Глава 1.
Глава 30.
Глава 31.
Дерек сидел на старой нерабочей колонке и напряжённо мучил струны на своём басу. Том пофигистично зачитывался притащенным кем-то давно старинным номером «Плэйбоя», а я тупо смотрел в потолок, развалившись на продавленном диванчике. В подвале музыкального клуба витала атмосфера безнаказанной расслабленности, потому что Рэй – невероятно! – опаздывал к началу репетиции на полчаса.
– Ну и где его черти носят? – в который раз спросил у стен Дерек. Я лишь лениво прикрыл глаза. Тома вообще вряд ли что-то могло оторвать от созерцания цветастых будоражащих картинок. – Может, пойти, поискать его, Фрэнки?
Я улыбнулся. Потолок над диваном был изучен вдоль и поперёк, но стоило мне прикрыть глаза веками, как там, словно на экране проектора, начинало мелькать одно и то же лицо.
– Если ты хочешь размяться – никто тебя не держит, наверни пару кругов по школе, – ответил я, не открывая глаз. – Лично я сегодня набегался на физподготовке. Мне хватило. До сих пор колени гудят.
– Миссис Маршалл лютует, да? – сочувственно поинтересовался Дерек. У их с Томом класса физические занятия вёл другой преподаватель-мужчина.
– Миссис, ха… – усмехнулся я. – Сэр Маршалл, сэр, так точно! – отчеканил я с армейской старательностью.
– Я бы ей вдул... – вдруг очнулся от журнала Том.
– Скорее, она сама бы тебе вдула, – серьёзно ответил я барабанщику. – Черенком от швабры, к примеру. А потом заставила бы в этой позиции драить раздевалку. Так что лучше не рискуй, ты нам нужен тут, друг.
Дерек расхохотался, а я просто улыбался в ответ.
– Да ладно, Фрэнк, – Том закрыл и отложил журнал в кипу каких-то старых бумаг. Вокруг царил обычный творческий бардак. – Ты преувеличиваешь. Мне и правда нравятся такие, как миссис Маршалл. Знаешь, такие женщины. Ну, типа они знают наперёд, чего хотят. А на самом деле им просто не хватает нежности там, внимания…
Я поперхнулся, открыл глаза и медленно перетёк в сидячее положение. Философские разговоры о женском поле из уст добряка-пофигиста Тома определённо заслуживали такой реакции.
– Любишь постарше, извращенец? – попытался съязвить я, зная заранее, что барабанщику это всё как слону – дробина. – Чем же тебя наши девочки не устраивают?
– Ха, сравнил, – Том принял важный вид, пытаясь закинуть ногу на ногу, сидя за большим барабаном. Он задел рукой тарелку и чуть не свалился со стула, наведя при этом довольно много шума. Дерек буквально покатывался со смеху. Выровняв своё пухловатое тело, парень продолжил, как ни в чём не бывало: – Наши девчонки – это вечно неопределённость и нервы. Пойдёшь на свидание и не знаешь, чего, блин, ждать. Сейчас она хочет одно, через пять минут – уже другое. Потом вдруг передумывает и тащит тебя в кино. Там говорит: «Выбери фильм сам», – а потом, когда ты уже выбрал, уточняет: «Но только не ужасы, не триллер, не драму и не боевик, Томми»… И я уже готов надеть ей на голову ведро с попкорном и свалить домой к своим журналам. Даже гипотетическая вероятность того, что тебе достанется поцелуй, не перевешивает затраченных нервов. И ладно, если бы она была интересной, к примеру. Или доброй. Так ведь ведёт себя, словно я ей что-то должен.
– Это ты про Роуз, что ли? – встрял Дерек, перестав смеяться. – Свидание прошло не очень?
Том только смущенно замолчал, поигрывая кистями с зажатыми в них палочками.
– Да нормально прошло всё… – сказал он, наконец. – Просто я несколько раз за вечер думал, какого хрена я там делаю, а не сижу дома с приставкой или журналами. Мне кажется, что так не должно быть.
– Может, она тебе просто не достаточно нравится? – спросил я, отчего-то вспоминая, хотел ли я когда-нибудь променять время с Джерардом на время без него. Совершенно глупый эксперимент. – Обычно, когда кто-то нравится, то не обращаешь внимания на негативные мелочи.
– Она милая, – смутился Том. – И улыбка красивая. Просто когда она начинает без умолку говорить о себе и всякой непонятной фигне, мне хочется только одного: чтобы её губы склеились.
– Конечно, лучше получить черенок в зад от миссис Маршалл, – не удержался Дерек, и всегда спокойный Том вдруг запустил в него барабанной палочкой.
– Иди ты, чувак. Она классная. Строгая, но классная.
Я молча наблюдал за перебранкой двух друзей и размышлял… В чём-то я понимал Тома. У меня с девчонками (не считая Лалы, но она была другом!) тоже никак не клеилось. Я не чувствовал себя в своей тарелке, общаясь с ними, хотя совершенно не был против этого общения. И, как правило, в итоге дискомфорт пересиливал мой интерес к слабому полу. Не знаю, что было этому виной. Моя незрелость? Позиция девушек, с которыми мне довелось общаться? Я не знал. Но пока что в компании Майкла, Рэя и, конечно, Джерарда я чувствовал себя на охеренный порядок лучше. Наверное, это странно.
– Мне вот интересно, как им, девчонкам, – после нескольких минут тишины снова выдал Том. Сегодня он был явно настроен на странные разговоры.
– В смысле? – не понял я.
