальные волосы.
- Чем занимаешься? – я с любопытством заглянул через его плечо, пока ставил кружку под бледные пальцы.
- Рисую себе пропуск на выпускной бал, - угрюмо пошутил он, прихлёбывая. – Как же я жрать хочу…
Я не совсем понял, о чём он говорил. Пропуск?
- Пропуск? – спросил я вслух.
- О, Фрэнки… - он поставил кружку на стол и самозабвенно, до хруста в позвоночнике, потянулся. – Ты знал, что наш мистер Блом – не просто заноза в заднице? Это такая огромная деревянная занозистая херь, которая втыкается в твою задницу и ни за что не отпускает, пока ты не намучаешься вдоволь.
- Ну, - я улыбнулся. – Настолько он меня ещё не допекал. Но в целом довольно точная характеристика, - я присмотрелся, с какого края кровати вещей поменьше и, подталкивая их задницей, пристроился рядом.
- Этот сукин сын поймал меня тогда… Помнишь, мы сидели вместе в кабинете, и меня он попросил задержаться?
- Помню, - я смотрел то в чайную гладь, то на Джерарда.
- Он сказал, что я слишком много пропускаю, и что он не имеет права аттестовать меня в конце года с подобной посещаемостью. То есть дело даже не успеваемости. И если теоретически представить, что я натяну большинство тестов на «С», он не имеет права выдать мне аттестат. Вот что он сказал мне. «Слишком много прогулов, мистер Уэй. Каким местом вы думали раньше?»
- Мудак, - тихо выдохнул я.
- Нет, он прав, конечно. Я виноват. Никто не подговаривал меня и не заставлял прогуливать. Просто я то работал, то рисовал, то не мог встать. В общем, это целиком и полностью мой косяк. Просто я не думал, что посещаемость – это такой важный фактор. Я бы подтянул оценки и, собственно, надеялся на это.
- И что теперь? – я посмотрел на Джерарда. Он был вымотан, а под глазами мягко улеглись серовато-голубые тени. Словно он специально накрасился перед моим приходом.
- Месяц он держал меня в страхе, что я не закончу школу или пойду снова на второй год. Да пошёл бы он сам… - зло выплюнул Уэй. – А потом сделал «предложение, от которого я не смог отказаться».
Мои пальцы как-то нервно вцепились в горячие бока кружки, и ладони стремительно вспотели. Я не мог поднять глаз, выглядывая в чае какую-нибудь подсказку.
- Этот мудак обязал меня нарисовать полноценный комикс в честь учителей – от всего нашего выпуска. Этакий журнал, который они напечатают и который станет подарком для всех тех, кто возился с нами последние три года.
- Хм-м… - сказать, что я был удивлён – не сказать ничего. Блом поистине восхищал меня порой. Он так филигранно играл на самой границе мудака и добродетели, что я терялся от глубины его актёрского мастерства. Кукловод, и при этом нельзя было ненавидеть его за это. Я не ненавидел, но всё равно его приколы сильно меня напрягали порой. – Разве это не хороший вариант? Ты ведь любишь рисовать?
- Блять, Фрэнки, - Джерард устало вздохнул, проводя по лицу рукой, вымазанной в карандашном грифеле. – Ты можешь себе представить объём работ? От шестнадцати страниц помимо обложки, с продуманной мини-историей, нормально прорисованной. Ты можешь себе представить, насколько это дохера? Ты ведь даже не знаешь, как рисуется комикс… Ещё и по качеству у него серьёзные претензии, первые два варианта он уже запорол, а я на них по месяцу угробил! Я уже подумываю над тем, чтобы просто свалить куда-нибудь, сбежать, и пошла нахер эта школа, и Блом, и родители, и…
- Почему ты не рассказал мне? – как можно спокойнее произнёс я, тут же запивая горечь на языке чаем.