– Тебя сегодня просто прорвало, дружище, – Дерек широко улыбался.
– Не, ну правда ведь интересно. Они такие странные. Вот грудь, например. Она им не мешает?
– Тебе ведь член не мешает? – поинтересовался я.
– И юбки их всякие. Причёски эти. Им удобно, вообще? – Том будто не услышал мой вопрос- подколку, но я на это и не рассчитывал. Когда этот парень во что-то углублялся, его было ничем не пронять. Каково быть девчонкой, значит?
Тут дверь распахнулась и с силой ударилась о противоположную стену. Рэй влетел внутрь нашего подвала такой взмыленный и напряжённый, что мы все подпрыгнули.
– Почему не играете? – поинтересовался он, плюхаясь рядом со мной на диван и вцепляясь в волосы руками.
– У нас был очень важный философский разговор, – сдал нас Дерек. – О девушках.
Я ждал какой-нибудь реакции от Рэя, но тот лишь процедил: «Ясно».
– Где тебя носило? Мы тебя потеряли, – улыбнулся я.
– Я был у мистера Блома. Иногда мне кажется, что он здесь работает преимущественно для того, чтобы создавать простым смертным школьникам проблемы, – устало выдохнул слова Рэй.
– Что на этот раз? – мне было всё интереснее и интереснее.
– У нас состоялся разговор насчёт весеннего фестиваля. Он начнётся в конце марта и будет идти до первого апреля.
– Это же ещё не скоро? – удивился Дерек.
– А мы ещё и не готовы, Дер, – парировал Рэй, терзая свои недлинные кудри. – Для того, чтобы участвовать в фестивале, нужно выполнить ряд условий.
– В чём проблема? – не понял я.
– Первое условие – качество материала. Мы должны будем выступать на нескольких площадках и не только у нас, а вместе с группами других школ. И, как сказал Блом, «должны надрать всем задницы».
– Могу предположить, что этот пункт близок к реальности, – сказал я. – Что ещё?
– Концепция выступления, – Рэй продолжил, пропустив мою самоуверенную реплику. – Блом сказал, что это не будет обычным «вышел-спел-ушёл». Должна быть идея, и она должна соответствовать юморному настрою фестиваля.
– Он хочет, чтобы мы дурачились на сцене? – скривился Том.
– Идея с юмором – не значит дурачиться на сцене, Томми, – ответил Рэй, потирая глаза кончиками пальцев. – Хотя… я вообще не понял, что он имел в виду.
– Какого хрена мистер Блом вообще к нам прицепился с этим фестивалем?! – не выдержал Дерек, вскакивая с колонки. – Мы разве не достаточно пашем и так?
– Именно потому, что мы пашем, попечительский совет не забывает выделять деньги на наш клуб, – серьёзно заметил Рэй. – Далеко не в каждой школе есть такое оборудование и инструменты. Цените это.
– Да ценю я, ценю, – подобрел Дерек, любовно прижимая бас-гитару к себе. – Но ведь в школе достаточно кружков и секций: оркестр, хор, спортивные команды…
– Мы и волейболисты – это талисманы нашей школы, – объяснил недоумевающим нам Торо. – Я говорил с Бернардом, – меня несознательно перекосило от этого имени, – он готовит команду к весеннему чемпионату. Там они защитят спортивную честь школы.
– Откуда ты знаешь Бернарда? – не удержался я.
– Учится в параллельном, – запросто ответил Рэй. – Года четыре назад он ходил за мной, предлагал заняться волейболом. Я отказался, не моё это, – друг улыбнулся.
– Хорошо, волейболисты при деле, – подвёл итог Дерек. – А мы тут при чём? Может, откажемся?
В голосе парня звучало столько неприкрытой надежды, что я улыбнулся.
– Блом пригрозил, что закроет клуб, если мы не выступим, как следует, на фестивале…
И тут голос Рэя дрогнул. Неплохая мотивация продолжать репетировать.
– Охренеть, – выдохнул Дерек, а Том отбарабанил по тарелкам своё мнение на этот счёт.
– Есть ещё условия? – поинтересовался я у Торо.
– Да, последнее… И оно ввергает меня в желание лечь на пол и смотреть в потолок, – нахмурился Рэй.
– Не томи, – скривился барабанщик, а лично у меня сердце стучало так быстро, что вот-вот, и выпрыгнуло бы из глотки.
– Условия штата, этакое требование к участникам фестиваля… Минимальный состав коллектива – пять человек. И я, мать вашу, вообще не представляю, где взять этого пятого и за полтора месяца превратить его в члена команды…
В подвале воцарилась тишина. Это был конец. Все молчали, переваривая услышанное, пока я, повинуясь странному и глупому порыву, не озвучил свои мысли:
– Джерард?
Рэй расхохотался. Он секунду назад сидел с самой кислой миной, а затем вдруг словно рассыпался громким звонким смехом. Мы втроём уставились на него с недоумением, и если Том и Дерек вообще могли не знать, кто такой Джерард, то я искренне недоумевал подобной реакции Торо.
– И что смешного? – поинтересовался я.
– Отличная шутка, Фрэнки. Просто отмочил… – Рэй снова хихикнул. А потом довольно серьёзно сказал: – Джи ни за что не согласится. Да и играть он толком ни на чём не умеет, а гитару я ему не доверю.
– Он хорошо поёт, – не согласился я.
– Этого мало, Фрэнк. Просто хорошо подпевать любимым песням – очень мало. С этим не выйдешь на сцену. А если и выйдешь, то велик шанс опозориться из-за стеснения или волнения. Тут нужны стальные яйца. Джерард слишком мнительный, он не согласится.
Я задумался.
– А если у меня… Ну, гипотетически. Если я уговорю его?
– Тогда я пробегусь по школе без штанов, – Рэй улыбался, глядя на меня. Он, чёрт, был совершенно уверен в том, что я блефую. Я же не был так уж уверен в этом.
– То есть, если я его уговорю, ты и правда сделаешь это? – мои глаза хищно прищурились, и улыбка как-то вяло, но сползла с его лица.
– Чувак, ты серьёзно? – Торо спрашивал, а я решил ничего не отвечать. Откуда я знаю? – Ну… Если Джерард и правда согласится… Хотя нет, давай усложним. Если он согласится и хорошо сделает всё во время выступлений… Я серьёзно пробегусь по школе без штанов.
Под протяжное «у-у-у» в исполнение Тома и Дерека наши ладони звонко встретились, пальцы сжали пальцы, и Дерек, как сидящий ближе всех на колонке, разбил наш своеобразный спор. Хотя спором это сложно было назвать. Этакий ни к чему особо не обязывающий договор. Мне оставалось только поражаться, что музыкальный клуб был для Рэя намного важнее неприкосновенности его задницы. Я стал уважать этого парня ещё больше.
– У тебя неделя, Фрэнки, – сказал Рэй, когда наши ладони разлетелись. – Не больше. Надеюсь, за это время мы родим эту чёртову идею «выступления с присутствием юмора» и начнём уже готовить программу. Там не нужно будет много исполнять. От силы пять-шесть песен. Так что до середины марта должны всё успеть.
– Играть-то будем сегодня, или по домам уже? – Том, зевая, косил на настенные часы. Оставалось совсем мало времени от нашей плановой репетиции.
– Немного разомнёмся, не зря ведь собирались. По местам, – скомандовал Рэй, надевая через голову ремень своей гитары.
Я играл на автомате, мыслями витая где-то далеко. Всё, о чём могла думать моя беспокойная голова, было: «Как уговорить Джерарда петь вместе с нами». И дело было совершенно точно не в радости лицезреть задницу Рэя, мелькающую в пустынных коридорах школы.
****
Я готовился лечь спать и уже выходил из ванны тем вечером, как резко и настойчиво зазвонил телефон. Мама была наверху, у себя, и отдыхала. Обычно нам не звонили так поздно. Недоумевая, я отклонился от курса «зайти в комнату, забиться под одеяло и спать» и пошёл снимать трубку.
– Дом Айеро, слушаю…
– Знаешь, чем я занимаюсь сейчас?
По моему позвоночнику пробежал холодный ветерок, а во рту как-то быстро пересохло. Я молчал и тупо дышал в трубку, потому что этот тон и хрипловатый голос выбивали твёрдую поверхность из-под моих ног.
– Ау, Фрэнки? Ты ещё тут? – тихо спросили из трубки, а потом раздался шорох и глухой «бух». – Чёрт, я запутался в покрывале и свалился с кровати, – теперь его голос был обиженным.
Меня отпустило. Я негромко рассмеялся. Кажется, моя улыбка уже давно вышла за пределы моих скул.
– Привет, Джи, – сказал я ему, прислушиваясь к возне на том конце провода.
– Привет, Фр-р-рэнки, – он снова сделал это. Специально. Я решил не реагировать.
– Так и чем ты там занимаешься? – как можно сильнее понизив голос, спросил я. Я глупо надеялся, что это могло звучать эротично.
– Ну… – он сделал паузу, от которой мои уши стали гореть. Естественно, я представлял себе самые непристойные варианты. Мне было шестнадцать, и я был влюблён. Будем считать, что это совершенно в порядке вещей: держать телефонную трубку у уха, слушать его дыхание и, закрыв глаза, представлять, как он там, возможно… – предположим, трогаю себя, – выдал он хрипло. Я сглотнул. Возможно, это было слишком громко.
– И… – я споткнулся, чтобы вдохнуть побольше воздуха. А потом вдруг понял, что стою посреди коридора в пижамных свободных штанах и уже почти дымлюсь от разных неприличных фантазий в своей голове. Неприличных настолько, что эта степень довольно очевидно ощущалась ниже пояса. – Чёрт, подожди секунду.
Я вытянул как можно больше телефонного шнура и потащил аппарат в ванную, искренне надеясь, что длины хватит. Закрыв за собой дверь, устроился на крышке унитаза и вздохнул с небольшим облегчением.
– И зачем ты мне рассказываешь всё это? – спросил я, улыбаясь и закусывая губу. Я был готов с удовольствием последовать его примеру и запустить руку под резинку штанов, но держался.
– Что ты там делал? – заинтересовался Джерард. – Устраивался поудобнее? Извращенец…
Этот его смешок был бальзамом на душу. С тех пор как у нас начались постоянные репетиции, а к Уэям вернулись родители, я почти не говорил с ним толком. О, как же я хотел просто побыть рядом с ним. Но он был неуловим. Я даже стал беспокоиться, что он намеренно бегает от меня, и вдруг – сегодняшний звонок.
– От извращенца слышу, – хмыкнул я. – Просто перенёс телефон в ванную, чтобы не стоять и не слушать всякие пошлости посреди прихожей.
– Оу, это отличные новости. Значит, теперь мы можем делать это вместе? – лукаво спросил он, и я, откинув голову назад, прикрыл глаза.