- А ещё буквально несколько дней назад он снова поймал меня в коридоре и сказал, что сроки подвинулись. Что ему нужно всё и как можно быстрее. Я чуть не съездил ему по лицу! Как же он меня выводит…
- Джи! – я немного повысил голос, потому что он никак не мог оторваться от жаления себя и услышать меня. А теперь он замолчал. - Почему ты ничего не сказал? Майклу, Рэю, мне? Почему?
Я искренне не понимал его. Я, блять, вообще его не понимал.
Он молчал ещё какое-то время. Смотрел на меня устало и безучастно. Он пытался ходить в школу, иногда работал в ночные смены. Согласился помочь нам в группе. И всё свободное время уже несколько месяцев как втайне ото всех ебался с этим комиксом по требованию Блома. Почему он такой… идиот?
- У вас что, своих проблем мало? – серо, непроглядно серо произнёс Джерард. – Я не люблю просить кого-то разгребать вместе со мной моё дерьмо. Вы тут не при чём.
- Я тебя сейчас ударю, - тихо и спокойно процедил я, разглядывая его. В моих руках до сих пор была не до конца опустошённая кружка, и это был весомый аргумент.
- Ох, Фрэнк, - его перекосило. – Только не говори, что ты пришёл ебать мне мозги? Мне и родителей хватает, мама даже по телефону умудряется достать до самых печёнок.
- Джи, знаешь что? – я осекся, а потом в несколько слитных глотков допил чай. – Ты тоже тот ещё мудак. Но почему-то у такого мудака есть вокруг люди, которым не всё равно. Которые любят тебя. Это… если ты вдруг забыл.
Я встал и, ступая прямо поверх измятых разбросанных листов, вышел из комнаты. Закрыл дверь. Спустился по лестнице. Первым моим желанием было уйти. Одеться, обуться и от всей души хлопнуть дверью. Пошёл он… Всё ленивое и тёплое настроение испарилось, было гадостно, хотя моей вины во всей этой истории не было.
Или была?..
Может, я не обращал внимания на какие-то знаки? Не заметил раньше, какой он – дёрганый, уставший, усыхающий? Может, он отчаянно посылал нам всем сигналы, а мы, так увлечённые собственными заботами, просто слали их нахер?
Остановившись, я упёрся лбом в косяк и несколько раз несильно приложился к нему. Не полегчало. Я был обижен и очень хотел уйти. Ещё год назад я бы так и сделал, наверное. Каждый должен сам уметь решать свои проблемы.
Но тогда вообще зачем нужны друзья? Что это такое – друзья? Может, некоторые люди просто никогда не смогут научиться хотя бы минимальному доверию в силу каких-то личных своих тараканов?
Я вздохнул и подошёл к телефону. Поднял трубку, набрал знакомый порядок цифр.
- Мам? Привет… Да, всё в порядке. А ты как? О, отличные планы. Нет, я у Уэев. С Майки. Я останусь у них ночевать? Тут по географии подогнали огромный проект, хорошо бы сделать до понедельника. Да, больше никого не будет. Спасибо, мам. Целую, до завтра.
Ложь плюс тысяча и ещё два. Кому какая разница? Не знаю, почему я не сказал правду. Не каждый родитель, даже такой невероятно лояльный, как моя мать, оценил бы «я останусь на ночь у брата друга и буду помогать ему рисовать комикс, потому что этот мудак полгода прогуливал школу». И хотя я чувствовал, что, несмотря на обиду, поступаю согласно своим представлениям о дружбе и чести… внутри всё равно было гадостно. И из-за Джерарда, и из-за очередной лжи.
Я сел на кухне и уставился в гарнитур. Кажется, на некоторое время я выпал из реальности, очнувшись, только когда на плечи легла знакомая тяжесть его рук, а в волосы сверху зарылся его нос с чёртовой родинкой.
- Я думал, ты ушёл.
Молчу. Думать много вредно.