– Что именно ты имеешь в виду? И при чём тут я? – деланно сомневаясь, прошептал я. А сам подумал: «Лучше бы ты просто пришёл. Ко мне. Ты же можешь?»
– Ну… – он словно смутился. – Я вспоминал некоторые вещи… думал о тебе. Знаешь, всякое такое. О чём обычно думают, когда хочется чего-нибудь, хм-м…
– Иисусе, я понял, – прервал я эти безумно будоражащие попытки объясниться. Его голос звучал так, словно он облизывал свою трубку языком и дышал прямо в центр, и это было чертовски не честно. – Продолжай.
– В общем, я думал о разных вещах с твоим участием, и в какой-то момент не понял, как моя рука уже была там, Фрэнки. И я очень сильно захотел позвонить тебе и рассказать об этом.
– Чёрт, – выругался я, потому что моя собственная рука тоже оказалась там, где колом стоял член. И я буду совершенным мудаком, если не скажу, что испытал нечто невероятное, когда прикоснулся к себе, слушая его дыхание.
– Я так соскучился по тому, как сексуально ты ругаешься, – сказал он, тяжело дыша. Я не знал, в какой стадии находится он. Мне хватало одного звука его дыхания прямо у своего уха, чтобы чувствовать себя невероятно хорошо. Он был моим личным наркотиком, я думаю. Ни от чего у меня не срывало крышу так быстро и качественно.
– Ты мог бы просто прийти, – сдавленно сказал я, напрягая икры и поджимая пальцы ног. Никогда ещё разговор по телефону не приводил меня к подобной ситуации.
– Я знаю… – он словно подавился. – Ох, чёрт, м-м… Мать следит за тем, когда и куда я ухожу. Проверяет посреди ночи, сплю ли я дома. Она пригрозила, что запретит мне работать и перекроет карманные деньги, если я не буду нормально учиться и продолжу пропадать непонятно где. Меня обложили со всех сторон, Фрэнки… Майки только что не воет, составляя мне компанию.
– Я не хочу говорить про твоих родственников, когда… – мой голос сорвался. Я был так близок. – Фак! – я выругался и зажмурился.
– Только не говори мне, что ты и правда тоже делаешь это сейчас, – загнанно сказал он. – Это слишком невероятно и дофига как смущает.
– Тогда зачем ты звонил вообще? – удивился я, не останавливаясь.
– Эм… Пошутить? – он глухо рассмеялся и тут же тихо застонал. – Ох… Кажется, я скоро…
– Придурок, – тихо сказал я, широко улыбаясь. Мы просто дышали друг другу в трубки и, чёрт, это было самое странное и горячее из того, что я когда-либо делал.
На том конце раздался какой-то неопределённый звук, и я, словно только и ждал чего-то подобного, сладко вздрогнул всем телом.
– Господи Иисусе, как же хорошо, – прошептал он, тяжело и прерывисто дыша, заставляя меня глупо улыбаться, глядя на свою испачканную руку.
– Ты грёбанный извращенец, – констатировал я. – И плохо на меня влияешь.
– Зато со мной весело, – я отчётливо слышал, как этот засранец, заставивший меня кончить, улыбается.
– Слушай, – вдруг сказал я. – Джи, у тебя железные яйца?
После нескольких секунд удивлённого молчания в трубке разразился громкий хохот. Мне пришлось отодвинуть её от уха, чтобы не оглохнуть.
– Что? О чём ты вообще?
– Да у нас сегодня был разговор с Рэем. Нам нужен человек, чтобы помочь группе, а Торо сказал, что с задачей справится только кто-то, у кого железные яйца…
– И ты решил спросить меня об этом напрямую? Узнаю Фрэнка, – он продолжал улыбаться прямо в трубку. – И в чём заключается помощь?
– Спеть несколько песен, – прямо сказал я. – Рэй уверен, что ты ни за что не согласишься, а я отчего-то считаю, что у тебя именно железные яйца. Правда, – я говорил и верил в то, что говорю. Я очень сильно хотел увидеть Джерарда рядом с собой на сцене. Хотел репетировать с ним. Просто хотел проводить вместе больше времени.
– Знаешь, я не пел на публике со времён средней школы, – после недолгого молчания сказал он. – Я не думаю, что звать меня – хорошая идея, серьёзно. Я могу запаниковать в самый ответственный момент и всё испортить, – честно признался он.
– Я могу сделать то же самое, – ответил я ему. – Каждый раз перед выходом мне кажется, что я на грани чёртовой истерики.
Он усмехнулся.
– Я могу попробовать, если ты и правда этого хочешь, – негромко сказал он.
– Ты серьёзно?! – я чуть не подпрыгнул на крышке унитаза. – Джи, ты серьёзно?
– Почему бы не попробовать? – он замолчал на мгновение и выдохнул в трубку. – Чёрт. Если бы меня попросил сам Рэй, я бы точно отказался.
– Видишь, со мной тоже весело, – сказал я, улыбаясь самой широкой своей улыбкой.
****
Я поймал Рэя после занятий в школе и сообщил ему, что Джерард согласен помочь нам. Кажется, я был слишком счастлив, но больше всего меня поразила реакция Торо. Точнее, её полное отсутствие.
– Фрэнки, я знаю этого парня уже очень давно. То, что он сказал «согласен», ещё не гарантирует того, что он и правда сделает это.
– В смысле? – я удивился и растерялся. Для меня сказать и сделать было чем-то, что совершенно логично составляло единое целое.
– Я о том, что теперь ты должен заставить его прийти на репетицию, чувак. Он не сможет спеть, как надо, если придёт к нам за неделю до концерта. И что-то мне подсказывает, что именно на это он и рассчитывает.
Мы шли по коридору первого этажа в сторону лестницы в подвал, чтобы спуститься в клуб. Я был озадачен. Сильно озадачен.
– То есть теперь мне надо бегать за ним и за ручку приводить на репетиции? – спросил я Рэя.
– Я не знаю, Фрэнк. Но важно, чтобы он начал приходить и петь с нами, если он и правда намерен помочь. Надо ещё поговорить с Майки. Может, если мы навалимся все вместе, это сыграет решающую роль? Остался месяц на всё про всё. Больше некуда тянуть, – устало сказал Рэй.
Едва мы зашли внутрь репетиционной, на нас уставились две совершенно довольных физиономии. Глаза Дерека и Тома светились так, как бывает, когда задумаешь какую-то потрясающую по размерам и созданному эффекту глупость. Мы с Рэем замерли на пороге.
– Ну, что у вас? – спросил ребят Торо. – Давайте, выкладывайте, иначе вас разорвёт, я же вижу, – продолжил он, проходя к диванчику и садясь поудобнее. Я подошёл и упал рядом с ним, с интересом разглядывая заговорщицки перемигивающихся одногруппников.
– Томми придумал офигенную идею для нашего выступления на фестивале! – выпалил, не удержавшись, Дерек. – Она настолько крутая, что просто ух! Только нам понадобится немного женской одежды, – закончил он, тушуясь всё больше под недоуменным взглядом Рэя.
– Мы переоденемся и выступим, словно девчачья школьная группа. Это будет круто и очень весело, – совершенно довольный собой, сказал Том, а я буквально схватился за голову. На подобное Джерард точно не подписывался… А я? Чёрт, я тоже не был в восторге, мне такое даже представить было тяжело.
Рэй молчал. В подвале повисла тяжеловатая тишина. Все смотрели на Торо и ждали вердикта.
– Хм… А что? – задумчиво изрёк он. – Может сработать.
****
В конце недели нами с Рэем было решено привлечь Майки для того, чтобы призвать, наконец, его старшего брата появиться на репетициях. Мы сидели на большой перемене за дальним столиком в школьной столовой, доедали обед и переговаривались. Если честно, я волновался, потому что Джерард соглашался только помочь с пением. И мы вообще не обсуждали то, что теперь нам предстоит выступать в женской форме нашей школы. Я просто не мог представить, как скажу ему об этом и что услышу в ответ.
– Между прочим, было бы отлично, если бы ты тоже иногда приходил к нам на репетиции, Майки, – Рэй дожёвывал свой сэндвич, то и дело пытаясь как-то убрать волосы, настойчиво лезущие в рот. – Дерек хороший парень, он мог бы показать тебе несколько басовых партий попроще, и мы бы разучили их вместе.
– И ты готов тратить на это своё время, которого у тебя и так немного? – скептически поинтересовался Майкл, поправляя сползающие к кончику носа очки. – Между прочим, у тебя выпускной класс.
– Знаешь, у выпускников, активно участвующих в социальной жизни школы, есть определённые и очень неплохие бонусы. К примеру, меня освободили от посещения некоторых лекций и даже пару годовых зачётов поставят автоматом. Ведь престиж школы тоже должен кто-то поддерживать, а это отнимает время. Своеобразный взаимовыгодный контракт.
– А ты неплохо устроился, – Майки ухмыльнулся и совсем легко толкнул Рэя локтем. Я любил наблюдать за тем, как эти двое общаются. Это было забавно. Как-то по-особенному забавно. – Так что вы двое хотели от моего брата? У него сейчас какой-то психоз оттого, что родители постоянно дома. А с матерью вообще своеобразная холодная война.
– Всё и правда так плохо? – я очень переживал по поводу того, как реагировал Джерард. Потому что очень хорошо помнил обед у Уэев и эту угнетающую атмосферу, которая вдруг возникала в таком радушном и тёплом доме.
– Не знаю, – Майкл пожал плечами. – Я приловчился не замечать этого. Подстраиваться. Они ведь не будут сидеть дома так уж долго, я слышал, что в начале марта у них намечается рабочая командировка в Китай. Думаю, нужно просто немного потерпеть. А у Джерарда это каждый раз как конец света.
– Если бы он сказал дома, что у него появятся определённые бонусы, если он станет ходить на эти репетиции… он бы убил разом двух зайцев, – озвучил свои мысли я.
– И в чём проблема? – удивился Майкл. – Звучит-то логично.
– Проблема в том, что Джерарда тут нет, – определил очевидное Рэй. – И на репетициях он тоже не появляется. Я даже не успеваю его поймать после лекций в коридоре, он просто испаряется. Знаешь, это очень похоже на сверхспособность.
Я улыбнулся этому предположению. Я всецело поддерживал мысль Торо на этот счёт. Сам не понимал, что происходит.
– То есть, я должен выловить его дома и привести на репетицию? – уточнил Майкл, допивая свой сок. Точнее, сок уже закончился, и теперь его трубочка издавала странные звуки в пустой картонной баночке.
– Это было бы идеально, – улыбнулся Рэй. – И сам приходи обязательно, хотя бы раз в неделю.
– Только если ты будешь заниматься со мной лично, – усмехнулся Майки. – Ты знаешь, как трудно мне даётся всё сначала. Но потом я набираю темп, и меня уже не остановить!