- Я… - слова были глухими, словно путались в моих волосах. – Слушай, я и правда не хотел вас напрягать. Не потому, что не ценю, Фрэнк. Я просто на самом деле не привык к подобному. Прости…
Я немного подумал над этим и развернулся на стуле к нему лицом.
- Ты такой придурок иногда, - сказал я. Руки сами потянулись к его футболке, притягивая ближе, между разведённых в стороны коленей. Сейчас ему даже близко не было законных восемнадцати. И эти метаморфозы волновали. Но я злился и совершенно не хотел сего сейчас. Укусить, возможно, даже ударить. Так, не сильно, но чтобы обидно было. Он нервно покусывал губы. У Джерарда отлично получалось притворяться, загоняя корни проблемы так глубоко в себя, что и найти потом невозможно. А потом, когда они всё-таки прорастали, он за секунду терял весь свой грозный и крутой вид, превращаясь в испуганного, потерянного подростка. Глаза бегали, и он снова положил руки на мои плечи. Пальцы робко забрались выше, в волосы на затылке.
- Я знаю, - тихо ответил он. А потом наклонился и, прикрыв глаза, коснулся моих губ своими.
Я всё же укусил его. Потому что так было правильно. Но он даже не ругался – только вздрогнул всем телом. Мне показалось, что ему даже понравилось.
- Ты в душ собирался? От тебя воняет, - сказал я чуть позже.
- Угу, - насупился он, шаря по холодильнику голодным взглядом и жадными руками.
- Иди давай, - я отстранил его локтем, наклоняясь в ту же позу перед светящимся белым нутром. – Пока ты моешься, я что-нибудь придумаю поесть. А потом будем рисовать твой комикс…
- Ты ведь не умеешь рисовать? – он так вскинул бровь, что мне осталось только закатить глаза.
- Зато я могу обводить грифельные контуры тушью. Могу подписывать текст. Я вообще много чего могу, если ты не заметил, - сказал я, заводясь всё сильнее.
Он поднял руки, сдаваясь, и молча отправился наверх.
****
Не знаю, сколько прошло времени. Кажется это была вечность. Вечность линий, которые надо обвести, и вечность пустых облачков, незаполненных ещё текстом. Сначала я просто просмотрел его комикс. Идея была отличной, и воплощение не подкачало. Я вообще не думал, что Джерард способен на нечто подобное. Если честно, он не был первым увиденным мной человеком, не расстающимся на уроках со скетчбуком. В Бельвилле я знал нескольких ребят и думал про них - «не от мира сего». Но этот комикс – это было на самом деле нечто стоящее. О чём я и не помедлил Джерарду сказать. Он вяло отбрехался, но я почувствовал – его распирает. Гордость, удовлетворение. Комикс нравился ему не меньше.
Сама история не была слишком уж навороченной. Их учителя, представленные этакой «Супер - девяткой», каждый в своём образе, костюме и при способностях, на протяжении шестнадцати страниц помогали непутёвым ученикам выпутываться из тех или иных переделок. Просто и старо, как мир. Но зато красочно, с юмором и даже мило порой. То, что нужно. В одном персонаже я как-то смутно узнал свои черты. Подумал, что мне показалось, и не сказал ни слова.
За окном уже стемнело. Джерард работал за столом под светом настольной лампы, я – сидя на ковре на полу за низким журнальным столиком, притащенным из комнаты Майки. Мы почти не говорили, да и не до этого было. Несложная работа, а выматывала безумно.
- Передохнём? – предложил я. Очень хотелось курить, и в глазах мелькали линии и буквы.
Он молча отложил карандаш и потянулся, разминая спину. Потом встал, скинул с кровати вещи прямо на пол и растянулся поверх покрывала.
- Моя спина сейчас сдохнет, - сказал он.
А я неожиданно увидел в самом дальнем углу комнаты гитару. Что-то толкнуло меня в плечо, и я пошёл туда, взял довольно запылённую акустику и, дунув на пыль, вернулся к кровати и Джерарду.