– Обещаю. На друзей я всегда найду время.
– Так когда встретимся? В пятницу? – спросил я их обоих. Конечно, мы виделись каждый день, но я больше имел в виду то, когда Майкл сможет уломать своего брата и притащить его на репетицию.
– Ты сможешь договориться с Джерардом до пятницы? – Рэй вопросительно смотрел на Уэя-младшего, пока тот раздумывал, шумно балуясь с пустой упаковкой из-под сока.
– Я постараюсь, – сказал он, наконец. – Ничего не обещаю, но сделаю всё возможное.
И эти слова Майки заставили меня буквально подпрыгивать на месте от нетерпения и ещё больше – от волнения. Ведь объясняться с Джерардом по поводу наших сценических костюмов придётся мне. И я буквально чувствовал задницей этакую большую проблему.
****
Мы играли уже около часа, и ни одного из Уэев не наблюдалось в подвале музыкального клуба. Если учесть, что перед этим мы потратили почти тридцать минут на то, чтобы накидать примерный репертуар для фестиваля и продумать последовательность песен, то окажется вполне логичным, что я потерял всякую надежду на то, чтобы сегодня услышать пение Джерарда. Стрелки приближались к семи вечера, и уныние моё увеличивалось в геометрической прогрессии, пока вдруг дверь не распахнулась прямо на середине песни и в подвал не влетел Майкл, а за ним, словно тень, вплыл Джерард. Музыка стихла как-то сама собой.
– Простите, что мы так сильно опоздали ребята, – смущённо, но без особого раскаяния извинился Майкл. Джерард просто молчал и оглядывался по сторонам, словно оценивая степень царившего вокруг бардака. – Я буду вашим молчаливым поклонником, а этот вот парень собирается петь вместе с вами. И он на самом деле может неплохо петь.
Дерек оглядывал Джерарда с любопытством, Тому же почти всё было пофиг. Он с одинаковым удовольствием стучал по барабанной установке и резался в тетрис. Его вообще было сложно удивить. Я, глядя на Уэев, боролся со смешанным желанием прыгать и махать руками от радости и сбежать куда-нибудь, потому что рано или поздно меня ждало объяснение с Джи. Я трусил этого момента, потому что был почти уверен – мы останемся без вокалиста. И я просто не мог так подвести Рэя. Ведь он не пожалел своей задницы ради клуба?
Торо уже знакомил Уэев с остальными ребятами в команде. Я же молча наблюдал за Джерардом.
Наконец, он встретился с моим взглядом. Сначала Джи тут же отвёл глаза, словно это было случайностью, но затем вернулся ко мне снова. Я ободряюще улыбнулся ему. Я был уверен, что мои глаза сейчас излучают столько тепла, сколько вообще могут. Я был счастлив видеть, как его тонкие сжатые губы чуть дрогнули, и их кончики приподнялись вверх. И радовался, что он не слышит, как внутри я панически верещу от волнения играть рядом с ним. Мне уже чудилось, что я слышу его дыхание и запах, хотя он стоял в трёх метрах от меня.
– Вот распечатка песен и текстов, Джи, – Рэй сунул ему в руки небольшую стопочку бумаг, заставляя разорвать наш визуальный безмолвный диалог. – Будет отлично, если ты возьмёшь их домой и немного потренируешься.
– А сегодня? – Джерард немного растерялся. – Я думал попеть уже сегодня.
– Никаких проблем, Джи, – Рэй похлопал его по плечу, подходя ближе. – Вон микрофон, вставай рядом, и попробуем. Сейчас мы репетируем Queen.
Джерард зашуршал листами в поисках нужной песни.
– Слушай, а ты – правда находка, – вдруг сказал Том. – Ели ты поёшь так же неплохо, как и выглядишь, мы просто порвём всех на фестивале. Да и в юбке ты будешь смотреться улётно.
Я прикусил язык от этих слов Тома, напряжённо уставившись на Джерарда. Тот выглядел крайне озадаченным.
– Что? В какой юбке?
– Ну, мы же будем выступать в женской форме? – удивился, как можно не понимать очевидное Том. Я лишь мысленно молился, чтобы этот парень заткнулся уже. – Гольфы до колен и юбки. Будем косить под девчачью группу. Первое апреля же…
Джерард судорожно втянул воздух внутрь лёгких, его глаза опасно сузились и блеснули, пока он одарил всех нас быстрым холодным взглядом.
– Вы тут что, долбанулись все, нахрен? – только и сказал он, а затем кинул листы с текстами на диван и, схватив свою сумку с принадлежностями и куртку, пулей вылетел из помещения.
– Бля-ать, – тихо протянул я, закрывая глаза рукой. Случилось то, чего я и опасался.
– Томми, ты иногда вдруг становишься таким разговорчивым, – устало вздохнул Рэй.
– А что я-то? – удивился барабанщик. – Откуда я знал, что он не в курсе? И когда вы, вообще, хотели ему об этом сказать? Перед концертом?
Мне было уже всё равно. Я снял и осторожно отложил гитару, быстро накинул куртку и схватил рюкзак. Для меня репетиция на сегодня была окончена. Я должен был, нет, просто обязан был догнать его. Не знаю, что я хотел сказать Джерарду. Но я чувствовал, что не могу оставить всё как есть.
– Я за ним, до завтра, ребята, – кинул я, быстрым шагом выбираясь из-за аппаратуры. Последнее, что провожало меня – это совершенно растерянный взгляд светло-карих глаз Майкла.
****
Его не было ни в коридорах школы, ни на школьном дворе. Я не понимал, как он мог передвигаться так быстро. Ещё прохладный февральский воздух забирался под незастёгнутую куртку, обнимая бока, и это было очень неуютное ощущение. Я запыхался, но бежал и бежал вперёд по темной улице, пока на перекрёстке не увидел его одинокую фигуру. В этой дутой куртке и длинном шарфе он почему-то напоминал мне яблоко на ножках. Никакой логики, просто странные игры моего разума.
– Джи! – крикнул я ему, но тот не обернулся. – Джерард! – я бежал, и вот уже должен был загореться зелёный, и он почти начал переходить дорогу, как я, вкладывая все свои эмоции, крикнул что есть мочи: – Да постой же ты, ослиная задница!
Это возымело нужное действие. Парень остановился как вкопанный и замер, не поворачиваясь.
– Чёрт, убегать мне определённо нравится больше, чем догонять, – сбивчиво сказал я, когда поравнялся с ним. Моё рваное дыхание шло в унисон с сердцебиением, я всё же вспотел и был уверен, что являюсь обладателем самого красного лица на этой улице сейчас. Джерард так и не смотрел на меня, дуясь, и мне пришлось подхватить его под руку и потащить через дорогу. – Давай, пошли уже. Не будь таким упёртым.
Несколько минут я просто тащил его за собой. Мы молчали, потому что я не знал, что ему сказать. А Джерард… был обижен? Чувствовал себя обманутым? Я не знаю. Но намеревался разобраться в этом у меня дома, попивая имбирный чай на тёплой кухне. Промозглый и холодный конец февраля совершенно не казался мне лучшим месяцем для прогулок в Нью-Джерси.
– Куда ты меня тащишь? – сухо спросил он, наконец.
– Ко мне домой. На чай. Я хочу, чтобы мы поговорили, – я ответил ему рублеными фразами, не оглядываясь. Было очень важно доставить его в тепло и напоить чаем. Я будто чувствовал, что в этом таится какой-то ключ к решению всей этой ситуации.
– Я не хочу идти к тебе, Фрэнки, – загнанно сообщил он. А я промолчал, потому что сейчас мне было плевать на его «не хочу». Я только чувствовал его холодную напряжённую ладонь в своих пальцах и то, что он не был доволен тем, как я держал его за руку.
– Мама уже будет дома, – сказал я ему, словно это всё объясняло. – Мы выпьем чаю, и ты отогреешься. И всё мне расскажешь. А я в ответ расскажу всё тебе. И ты поймёшь, что тебе незачем сердиться на меня. И поймёшь, что я, блять, вообще-то беспокоюсь, когда ты пропадаешь, словно привидение, из школы и игнорируешь меня, а потом вдруг звонишь, даёшь обещания, снова пропадаешь и игнорируешь…
Дальше мы опять шли молча. Я не думаю, что кто-то обратил на нас внимание на улице. Не уверен, что хоть кто-то посмотрел на нас. В большинстве своём люди по вечерам сильно замотанные, усталые и невнимательные, им нет никакого дела до двух подростков, даже если они (о боже!) держатся за руки. До моей кухни мы добрались без приключений, и я посчитал это добрым знаком.
– Как ты? – спросил я его, только сейчас, в мягком освещении обнаруживая его бледный цвет лица и залёгшие серовато-голубые тени под лазами. Он выглядел так, словно мало и очень плохо спал уже не первую ночь. Он вызывал неконтролируемое желание обнимать его и просить, чтобы он берёг себя. Но я только сжал в кулак левую руку, потому что правой как раз наливал настоявшийся имбирный чай по маминому рецепту в его кружку.
– Не знаю, – было первое, что я услышал. – Нормально, – было второе. Но я не поверил ни тому, ни другому. – Знаешь, я так устал, Фрэнки, – а вот это уже больше походило на правду. – Я устал. И атмосфера вокруг, словно я раненое животное, и на меня идёт охота, и у меня подстрелена нога, и я уже давно в кольце из собак и ухмыляющихся моей беспомощности охотников. Им плевать на меня, им нужно моё мясо, или шкура, или не знаю, что ещё. А я просто хочу жить, и чтобы это всё поскорее закончилось. Я устал.
Я тихо сел рядом, очень близко к нему. Он был поглощён разглядыванием золотистой глади в своей кружке и держался за неё обеими руками так, словно она являлась спасательным кругом в этом бесконечном океане дерьма. Я робко положил руку на его плечо и легонько потянул на себя. Я так давно не находился с ним наедине, что снова начал совершенно теряться от его такой ощутимой тёплой близости. Тело… Просто оболочка. Да, да, это всё так верно. Но, чёрт, ничто не заменит эту приятную тяжесть, когда кто-то важный просто кладёт голову тебе на плечо. У тела есть тяжесть. Вес. Наполненность. Оно может давить и согревать. Может делать больно или приятно. Может просто не двигаться и при этом дарить ощущение чего-то потрясающего. И сейчас его тело именно в этом смысле было для меня важно ничуть не меньше души. Я приобнял его за плечо, и хотя мне было не слишком удобно, впрочем, как и ему, я не хотел, чтобы эта странная, неудобная, но отчего-то такая тёплая поза прекратила своё существование.
– Майки сказал, что ваши родители в начале марта уедут в долгую командировку в Китай? И ты сможешь отдохнуть.
Он неразборчиво хмыкнул.