- Ты играешь? – я сел рядом, устраивая гитару на колене и подкручивая колки – инструмент оказался расстроенным.
- Обычно нет. Раньше как-то увлекался, но у меня не очень-то получается, - признался он, не открывая глаз.
Я, как мог, настроил лады и взял несколько аккордов. Звучало неплохо.
- Джи?
- М-м?
- Спой что-нибудь? Из «Питера Пена»?
- Нет.
- Ну перестань. Я уверен, ты отлично пел тогда. А всё остальное фигня. Наверняка, у тебя есть оттуда что-то любимое, что ты до сих пор помнишь? Спой для меня, - чтобы подкрепить свои слова, я мягко положил свою руку на его живот и провёл ею до груди. Он вздрогнул и задышал чаще.
- Фрэнки…
- Просто спой для меня, - я улыбался, потому что он приоткрыл глаза и теперь смотрел на меня из-под ресниц, будто я не замечу.
- Вот чёрт! – он выдохнул и сел на кровати. – Что не так с моей задницей? Почему вокруг меня сплошные занозы?
- Наоборот, с ней всё отлично, - подтвердил я, а он отобрал у меня гитару и попытался неуклюже вспомнить несколько аккордов. Его пальцы гнулись плохо, а волосы свисали на глаза, мешая. Он выглядел таким ранимым и милым сейчас.
Я чуть отсел, чтобы лучше видеть, и уперся спиной в край стола.
- Только это не Питера Пена. Это песня Венди, - тихо сказал он, не поднимая головы. А потом он… начал петь.
«I am not a child now.
I can take care of myself.
I mustn't let them down now.
I mustn't let them see me cry.
I'm fine, I'm fine.
I'm too tired to listen.
I'm too old to believe.
All these childish stories.
There is no such thing as faith & trust & pixie dust.
I try but its so hard to believe.
I try but I can't see what you see.
I try, I try, I try.
My whole world is changing.
I don't know where to turn.
I can't leave you waiting.
But I can't stay and watch the city burn.
Ohh watch'it burn.
Cause I try but it's so hard to believe.
I try but I can't see what you see.
I try, I try.
I try and try to understand the distance and between.
The love I feel the things I fear and every single dream.
I can finally see it.
Now I have to believe all those precious stories.
All the world is made of faith and trust and pixie dust.
So I'll try cause I finally believe.
I'll try cause I can see what you see.
I'll try, I'll try
I will try, I'll try to fly.»*
Я не дышал, пока он пел, чтобы не спугнуть волшебство. И после первого же куплета забрал гитару – чтобы играть для него самому. У него на самом деле стрёмно получалось. А я знал эту песню. Любил эту песню.
Его голос… успокаивал и убаюкивал. И я не мог понять, за что злился несколько часов назад. Он что-то делал со мной, и я мог только завороженно наблюдать за его прикрытыми глазами и губами, с которых срывались эти обычные и при этом волшебные строчки. Он покачивался, подобрав ноги по-восточному. Похлопывал ладонью по колену в такт. И он получал удовольствие – в этом меня было сложно обмануть.
А я получал удовольствие ещё большее, просто наблюдая и слушая.
- Это было круто, Джи, - только и смог сказать я, когда музыка закончилась, а натянутая тишина повисла между нами. – Это правда было…
- Давай лучше покурим? – он улыбнулся и встал с кровати, открывая окно и выключая основной свет в комнате.
На улице было темно, совсем темно. Горели фонари вдоль тротуара. Через дорогу сумраком сгущался массив парка. Где-то за ним робко мелькали огоньки таунхауза, в котором я жил. Воздух, хоть и прохладный к вечеру, отчётливо и сумасбродно пах весной. Я стоял коленями на его кровати бок о бок с Джерардом и затягивался снова и снова, чувствуя его плечо своим. Так хорошо и так… чертовски правильно.
Одной сигареты было мало. Мы и правда сильно устали.