– Это только через полторы недели, Фрэнки. И… дело не только в родителях. Меня на самом деле обложили со всех сторон. И везде одно и то же условие. «Либо ты кое-что делаешь для нас, либо у тебя будут очень большие проблемы». Словно нельзя по-другому, по-человечески как-то.
– О чём ты сейчас говоришь? – не понимал я. Он на самом деле ничего не рассказывал, держа всё в себе. Было очень непросто раскрутить его на искренность. Джерард распрямился, оставляя на моём плече ноющее чувство лёгкости и пустоты.
– Не важно. На самом деле, не хочу об этом сейчас. Знаешь, в кои-то веки я чувствую спокойствие. И это сидя у тебя на кухне. Странное место, чтобы расслабиться.
– А мне кажется, самое то. Кухня вообще отличное место, особенно если там пахнет кофе и какой-нибудь выпечкой.
Мы молча пили чай, и я изредка поглядывал на этого измученного чем-то Джерарда. От его вида странно щемило сердце. Я очень хотел, чтобы у него всё было хорошо. Он ведь не был пресловутым «плохим парнем». Наверное, для меня он был самым лучшим.
– Фрэнки…
– Я правда очень хочу, чтобы ты помог нам спеть на фестивале, – мы начали одновременно, вот только я договорил свою заготовленную фразу до конца. Он помолчал совсем недолго.
– Это исключено. Я согласился петь с вами, но не соглашался одеваться в женское.
– Но это классная идея для первого апреля, – возразил я. – У нас будет левое название, и мы просто как следует обыграем это. Как отличный поставленный стёб, – не сдавался я.
– Фрэнк, –- сказал он, серьёзно глядя на меня. – На моём шкафчике до сих пор написано: «Грёбаный педик», и просто представь на секунду, я вижу эту надпись каждый день утром и вечером. И ты до сих пор думаешь, что я выряжусь в юбку перед всей школой? – он вздохнул.
– Ты будешь не один в юбке. Мы все будем такие. И Рэй. И Томми, и Дерек. Это первоапрельская шутка, и никто не свяжет это с чем-то ещё.
– Это ты так думаешь. Но есть множество людей, которые думают иначе. Им просто весело доводить меня. А меня это так задрало, что я мечтаю только об одном – тихо закончить и больше никогда не появляться в стенах этой школы.
– Фигня всё это, – вдруг зло сказал я. Я разозлился на себя, на тех, кто написал всё это дерьмо на шкафчике Джи, на самого Джи, постоянно выбирающего пути с наименьшем сопротивлением… – Это всё грёбаная фигня, и ты хочешь совсем другого на самом деле. Ты не такой, каким хочешь казаться.
–Оу, – саркастически выдал Джерард. – Ну давай, удиви меня.
– Слушай, мне учиться в этой школе ещё два года. Это большой срок, согласись? И у меня намного больше поводов переживать о том, что мы будем выступать в юбках и косить под сексуальных девочек. Но я не против. Потому что, во-первых, это весело. Это на самом деле будет крутое и незабываемое шоу, я вижу это и уже вижу, насколько ты крут, как ты поёшь и строишь из себя этакую самоуверенную рок-звезду. А во вторых… Джи, тебе осталось учиться несколько месяцев. Это же всего ничего. Пшик... Так и не пошли бы они все? Разве тебе не хочется навести тут шороха? Растормошить этих индюков, чтобы они ещё очень и очень долго вспоминали этот фестиваль, тебя у микрофона и нас в женской форме как самую чумовую выходку всех времён школы?
Джерард выглядел задумчивым. И я даже не знал, слушает ли он меня или просто думает о своём.
– Мы обыграем это, сделаем каждую песню конфеткой. Они будут визжать от того, что мы покажем им на сцене. И даже если найдётся кто-то, кто не поймёт, ты всегда можешь сделать так, – я положил вытянутую руку на стол и сжал её в кулак, оставив оттопыренным только средний палец. Джерард еле заметно улыбнулся. – Или даже так, смотри, это послание прочитают даже те, кто плохо видит, – я вытянул рядом вторую руку и так же оставил на ней оттопыренный средний. – Выступить на сцене за пару месяцев до окончания школы, нарушить все правила, устроить настоящий отжиг, а затем, под конец, красноречиво показать им это и сказать: «Да пошли вы все!» Мне кажется, тебе нужно именно это, а не твоё «спокойно доучиться и забыть». Мы взорвём их всех нахрен.
Джерард смотрел перед собой в стол и едва улыбался. Мне казалось, что перед его глазами уже мелькали возможные картинки с выступления, и он смотрел на них с удовольствием. Возможно, у меня всё же получилось заинтересовать его. Заставить его мозг работать в этом направлении. Улыбнувшись в ответ, я положил руку на его макушку и чуть наклонил к себе. Он вздрогнул, но я просто коснулся носом его непослушных волос. Он так чертовски странно, по-своему пах. Я соскучился по нему. Это ощущение туго ударило меня по внутренним органам.
– Так что, Джи? – не сдавался я. – Поможешь нам на фестивале? Ты нужен нам. А тебе нужно это поле для творчества, чтобы сказать им всё, что думаешь.
Он неуловимо быстро повернул голову, чтобы посмотреть на меня, и его губы мимолётно прошлись по моей щеке, заставляя вздрогнуть. Случайные прикосновения, к которым я не был готов, всегда сводили меня с ума сильнее тех, что я ожидал.
– Я… я не знаю, Фрэнки, – тихо сказал он, почти прижимаясь ко мне своим лицом. – Но я обещаю подумать над этим.
|