- Знаешь, я ведь как эта Венди, - тихо и как-то неуверенно начал Джерард, прикуривая от обшарпанной зажигалки втору. - Я не хочу взрослеть – чего мне в этом? Я не знаю, что мне делать в своём «светлом» будущем. Не знаю, чем заниматься. Где это пресловутое «дело жизни»? Кто и в каких университетах учит понимать, что твоё, а что – нет? Я и… хочу верить, и при этом не верю в чудеса. Какие чудеса, Фрэнк? Где они?
- В задницу взросление, - поддержал я его, затягиваясь до дна лёгких, задерживая в себе дым, смешанный с терпким весенним воздухом, и только потом медленно, словно жадничая, выдыхая. Кажется, за последние полгода я очень продвинулся в этом деле.
- Я через пару месяцев закончу школу. И что потом? У меня нет в планах поступления, потому что я просто не знаю, чем хочу заниматься. Буду так же проводить дни дома, рисуя монстров. Слушать музыку. Иногда работать в ночную смену, может, устроюсь ещё в книжный магазин… И что дальше? В этом весь смысл? – он говорил очень эмоционально, забыв о сигарете. Та тлела, и серый столбик, став слишком длинным, в итоге осыпался вниз. Спохватившись, он затянулся, и яркий огонёк подсветил хищно заострившиеся углы лица. Он курил красиво. Даже тогда он курил красиво. – Я не знаю, чем мне заниматься. Не знаю, что интересно именно мне.
Я докурил, глядя в темноту парка. Такой странный день… Мне снова было хорошо, и я чувствовал тепло Джерарда предплечьем и бедром. Так тесно и близко.
- А мне кажется, что ответ у тебя под носом, - улыбнулся я. – В буквальном смысле, Джи, - я не удержался и поцеловал его в бледный висок, заставив покачнуться. Солёный. – Поработаем ещё часок? Мне осталось обвести пару страниц. А остальное уже завтра.
Я много чего имел ввиду, когда сказал последние слова. Джерард был талантливым. Запутавшимся в себе, но талантливым. Да и, положа руку на сердце, кто из нас не запутавшийся? Это нормальное состояние, наверное.
Некоторым просто не хватает какого-то толчка, чтобы принять решение.
Некоторым этих толчков не хватает всю жизнь, и одним дело не обходится.
Я не заметил, как заснул прямо лицом в руках, упав на журнальный столик.
«Фрэнки? Фрэнки, малыш…»
****
Продрав глаза от первых лучей солнца сквозь незашторенное окно, я понял, что сижу в той же неудобной позе за журнальным столиком на полу. На моих плечах громоздились несколько тёплых пледов. Тело ломило от спанья сидя, но я не замёрз.
Лампа до сих пор горела. Джерард спал лицом на локте в той же жуткой позе, в которой работал, за столом. Только вот его укрыть было некому…
Переложив все нагретые мной пледы на его плечи и выключив лампу, я едва погладил его по волосам и, потянувшись, поковылял в ванную и вниз – варить кофе.
_____________________________________
Слова из очень красивой песни: Питер Пэн-2 - Jonatha Brooke – I'll Try
Очень сильно советую послушать. Она прекрасно дополнит последнюю часть главы. На раз находится в поиске вк.
Примерный перевод:
Я уже не дитя,
Я давно повзрослела.
Это значит - теперь слезы лить я не должна...
Вот так... Вот так...
Вовсе нет, знаю я, нет пыльцы колдовской,
Веры нет никакой...
Это сказки для детей.
Их нет... конечно нет.
Но я хочу верить в ночную страну,
Хочу! Только не вижу её..
Хочу! Хочу.. Хочу...
Нужно только хотеть,-
И ты сможешь взлететь,
И уже мне ясно, что из Веры создан мир,
Любви и Надежды.
И назло чужим трезвым голосам -
Любой должен пройти все это сам!
Хотеть, хотеть взлететь!
|
